Релдан. Путь немешиона (Трехтомник)

– Лежи и не вставай! – в панике крикнул Релдан. Он чувствовал невыразимую мощь в этот момент. Он понимал, что натворил что-то страшное, непоправимое, но не в полной мере осознал, что именно. И в тоже время, он не чувствовал вины за это. Однако мгновение силы закончилось и перед ним стояло лицо Юли, все также стоящей рядом с ним и не знающей бежать ей или остаться.

– Не бойся меня, пожалуйста – напряженно попросил Релдан Юли, а затем повернулся к остальным. – Не подходите ко мне!

– А ты меня не будешь… трогать? – опасливо спросила Юли.

– Нет, не буду! Я не понимаю что со мной! Я ведь убил твоего отца! Но я не хотел этого! – попытался объяснить произошедшее Релдан, но его прервали. Вспышка силы и следом проникающий укол боли. Релдан повернулся и приготовился защищаться. Навстречу ему шел, опираясь на свой посох, Коросте. Чароплет нойонов не стал тратить время на слова и ударил: с конца посоха ударила еще одна вспышка силы, вонзившись Релдану в живот.

– Что ты натворил, Релдан?! – крикнул Коросте. – На колени, убийца! Немедленно!

Ярость и гнев хлынули в душу Релдана горным водопадом.

– Я не убийца! Я защищал свою женщину! – взревел он, чернея пуще прежнего.

– Она еще не стала твоей! И от кого ты защищал ее? От ее отца?! Склонись сейчас, или станешь шарива, презренным изгоем, от которого отвернутся все племена!

– Не тебе меня изгонять, чужак! – возмутился Релдан.

– На колени!!! – рявкнул Коросте и отправил очередную вспышку магии.

В этот раз удар был слишком сильным. Колени Релдана согнулись и он упал. Руки безвольно повисли. Напоследок Релдан лишь успел обрадоваться, понимая, что теряет сознание.

Исход

В себя Релдан пришел на лежаке в своем шатре. Рядом сидела Карода и тихо плакала, как умеют лишь матери. Релдан подскочил и бросился к ней:

– Что случилось, мама? Почему ты плачешь? Где отец?

– Отец у вождя, – всхлипнула Карода.

– Он сказал, что тебя могут объявить шарива. Тебя… Тебя обвиняет все племя!

– Но я ведь убил мифозоя, – почему-то вспомнил Релдан. – Они чествовали нас как героев! Я убил Велоша случайно.

– Это все приезжий чароплет. Он сказал, что ты будешь убивать дальше и племени лучше от тебя избавиться. Отец сейчас на гункане у вождя.

Релдан задумался. В племени и раньше случались случайные убийства, но чтобы из-за этого племя созывало гункан? Он такого не помнил.

Полог шатра откинулся и вошел Халрог. Его глаза лихорадочно блестели. Он коротко посмотрел на Релдана, но в его взгляде не было злости. Алайхорн посмотрел на жену и сказал:

– Мы уходим. Собирай вещи Кара. Сын, помоги ей.

– Что они сказали? Объясни толком, – попросила Карода.

– Да рассказывать особо нечего, Кара. Долго говорили о Велоше, каким он был хорошим воином… Старый нойон рассказывал об опасностях магии, а старейшина Иргол просил не наказывать Релдана. Я напирал на то, что мой сын – воин не хуже Велоша. Если ему найти достойного наставника, – он мог бы лучше управлять своей силой и даже стать настоящим чароплетом племени, – перечислил все мнения Халрог. – В итоге Кайлод выслушал нас всех и сказал, что наставника можно поискать, но до тех пор Релдану лучше держаться подальше от племени. Мы сошлись на том, что должны жить отдельно.

– Нас изгоняют, отец? – ужаснулся Релдан.

– Пока я старший алайхорн – не бывать такому, – покачал головой Халрог. – Но я уже был готов убить этого нойонскго мерзавца. Он заикнулся о том, что ты осквернен! Мне показалось, что он подстрекал всех к мысли изгнать тебя из племени!

