Сколько стоит волшебство?

Царь увидел это и обрадовался возможности переменить разговор.

– Полкаш, чего тебе? – спросил он воеводу.

– Царь-батюшка, а с басурманином чего случилось? С тем, на которого корона царская упала? Он стал царем?

– Щас! Дали ему в глаз и корону забрали!

– А как же политическая обстановка?

– Да какая там политическая обстановка, к лешему ее!

Нестор терпеливо выслушал царя и продолжил:

– А царица Катерина, оставшись вдовой, меняла мужей каждый год. Большая часть их, между прочим, из простых крестьян. А избавлялась она от них просто – отправляла на войну.

Царь нахмурился.

– Стоп! – поднял он ладонь. – Ты, малец, Катюшу не трогай. Она – святая! Она столько сделала для укрепления государства, что мужей могла менять не то, что раз в год, а каждый час. И любил ее каждый муж так сильно, что готов был жизнь свою за нее отдать. Не ее вина, что они сами на войну стремились.

В разговор опять вмешался воевода.

– Я предлагаю отрубить библиотекарю за наглость голову, чтобы другим неповадно было!

Берендей открыл рот, но сказать так ничего и не успел, потому что дверь тронного зала открылась. Из нее с громкими криками выскочил дьяк Афоня. Его рыжие волосы стояли торчком, а вокруг правого глаза расплывался характерный синяк в виде подковы. Вслед за дьяком мчалась толстая баба Бабариха. Несмотря на свою объемистую комплекцию, бежала она удивительно быстро и при этом грозила насмерть перепуганному дьяку кулачищем.

– Я научу тебя, как пачкать пол в комнате! Что бы все вымыл сам! Вот погоди, догоню тебя!

Все находившиеся перед царским троном наблюдали, как сокращается расстояние между ключницей и Афоней.

Берендей покачал головой.

– Догонит, – пожалел он дьяка. После этого все услышали характерный стук – это кулак ключницы врезался в левый глаз дьяка. Афоня простер руку в сторону трона, будто утопающий в сторону спасительной шлюпки. Всем было хорошо видно, как под его левым глазом начал чернеть синяк. Дьяк упал на золотой пол. Бабариха остановилась у своей поверженной жертвы, оттерла пот со лба и всем улыбнулась.

– Царь-батюшка, я сейчас уберу тело, – заторопилась она и схватила поверженного дьяка за ноги, чтобы вытащить его из тронного зала.

Царь остановил её.

– Оставь, голубушка, у него через несколько минут доклад.

Бабариха извинилась и тихонько удалилась.

Вниманием царя опять попытался завладеть Нестор. Он поправил сползшие на нос очки и голосом лектора продолжил:

– Исходя из вышеперечисленных доводов, я не вижу препятствий для моей женитьбы на вашей дочери, папенька.

Слово «папенька» скривило мину царя так, будто он лимон укусил. Нянюшка, стоявшая рядом, заботливо оттерла ему лоб салфеткой.

– И самое главное, – Нестор, подражая жесту царя, торжественно поднял палец вверх. – Мы с невестой отказываемся от царского престола, так, что за державу можете быть спокойны.

Царь оторопел.

– Кто это мы? – спросил он, буравя библиотекаря недобрым взглядом.

– Мы – это я и жена моя – Софья, ваша дочь. Она то же отказывается от престола, можете искать себе других наследников.

– Ой! – Царю совсем стало плохо. Он хватился за сердце.

А Нестор тем временем продолжал.

– А мы уйдем в народ. Будем заниматься культурно-просветительской деятельностью. Откроем школу, аль институт или организуем женско-мужской монастырь, в котором молодые пары, отстранившись от всего мира, будут постигать азы науки и вникать в сущность мироздания.

Царь Берендей был человеком по натуре жизнерадостным и отнюдь не злобным. Без большой надобности он никого не казнил. Но от слов молодого библиотекаря ему начала мерещится плаха с воткнутым топором. Причем с каждым словом юноши эта плаха росла в размерах, а топор становился все более и более угрожающим.

Между тем двери в тронный зал вновь распахнулись и появились двое стражников. Они, словно мешок картошки, тащили за собой весьма грустного Ваню. Чуть поодаль от процессии семенили Гораций и Заря. Они тихо переругивались.

Стражники остановились перед троном и швырнули главного конюха к подножию.

– Царь-батюшка, подозреваемый доставлен! – отрапортовали они. – Разрешите идти!

