Данькино детство

– Олеся, я давно тебе уже говорю, выбрось ты из головы этого Юрку. Ну и что с того, что он красивый. Он твоего мизинца не стоит. И вообще, дурилка картонная, раз такую красавицу и умницу, как ты, на Катьку променял. Не могу понять этих парней, отчего все они на ней точно помешались?

– Ах, Вера, если бы ты знала, – говорит ей Олеся, – как же мне сейчас плохо. Жить не хочу! Умереть бы вот прямо сейчас, лишь бы больше не мучиться. Я ведь и утопиться уже подумывала. Отряд только бросать жалко. Такие они все милые. И меня очень любят. Но и это мне уже не в радость…

– Даже и думать не смей, – возмутилась ее подружка. – У тебя это скоро пройдет. Точно тебе говорю! У самой так было. Помнишь Пашку Овсянникова? Я по нему год сохла, под поезд из-за несчастной любви хотела броситься. А теперь самой даже смешно, какой я была глупой, что на такого балбеса запала… Слушай, Олеся, смотри какое место здесь замечательное. Айда купаться!

– Мы же без купальников?

– Давай голышом, – бойко на это предложила Верка, – никто ж не увидит.

Олеся согласилась; они быстро скинули с себя платья и трусики, нагишом с визгами бросились в воду и начали там весело бултыхаться. Потом выбрались на берег и стали обсыхать на жарком солнышке.

Что я в этот момент чувствовал – передать нельзя. Впору было ущипнуть себя за ухо, чтобы убедиться, что это все это не сон.

– Мне уже пора, а то я же по столовой сегодня дежурная. нельзя надолго отлучаться. – через некоторое время сказала Вера.

– Ты, иди, а я хочу еще немного здесь одна побыть, – ответила ей Олеся.

– Хорошо, но только ты обещай, что не наделаешь глупостей.

– Обещаю, – сказала ей Олеся.

Вера ушла. Оставшись одна, Олеся бросилась на траву и снова стала безутешно рыдать, аж плечи затряслись. А я стоял все это время в кустах ни живой ни мертвый. Мне и жалко ее было очень, и в то же время возбуждение мое достигло крайности. И что делать в такой ситуации, я совершенно не знал, поэтому тихо стоял и смотрел.

В какой-то момент Олеся вдруг вскочила на ноги, и я увидел ее мокрое от слез лицо с безумными, как мне показалось, глазами. Она разбежалась и нырнула под воду. Я почему-то сразу же подумал, что она решила топиться. Медлить было нельзя и я как был в одежде и сандалиях тоже с разбегу нырнул за ней под воду. Под водой я ее быстро настиг, схватил за ногу и потянул на себя. Олеся сразу же всплыла, ну и я за ней.

– Данька, – закричала она. – Ты что, гад такой, вытворяешь, у меня от страха чуть сердце не лопнуло!

Я встал ногами на дно и сказал:

– Я подумал, что ты тонешь и пошел спасать.

– Ничего я не тонула, просто нырнула. Выходи на берег и не смей на меня оборачиваться, я голая! – сердито сказала она.

– Я же сам слышал, что ты топиться хотела, – сдуру выдал себя я.

Тут она просто взбесилась.

– Так ты что же, все это время подглядывал за нами и подслушивал!

Она набросилась на меня яростная как тот самый бенгальский тигр из ее рассказов, начала бить ладошкой по щекам, дергать за волосы, а потом еще и сильно меня толкнула, так что я даже поскользнулся на илистом дне и с головой плюхнулся в воду. Олеся схватила меня за волосы и начала со всех сил трясти мою голову, так что я вздохнуть не мог. Тут уж я всерьез испугался, что она меня сейчас утопит. Еле от нее вырвался. На берегу меня неожиданно начало всего трясти, зубы стали выбивать мелкую дробь как у скелета.

– Быстро раздевайся, – закричала на меня Олеся, – ты же весь синий!