Релдан слушал лаконичный рассказ отца, прикрыв глаза. Перед его внутренним взором предстала картина происходившего, словно, он сам перенесся на гункан, где решалась его судьба.

… – Вы пожалеете, если не прислушаетесь ко мне сейчас! Это дитя – не просто чароплет, как я! Он вместилище древнего зла. Он не может контролировать себя, он будет меняться, и никто не скажет как! Сейчас он еще не вошел в полную силу, но когда войдет – вы все будете рвать волосы на голове от горя! – разорялся Коросте.

– Почему тогда сразу его не убил?! – крикнул кто-то из толпы.

– Потому, что он из вашего племени. Я не настолько глуп, чтобы убивать людей Кайлода. Это ваше дело, что с ними делать. Но, помните, я друг вашего племени, и если ваш вождь об этом меня попросит – я, не задумываясь, его убью!

– А у меня сложилось мнение, что парень просто не научился этому своему… чароплетству. Подумайте, у него никогда не было учителя, – вмешался Иргол. – Сдается мне, парень просто перебрал вина и потерял контроль. И еще… мы забываем о его семье. Халрог до сих пор один из лучших алайхорнов племени. Карода достойная женщина. Да и сам Релдан – хороший парень, который, хоть и немного замкнут в себе, но родился в племени и рос с племенем. Да. Он убил Велоша. Убил страшно. Еще он… Хм. Довольно странно и, даже, страшно покалечил Рагмара. Но разве такого в племени раньше не было? Разве мы убили Хамика, когда он зарезал брата своей жены? Или может мы убили Зилома, который напился и зарубил собственную жену? Нет же! Эти люди здесь, в этом шатре, и тоже решают судьбу этого парня. И это хорошо. Я уверен, что и Релдан скоро найдет свое место среди нас, если мы проявим мудрость.

– Что же ты предлагаешь? – спросил Кайлод.

– Я предлагаю оставить все как есть. Пусть родители и Релдан заплатят штраф семье убитого и перенесут свой шатер дальше от кочевья. И мы не будем отворачиваться от них. Халрог останется воином племени, а Карода уважаемой женщиной, давшей племени будущего чароплета. Затем он подошел к вождю и тихо добавил – И еще, мой вождь, если мы так легко будем истреблять своих же людей – вот тогда мы точно очень скоро будем рвать волосы на голове.

Кайлод посмотрел на хмурого Коросте, затем на бледного Халрога.

– Если так вождь, то я хотел бы задержаться в твоем кочевье. На всякий случай, – предложил чароплет.

– Ты согласен с таким решением, Халрог, или тебе есть, что нам сказать?

– Иргол верно говорит, вождь. Релдан и правда, виноват, но я хочу добавить, что все мы ходим под сенью Серамиды. Верю, что именно она послала моей жене ребенка с такими дарами, – искренне ответил Халрог…

Релдан удивленно посмотрел на отца.

– А что насчет штрафа? – спросил он.

Халрог удивленно посмотрел на сына, а потом немного смущенно ответил:

– Похоже, от тебя ничего не скроешь, мелкий чароплет. Кайлод не мог поступить иначе: теперь содержание семьи покойного на твоих плечах парень.

