Яхта олигарха. Авантюрно-приключенческий роман

– А консульство?

– Какое консульство?

– Российское, где документы оформляют. Мне срочно нужно домой.

– Насколько я поняла, вы здесь надолго…

Распахнулись двери и вошли гостеприимные хозяева. Диана была в своем прежнем наряде, а Александр – в тапочках и халате.

Служанка пододвинула к кровати кресло, в которое опустилась Диана, а ее муж скинул тапочки и взобрался на кровать. Удивленная Маша отодвинулась вглубь кровати и спросила:

– В чем дело, господа?

Но Диана только милостиво улыбалась.

– Да что тут происходит? – не понимала Маша. – Чего им от меня нужно?

– Ребенка, – шепнула служанка. – Они вас купили, как суррогатную мать.

– Что?! – не поверила Маша.

– Вам очень повезло, – убеждала служанка. – Я родственниц из Молдавии выписывала и подругу из Саратова, не подошли.

Догадавшись, о чем идет речь, Диана ободряюще кивала и жестами приглашала Машу слиться с Александром в сладострастных объятиях.

– Хозяйка слишком увлекалась диетами и теперь не может родить. – Вводила в курс дела служанка. – Чего только они не испробовали, а детей нет. Вот и решили пригласить суррогатную мать. У богачей это теперь модно. И ребенок есть, и фигура в порядке.

Тем временем Александр деликатно снял с Маши халат и уже более настойчиво предлагал принять горизонтальное положение. Увидев обнаженную Машу, Диана пришла в еще больший восторг. Но Маша не желала становиться родильной машиной для бездетных магнатов. Она сопротивлялась так, что Александру едва хватало сил, чтобы просто удерживать ее на ложе.

– Отпустите меня! – требовала Маша. – Я вам ничего не продавала, тем более – себя!

Диана прослезилась и что-то сказала мужу. Тот развел руками и что-то ответил. По его тону было ясно, что он не ожидал таких препятствий к зачатию наследника, и в некотором смысле был не совсем готов.

– Лучше не ломайся, – советовала служанка. – Депортируют в два счета. А родишь им наследника – и самой кое-что перепадет.

Маша вырвалась из объятий Александра и бросилась к окну. Оно было наглухо закрыто, но за ним открывался чудесный вид на залив, посреди которого белела знакомая яхта.

– Мерзавец! – всхлипнула Маша. – Лучше бы он продал свою яхту!

Андрею перестали нравиться Афины. Сумасшедшая жара и скопище руин, а еще называются колыбелью цивилизации! И банки у них какие-то странные, не говоря уже о чеках. Пока обналичишь, можно с голоду помереть! Не зря эти клерки так ехидно перемигивались. Андрей начинал подозревать, что с контрактом что-то не чисто.

Он вернулся к морю и увидел, что его яхта стоит на прежнем месте. Это было уже кое-что. Нет денег – нет яхты! Да и Маша, наверное, заждалась. Шикарного синего «Порше» на стоянке не было, зато у пирса стоял тот самый катер, который выглядел старомодным, но стоил дороже самого нового.

Дежурный спал сладким послеобеденным сном. Но Андрей на всякий случай вернул себе вид богатого бездельника и даже притронулся пальцами к козырьку своей капитанской фуражки, когда проходил мимо стеклянной будки. Он спустился в катер, легко включил двигатель и рванул с места. Катер почти выпрыгнул из воды, но тут же шлепнулся обратно, потому что от нервных переживаний Андрей забыл снять швартовый конец. Тем не менее, вместо того, чтобы снять канат с чугунной кошки, Андрей прибавил газу. Канат вырвал кошку и она помчалась за уносящимся катером как спортсмен на водных лыжах.

Дежурный проснулся, подивился на причуды миллионеров, прикинул, сколько сможет заработать, получая компенсацию за повреждение пирса, и уснул снова.

– Маша! – кричал Андрей, обыскивая яхту и заглядывая за борта.

Но Маши нигде не было. Андрей лихорадочно соображал что делать, но в голову ничего не приходило, кроме желания спрятаться от жары. Он спустился в каюту, достал из холодильника банку пива, покатал ее по лбу, а затем открыл и выпил. Ему полегчало, и в голове начало проясняться. В плюсе была яхта, которая много стоила, но за которую не удавалось ничего получить. В минусе – Маша, которая неизвестно куда подевалась. Впрочем, утонуть эта резвая девица никак не могла, а потому беспокойство о ней Андрей отложил на потом. Для начала следовало разобраться с греком и его контрактом, от которого становилось дурно даже банковским служащим.