Но я лишь трясся, и мои руки меня не слушались. Тогда она сама начала снимать с меня всю мою вымокшую насквозь одежду; под конец еще и трусы с меня стянула, как будто я для нее был совсем уж маленький ребенок. Потом все это тщательно начала отжимать и развешивать на кустах, чтобы быстрее высыхало. А я смотрел на нее не отрываясь, потому что она в этой суете так и оставалась все время голая. Развесив всю одежду, Олеся обернулась на меня, а я стою перед ней и руками прикрываю свое хозяйство, потому что у меня писька торчком встала и разве что не дымилась. Я совсем не хотел, чтобы она это видела.

– Данька, – говорит Олеся и пристально так на меня смотрит, – ты что же это в меня втюхался? А я то все время думаю, что ты за мной ходишь как привязанный. Господи, как же тебя согреть-то, ты же весь трясешься от холода!

После этого она подходит ко мне и крепко прижимает к себе. И тут я уже впал в другую крайность. Если до этого меня всего трясло от холода, то теперь я почувствовал во всем теле сильный жар, и сердце мое заколотилось так, что казалось из груди готово было выпрыгнуть. И еще я такое блаженство почувствовал от касания с ее нагим телом, что стоял бы с ней в обнимку целую вечность, ничего бы не говорил и только наслаждался нашей близостью.

– Прости меня, – говорит Олеся, – что набросилась на тебя. Я, похоже, и вправду, готова была утопиться. Ты, Данька, возможно, жизнь мою спас, – добавила она и начала меня по голове гладить.

Потом она все-таки оделась и сказала:

– Мне надо идти отряд поднимать, а ты здесь можешь сколько хочешь оставаться. Главное, к ужину приходи. Мы с тобой еще потом поговорим наедине, – сказала она и ушла.

Я остался один, лег на траву и стал блаженно смотреть на медленно проплывающие высоко в небе большие белые облака. Кажется, впервые в жизни я был по-настоящему счастлив.

На следующий день во время сончаса мы опять встретились с Олесей в этом же самом укромном месте. Я пришел первым и пока ее не было ходил взад-вперед вдоль речки.

– Салют, Данька, – наконец услышал я ее звонкий голос у себя за спиной.

Я развернулся и помчался, что есть духу ей на встречу. Подбежал к ней и тоже поздоровался. Чувствовал я себя страшно неловко и не знал, что говорить. Олеся была в салатного цвета шортах и белоснежной рубашке с повязанным на шее красным пионерским галстуком. На голове у нее была пилотка. Глаз не оторвать, какая она была красивая. Олеся мне приветливо улыбалась, и было видно, что настроение у нее очень хорошее. Не как в прошлый раз.

– Это тебе, награда за спасение утопающих, – сказала она и протянула руку.

На ладони у нее сверкали в лучах солнца наручные часы «Ракета». Такие продавались у нас повсюду. Их начали массово выпускать сразу после полета в космос Юрия Гагарина. Понятно, я даже и не мечтал о таких, хотя стоили они в общем-то не сказать, что сильно дорого.

– Это мои часы, но я решила, что ты их заслужил. В отряде скажешь, что я тебе дала их на время поносить взамен на обещание никогда больше не сбегать с сончаса. Идет?

Я молча кивнул, потому что не в силах был вымолвить ни единого слова. Я держал в руках часы и не верил своему счастью. Прижимал их к щеке, потом к уху, чтобы послушать как они тикают.

– Давай-ка, я их на тебя надену, – сказала она и затянула ремешок вокруг моего левого запястья.

Я следил за ее действиями как зачарованный. А потом она сказала:

– Теперь, Данька, поклянись мне страшной клятвой, что никому ни расскажешь, что ты здесь вчера видел и слышал.

– Честное пионерское, – не раздумывая сказал я и поднял руку к голове, как во время отдачи пионерского салюта.

– Нет, так не пойдет, в таких случаях, когда даешь страшную клятву навек, нужно клясться только на крови, – заговорщическим шёпотом сказал Олеся и достала из кармана своих шорт бумажку, в которую была завернута булавка.

Церемония моей страшной клятвы выглядела так. Мы с Олесей сплели наши указательные пальцы, она своей припасенной для этого случая булавкой сделала на их кончиках легкие уколы, так что выступили маленькие капельки крови, и затем я вслед за ней произнес слова клятвы: «

– Клянусь, что никому и никогда даже под пытками не выдам, что видел Олесю и ее подругу Веру голыми и не слышал, что Олеся хотела утопиться из-за своей безответной любви к Юре Самойлову. Если же я нарушу эту мою клятву, пусть я тотчас же упаду мертвы.