Эдзен

После того, как раздражение племени немного улеглось, Релдан вернулся к рутине – тренировкам, охоте и рыбалке. Впрочем, двум последним занятиям он теперь посвящал намного больше времени, ведь теперь было необходимо платить за жизнь Велоша. Впрочем, Релдан не жаловался. В конце концов, в обязанности, наложенной на него Кайлодом, была и приятная часть – он мог видеть Юли. Хоть и издалека, но все же видеть. Сегодня был поздний вечер и Релдан, держа скарга в поводу, медленно пробирался через довольно крупный лес, раскинувшийся посреди степи. Такие леса довольно редки в Великой Степи. Когда Радольен только возник как небольшое кочевье, Кайлод опаской относился к такому соседству – для него было очевидно, что любому враждебному племени было бы очень удобно атаковать Радольен, спрятавшись в лесу. Впрочем, лес все равно был нужен кочевникам, поэтому Кайлод настоял на том, чтобы поселиться на некотором отдалении от него. Релдану нравилось здесь. Обычно он охотился в степи, но сегодня встал с утра пораньше и, оседлав скарга, двинулся на самый дальний край Радольена. День был удачным – он поднял стадо травоядных мируд[11] и три из них уже лежали в охотничьем мешке. Он чувствовал, что его тело снова ходит ходуном и со дня на день Релдан ожидал новых неприятностей. Однако это будет еще не сегодня и можно пока об этом не беспокоиться. Но помимо этого, что-то еще назойливо и тревожно звенело в голове. И вдруг он сообразил… лес!

Он уже давно должен был выйти из леса. Вот и бурелом, который он видел, когда входил, а следом должен быть пригорок, после которого он должен увидеть уже степь. Но… бурелом был, а пригорка уже не было. Заблудился.

Релдан нервно засмеялся и задумался. В целом, он понимал, что направление он взял верное, но что-то будто не дает ему выйти. Он шел еще полсклянки,[12] забирая влево, пока не увидел то же самое поваленное дерево. Релдан начал злиться. Пламя было сейчас кстати – он бы просто прожег лес насквозь и быстро нашел выход! Но он утратил способность воспламенять два дня назад, и сейчас был просто Релданом. Пока.

Он сел у дерева и задумался. Солнце уже садилось, но придумать ничего так и не выходило. Поэтому Релдан флегматично вытащил тушку мируды, вытащил нож и деловито начал ощипывать перья. Управился он быстро, а затем собрал сухих веток и собирался развести огонь, как вдруг из леса вышел… Коросте!

Релдан от неожиданности так и замер с огнивом в руке.

– Так и будешь стоять, увалень? – приветливо хмыкнул Коросте, подходя ближе.

– Я не понимаю… Э, что вы здесь делаете, старейшина? – насторожился юноша.

– Что я здесь делаю? Тебя ищу. Вот нашел. Теперь было бы неплохо поесть. Что у тебя там? Мируда? – спросил чароплет, подходя ближе.

– Мируда, да.… Сейчас, старейшина, только огонь разведу – нашелся Релдан и завозился с кресалом.

– А просто зажарить не можешь? Ты же… Кхм. – нахмурился незнакомец.

– Нет, не могу. Уже два дня как, – развел руками Релдан.

– Вот как, – потер бровь, Коросте. – Давай-ка помогу. Коросте повел рукой, и сухие ветки занялись огнем. И тогда Релдан молча достал нож и вонзил его в голову Коросте. Тот крякнул от неожиданности, но вытащил нож и нехорошо посмотрел на Релдана. Кровь, выступившая из раны, была зеленого цвета. Релдан удивленно отступил от незнакомца.

– Как догадался? – недовольно спросил "Коросте"

– Коросте всегда ходит с волшебным посохом, а у тебя руки пустые. Он меня иначе как скверной не зовет, а ты назвал увальнем. И главное, Коросте со дня на день собирается вернуться в Аранат, поэтому здесь ему делать совершенно нечего. Выходит, ты грязный шулмус![13]

– Прямо, грязный?! – грустно ухмыльнулся «Коросте». – Да я моюсь чаще вас, грязнуль! Люди!.. А что еще про меня знаешь? – спросил шулмус.

– Да что про вас знать. Живете долго. Превращаетесь в знакомых людей, заманиваете к себе и убиваете. Кровь пьете. Да только моей крови ты не получишь!

– Вот ведь, дурак, на мою голову – засмеялся шулмус. Кровь, значит, пьем?! Ну ладно! Насмешил старика – так и быть расскажу все, как есть. Только успокойся и не тянись к мечу, хорошо? Вот, лучше забери! Не люблю железо – неживое оно. «Коросте» протянул юноше извлеченный из собственного черепа нож.