Андрей поднялся на палубу и оглядел окрестности в бинокль. Ничего подозрительного он не обнаружил. На его яхту пока никто не претендовал. Это было слабым утешением, потому что контракт есть контракт, и он его подписал. Но Андрей не мог поверить, что грек был мошенником – слишком прилично он выглядел и вообще, именно такими Андрей представлял себе богатых аристократов. Да и катер у него не из дешевых, не говоря уже о машине.

Андрей решил, что случилось какое-то недоразумение на почве незнания греческого языка, и решил это недоразумение устранить. Он вернулся на катер и помчался обратно к берегу. Во избежание лишних осложнений, Андрей причалил к другому пирсу, а тяжелую кошку так и оставил привязанной – в виде якоря.

На берегу он остановил такси и показал водителю контракт – то место, где, как он предполагал, значились имя и адрес покупателя. Таксист присвистнул от удивления и нажал на газ.

Когда они прибыли на место, Андрей сам был готов присвистнуть, потому что по сравнению с виллой грека вилла его родного босса выглядела жалкой театральной декорацией, переделанной из сельского Дома культуры. Стены виллы были увиты плюшем, а ворота заперты.

– Момент, – сказал Андрей таксисту и позвонил.

Открылась калитка, за которой стоял степенный пожилой привратник.

– Ясас! – вспомнил Андрей.

– Ясас, – кивнул привратник.

На этом познания Андрея в греческом иссякли.

– Полиция! – выкрикнул Андрей, сунув в лицо привратнику контракт.

Пока привратник пытался понять, чего от него хотят и причем тут полиция, Андрей успел заметить синий «Порше», стоявший у входа в дом. Не долго думая, Андрей отодвинул недоумевающего привратника и проник в частные владения.

В доме никого не было видно, но сверху доносился подозрительный шум и слышались сдавленные крики. Андрей взбежал по лестнице и заглянул в приоткрытые двери спальни.

На кровати размером с его яхту происходило нечто странное. Какая-то солидная дама вцепилась в ногу обнаженной девушки, лица которой Андрей не мог разглядеть, потому что ему мешала служанка, вцепившаяся в другую ногу. Похоже было, что они таким образом пытались заставить девушку вступить в интимную связь со знакомым Андрею греком, который стоял наготове в распахнутом халате. Однако предполагаемую связь, учитывая нелегкую борьбу двух наседающих и одной отчаянно сопротивляющейся дам, трудно было назвать по-настоящему интимной. Так же как готовность грека победно завершить эту страстную битву победой была весьма относительной.

Греки говорили на своем языке, но общая картина была ясна без слов.

– Скорее! Ну что же ты! – торопила Диана.

– Я так не могу, – уклонялся от решительных действий Александр.

– Ну, давай же, сделай это! – настаивала Диана. – Ради меня!

– Это не будет дитя любви, – упирался Александр.

– Какой еще любви? – гневалась гречанка, едва удерживая в подходящей позиции Машу. – Ты с ума сошел!

– Я – потомок аристократов, а не боцман, – гордо напомнил грек, оправдывая свою неготовность. – Насилие – удел плебеев!

Он решил добиться своего законным путем и предъявил Маше бумаги с печатями.

– Контракт! – объявил он. – О’кей?

– Пошел ты со своим контрактом! – брыкалась Маша. – Пустите меня!

– Убери свои бумаги и займись делом! – требовала Диана, перемещаясь по кровати вслед за извивавшейся Машей.

– Но если женщина не хочет… – сомневался Александр.

– Я всегда знала, что ты не настоящий мужчина, – в сердцах выкрикнула Диана.

– Я не настоящий? Да если бы ты знала!.. – грек многозначительно взглянул на служанку. – Скажи ей, не бойся!

– Еще чего! Чтобы меня уволили? – ужаснулась служанка.

– Ты слишком поистаскался в портовых борделях! – упрекала мужа Диана. – Лучше бы мы купили суррогатного отца!

Она отпустила девушку и горестно зарыдала. Служанка тоже прекратила борьбу и побежала прочь из спальни. На ложе, растрепанная и уставшая от борьбы, тяжело дышала Маша.

Когда служанка открыла дверь, чтобы выйти, перед ней стоял обомлевший Андрей.