После этого мы слизали кровь друг у друга с пальцев.

Меня все это ужасно заинтриговало и, главное, я чувствовал, что нас с Олесей после такого таинственного обряда связывают неразрывные узы кровного родства и дружбы. При этом я ни секунды не сомневался, что теперь на всю оставшуюся жизнь буду подвержен смертельно опасному риску мгновенно умереть, если вдруг случайно проговорюсь. Но так было даже интересней.

– Олеся, – говорю я, – давай еще раз поиграем, раз уж мы снова здесь. – ты будешь понарошку изображать, что топишься, а я кинусь тебя спасать…

– Нет, Данька, даже и не рассчитывай, – засмеялась Олеся и потрепала меня за волосы. – Жизнь – это самое бесценное, что есть у каждого. Даже понарошку нельзя ее лишать ни себя, ни других. Пусть даже кто-то, кого ты крепко любишь, тебя отвергнет. В мире есть сотни тысяч других людей, ничем не хуже, которым ты наверняка будешь нужен и дорог. Нельзя любить и привязываться к кому-то одному! Потому что это не любовь, а эгоизм. И уж тем более глупо лишать себя жизни из-за того, что кто-то тебя не любит. Это уже зависимость и слабость воли, характера, которые недостойные нас, советских пионеров. От настоящей любви никогда не может возникнуть даже мысли о смерти, потому что любовь – это жизнь, жизнь не ради самих себя, но ради своего любимого! Советский человек находит смысл всей своей жизни в том, что трудится не только ради собственного счастья и благополучия, но ради общего блага, ради счастья и благополучия всего человечества! Ты понимаешь, о чем я говорю?

Я согласно кивнул, хотя и не сказать, что понимал все то, о чем она говорила. Но я чувствовал, что в ее словах правда и что она говорит сейчас со мной совершенно искренне от всего сердца, потому что видел как светились при этом ее глаза.

– Нет Данька, ничего ты еще не понимаешь, – засмеялась Олеся. – Ты еще все-таки совсем маленький, хоть и вымахал на целую голову выше всех из отряда. Ты еще и сам не осознаешь те силы, которые в тебе просыпаются. Но я чувствую, что ты сумеешь с ними правильно совладать и направить в нужное русло. Только подумай сколько на свете всего интересного и необычного. На Земле еще полно неоткрытых тайн, которые нам с тобой предстоит узнать. Ты вот читал, например, когда-нибудь про динозавров, древние цивилизации и про пришельцев, которые прилетали к нам на землю?

– Нет не читал, говорю, я. Но хотелось бы. Наверное, это страшно интересно. Кто такие динозавры?

– Это такие гигантские драконы, которые миллионы лет назад населяли всю нашу планету, и сейчас повсюду находят много их скелетов. Я сама про это много читала.

– Ух, ты, вот здорово, – говорю я. – Раз были драконы, значит и все другие чудесные вещи, о которых пишут в сказках и фантастических книгах, тоже не выдумки?

– Конечно не выдумки! – подтвердила Олеся. – Знаешь что, я тебе принесу рассказы Ивана Ефремова. Это очень большой признанный во всем мире ученый. Кроме этого, он еще и замечательный писатель, и он страшно интересно пишет и про динозавров, и про внеземные цивилизации, которых на самом деле полно, просто мы о них еще ничего толком не знаем. Но совершенно точно, что пришельцы с других планет много раз бывали на нашей Земле, и от них остались многочисленные следы, такие как, например, лучевые отверстия от бластеров на черепах хищных динозавров, как об этом пишет Ефремов. А ведь он изучает динозавров всю свою жизнь, и не станет просто так об этом говорить. Страх, как хочется тоже первой тоже откопать какие-нибудь следы, оставшиеся от древних цивилизаций и инопланетных пришельцев. Поэтому я твердо решила для себя, что после школу буду учиться на археолога. Только обещай, что никому про это не скажешь, а то может и не сбыться.