Но Берендей остановил их. Впившись взглядом в Нестора, он ответил:

– Погодите, служивые, чего порожними без толку ходить. Постойте пока здесь, сейчас понадобитесь.

Стражники отсалютовали царю и встали как вкопанные.

Ваня, решив, что молчание смерти подобно, тихонько подал голос:

– Царь-батюшка, не виноват я. Не верь лживым словам, кони сами убежали, можешь у них спросить. Никаких воров в помине не было. Не виноват я!

Царь осекся.

– Что ты там сказал Ванюша? У кого я должен спрашивать?

– Говорю, что можете сами у коней спросить. Кони сами убежали.

Конопатое лицо Вани с бобышкой на носу излучало наивность и простоту.

«Вот так денек, – подумал царь, – все с ума сошли. Библиотекарь требует в жены мою дочь, главный конюх требует допросить лошадей. А как все хорошо начиналось!»

Он дал команду воеводе.

– Позови лекаря нашего Парацельса Ивановича, пускай осмотрит их всех. Я уверен, что это вирусное заболевание. Вирусное! Пускай дворец закроют на карантин. А этих двоих в царский лазарет. Они не виноваты в том, что говорят. Они больны!

Голос подал Гораций.

– Ванька виноват! Могу под присягой подтвердить. – Конь копытом толкал Афоню, пытаясь привести того в чувство, но дьяк лишь стонал. – Требую провести дознание и следствие по всей строгости. При этом прошу учесть – я сторона пострадавшая.

Царь согласился.

– Разумно. Если пострадавшая сторона требует провести расследование, то расследование будет… – Тут до Берендея, наконец, дошло, что с претензиями к нему обратился конь. Причем конь из царской конюшни по кличке Шустрый.

Царь сглотнул ком, ставший поперек горла, и вскочил с трона. Шлепая босыми ногами по полу, он крикнул:

– Я на совещание!

Он увлек за собой воеводу и нянюшку. Они ушли за трон.

– Что думаешь? – обратился Берендей к воеводе.

Воевода после того, как увидел говорящего коня, потерял дар речи. Он долго и упорно мычал свою речь, сдабривая ее жестами из языка глухонемых. Царь и нянюшка терпеливо его слушали, пока у Берендея не кончилось терпение.

– Короче! – рявкнул царь.

Воевода икнул и вновь обрел голос.

– Отрубить им всем голову.

– Кому именно?

– А всем! Проблему надо рубить на корню, то есть по шее.

– Логично, нечего прибавить?

Воевода развел руками.

Царь обратился к нянюшке.

– Что думаешь Родионовна?

Нянюшка всплеснула руками.

– Упаси Бог, головы рубить. Они же не вырастут. У нас в царстве любой голове дело найдется. Если хорошенько поискать.

Берендей приподнял корону и почесал лысину.

– Продолжай Родионовна.

Нянюшка улыбнулась.

– Займи ты их царь-батюшка. Дай какое-нибудь задание. За это время ты что-нибудь и придумаешь. Или само все образуется.

– Дать задание. – Идея царю понравилась, и он чмокнул нянюшку в морщинистый лоб.

Когда Берендей, воевода Полкан и нянюшка вернулись к трону, в зале велась жаркая перепалка между Горацием и Зарей. Нестор играл роль адвоката и прокурора одновременно, принимая то сторону одного, то другого. Дьяк Афоня, еще окончательно не пришедший в себя, стоял рядом с Горацием и шатался, словно пьяный.

Царь взошел на трон, закутался в мантию, чтобы майку и трусы не было видно, принял важный вид и гаркнул:

– Цыц!

Ссора, прекратилась как по мановению волшебной палочки. Кроме того, крик царя, привел в сознание дьяка. Афоня подбежал к царскому трону, бухнулся на колени и с жаром залепетал, путая слова:

– Царь-государь, требую Ваньке отрубить голову, но ее не рубить, а отправить за жар-птицей. Если дурак ее принесет, то отрубить ему голову, а если не принесет, то тоже отрубить ему голову.

Берендей, отстраняясь в сторону, с беспокойством наблюдал за своим советником. Его лицо откровенно пугало царя. Два синяка под левым и под правым глазами слились друг с дружкой в районе переносицы.

– Стой, Афонька, притормози. – Царь видя, что дьяк стал бормотать еще быстрее и вообще понес откровенную чушь, махнул Горацию. – Эй, Шустрый, уведи его в сторону.

Гораций с недовольством отозвался на кличку Шустрый. Он оттащил дьяка за шиворот.