– Маша?! – в ужасе выкрикнул он, направляясь к девушке.

– Ты? – Приподнялась на ложе Маша.

Оскорбленный грек нервно курил у окна, искоса поглядывая на нежданного гостя.

– Что они с тобой сделали? – свирепел Андрей.

– Подлец! – Маша влепила Андрею пощечину и завернулась в простыню. – Он еще спрашивает! А кто продал меня этим сумасшедшим?

– Я?.. Продал?… – недоумевал Андрей, оглядываясь на грека, который делал вид, что ничего не понимает.

Впрочем, упрямство Маши и гнев Андрея действительно были ему непонятны. Он был уверен, что совершил вполне законную сделку, а эти странные русские позволяют себе не соблюдать условия контракта, врываются в чужой дом и совсем не думают о юридических последствиях.

– Я ему и вправду кое-что продал, – оправдывался Андрей пока Маша приводила себя в порядок. – Но вовсе не тебя. Откуда я знал, что они написали в контракте? Там все по-гречески.

– Они утверждают, что купили меня как суррогатную мать!

– Вот оно что!..

У Андрея потемнело в глазах. Но вместе с тем он начал понимать, откуда взялись в контракте те самые девять месяцев.

– Как ты мог?! – рыдала Маша. – Совсем одурел от своего пива!

Но тут напомнила о себе Диана. В ее усталых глазах засверкали бесовские искры. Она взяла контракт, приписала к сумме сделки единицу, превратив полмиллиона в полтора, и присела на кровать, призывно маня контрактом Андрея. Новая цифра придала Андрею бодрости, но поведение гречанки было ему не совсем понятно.

– Сделайте ей ребенка, – посочувствовала хозяйке служанка. – Чего вам стоит?

– Я не позволю! – возмутился теперь уже Александр. – Вон из моего дома!

– Что?! – возмутился Андрей. – Подсунул мне какую-то липу с отсрочкой на девять месяцев! И еще смеет мне указывать!

– Я вызову полицию, – пригрозил грек.

– Успокойся, Александр, – тихо сказала Диана. – Лучше попроси этого джентльмена спасти нашу семью. Надеюсь, ты помнишь, что в случае развода ничего не получишь?

– Ну, если ты настаиваешь, – замялся Александр, иронично улыбаясь. – Пусть попытается.

Эта трогательная сцена заставила Машу забыть свои несчастья. Она с любопытством вглядывалась в Андрея, ожидая дальнейших событий. Служанка едва заметно подталкивала Андрея к Диане и приговаривала:

– Давай, давай. С тебя причитается.

Андрей помедлил, решив посоветоваться со своим организмом, но известная часть его тела тупо молчала, будто впав в анабиоз. Андрей оглянулся на Машу, на грека, увидел в окне свою яхту и решительно шагнул к гречанке. Та закрыла глаза и протянула к Андрею руки. Андрей помог ей встать и тихо сказал:

– Sorry.

Затем подхватил за талию Машу и направился к выходу.

– Ну и зря, – вздохнула служанка. – Жаль, что я не мужик…

Александр расплатился с таксистом и сам отвез Андрея с Машей на пристань, а затем и на яхту. Он помог Маше подняться по трапу, протянул забытую ею в катере сумку и молча кивнул на прощание. Катер помчал Александра к берегу, к его несчастной супруге.

Маша долго смотрела ему вслед, пока катер не исчез среди множества других судов. На глазах ее проступили слезы. Она открыла сумочку, чтобы достать платок. В сумочке лежала солидная сумма – прощальный жест аристократа.

– Так что же ты ему продал? – спросила Маша.

Андрей отмалчивался.

– Ладно, чего уж там, – настаивала Маша. – Меня теперь ничем не удивишь.

– Партию пива, – неуверенно произнес капитан. – Но контракт составили по-гречески… Откуда мне было знать, что они туда вписали?

– Суточные удваиваются, – объявила Маша. – Плавать с тобой опасно для жизни. Я уже не говорю о моральном вреде.

Андрей снялся с якоря и взялся за лебедку, чтобы поставить паруса в надлежащую позицию. Маша расположилась в шезлонге и открыла банку пива.

– И что теперь?

– Не знаю, – пожал плечами Андрей. – Если хочешь, могу высадить где-нибудь поблизости.

– Нет уж, спасибо, – Маша не желала возвращаться на греческий берег.

– В принципе, можно подождать до Италии. Мне как раз по пути.

