Я напишу о тебе

Это не лечит меня, но я продолжаю.

Каждый кусочек моей разбитой души иногда заставляет привыкнуть к боли, а иногда ноет с новой силой, как будто её разбили только что заново. Ощущение, как будто лучше никогда не станет и ничего не поможет. Принцев, которые способны вытащить меня из этого дерьма, не существует, видимо. А одна я не справляюсь.

И одно останется неизменным, если я так и не найду в себе силы двигаться дальше, – парни вокруг меня одно сплошное неверное, ни на что не способное разочарование.

Несколько часов я провожу за тем, что пишу обещанное продолжение истории читателям и плачу. Чередую эти два дела, как эти полтора месяца. Если до этого у меня была поддержка Коула и встречи, пусть без обязательств, которые давали мне сил. То сейчас, я словно иду вопреки всему, издеваясь над своими героями. Хотя, разве можно назвать это издевательством, если это же переживаю я?

Звонок отвлекает меня от очередного потопа из глаз.

Коул.

Сердце замирают, и как будто слёзы на щеках останавливаются.

Он столько времени молчал… Почему решил позвонить? Не к кому ехать удовлетворять потребности?

Вытираю слёзы и прочищаю горло, перед тем, как взять трубку. И вот, весь мой настрой быть грубой и холодной с ним, разбивается в дребезги, как только слышится его голос. И вот, всё, как в тумане. Снова я спускаюсь по лестнице, снова лифт, снова встречаю его, и снова попадаю в ловушку голубых глаз.

– Что ты, скучала? – Со смешками в глазах говорит он, глядя на меня, когда мы заходим в квартиру.

– Нет.

– У тебя плохо получается врать, сладкая.

– А у тебя извиняться, – бросаю я и иду на кухню.

– Знал бы я, за что точно должен извиниться. Знаешь, можно было бы и объяснить, но я понимаю, мало ли кто что сказал, но всё же.

Он подходит ко мне, и я отхожу в сторону к вафельнице.

– За что я должен конкретно извиниться, скажи мне, и я это сделаю.

С какой обиды мне начать?

С того, что ни он, ни Хэйли не подумали, в каком свете меня выставят перед всеми, когда опубликуют сомнительное совместное фото, где лица на расстоянии друг от друга в паре сантиметров? Не знаю, было ли это в отместку на моё решение не общаться с каждым из них. Либо же, просто рвением в моменте.

А, может, с того, что он не вспоминал обо мне и не делал никаких шагов, чтобы объясниться?

Или, может, когда проводил весело время с моей бывшей подружкой, которая осуждала его семью в моих глазах, лишь бы я не захотела с ними знакомиться?

– Всегда думала, что это я неподходящая для вашей компании. Слишком скучная, слишком послушная, слишком скромная. И знаешь, что? Я выросла и поняла, что это вы для меня не подходящие. Для вас нормально сидеть за столом с людьми, каждый из которых засунул в рот язык другому. Вам нормально, когда людям принижают вашу семью, вы их продолжаете подпускать к себе и в свой дом. Всегда были неправильные и мерзкие вы, а делали никудышную девушку из меня.

Это всё хотело сорваться с губ, но я не позволила. Ну, что изменится? Недостойные всегда на моем опыте ценились больше.

Вместо этого я просто говорю:

– Ты выставил меня шлюхой, которая стелется у твоих ног, Коул. Как по мне, есть за что извиниться.

– Что?

– Я думала, когда двое договариваются о том, чтобы были без обязательств, то другого не должны выставлять просто пешкой и глупой дурочкой.

– Эстер…

– Скажешь, не говорил Нейтону о том, что просто приезжаешь трахаешь меня, ночуешь и утром снова трахаешь, а я просто много себе возомнила?

– Я говорил только первое, а второе нет.

– Замечательно, – усмехаюсь, открывая коробку с вафельницей, – Вместо того, чтобы признаться, что ты реально мне что-то рассказал. Ты предпочел рассказать все подробности нашего общения. Очень по-мужски.

Отодвигаю вафельницу в сторону и собираюсь отойди за ингредиентами, как Коул хватает меня за руку.

– Сладкая, почему ты выбираешь верить во всякий бред, а не мне?

– Потому что ты мне не скажешь правду? – Предполагаю я, и он подтягивает меня к себе.

Поворачиваю голову в сторону, чтобы не встречаться взглядом с ним.

– А с чего ты взяла, что я тебе вру?

Слышу в его голосе улыбку и поднимаю голову.

– Мне не нравится твоя ухмылка.

– Зато, мне в тебе нравится всё.

Он загребает мое маленькое тельце по сравнению с ним, не давая даже возможности оттолкнуть.

