скачать книгу бесплатно
– То есть?! А как же отчеты? Почему ты их не прошла?
– Каждый раз возникали какие-то проблемы с оборудованием. А еще иногда мое сердце не выдерживает, и я просто падаю в обморок. Отец тщательно подгонял отчеты под ожидания инвесторов и много что приукрасил. Не просто так стартовая площадка построена посреди пустыни, как можно дальше от всех тех, чьи деньги вложены в проект.
Томэль нахмурился, вытянув губы чуть вперед, и отвернулся в сторону.
– Значит, Кобэн врал обо всем.
– Простите, – виновато произнесла я. – Вам я должна была сказать.
– Он пытался что-то сделать с обмороками?
– Он хотел добавить микромашины к клапанам и включать их при ухудшении состояния. Но проблема в том, что после отключения микромашин организму еще требуется время, чтобы нормализировать сердечные сокращения и кровообращение. То есть, в обычных условиях я отключусь, а с дополнительными микромашинами велика вероятность сердечного приступа.
– По идее, нагрузка на сердце в невесомости должна быть меньше.
– Но проверить меня в состоянии невесомости невозможно. Все станет известно, когда я уже буду находиться в космосе. Когда предпринимать что-то будет поздно.
– Послушай, я считаю, что все должно быть в порядке. Иначе с какой стати Кобэну отправлять в полет именно тебя? Этот человек настолько расчетлив и бесстрастен, что едва ли разрешил бы тебе занять место пилота, поняв, что это поставит под удар всю миссию. Он куда сильнее дорожит проектом, чем…
Он не стал продолжать, увидев, как я расстроено опустила голову. Дорожит больше, чем дочерью, это хотел сказать Томэль.
– Мы оба знаем, какой он человек, и я просто говорю то, что в его случае наиболее вероятно.
– Да нет, все в порядке. Вы правы. Как вы с ним вообще смогли стать друзьями? Как с таким человеком можно завязать какие-то узы или найти что-то общее?
Томэль выдержал паузу, внимательно посмотрев мне в глаза.
– Он не всегда был таким. И буду откровенен с тобой, я уже не знаю, осталась ли между нами дружба. Быть может, между нами всегда были только партнерские отношения. Я правда не знаю.
– Что же могло его так изменить?
– Хотел бы я знать.
Томэль развернулся и снова направился ко входу, позвав меня по дороге:
– Пойдем, Нисаа. Я уже с ног валюсь.
***
Третью ночь подряд Томэлю не удавалось уснуть в своих покоях. Стоило ему только задремать, как заполненный металлической пылью и запахом мазута воздух схватывал горло, от чего он просыпался. И когда Томэль понимал, что уснуть удастся только к самому утру, он шел на смотровую площадку, нагуливать усталость.
К его удивлению, сегодня он оказался там не один. С площадки Кобэн рассматривал двигатель «Колдуна», стоящий вдалеке от комплекса, над пусковой шахтой. Он был освещен десятком прожекторов, а в воздухе беспокойно вились караулящие его охранные роботы.
– Тебя тоже бессонница одолела? – спросил его Томэль.
Кобэн обернулся. Привыкший к его суровому взгляду, Томэль ощутил, что сейчас тот куда мягче, чем обычно. Он снял с носа очки и, протирая их платком, остановился рядом с Кобэном у края смотровой площадки.
– Почему ты все еще носишь этот антиквариат? – спросил он, глядя на очки Томэля. – Только не говори, что брезгуешь пересаживать собственные клонированные глаза?
– Я считаю, что очки мне идут, и Маатэль они тоже нравятся. Поэтому и ношу.
– Бессмыслица какая-то, – произнес Кобэн задумчиво.
Минуту они смотрели на небо, не говоря ни слова друг другу.
– Ты просто не акклиматизировался, – вдруг сказал Кобэн. – Первую пару недель здесь никто не мог спать по ночам.
– К счастью, так надолго я здесь не задержусь, – сказал Томэль, надев очки обратно. – Как только все закончится успешно, мы с Габриэлем сразу отправимся в Эхо, готовить награды и праздник в вашу честь.
– А что, если нас ждет провал?
Томэль встрепенулся, услышав предопределяющую уверенность в словах Кобэна. Кобэн посмотрел на него и тихо усмехнулся.
– Это просто предположение, Томэль. Не нужно волноваться.
– Из твоих уст звучит как пророчество.
– Я вложил душу в этот проект, – программу и корабль. Они идеальны и не подведут меня. Единственная неопределенная величина – это человеческий фактор. Поэтому вероятность провала присутствует всегда, как бы хорошо все не было подготовлено.
– Правильно ли я понимаю, что ты сомневаешься в своей дочери?
Кобэн промолчал, продолжая с каменным лицом смотреть на двигатель корабля.
– Думаю, тебе не о чем беспокоиться. Она ведь прошла подготовку…
– Ты никогда не разочаровывался в том, что делаешь? – перебил его Кобэн. – Бывает ли, что ты вкладываешь во что-то силы и время, а оно просто не работает так, как должно?