– Давай лучше присядем и начнем с того, на чем остановились? – предложил он

Релдан забрал собственный нож у «Коросте» и недоверчиво присел на свое место у костра.

– Я дух леса и мне восемьсот лет, – начал дух, превращаясь из нойонского чароплета в высокого седого старика в простом дорожном плаще. – Все эти годы я тут живу. Люди сюда забредают редко, так что и развлекаюсь я нечасто. Мируд моих, сам, думаешь, нашел? Это я их тебе послал. Из самых глубин пригнал, между прочим, а ты меня ножом в голову ударил! Уму непостижимо! Не стыдно тебе? – разозлился гость.

– Ну и зачем тебе мне помогать? Ты же живность оберегать должен, если дух леса, – возразил Релдан.

– Должен, конечно. Но что-то много их стало в лесу, этих крикливых бестий! Вот и думаю, выгоню мируд к тебе, а ты сколько-то их подстрелишь. Потом к тебе подсяду, да разговоримся! И я, глядишь, новости какие узнаю.

– Какие новости тебе, еще? – насторожился юноша.

– Какие, какие… обычные! Или ты думаешь, если в лесу живу, то и сам я дикий? Скажи-ка, юноша… кто ты такой? Я слышал твои мысли насчет огня. Это своим огнивом ты лес палить собирался? – строго спросил старик.

– Нет, шулмус… Да, не собирался я! – смутился Релдан

– Ну, положим, я не шулмус. Ты, ведь, из джучи, верно? Тогда, говоря по-вашему, я – эдзен,[14] а зовут меня Сарамундара. И знаешь, что я вижу? Вижу человек ты тоже не простой. Сила в тебе есть – потому я и вышел посмотреть, – улыбнулся старик.

– Что ты знаешь? – насторожился юноша.

– О тебе? Да ничего, пока. Я же тебя сегодня только встретил. А вот сила в тебе мне знакома – у нее даже имя свое есть.

– У силы? – удивился Релдан.

– Ну да. Она же живая, хоть и глупая пока. Мне это знакомо, – улыбнулся Сарамундара.

Релдан поднял с земли подготовленную тушку мируды, нанизал ее на острую ветку, и сунул в костер.

– А знаешь ли ты, как от этой силы, ну… избавиться? – ненавязчиво спросил Релдан.

– Избавиться?! А зачем? – эдзен наклонился к костру, помешивая угли палкой. При этом, прямо из-под земли выросли гибкие лозы и сплелись в табурет необычного вида. Закончив возиться с огнем эдзен, не глядя, сел на него.

– Как зачем? – отвел глаза Релдан. – Я человека из-за нее убил!

– Убил? Ну, вы, люди, часто это дел! Глупые вы – всегда такими были. При чем тут сила-то твоя? Потому что ты возомнил себя злодеем? Так не переживай – не ты первый! Да и последним тоже вряд ли станешь.

– Ты не понимаешь – я ее не контролирую! Она приходит, когда хочет и уходит так же. И каждый раз она новая. Что со мной? – спросил Релдан, чувствуя, как его веки тяжелеют.

– А зачем ты ее контролируешь? Пользуйся. А насчет приходов ее и уходов… она тебя так изучает, потому что тоже еще молодая. Как и ты сам.

– А потом? Что будет со мной потом, когда она меня, ну… полностью изучит? – спросил Релдан

– Потом и ты изучишь ее – ответил, улыбаясь, эдзен. – А теперь отдыхай.

Релдан хотел еще что-то сказать, но вместо этого закрыл глаза и заснул, повалившись в листву. Костер успел прогореть и погаснуть, когда он проснулся. Солнце уже клонилось к закату, но он чувствовал себя отдохнувшим и полным энергии, а затем увидел знакомый бурелом. Поглядел на костер и удивился – он ведь прилично прошел от него, затем, помнится, костер развел, а теперь поваленное дерево в двух шагах от него. И должен быть ведь кто-то еще… или нет? Юноша напрочь забыл о встрече с хранителем леса. В смешанных чувствах, Релдан обошел упавшее дерево, вышел на знакомый пригорок и через некоторое время, наконец, вышел из леса. Вслед ему шумели кроны деревьев.