У царя блеснула идея. Он пощипал бороду и поглядел на Нестора. Юноша нервно поправил сползшие очки.

Царь взмахнул рукой.

– Повелеваю, – провозгласил он, – отдам Нестору свою дочь царевну Софью в жены, если он… – Берендей намеренно сделал паузу и оглядел присутствующих, будто наслаждаясь произведенным эффектом. – Если он принесёт мне жар-птицу!

Челюсти Горация разжались, и дьяк шлёпнулся на пол. Заря, бывшая возле Ивана, задорно тряхнула челкой и еле слышно проговорила: «Есть!»

Нестор, ни минуты не раздумывая, ответил:

– Я согласен!

Царь по-отечески улыбнулся.

– Еще бы ты был не согласен. Если не пойдешь, или вернешься без жар-птицы, то тебе отрубят голову. А сроку тебе даю, – царь, задумчиво почесал бороду, – короче это бессрочная работа.

Нестор на радостях подпрыгнул, обнял царя и чмокнул его в щеку.

– Не волнуйтесь, батя, я скоро, – сказал он и быстро убежал прочь.

Царь опешил от такой наглости, но успел крикнуть ему вслед:

– Ты не торопись, можешь вообще не появляться. Всего тебе хорошего!

А библиотекарь уже убежал.

Удовлетворенный, что решил самую важную из проблем, царь опустился на трон. Оставалось выпроводить остальных виновников испорченного утра. Разбираться в ночной краже коней, кто прав, а кто не виноват, Берендей не стал. Он пошел по проверенному пути.

– Теперь с тобой, Ваня, – сказал царь главному конюху. Юноша продолжал стоять на коленях, шмыгал носом и утирался рукавом. – Вставай с колен, наверное, все ноги отсидел. Куда мне тебя послать?

Гораций, услышав слова царя, ткнул копытом в спину дьяка, сидевшего на полу. Но тот лишь ойкнул. Видя, что от помощника нет никакого проку, Гораций раздул ноздри. В его глазах мелькнул огонь.

– Царь-батюшка, – зычным голосом крикнул конь и, удостоверившись, что все внимание обращено на него, сказал, – пусть пойдет туда – не зная куда, и принесет то – не зная что.

Царь ухватился за эту идею.

– Хорошая мысль, Шустрый. Сегодня получишь яблочко с моего стола.

Берендея прервала Заря. Она зевнула на публику и произнесла:

– Это старо, как мир. Нет ничего проще.

Она прыгнула на передние ноги, а задними ударила Ваню по голове так, что тот закачался.

Мир закрутился перед глазами юноши.

Заря покрутила копытом перед осоловевшим взглядом Вани и спросила:

– Знаешь куда идти?

– Не-е, – ответил тот, находясь в полубессознательном состоянии.

Довольная Заря победоносно поглядела на царя и воеводу.

– Вот туда и иди, – сказала она, – а принести знаешь чего?

– Нет, – вновь ответил контуженный Ваня.

– Вот и хорошо. Это ты и принеси. Все, вперед!

Шатаясь, Иван вышел.

Царь обеспокоенно посмотрел ему в след.

– Я чего волнуюсь, – обратился он к Заре, – парень и так прост на голову, а ты его копытом. Хуже ему не будет?

Заря со знанием дела дунула на полированное копыто и кокетливо поправила гривку.

– Не волнуйтесь, – успокоила она царя, – у нас все посчитано.

– Раз все посчитано, тогда ладно.

Ваня вернулся, через некоторое время. Контузия еще не прошла, и он повалился на пол.

Царь и воевода с сомнением смотрели на то, что принес Иван.

– Это действительно и есть «то – не знаю что»? – спросил Берендей у Зари. – Но, по-моему, я знаю, что это такое. По крайней, мере, по запаху могу точно определить, что это.

Гораций не выдержал и закричал:

– Это жульничество!

Ему слабо вторил голос дьяка.

Заря не смутилась критики.

– Давайте разберем ситуацию, – начала она, – клиент знал куда идет – нет; он знал, что берет в тот момент, когда брал это, – она ткнула в сторону Ивана; тот понемногу приходил в себя, и не понимал, откуда на голове возникла громадная шишка, – нет, не понимал! Все по-честному!

– Остается только один вопрос! – Заря жестом прокурора-обвинителя ткнула копытом в сторону Горация. – Откуда «это» оказалось в царских покоях! Кто его принес! Это явно не коровье!

Гораций рассвирепел.

– Это не моё!

– Тогда чьё?! Ведь это явно не коровье!