– Давай, как там в твоей книге было? Один раз поссоримся по ерунде, побудем на расстоянии, а потом не сможем друг без друга жить?

Из груди вырывается тихий смешок.

– Ты читал?

Коул слегка расслабляет хватку, чтобы я смогла поднять голову и посмотреть на него, а он на меня.

– Конечно, я читал. И как только ты выпустила финальную главу, приехал. Если мы не общаемся, то это не значит, что у меня пропал интерес к тому, что ты делаешь, ну и к тебе, естественно.

– Всегда хотела сказать, что ты слишком много говоришь для человека, который предложил просто спать с ним.

Я нервно смеюсь, как будто этот вопрос меня не доводит до нервного тика. Но лицо Коула становится серьезным.

– Ты все время заплелась за слова, которые я сказал тебе в первую ночь?

Ответа не находится, ведь вопрос сам по себе кажется странным.

– С того момента прошло так много времени, не думала, что что-то может измениться?

Я о таком даже мечтать не могу, что уж говорить о мыслях?

Но, конечно, я ему так не скажу.

Коул замечает сомнение в моих глазах и спрашивает:

– Что мне сделать, чтобы ты поверила в это?

– Перескажи мою последнюю книгу, раз читал.

Если он и вправду читал, то он должен понимать все мои эмоции за последнее время. Коул не глупый парень и, что я ценю в нём больше всего, – умеет читать между строк. Для меня, как для девушки, очень важно, чтобы меня воспринимали и как личность. Поэтому, я хочу подтверждения того, что это не просто слова, прежде чем пусть снова его в свою жизнь.

– Коул, – срывается с моих губ, когда я, наконец-то нахожу в себе силы, после его короткого пересказа моей писанины, – Могу я спросить?

– Конечно, – он дарит нежный поцелуй моему лбу.

Запрокидываю голову, чтобы посмотреть ему в глаза.

Идеальные черты лица, тёмная в ночи голубизна глаз и чуть упавшая отросшая светлая челка к бровям. Сердце сжимается с болью.

Господи, хоть бы ответ был отрицательный. Коул, не будь ещё одним разочарованием моей жизни.

И я решаюсь.

– Ты слушал моё то большое сообщение, оставленное тебе в Рождество?

– Когда ты пьяненькая не дозвонилась до меня?

– Да, – говорю я, и у меня как будто заканчивается кислород, – Ты его дослушал до конца?

Господи…

Ответь мне, что нет. Я не хочу узнать, что ты, зная такие детали, так спокоен. Только не опять. Не падай, как мужчина в моих глазах.

– Нет.

Я закрываю глаза от того, как резко мой организм воскресает изнутри.

Боже.

Боже.

Как я могла вообще хоть на каплю могла усомниться в нём? Да, у нас была одна неприятная история уже. Но это другой уровень был бы.

Облегчение, которое наступило с его ответом оставило его на том месте в сердце, которое он успел занять. Я ведь хочу восхищаться им так, как это обычно со мной происходит рядом с ним. Я хочу любить человека, зная, что он готов и в силах защитить свою семью.

Коул – самый лучший из парней, которые меня окружали когда-либо. Конечно, иногда я поддаюсь влиянию подруг, которые в основном привыкли всё измерять в количестве подарков. И думаю, что, возможно, ему со мной просто удобно. Но, почему-то никто не может оценить того человеческого отношения, которое кроется не за каждой щедростью.

Букеты цветов, подарки, украшения ничего не значат, если мужчина, дарящий их, не относится к тебе на равных. Поэтому, среди всех попыток забросать подарками плохое отношение к женщине, я выбираю свой бриллиант. Коул – моя драгоценность, которая заставляет мои глаза блестеть. Коул – моё успокоение и моя одержимость.

Нет ничего прекрасней, чем понимать, что человек, которого ты выбрала, – и вправду достойный. Прекрасно понимать, что всё хорошее, что ты видела в нём – не придуманное. Нет ничего прекрасней парня, который отвечает за свои слова.

Глава 20

Мне с самого начала говорили быть осторожнее с Коулом, знать свои рамки, не расслабляться, не поддаваться чарам, на которые попадала чуть ли не каждая до меня. И я не представляю, как смогла расслабиться.

Хотя нет.

Представляю.

Коул неожиданно затмил в моих глазах Эдона, показал, что он не такой, как выглядит со стороны. Он показал мне нежность, внимание, интерес, которых не было до этого. И я случайно поверила, что, возможно, могу действительно занять сердце в чьем-то месте.