Вира

После невольного убийства Велоша, Халрог с семьей перенес свой шатер к самому краю кочевья. Некоторые из соплеменников считали решение Кайлода слишком мягким, другие жалели покойного, но также ничего не имели против Халрога. Находились и такие, кто судачил о горькой участи родителей, на чью долю выпало растить Релдана. Однако никто, как водится, ничего не сказал в лицо. Да и что тут скажешь, если все произошло перед всеми. Однако решение Кайлода оказалась верным. Без ожидаемых от Релдана всплесков магии и убийств, шум вокруг смерти Велоша затих и джучи вернулись к своим каждодневным делам. Релдан, не желая причинить кому-нибудь вред, окончательно зажил жизнью нелюдимого бирюка. Не то чтобы кто-то требовал этого от него, нет. Он сам стремился к одиночеству и появлялся на людях только в случае необходимости, а таковая случалась нечасто. Все свободное время он тренировался с мечом, кривой саблей, боевой острогой и метательными ножами. Несмотря ни на что, после победы над мифозоем, он продолжал оставаться воином племени, а упражнения подобного рода были неотъемлемой часть жизни джучи. Но даже в бою, когда он участвовал в набегах или рейдах племени – его немного сторонились. Он никогда не рассчитывал на помощь в бою. Свои метаморфозы он научился скрывать и не использовать, когда это возможно. Иногда такое скрыть было сложно, но алайхорны приспособились к этому. Когда Релдан говорил, что ему нужно отойти, никто этому не удивлялся. Главное, чтобы чароплет не опоздал к бою или … после боя. Последнее порой бывало особенно ценным для алайхорнов. Так, спустя неделю со смерти Велоша, с соседним племенем возник конфликт, и стычка переросла в маленькую кровавую войну, которая длилась почти три недели.

Отряд, с которым выходил Релдан направили в помощь более ранним силам, но у Релдана начала сочиться влажная слизь из всех пор. Поэтому прямо перед боем он покинул отряд и затерялся в лесу, чтобы переждать метаморфозы. Многие тогда решили, что чароплет струсил. Битву алайхорны отстояли без Релдана, но после боя осталось много раненных. И тут пришел юный чароплет. Он шел неровной походкой и выглядел усталым, словно принимал участие в битве. Его одежда была насквозь пропитана потом. Не разобравшись, алайхорны начали возмущено галдеть, а кто-то даже назвал его трусом. Релдан был слишком уставшим, чтобы ответить. Он подошел к первому раненному, который лежал с рубленой раной, и выжал мокрый от пота рукав своей рубахи прямо ему в рот. Его поступок сочли за издевательство, но вдруг раненный открыл глаза, а его рана закрылась на глазах! Из тридцати раненных погибли только двое – до них Релдан дойти не успел. Он упал от измождения и уснул прямо на земле. В таких странных и неожиданных ситуациях, недопониманиях и настороженностях прошло еще пять лет.

Пять долгих лет, где Релдан, помимо прочего, исправно выплачивал виру[15] семье Велоша. Да, помимо прочего, Кайлод поставил условие, виру, для невольного убийцы Велоша – обеспечить пропитанием семью покойного. Мудрый вождь надеялся, что своим решением он сумеет не только избежать упреков в мягкосердечном наказании, не только не даст семье покойного голодать, но также создаст основу для примирения в будущем. Каждую неделю на краю кочевья Релдан оставлял припасы для женщин Велоша. Это было совсем не трудно для него: умелый охотник и рыбак, он честно отрабатывал свой грех перед племенем и Серамидой, оставляя для вдовы свежую рыбу и дичь. Если бы это помогло вернуть Велоша, Релдан вполне мог изловить всех рыб в единственной реке или опустошить ближний лес от всей съедобной живности. Однако это было невозможно. Поэтому, каждый раз принося виру, он спешил убраться с глаз прочь. Удавалось это не всегда.