– Ничего себе прогулочка, – нервно усмехнулась Маша. – Надеюсь, твоя компания не разорится, пока я вернусь? А то уже солидная сумма набежала.

– Разорится, если ты будешь срывать международные сделки, – заявил Андрей.

– Если ты и дальше будешь подписывать такие контракты, то останешься без штанов, – сказала Маша. – А из меня сделают инкубатор.

– Так что, высадить?

– Нет уж. Италия так Италия! Да меня подруги засмеют, если я из такого круиза – и без обновок! Они туда за деньги летают, а мне, наоборот, еще и платят.

– И на что ты собираешься покупать итальянские тряпки?

– Не беспокойся, капитан. Ты чуть не заработал на мне целое состояние. Так что на наряды я как-нибудь наберу.

Она достала из сумки туристический буклет и начала нарочито громко читать:

– Знаешь, как будет по-гречески «Я хочу есть»? «Пинао»! А «Приятного аппетита!»? «Кали орэкси!». Только главная твоя проблема – «Дэ мило элиника», «Я не говорю по-гречески». Мило звучит, не правда ли?

Но Андрея уже не интересовали греческие выражения, тем более в таком издевательском тоне. Он собирался решить все проблемы в ближайшее время, на Сицилии с ее легендарной мафией. Уж эти-то ребята умеют обделывать серьезные дела.

– А итальянского разговорника у тебя случайно нет? – поинтересовался Андрей.

– Зачем? – искренне удивилась Маша. – Пока нам показывали их звезд эстрады, итальянский полстраны выучило.

– Ты говоришь по-итальянски? – не верил Андрей.

– А что? Язык легкий, щебечут как ласточки! Могу дать платные уроки. Пятьсот баксов за сеанс.

– Договорились, – согласился Андрей.

– Бонжорно!

– Здравствуйте?

– Ты делаешь успехи. Арривэдерчи!

– Это вроде «До свидания».

– Но главное – «Соло ту».

– А это что?

– Мог бы и догадаться. «Соло» – и есть соло, то есть один единственный. А «ту» – это просто «ты». Когда Альбано и эти «Рики и Повери» пели, не помню кто из них, я сразу поняла, что это значит «Только ты!».

– Были такие, – вспомнил Андрей.

– Луна у них тоже луна, только ударение по-другому. Ночь, тоже вроде как у нас… А это, – Маша запела. – «О соле, о соле мио!». То есть, «Солнце мое»!

– С таким словарем только в любви объясняться. А у меня серьезные дела.

– Любовь, по-твоему, не серьезное дело?

– Ну не теперь же.

– А мне кажется, самое подходящее время. Лето, яхта, роскошный круиз по Средиземному морю…

– Вообще-то ты права, – растерялся Андрей. – Лучше не придумаешь.

– А Диана была ничего, – напомнила Маша, углубляясь в путеводители.

– Да и муж ее тот еще мужик. Только контракты составлять не умеет.

– Это ты не умеешь составлять контракты. А он хлопотал о семейном счастье. Интересно, чем это я ему так понравилась?

– Ты не можешь не нравиться, – сказал Андрей, как бы оправдываясь за неудачную сделку.

– Неужели? – захлопала ресницами Маша. – Может, я и тебе нравлюсь?

– Еще как! – признался Андрей. – Если бы не кругосветка…

– Не отвлекайся, – попросила Маша, ожидая новых откровений.

– Ты… Ты… – собирался с духом Андрей, а после выпалил: – Ты как яхта!

– Яхта? – растерялась Маша.

– А что? Все на месте и ничего лишнего.

– Спасибо за комплимент, – упавшим голосом произнесла Маша. – Скажи еще, что любовь – это как ветер в паруса.

– Точно! – согласился Андрей. – Особенно, когда попутный.

По расчетам Андрея, они уже должны были подходить к острову Сицилия, располагавшемуся на юге Италии. Судя по карте, Италия в виде женского сапога на высоченном каблуке вполне соответствовала ожиданиям Маши насчет модного шопинга. А Сицилии этот сапожок как бы давал пинка, что вполне могло символизировать борьбу итальянского правосудия с сицилийским мафиозным беспределом.

Андрей взял бинокль и обнаружил над горизонтом темную дымку.

– Подходим!

– Уже? – откликнулась из каюты Маша, готовившая себя к посещению итальянских бутиков.

– Вижу вулкан Этна!