– Да, разочаровывался, и не раз. В работе. Но тут совсем другое.
– Для тебя – возможно.
Кобэн повернулся к Томэлю лицом.
– Я не могу быть таким, как ты, Томэль. Во мне нет той любви, которую ты испытываешь к своим детям. Я живу интересом. Когда что-то не работает так, как мне нужно, и я ничего не могу сделать, чтобы это исправить, мой интерес пропадает.
– Я знаю это. Но люди не предметы, и их нельзя так просто выбросить за ненадобностью. Ты воспитал замечательного человека, чем ты недоволен?
– Она своенравна и непослушна. Все время идет наперекор.
– Естественно! Она повзрослела, и у нее появились свои интересы в жизни. Все родители с этим сталкиваются.
– Мне не нужны ее интересы.
– Кобэн! – отрезал Томэль. – Еще раз повторяю, твоя дочь – не вещь, а живой человек, со своими чувствами и желаниями. Быть может, ты не учел того, что это произойдет, но если не можешь ее выноси?ть – отпусти. Позволь ей жить самостоятельно.
– Исключено!
– Смирись уже с тем, что Нисаа – не просто эксперимент и не принадлежит тебе! Дай ей жить так, как она хочет.
– Спасибо за совет, Томэль, – сказал Кобэн и, развернувшись, направился к спуску с платформы.
– Кобэн, – позвал его Томэль, и тот остановился, повернувшись к нему вполоборота. – Сделай все, чтобы миссия прошла успешно.
Кобэн молча покинул площадку, а Томэль, сделав глубокий вдох, остался смотреть на мерцающие звезды, рассыпанные по не засвеченному прожекторами участку неба.
Первая космическая
Работа на космодроме кипела еще до появления первых лучей солнца, осветивших пустынные долины Верцера. Техники проводили очередной цикл диагностики систем корабля и двигателя: связь, жизнеобеспечение, электропитание, герметичность отсеков – абсолютно все подвергалось тщательной и многократной проверке.
Были проверены все изготовленные для полета скафандры: основной и два запасных. На всякий случай осмотрели даже тренировочный скафандр, который я обзывала «гробом». Его изготовили самым первым и потому хранили как эталон, по которому были собраны все остальные. На случай обнаружения каких-либо неисправностей или дефектов в основном скафандре будет использован один из двух запасных. Если оба запасных скафандра также не будут соответствовать техническим требованиям после проверки, меня облачат в тренировочный, от одного вида которого меня уже тошнит.
Излишняя осторожность была вызвана тем, что материалы для новых скафандров доставляли в Верцер от разных поставщиков на Хариме и из-за пределов материка, и лишь потом их собрали в лаборатории комплекса. Тренировочный же скафандр изготавливался под чутким наблюдением Кобэна, подбиравшего материалы, а также следившего за процессом сборки и пошива в Эхо. Затем скафандр был перевезен в Верцер со всем остальным оборудованием.
Всеми силами инженеры старались исключить опасный фактор случайности.
После подъема я прошла медицинскую проверку. Врачи констатировали отличное состояние. То, что нужно. Затем был завтрак, а после началось томительное ожидание.
Запуск назначили на полдень. До этого времени было решено изолировать меня ото всех в отдельной комнате, чтобы я не теряла настроя и не отвлекалась на происходящее вокруг. В комнате специально закрыли все окна, чтобы я не могла видеть, как корабль готовят к запуску.
Предполагалось, что так я смогу немного успокоиться.
Чтобы держать мой мозг занятым, во избежание появления сомнений или негативных мыслей, мне назначили ряд легких физических упражнений вместе с дыхательной гимнастикой. В перерывах между упражнениями я должна была записывать видео-отчет о своем состоянии. Затем десять минут передышки и все по новой. Так на протяжении часа. Затем «отдых» – решение логических задач на время, для разминки.
Возненавидев логические задачи, а также свой голос на записи, мне действительно удалось не думать о полете. В общем, врачи придумали хороший способ «успокоиться».
Затем наступил момент истины.
Двери комнаты открылись, и я снова увидела людей. Меня проводили в сборочную камеру, где трое техников помогли мне надеть новый скафандр. Он шел под артикулом СК-С-01, выгравированным под ключицей на грудной панели. К моему удивлению, он оказался намного удобнее и легче «гроба».
После того, как техники соединили все части скафандра между собой и закрепили панели, меня попросили самостоятельно надеть шлем. Отчасти для того, чтобы проверить подвижность механизмов. Лицевая сторона шлема крепилась на статичном затылочном каркасе, который устанавливался вместе с присоединением спинной панели, оборудованной клапанами для воздушного резервуара. Теперь мне нужно было всего лишь соединить их вместе. Я медленно поднесла шлем к лицу и надавила на него, чтобы сцепить с затылочной частью. Крепежи тихо зашипели. На стекле отобразились голографические датчики технических показателей. Пространство в скафандре было полностью герметизировано, весь воздух выпущен. На протяжении пяти секунд я не могла дышать, пока автоматически не открылись клапаны, предназначенные для подачи воздуха из кислородного резервуара. При его отсутствии они закачивали в систему дыхания кислород из воздуха. За эти пять секунд мысль о том, что автоматику заклинит и клапаны не откроются, не один раз пронеслась у меня в голове.