Мой первый парень – Ричард Тойрон, – больше всех повлиял на моё становление. Как только он прочувствовал, что у меня есть какие-то недовольства к своей внешности, стал этим пользоваться. Он увидел, что его мнение было для меня важно, и этого было достаточно. Сначала были мелкие упреки по поводу лишних килограмм и едва ощутимые шутки. Потом, ощущение власти над моим разумом, заставляло его делать больше. Когда он приходил в гости, делал замечание за какую-либо вещь, которая не должна лежать не на своём месте, как будто это был его дом, и читал нотации. А потом, дело дошло до секса. Моего первого в жизни раза.

Это было отвратительно.

Обида на то, что ему всё равно на то, что я там чувствую, на мои слёзы. Обида на себя, что я позволила стать первым моим парнем, человека, который даже не трогает меня руками, а просто делает своё дело. Я была слишком мерзкой для него, он говорил, что меня даже не очень хочется обнимать. Это просто мешают делать мои бока… Я не знаю, почему подпустила его так близко, но были же и хорошие периоды.

Невыносимая боль от кончиков пальцев, разбегающаяся с каждым разом всё выше и выше. Я не тот человек, который будет плакать перед людьми по любому поводу. Но каждый раз во время секса с Ричардом слезы лились градом, а ему с каждым разом всё так же было плевать. Хоть уже были и не первые разы, но каждый раз дело заканчивалось кровавым пятном на кровати. Однажды, крови было на ногах по колено… Я терпела… Терпела, потому что думала, что хоть так, возможно, он оценит меня. Ричард говорил, что я просто фригидная, раз всё идёт вот так каждый раз, что ни у кого из девочек в его жизни не было таких проблем. Я думала, что, ни на что не годная, и хотела дать ему хоть что-то. До ужаса страшна близость, которую от изнасилования отличает лишь то, что ты на неё согласна.

Так у меня появилась травма.

В первые разы с Коулом у меня ужасно тряслись ноги. Я его до жути, наверное, напугала этим. Я просто не могла контролировать всё, что находилось ниже пояса. Я просто не могла, и хотелось плакать от своей никчёмности и тут. Коул оказался прекрасным человеком, понимающим. Он показал мне, что секс бывает другим, хоть и до сих пор я испытываю легкую боль во время первого проникновения.

Коул казался настолько близким, что я поделилась с ним всем. С каждым днем, я не контролировала свои эмоции, и они становились всё больше. Вытянутая рука, которую я поставила мысленно между нами, снова начала пропадать. Мы дошли до того, что начали говорить «я тебя люблю», и я даже не заметила, когда это произошло. Это стало таким обыденным, что я окончательно растворилась, и мой голос разума затих. Он никогда не осуждал меня и относился с пониманием.

Коул показал мне новый мир, и меня даже не смущало то, что короткие встречи раз в неделю или две так и оставались. У меня не было определенности, и это, конечно, немного сводило с ума. Но какое право я имею его толкать на шаги, на которые он, видимо, ещё не готов? У меня было терпение и жизнь, которая оживала в наши встречи с ним. Это всё, что он мог дать, и я это принимала. Хотя бы один раз увидеться, хотя бы один раз поспать в крепких мужских объятиях.

Коул стал моим спасением. Благодаря ему, я почувствовала жизнь. Я снова стала ухаживать за собой, покупать привлекательную одежду. А самое главное, что я потихоньку начала видеть красивое в себе, потому что Коул не переставал говорить о том, какая я замечательная.

Сказка продолжалась до тех пор, пока Коул в один из вечеров не сказал мне о том, что его мучают флешбэки из прошлого, и как его к ним тянет. Он сказал, что движение со мной какое-то не такое уже и интереса мало. Я так хотела, чтобы это считалось сказанным во время ссоры. Но звучало это, как признание.

В один миг всё начало рушиться, и я была не в состоянии что-либо контролировать. Это были ужасные двое суток в моей жизни. Коул не отвечал ни на единый мой вопрос, полное игнорирование моего существования. Я была такого хорошего впечатления о нем, что просто не хотела верить, что он может оставить всё вот так. Как можно говорить неделю назад о кольце, а уже через другую говорить о том, что со мной как-то не так?

Коул не стал мучать дольше и, вроде, объяснил, в чем была проблема. Сказал, что хотел показать мне обратную сторону, которая могла бы быть. Видимо, чтобы я понимала, как мне повезло с ним. Но только не учел, что поселил в меня дикий страх, что каждая наша с ним, итак довольно редкая, будет последней.

Он рядом, но он где-то далеко. До этого я пыталась успокаивать себя тем, что у нас разные взгляды на поведение в наших обстоятельствах. Сейчас, любую холодность и отсутствие тяги ко мне ежедневно, я воспринимаю как потерю. Сейчас Коул для меня, как песок, который я собрала в кулак, и при малейшей слабости он высыпается. Я чувствую, что теряю. Или боюсь, что потеряю. В любом случае, это сводит меня с ума.