На закате женщины покойного Велоша возвращались домой, и заметили удаляющегося прочь Релдана. Мать Юли, Кардула в сердцах сказала:

– Смотри, Юли, опять твой защитник виру принес. Думает, это вернет бедного Велоша. Эх, сплоховал вождь.

– Надо было его совсем прогнать. А лучше убить – кровожадно прошипела тетка Нимаза, родная сестра Велоша. После смерти брата, дородная сноха перебралась жить к Нимазе.

– Хватит, – неожиданно сказала Юли.

– Хватит, что? – не поняла мать.

– Он ведь случайно, убил папу! Я знаю, он не хотел этого – ответила девушка

– Хотел, не хотел, а убил. Убил твоего отца. А ты, значит, его жалеешь? Может уже и простила ему все?! – всплеснула руками Кардула.

Юли нахмурилась:

– Не знаю, но ваши проклятия папу точно не вернут. А Релдан уже четвертый год кормит нашу семью!

– Ну, так ты еще сходи и в ноги ему поклонись за это! – вспылила мать. – Неблагодарная!

– Я неблагодарная? Мне жалко папу! Но и Релдана тоже жалко! – всхлипнула Юли. – Если бы не папа, он был бы моим, а я его, – тихо добавила девушка.

– Не переживай, милая – обняла дочь Кардула. – Ты не останешься одна. Еще сезон и траур по отцу закончится. Тогда ты снова сможешь пойти на Танцы. И там тебя выберет самый сильный юноша.

– Мама, мне не нужен самый сильный! Мне нужен Релдан! – в голос заревела Юли.

– Ах ты, дура! – психанула Кардула и залепила дочери пощечину. – Неблагодарная, какая! Отец ее растил, кормил, а ты, значит, о его убийце вздыхаешь?! А ну взяла виру и пошла! Я с тобой в шатре поговорю!

Побег Юли

– Так ты, значит, жалеешь его!? – возмущалась мать, вымешивая тесто для лепешек.

– Да мама! Да! Я устала думать об этом. Папу уже не вернуть, но злиться на него уже нет сил. Я же помню, как он испугался! – вспомнила Юли.

– Испугался! И чего он испугался? – проворчала Кардула.

– Он испугался, что может навредить мне! И еще он испугался… себя. Если бы он не выпил вина, что я ему принесла, может…

– Может что? – нахмурилась Кардула.

– Может он и не превратился в такого монстра – тихо сказала девушка.

– Да причем тут твое вино!? – всплеснула руками мать. – Он монстр внутри и снаружи, как ты этого не понимаешь? Если бы этого не случилось с моим Велошем, – случилось с тобой, подпусти ты его к себе!

– Ты этого не можешь знать, мама! Уже пятый год скоро пойдет, но от него больше не было зла никому из кочевья. А вспомни про чудовище, которое он убил! Это ведь он его убил, – так все алайхорны сказали! Так, разве он не герой?!

Кардула промолчала.

– Душить надо таких героев! Когда они маленькие! – подлила масла в огонь Нимаза, продолжая соскабливать чешую с крупной рыбины, добытой Релданом.

Глаза Юли сузились в две злые щели на лице:

– Да, ты тетя, просто… шулмус! Если бы ты не была мне родней, я бы тебе сейчас… глаза выцарапала! – вконец расстроилась девушка. – А если вы будете говорить гадости про него, я пожалуюсь на вас Атипе! Скажу, что вы подлая и бесчестная и… И вождя не слушаетесь! Вождь ведь решил, что он заплатит виру и все! Она-то по вам пройдется! Ни одной косточки целой не останется!

– Нимаза! Ты только послушай, ее! – всплеснула руками мать.