Конь затопал копытом по полу зала.

– Требую экспертизы! – закричал он. – Царь-батюшка, требую назначить экспертизу!

Нянюшка охнула, воевода глупо заржал, а царь Берендей потерял терпение и велел всем замолчать.

«Ушлю их всех за Кудыкины горы, – решил он про себя, – но только куда?»

Его размышление прервала Заря.

– Царь-батюшка, – сладким голосом проговорила она, – будет справедливо теперь нам с Ваней определить задание.

– Какое задание? – возмутился Гораций. – Преступники здесь вы, и не вам решать, куда вам ехать за ваше преступление.

– И вам тоже! – сказала Заря. – Правда, царь-батюшка?!

– Продолжай, – закивал царь. – Что ты хочешь предложить?

– Мое предложение простое. Кто первый принесет к вашему дворцу шемахинскую царицу, тот и прав.

– Что значит первый? Мы никуда не едем! – закричал Гораций.

– Решено! – быстро согласился царь Берендей. – Повелеваю, Ване и Афоньке и их… коням ехать за шемахинской царицей. Кто первый принесёт ее – окажется прав!

Царь кашлянул и весело добавил:

– При этом в сроках вас не ограничиваю, хоть вообще не возвращайтесь, но… – Он вновь поднял указательный палец вверх. – Но кто задержится во дворце после полудня, тому отрубят голову. Поэтому на старт! Внимание! Марш!

– Здорово это ты царь-батюшка придумал! – похвалил Берендея воевода, когда тронный зал опустел. – А я и не знал!

– Спасибо, – поблагодарил царь и тут же спросил: – А чего не знал?

Воевода расплылся в улыбке.

– Что ты женится, собрался.

– С чего это ты решил?

– А зачем ты им приказал доставить во дворец шемахинскую царицу?

Царь поморгал глазами, соображая.

– И правда, зачем? – сказал он. – Ладно, может они ее и не доставят. Убегут и не прибегут больше. Очень нужно им возиться с какой-то там царицей.

– Доставим, из принципа доставим, – цедил сквозь зубы Гораций, подгоняя впереди себя дьяка. Они неслись по коридорам дворца.

Дьяку идея путешествия не очень нравилась, о чем он и сообщил коню.

Но Гораций лишь усмехнулся.

– Не волнуйся, где найти шемахинскую царицу узнаем из «Путеводителя по N-ым царствам». Он лежит у тебя на полке. Мы будем первыми! Я не дам обойти себя какой-то ослице.

Тем временем Заря вместе с Ваней тоже бежала по коридорам дворца, но в противоположную сторону.

– Не волнуйся, – говорила она юноше, – где искать шемахинскую царицу я знаю. Я была там один раз. Найдем, я ловлю лишь на верные шансы.

Ваня бежал рядом и щупал руками шишку на голове.

– Я и не волнуюсь, – говорил Ваня.

Он сжал шишку и зажмурился от боли, из-за этого он на повороте случайно сбил человека. Оба покатились по полу.

Открыв глаза, Ваня увидел перед собой хорошенькую девушку с русой косой и голубыми глазами. Настолько голубыми что, казалось, в них собрался весь цвет неба, озер и рек. Можно вечно смотреть в них и не находя дна падать в голубую бездну.

Ваня улыбнулся, и девушка ответила ему улыбкой. Оба смотрели друг на друга, не мигая.

Заря потянула Ваню за рукав.

– Нам нужно торопиться, пойдем быстрее.

Ваня поднялся, словно во сне, не отрывая глаз от чудесного создания, сидевшего на полу.

– Ты живешь во дворце? – успел спросить он.

Та утвердительно кивнула своей очаровательной головкой.

Заря потащила Ваню за собой. Юноша не успел даже спросить, как зовут чудесную незнакомку. Однако девушка сообразила спросить, как зовут его.

Ваня, находясь уже в конце коридора, прокричал:

– Ива-аан! Я скоро приду за тобой!

– Иван, – прошептала девушка и почувствовала, как ее сердце заполнила горячая любовь. Она опомнилась и крикнула вдогонку:

– Меня зовут Софья!

Но юноша уже этого не услышал.

6. Баба Яга

На окраине тридевятого царства находился темный лес. Не удивительно, что он так и назывался «Темный, претёмный лес». Любой заезжий путник, подъехавший к окраине леса, увидел бы черные деревья с изогнутыми стволам. Они, будто сказочные змеи, застыли в рывке. Толстые корни вылезали из земли, словно пальцы великанов, и грозили схватить любого, кто подойдет ближе. Корявые ветви без листьев мрачно склонялись над землей. За деревьями стояли черные сумерки. Мертвая тишина, царившая в лесу, казалось, так и хотела выбраться из-за деревьев «Темного, темного леса» и задушить любой радостный звук извне.