Я ей пообещал, и она спросила, кем хочу стать я.

– Я мечтаю стать космонавтом, но только боюсь может не получиться – сказал я, – потому что бабушка говорит, что если я буду продолжать расти с прежней скоростью, то скоро не влезу ни в один скафандр, и на космический корабль меня не возьмут, потому что я буду столько лопать, что на меня во всем космосе никакой еды не напасешься.

– Это точно! – засмеялась Олеся. – тогда, знаешь что, становись большим ученым и изобрети для меня машину времени, если, конечно, к тому моменту, когда ты вырастешь и выучишься, ее уже не изобретут другие.

– Обещаю, – сказал я. – что сделаю для тебя такую машину. Но только ты тоже обещай, что возьмешь меня с собой, когда полетишь в прошлое смотреть на динозавров.

– Почему же обязательно надо в прошлое, – удивилась Олеся. – Помнишь, я водила отряд на спектакль по пьесе Максима Горького «На дне», и там прозвучала замечательная фраза: «В карете прошлого никуда не уедешь». Нет, Данька, первым делом мы полетим с тобой в нашей Машине Времени в чудесное коммунистическое будущее, чтобы потом вернуться назад в свое время и рассказать всем людям на планете Земля, как нужно правильно жить, чтобы потом не пролететь мимо… Ну и в прошлое мы конечно слетаем, но только потом, потому что мы изучаем прошлое лишь для того, чтобы не повторять старых ошибок и понять почему мы стали такими, какими мы стали. Но прошлое менять у нас нет никакого права – мы за него не в ответе. И только наше будущее, прямо здесь и вот прямо сейчас, все оно целиком и полностью находится в наших с тобой руках и за него мы несем ответ перед своими будущими потомками…

– Здорово, мы с тобой будем первыми в мире времянавтами, – сказал я, и мы оба рассмеялись.

– Знаешь, Данька, какая мне сейчас пришла мысль, – сказала Олеся. – Пока ты не изобрел свою машину времени, мы легко можем установить связь с нашими потомками, забросив в будущее капсулу времени.

– Вот это да! – обрадовался я. – А что это такое «капсула времени».

– Мы всем нашим отрядом напишем письмо для будущих пионеров, – стала объяснять свою идею Олеся, – и запечатаем его в стеклянной колбе. Для этого даже обычная бутылка из под кефира вполне сойдет. Потом мы ее замуруем в стене нашей школы и повесим табличку, чтобы наши потомки вскрыли и прочитали наше послание, например, в день столетия Великой Октябрьской Социалистической революции 7-го ноября 2017 года.

– Ура!!! – в не себя от восторга закричал я. – Олеся, давай напишем письмо нашим потомкам прямо сегодня.

– Давай, – согласилась Олеся. – После ужина делаем общий сбор и все вместе пишем письмо.

Когда после сончаса я, сбиваясь от нахлынувшего на меня волнения, сообщил в отряде Олесину придумку – написать письмо нашим потомкам и запечатать его в капсуле времени, которую вскроют в день столетия Революции, все наши, конечно, тоже пришли в полный восторг. А вечером как только закончился ужин, мы все вместе собрались у нас в спальне и после невероятно бурного обсуждения и долгих горячих споров написали письмо для своих потомков, которое потом торжественно замуровали в стене нашей школы, чтобы оно там хранилось вплоть до того самого дня, когда наступит это грандиозное событие. На месте, где было замуровано послание, повесили железную табличку с выгравированной на ней надписью: «Послание от советских пионеров школы №166, заложенное здесь 1-го сентября 1964 года для своих будущих потомков. Вскрыть в день столетия Великой Октябрьской социалистической революции 17 ноября 2017 года».

А вот какой был текст этого послания, который я выучил наизусть и уже никогда не забуду:

Здравствуйте, товарищи потомки!

Мы, пионеры 60-х, посылаем вам наш пламенный пионерский привет и от всего сердца поздравляем вас с величайшим праздником в истории нашей Родины и всего человечества. Мы верим в то, что вы сейчас живете именно в том невероятно увлекательном счастливом и светлом будущем, о котором мы мечтаем, ради которого отдают все свои силы на социалистических стройках наши отцы и за которое еще совсем недавно проливали свою кровь на полях сражений наши деды.