– Ты готова ославить тетю на все кочевье?! – поразилась Нимаза, перестав скоблить чешую.

– Да! И не только кочевье! Даже белки в лесу будут знать, о том, какая ты неблагодарная и бесчестная! – заревела скаргом девушка и метнулась прочь из шатра.

Кардула в изумлении смотрела на сноху.

Нимаза усмехнулась и сказала: – А девочка с характером.

– Перебесится, – пожала плечами мать и отряхнула тесто с рук.

А Юли шагала к шатру Кайлода – Атипа должна быть там! Вспыхнувшая ярость жгла ее изнутри, но, немного не дойдя до шатра вождя, она свернула к выходу из кочевья. Ну не может она так с тетей поступить! Но и проучить их как-то надо! Глотая злость, она подошла к перевязи со скаргами, взяла первого попавшегося, вспрыгнула в седло и поскакала в степь. И только отъехав на приличное расстояние, она дала волю слезам. Вцепившись в шею скарга, обхватив его мощную спину ногами, она скрипела зубами, не замечая, как слезы высыхают от встречного ветра. Скарг, не особо вникая, какая буря эмоций разразилась на его спине, продолжал послушно перебирать лапами. Наконец, когда слезы закончились, девушка осмотрелась, но не узнала местность. Вдалеке виднелся лес и, недолго думая, девушка направила скарга туда. Несмотря на неопытность в самостоятельных путешествиях, кочевница понимала, что лес это, как минимум, крыша над головой, а еще защита от ветра, дрова для костра, а также возможность соорудить постель изо мха или листьев. Но на подъезде к лесу от попыток сориентироваться ее отвлекло рычание скарга. Он был голоден. Она сунула руку в хорджин, мешок для вяленого мяса, притороченный к седлу, и похолодела – он был пуст. Каждый кочевник знает, что скарг верный боевой друг ровно до тех пор, пока сыт. Юли в порыве гнева схватила поводья первого попавшегося животного, но ей не повезло – мяса там не было. Похоже, смотритель скаргов как раз отлучился за ним, чтобы пополнить хорджины, когда девушка его взяла. Скарг зверел на глазах – пошел вихляющей походкой, в надежде скинуть седока. Юли вцепилась в гриву руками и попыталась успокоить зверя. На мгновение, ей показалось, что зверь успокаивается, но в следующее мгновение он громко зарычал и рванулся с места так, что грива начала выскальзывать из рук. Судорожно перебирая руками, Юли закричала.

Жертвоприношение

Вдали от владений тронного Хеодара, дикого Радольена и хлебосольного Локара, на безлюдном краю Великой степи находится обширное ущелье, известное, как Банар-Хог. В прошлом сюда переселилось племя кочевников, которое не нашло мира и приюта в Великой Степи. Подземные источники и редкие леса стали основой для города, чья история так и не успела начаться. Едва город был построен, как вода из подземных источников обмелел. Жителя Банар-Хога оказались в ловушке своего труда. Поначалу они боролись за воду, пытаясь разобраться в причинах, но так и не сумели. С уходом воды, зачахли деревья, и пасть судьбы окончательно оторвала город и его жителей от цивилизации. Однако Банар-Хог продолжал цепляться за жизнь. И прямо сейчас по его мостовой шли вооруженные люди. Свет факелов тускло освещал путь Великому Мамеду, и его спутнице – статной, черноволосой девушке, укрытой в простую холщовую накидку на обнаженное тело. Девушка шла, не замечая мрачных стен и своих спутников. Не замечала она и тонких, прочных кандалов на руках. Великий Мамед улыбнулся. Сегодня великий день и пусть Великая Степь и люди городов давно забыли о существовании шарива, очень скоро они снова вспомнят их величие. Дело только за малым. Если верить "Хронике Крови", а сам Великий Мамед им верил, достаточно приложить некоторое усилие к Кромке реальности, чтобы привлечь внимание высших сил, и тогда для Банар-Хога откроются поистине безграничные возможности.