Но первое впечатление было обманчивым. Стоило лишь пройти по извилистой тропинке, и страшные деревья раздвигались в стороны, черные сумерки рассеивались, а перед глазами вставал совершенно другой лес. Он был зеленый, залитый веселым светом и звуками лесных обитателей. Лес радостно раскрывал свои объятия тому, кто не побоялся превозмочь свой страх и пройти по тропинке. Здесь и жила Баба Яга. Вы спросите почему край леса выглядит настолько пугающе по сравнению со всем лесом? Вначале «Темный, темный лес» был полностью темным и безжизненным, как и полагается лесу, в котором живет Баба Яга. Но впоследствии ей это надоело – кому понравиться жить в черном, сыром лесе, в котором ничего не растет и никто не живет. Это неприятно, да и для здоровья вредно: простуда, радикулит, нервные заболевания, депрессия и все такое. Поэтому Баба Яга, будучи человеком позитивным и аккуратным, еще несколько веков назад взялась за переустройство леса. Она полностью заменила мертвые деревья живыми, вырастила кустарники, провела ручьи, заселила лес зверями и птицами. Лес стал радостным и шумным. Только край леса она оставила нетронутым, для поддержания стиля. Казалось бы, можно жить и радоваться, но не все было хорошо у Бабы Яги.

У одной единственной тропинки, что вела в лес, у самого ее начала, что возле черных деревьев, помещался большой плакат, сбитый из досок. На нем кривыми буквами с претензиями на древнерусскую вязь было выведено: «Иванам-царевичам, богатырям и прочим добрым молодцам СЮДЫ!»

После слова «СЮДЫ!» стояла жирная стрелка и указывала на тропу. Табличка не всегда была такой. Вернее, вначале не было никакой таблички. Иваны-царевичи и добро-молодцы годами разыскивали «Темный, темный лес». А когда находили, то столько же искали и вход внутрь, чтобы узнать у Бабы Яги, где искать Кощея или Змея Горыныча. А так же, как пройти к живой воде, что делать, если жена твоя, царица, оказалась не только жабой, но еще и змеюкой подколодной и тому подобное. К Бабе Яге шли, превозмогая трудности и страх, как и должно, быть в сказке. Но с веками поток желающих побороть Кощея и Змея Горыныча, а также желающих узнать, где живая вода, поредел. Да и сами Иваны-царевичи и добро молодцы стали менее целеустремлёнными, а больше глупыми и ленивыми. Последний из Иванов-царевичей, узнав, что ему придется сразиться с Кощеем, чтобы освободить Елену Прекрасную, упал в обморок. Баба Яга два часа отпаивала его зельем, а когда добро-молодец оклемался, то припустился бежать, да так, что только пятки сверкали. И пришлось Бабе Яге вешать табличку. Вначале ее содержимое звучало достаточно скромно: «Только для тех, кто смерти ищет».

«Все очень даже понятно, – рассудила она про себя, – трусливому человеку подвиги не нужны. А значит и Баба Яга не нужна».

Но после нескольких лет, за которые не появилось ни одного героя, она переменила свое мнение.

«Если никто не откликается на мою надпись, то зачем я тогда нужна. Этак я помру и ни одного добро-молодца не увижу. Может добро молодцы, да Иваны-царевичи одичали и не помнят, что есть на свете Баба Яга, которая и встретит, и в бане выпарит, и накормит, спать уложит, а затем и расспрашивать станет. Знать измельчал добрый молодец, – подумала она и закручинилась. – Это раньше ко мне герои приходили, а теперь мне надо их воспитать. Знать на меня осталась одна надежда»

И она с тоской вспоминала последнего убежавшего Ивана-царевича.

«Эх, я бы его научила, как страху в лицо смотреть», – думала она.

Поэтому она и повесила большой уже известный нам плакат.

Но время бежало, а ни Иваны-царевичи, ни добро-молодцы так и не заявлялись. Баба Яга очень переживала по этому поводу.