Один из техников включил цифровое зеркало и предложил мне посмотреть на себя.
Скафандр выглядел, как военная броня – полностью металлический, темно-серого матового цвета. С головы до ног и по бокам были установлены замки для сцепки со штифтами в кресле пилота на корабле. На предплечьях и икрах выпирали маленькие маневровые двигатели для перемещения в открытом космосе. Под крепким металлическим корпусом на подкладке из композитной ткани мое тело опутывали метры проводов, трубок и мелких каналов, соединяющих все системы скафандра.
Я подошла к зеркалу ближе и стала рассматривать себя сквозь шлем: респиратор закрывал лицо ниже моего носа. Компьютер шлема, узнав меня в отражении, радостно пиликнул, чем заставил меня улыбнуться вопреки сковавшему все тело волнению.
***
Томэль стоял на краю посадочной площадки и задумчиво смотрел вдаль на «Колдуна». Вскоре он заметил приближающийся издалека шаттл и отвлекся от своих дум, чтобы поприветствовать прибывшую семью.
Три стражницы Шиль вышли из челнока первыми. Следом по трапу спустились Маатэль и Аксель, за которыми последовали еще три стражницы.
– Не слишком ли много охраны? – спросила Маатэль.
– Осторожность никогда не бывает лишней. Пойдемте, нас ждут.
Вместе с Томэлем они пошли к отдельному корпусу комплекса, где располагался центр управления полетом.
Большая комната, сооруженная по типу аудитории, была заполнена людьми: операторами связи, хронометражистами, навигаторами, инженерами и техниками. Все сидели на своих местах, но кому-то пришлось стоять из-за банального отсутствия свободных кресел. Томэль провел семью к высокому ложу чуть дальше от входа, которое подготовили специально для членов семьи Визора. Габриэль уже занял свое место и смотрел в панорамное окно гигантского размера, выходившее на стартовую площадку.
Подойдя, Маатэль поклонилась Визору, а Аксель, продолжая придерживаться своих взглядов, лишь быстро и едва заметно кивнул.
– Рад видеть вас, – спокойно и приветливо сказал им Габриэль. – Как вам здесь, впечатляет?
– Еще как! – ответил ему Аксель, садясь сзади. – Сколько же вы потратили на все это?
– Спроси отца, он тут главный инвестор.
– Тебе лучше не знать, – засмеялся Томэль.
Маатэль смотрела на средние ряды и видела, как среди них бегал Кобэн, обходя каждого оператора и давая указания. Затем он спустился к первым рядам аудитории, одернул свое пальто, чтобы положить руки на пояс, и внимательно осмотрел зал снизу вверх. Оценив ситуацию и быстро сообразив, что еще нужно проверить и подготовить, он раздал указания прямо оттуда, для ускорения процесса. Голоса старику хватало, чтобы докричаться до самых верхов и дирижировать командой специалистов, разбросанных по всей аудитории, как огромным оркестром.
– Это руководитель проекта? – поинтересовалась Маатэль, глядя на Кобэна.
– Да, это он, – сказал Томэль, поднявшись со своего места. – Я отлучусь ненадолго. Нужно перекинуться с геттай парой слов.
Он спустился вниз трибуны и, едва сумев обратить на себя внимание Кобэна, шепотом спросил:
– Так каков план полета?
– Через двадцать минут после взлета «Колдун» выйдет на орбиту «Молота». Перед этим мы произведем подключение Системы.
– Вы оставите какой-то канал связи с кораблем?
– Да. Нисаа будет слышать только мои указания и только в скафандре. Записи и перевода на основной канал связи не будет.
– Кто-то еще знает об этом? Связисты?
– Нет. Все до единого будут думать, что потеряли сигнал из-за непредвиденной неисправности, – сказав это, он посмотрел на семью Томэля и Габриэля, сидящую в ложе. – Подыграйте им, сделайте вид, что тоже взволнованы.
Кобэн снова занялся своими делами, а Томэль задумчиво и молчаливо вернулся в ложу.
– А это правда, что корабль пилотирует его дочь? – спросил отца Аксель.
– Так и есть. А что?
– Она летчик?
– Нет. Нисаа ученый, – сказал Томэль, устраиваясь поудобнее на своем месте. – Она работала с отцом в лаборатории и участвовала в проектировании двигателя.
– Тогда почему она летит? Не легче ли было отправить военного летчика, подготовленного к перегрузкам и имеющего практический опыт пилотирования?
– На то есть свои причины. Геттай Гваала согласился заниматься проектом только при условии, что пилотом будет Нисаа.
– И вы пошли на уступки?! – удивился Аксель.
– Иногда приходится. Геттай Гваала – уважаемый ученый, и если он считает, что так будет лучше, то я ему доверяю. Я не сомневаюсь в успехе миссии.