– Вулканы меня не интересуют, – сказала Маша. – Лучше к городу пристань, где магазины.

– Вся Италия – сплошной магазин, – успокоил Машу капитан. – Туристов больше, чем населения. Мужики лезут на вулканы, а дамы освобождают страну от залежалого товара.

Наконец Маша поднялась на палубу. Она была неотразима. От удивления Андрей навел бинокль и на нее, будто надеясь рассмотреть в деталях тайну женского очарования. Но Маша поправила свое соблазнительное декольте и отобрала у Андрея бинокль.

– Ты бы вперед смотрел. Врежешься в Сицилию – мало не покажется.

Маша разглядела в бинокль проступивший вдали берег. Вулкана она не увидела, зато обнаружила дымящиеся трубы заводов.

– И вовсе это не Этна, – сказала Маша. – Трубы коптят. А недалеко какой-то город.

Андрей справился с картой.

– Вулкан, наверное, ночью проскочили. А это, выходит, Сиракузы.

– Какие Сиракузы? – возразила Маша. – Они же в Греции!

– В Древней Греции, – поправил Андрей. – А теперь на итальянской Сицилии.

– Значит, это здесь Архимед выскакивал из ванны и бегал голым с криками «Эврика!»?

– Бегал или нет, это еще вопрос, а то, что он открыл закон плавучести, это факт.

– И что он голый-то бегал? – качала головой Маша. – Ты же говоришь – сплошные магазины.

– Он был гений, – объяснял Андрей.

– К тому же нудист, – спорила Маша. – Все гении с какой-нибудь придурью.

Андрей хотел было что-то возразить, но вдруг почувствовал, что, возможно, и в нем есть нечто такое, что роднит его с гениями. Что именно могло возвести его в ранг избранных, Андрей сообразить не успел, потому что прямо по курсу возник большой торговый порт, а неподалеку и марина, куда следовало войти сразу, иначе, при дующем всегда в одном направлении местном ветре сирокко, пришлось бы сделать пару лишних галсов.

Андрею удалось завести яхту в марину с первого раза, и он пришвартовался с краю от яркой парусной флотилии. Неподалеку причаливали небольшие лодки, груженные продуктами из прибрежных деревень. Тут же орудовали перекупщики, отправляя в свои грузовички корзины с оливками, ящики лимонов и мандаринов, канистры с вином и бутыли с граппой – местной виноградной водкой. Еще дальше сиял рыбной чешуей и кишел прочей морской живностью небольшой рынок.

За гаванью поднимался старинный город. Сиракузы еще сохранили следы былой красоты, которая потрясла даже римлян, штурмовавших город. Римляне плакали от того, что греки не хотели сдавать несравненные Сиракузы и их приходилось разрушать. Не помогли даже хитроумные орудия Архимеда, который погиб вместе с защитниками города.

Мореплаватели выбрались на причал. Маша произвела на команды соседних яхт такое сильное впечатление, что те начали поднимать над мачтами национальные флаги.

– Ты пока прими парад, – сказал Андрей. – А я схожу выясню обстановку.

Как только Андрей сошел с причала на твердую землю, навстречу ему попался местный крестьянин в вязаном колпаке, свисавшим длинным острым концом на плечо. Такие колпаки обычно рисуют на головах сказочных троллей, но здесь это было частью традиционного костюма. Крестьянин шел пешком, ведя велосипед, в багажнике которого возвышалась корзина оливок, а перед рулем торчала сумка с бутылками оливкового же масла. Завидев Андрея, крестьянин поприветствовал его по деревенской привычке здороваться со всеми встречными.

– Salve, signore!

– Salve, – ответил Андрей, начиная постигать местную речь.

Вдохновленный вежливостью иностранца, потомок Архимеда тут же принялся предлагать свой товар, особенно напирая на качество масла. Реклама была столь звучной и артистичной, что эта случайная встреча в порту Сиракуз могла бы сойти за сцену из итальянской оперы. Андрей усердно кивал, но как только крестьянин сделал паузу в своей арии негоцианта, тут же вставил:

– Лучше скажи, где тут ваша хваленая мафия?

– Mafia? – будто обрадовался крестьянин.

– Доллары, киллеры, крестные отцы, дон Карлеоне, бах-бах! – Андрей изобразил стрельбу сразу из двух стволов.

– Mamma mia! – воскликнул крестьянин и попытался поцеловать руку Андрея.