Избушка на курьих ножках стояла посреди большой красивой поляны, которая находилась в самом центре леса. Хотя почему стояла? Как раз напротив, избушка Бабы Яги сидела на большом добро сколоченном из березовых бревен стуле. Причем сидела, как правило, закинув ногу за ногу. Если вы считаете, что дом у Бабы Яги темный закопченный, со страшной печкой внутри и беспорядком, то вы глубоко заблуждаетесь. Избушка у нее была белая и ладная снаружи. Стены – бревнышко к бревнышку, куриные ноги всегда помыты, а ногти всегда подстрижены. Если посмотреть внутрь избушки, то там был военный порядок. Каждая домашняя утварь строго лежала на своем месте. Печка всегда выбелена. Целебные травы, пучками висевшие под потолком, все были с бирками и подписаны. Да и сама Баба Яга – сухенькая старушка с голубыми глазами, – всегда носила чистый сарафан и выглядела весьма опрятно. Ей хоть сейчас можно было идти под венец, если только найти жениха возрастом в несколько веков. Жила она в лесу не одна. Рядом в черном болоте жила ее подруга – Кикимора. У нее были длинные, похожие на стебли осоки, зеленые волосы, которые покрывали ее до пят. Со стороны кикимора походила на большую копну болотной травы. Лицо у нее было зеленым с длинным крючковатым носом. По соседству с поляной Бабы Яго жил леший. У него была борода изо мха, озорные глаза бусинки и растрепанная шевелюра, в которой путались веточки, листья и кусочки коры. Леший походил на веселого Деда Мороза, который свалился саней и несколько дней искал выход из леса.

Леший и Кикимора были частыми гостями Бабы Яги. С некоторых пор они стали замечать за старушкой некоторые странности. Баба Яга стала подолгу не выходить из избушки. Порой по нескольку дней не было ее видно. Хмурилась бабка и на вопросы отвечала односложно. Она казалась постоянно погруженной в размышления.

– Стареет бабка, – сказал как-то леший кикиморе, когда они очередной раз встретились у избушки Бабы Яги.

– Может она заболела? – встревожилась кикимора, поглаживая пригревшуюся на ее руках жабу.

Леший фыркнул.

– Скажешь тоже. Баба Яга и вдруг болеет. Нет, тут все серьезнее, – сказал леший. – Гложет ее изнутри, что-то.

Дверь избушки отворилась и на пороге показалась Баба Яга. Она была в полном походном облачении. Поверх сарафана цвета хаки, была надета защитного цвета толстовка. Ноги были обуты в тяжелые сапоги, которые, весили по несколько пудов каждый. За плечами бы походный мешок. Костюм дополнял цветастый платочек, повязанный узлом под подбородком.

Но все внимание лешего и кикиморы было привлечено к метле, которую Баба Яга сжимала в маленькой сухенькой руке.

Леший ахнул, а кикимора всплеснула руками так, что жаба вылетела из ее рук. С протяжным кваканьем земноводное описало дугу в воздухе, приземлилось прямо на голову Бабы Яги и осталось там сидеть, осоловело мигая глазами. Возникла пауза, которую нарушил леший.

– Далеко собралась матушка? – ласково спросил леший.

Баба Яга, ни слова не говоря, сняла с головы жабу и отдала ее кикиморе, а сама стала искать на поляне начало взлетно-посадочной полосы.

– Ты никак летать собралась? – забеспокоилась кикимора. – Ты лет двести никуда не летала.

– Не двести, – отозвалась Баба Яга. Она, наконец, нашла взлетно-посадочную полосу и стала очищать ее метлой.

– Хорошо, а сколько?

– Лет сто, не больше.

Жаба на руках кикиморы презрительно квакнула. Баба Яга покосилась на нее, но продолжала работать метлой.

Леший умоляюще посмотрел на Бабу Ягу.

– Скажи, куда ты собралась. Чего это тебе на ум пришло летать? А вдруг Иван-царевич, какой придет или добро-молодец, что делать мы без тебя делать то будем?

Баба Яга тем временем закончила расчистку взлетной полосы и, перевернув метлу вверх, сосредоточено стала снимать с прутьев сухие листики.

– Никто не придет, – глухо проговорила она.

– То есть как это? Ты же Баба Яга тебе полагается сидеть и ждать богатырей всяких там.

– Вот в том то и дело. – Баба Яга оторвалась от метлы. – Я долго думала последнее время. Никто ко мне не приходит уже несколько лет. Может и нет на свете добро-молодцев. Все повывелись. Чего на одном месте сидеть.

Кикимора охнула.

– Я сама найду добро-молодца и наставлю на путь истинный. А сидеть и ждать своего часу, это не по мне.

– Куда же ты полетишь? – испуганно проговорила кикимора.