Мы надеемся, что к этой светлой дате социалистическая революция уже давно победила во всем мире, и трудящиеся всех стран торжественно отмечают этот великий юбилей вместе с советскими людьми.

Мы так же надеемся, что все обитатели планеты Земля теперь живут в мире и объединяют свои дружные усилия в деле освоения ближнего и дальнего космоса. Мы верим, что ваши космические корабли уже вовсю бороздят межгалактические просторы и у вас получилось установить долгожданный контакт с внеземными цивилизациями.

Очень хочется верить, что ваша наука уже достигла таких вершин, что всю тяжелую и скучную работу делают за вас умные, крепкие и надежные роботы, а вы сами целиком и полностью посвящаете свое время, как об этом мечтал Владимир Ильич Ленин, науке, медицине, самообразованию, спортивным состязаниям и творчеству.

Дорогие потомки! Мы вас очень любим и желаем вам счастья!

Да здравствует наша Великая Октябрьская социалистическая революция!

О родине Карлсона и советском морском спецназе

Однажды в самом начале двухтысячных мне довелось чуть больше года проработать на кафедре иностранных языков факультета специальной разведки Новосибирского военного института. Не знаю точно, как дела обстоят сейчас, но в то время там работали замечательные личности, матерые воины старой советской закалки со знанием персидского, китайского и прочих языков наших закоренелых «партнеров». Прежде чем осесть в мирной тиши преподавательских кабинетов, мои умудренные жизнью коллеги принимали самое непосредственное участие во многих заварушках, постоянно закипавших то тут, то там на горячих фронтах холодной войны. Помнится, тогда в ходу был анекдот про советское правительство, которое с трибуны ООН громко возмущалось тем, что американские империалисты грубо вмешиваются во внутренние дела СССР по всему миру. Но я далеко ходить не буду, а расскажу лишь про один маленький, но ослепительно яркий эпизод той, увы, проигранной нами войны, который произошел с подполковником, назовем его Андрей Андреевич, на берегах родины воинственных викингов. И да поможет мне в этом святой Ансгарий.

Начну чуть-чуть издалека. Думаю, что многие из тех, кто родился во времена застоя, помнят, как, затаив дыхание, настраивали свои допотопные радиоприемники, чтобы услышать голоса вражеской пропаганды. Возможно, кто-то предпочитал слушать передачу «Голос Америки», но в нашем новосибирском Академгородке этот голос свободы напоминал скорее жалкий кашляющий шепот заядлого курильщика. Глушили его у нас довольно качественно, и разобрать то, о чем буржуины там врали, было решительно невозможно – во всяком случае, на моем транзисторе. Зато «Радио Швеции» ловилось прекрасно, и я этим регулярно пользовался. Не знаю даже зачем. Мне было в ту пору лет пятнадцать, и в политике я ничего не соображал, а главное, она меня абсолютно не интересовала. Но передачи шведского радио манили какой-то дразнящей тайной. Я уже знал, что слушать враждебную пропаганду в нашей стране строго запрещено, но это-то как раз и пробуждало мой интерес. Передача шведского радио начиналась в 19:00 по местному времени и продолжалась от силы минут пятнадцать. Потом ее то ли глушили, то ли она сама по себе была короткая, так что все ограничивалось выпуском международных новостей.

Я хорошо помню грубоватый и холодный голос дикторши с заметным акцентом, но совершенно забыл содержание самих передач, кроме одной вечной темы – о советских подводных лодках, грубо вторгшихся в территориальные воды Швеции. Сейчас мне даже кажется, что ни о чем другом дикторша больше не говорила, ее интересовали только они – лодки. Я тогда в них просто влюбился. Как заядлый болельщик, я жадно ловил из вражеского радио всю щедрую информацию о перипетиях борьбы с ними шведских властей, и, конечно, горячо болел за наших.

Потом разразилась перестройка, произошел развал Советского Союза, который я застал, вернувшись со срочной службы. Все запреты были сняты, границы распахнулись. Я бы, наверное, уже больше никогда и не вспомнил о шведском радио, если бы многие годы спустя случайно не столкнулся с человеком, бывшим непосредственным виновником тех моих тайных бдений у дешевого радиоприемника.