Но Андрей одернул руку, пригрозил сицилийцу пальцем и для большей убедительности провел ребром ладони по своему горлу. Сицилиец бросил велосипед, упал на колени и стал то ли просить о пощаде, то ли благодарить небеса.

– Santa Maria, grazie!..

Маша уже успела принять парад, и под торжественный перезвон палубных склянок направлялась к Андрею. Тот пытаясь поднять крестьянина на ноги.

– Он молится? – удивилась Маша.

– Скорее, исповедуется.

Пока они думали, как успокоить сицилийца, тот вскочил и с возгласом «Cosa nostra!», взятым на невероятной высокой ноте, побежал к рынку, оставив свой велосипед с рассыпавшимися вокруг оливками.

Мореплаватели вышли на набережную, заполненную туристами и местным людом. Причем первые отличались от последних такими свободными нарядами, что не будь Италия католической страной, они бы запросто гуляли в костюме Архимеда в его судьбоносный день.

– Что-то я не вижу их знаменитые бутики, – оглядывалась по сторонам Маша.

Андрею трудно было представить, что в такую жару, когда хотелось снять с себя все, что можно, кто-то мог думать о том, что бы на себя надеть. Да и вокруг были только кофейни и ресторанчики, и никаких бутиков не наблюдалось. Однако цепкий взгляд Маши все же обнаружил пару магазинов, достойно представлявших Италию, как мировую державу мод, по крайней мере, по части купальников и прочих пляжных принадлежностей.

Пока Маша изучала коллекцию первого магазина, Андрей слонялся поблизости, знакомясь с бурной жизнью древнего городка. И она действительно кипела, как лава Этны в момент извержения. Вернее, как жизнь людей, убежденных, что Этна вот-вот взорвется и накроет лавой весь остров, а потому торопившихся получить от жизни все, чем она еще не успела порадовать сицилийцев, для которых наслаждение было почти священной обязанностью.

Похоже, сицилийки ценили радости жизни не меньше мужчин, и, как убедился Андрей, имели на это неоспоримое право. Такого количества красивых женщин он не видел нигде. И они дарили свою красоту всем, кто знал в этом толк, просто так, из любви к жизни. Любая официантка в ресторанчике на набережной Сиракуз могла свести с ума самого закоренелого женоненавистника. Она не только искренне улыбалась клиенту, но всегда готова была ему спеть и даже станцевать тарантеллу. Андрея окружал какой-то другой мир, где пристальный взгляд не таил непристойности, а был лишь данью чуду красоты, где танец в ресторане отнюдь не означал приглашение в постель, и где песня была не рекламным трюком, а естественной необходимостью.

Андрею это нравилось и его это пугало. Он становился все мрачнее, не находя места для этого вечного праздника в своей прежней жизни, которая уходила на бессмысленную борьбу за место под солнцем, которого здесь было хоть отбавляй.

Маша методично, один за другим, потрошила магазины, постепенно обрастая покупками. И Андрей начал понимать, что хотя Сиракузы и небольшой город, но Маша разделается с ним не скоро. А значит, у него было достаточно времени, чтобы заняться своим делом.

Архимед просил дать ему точку опоры, обещая перевернуть весь мир. Андрей хотел всего лишь изменить собственную жизнь, отыскав точку опоры в этом славном сицилийском городе с древнегреческой историей. И вряд ли кто-то стал бы отрицать, что главная точка опоры Сицилии звалась Мафией.

Для начала Андрей взялся за сомнительные, как он полагал, заведения – лотерею и тотализатор. Они располагались повсюду, и Андрей резонно предположил, что на этих денежных реках вездесущая мафия непременно греет руки. Однако оказалось, что лотерея для итальянцев – просто национальный вид спорта, в который играла половина Сиракуз, включая домохозяек и пенсионеров. Вторую половину составляли туристы, которые с готовностью становились жертвами увлекательной эпидемии. Колоссальные выигрыши редких счастливчиков притягивали игроков в лотерею как магнит.

В шумных барах яростно спорили и периодически что-то выкрикивали в духе Архимеда, открывшего свой закон. Повсюду делали ставки на очередной футбольный матч, на победителя предстоящей регаты, на политиков. Ставки принимались даже на то, кому достанется партия Неморино в новой постановке оперы Джакомо Доницетти «Любовный напиток» в Ла Скала. При этом сиракузцы выпивали реки вина, а набравшись как следует, терзали арию Неморино на все голоса: «Una furtive lagrima!..»