Среди преподавателей на кафедре иностранных языков был подполковник Андрей Андреевич. Он, как оказалось, служил на одной из тех самых советских подводных лодок, за которыми безуспешно охотилась вся шведская рать и за которые я в детстве так горячо болел. Собственно, из-за этой службы он и был вынужден пойти преподавать, после того как схватил сильное воспаление легких в ледяной воде Балтийского моря… Но обо всем по порядку.

Точно сказать не берусь, но уверен, что в любой уважающей себя армии мира отрабатывается высадка диверсантов с подводной лодки на побережье потенциального противника. Вероятно, в условиях холодной войны такой высадкой занимались все серьезные державы. Но я не помню, чтобы хоть кто-то закатывал из-за этого непрекращающиеся годами истерики, за исключением маленькой и никому особо не нужной Швеции. И причина, похоже, тут была чисто меркантильная: шведских военных, страдающих от скуки и безденежья, внезапно осенило, как разом решить обе проблемы. Всего-то-навсего нужно раздуть на целый мир дикий скандал, что наглые советские подлодки кишат хищными стаями возле побережья и угрожают покою и благополучию мирного королевства. И для того чтобы отразить преступную агрессию коммунистической Империи Зла, необходимы большие ресурсы, в том числе повышенное финансирование. Короче, как говорится, ничего личного, просто ребята решили таким вот незамысловатым образом зашибить побольше бабла. Шведские СМИ, полагаю, были просто счастливы. Ни одна жареная утка не могла сравниться с этой волнующей темой: «Королевство в опасности! Демократия под угрозой. Граждане, не заплывайте за буйки!»

Полился непрерывный поток оскорблений и обвинений в сторону советского правительства и ВМФ. Результат, конечно, как и с сегодняшними санкциями, был совсем противоположный тому, на который рассчитывалось. Да, деньги шведские вояки, безусловно, заработали. Но знай они тогда, какую цену им в итоге за это придется заплатить, подозреваю, они бы еще тысячу раз подумали, прежде чем обливать нас помоями со всех мировых трибун и со страниц своей прессы.

Насколько я понял, наши публично лишь отмахивались от всего этого дерьма, но втихушку решили воспользоваться ситуацией на полную катушку. В условиях, чрезвычайно близких к боевым, при активном противолодочном противодействии советский ВМФ стал отрабатывать кое-какие технические новинки и улучшать навыки заброски диверсантов на родину Карлсона в особом порядке. Просто так в безлунные ночи прокрадываться на вражеский пустынный берег было политически неправильно, поэтому стандартный международный регламент предусматривал здесь следующий алгоритм. Сначала одна группа диверсантов высаживается на берег и делает в тайнике закладку. Потом другая диверсионная группа с берега или моря должна разыскать в условленном месте тайник и в целости и сохранности эту самую шпионскую закладку забрать.

В целом обычная рутина. Ничего интересного. Но вся изюминка крылась в закладках. Ребята из нашего подводного спецназа в силу особого расположения к «партнерам» в качестве закладок, недолго думая, стали использовать кто во что горазд. Иногда это были презервативы, иногда бутылка водки, старые рваные трусы, женские лифчики и т. п. Причем каждая закладка тщательно документировалась, и полная опись заложенного и добытого имущества под грифом «Совершенно секретно» уходила в составе отчета в штаб ВМФ. Фантазия морского спецназа здесь не знала никакого предела, поэтому в штабах часто после получения спецпочты раздавался гомерический хохот. Шведы обо всем этом со временем пронюхали и пришли в ярость. После периодов долгого затишья, которые возникали после перевербовки викингов и проваленной в пух и прах Полтавской баталии, у них появилась наконец-то новая национальная идея: поймать советскую подводную лодку. Любой ценой.

Мой Андрей Андреевич, как я уже упоминал, в то время служил в подводном спецназе, и однажды его маленький, но дружный отряд подводных диверсантов получил задание забрать в одном укромном местечке на гостеприимном шведском берегу закладку, которую оставила там предыдущая группа.