скачать книгу бесплатно
– Где медсанбат?
Сержант стал что-то пояснять.
– А ну покажи!
И Теремрин раскрыл карту перед забравшимся на броню сержантом.
Тот с трудом, но смог показать примерное место расположения медсанбата.
– А дивизия? Где передний край обороны дивизии?
– Я не знаю. Приказали прибыть в эту тучку, ну и прибыли.
– А полки? Где участки обороны полков? Откуда раненые то поступают?
– Так в полки приказание отправили их сразу на полустанок везти. Эшелон, сказывали, прибудет санитарный. А нас собирались куда-то перевести.
Вполне понятно, что сержант ничего больше не знал. И на том спасибо.
Это было время, когда срочно перебрасываемые с других участков фронта и из резерва соединения, порой вступали в бой, едва разгрузившись из эшелонов. Это было время, когда действовавшие на московском направлении воздушно-десантные корпуса срочно переформировывали в гвардейские стрелковые дивизии и со скоростью курьерских поездов они неслись на юг, чтобы ликвидировать последствия грандиозной барвенковской катастрофы. Это было время, когда нарушилась линия фронта, когда потрёпанные наши части и соединения отходили под натиском врага. А другие безуспешно пытались вырваться из окружения, в которое загнали их Тимошенко с Хрущёвым, пока по неведомым и не расследованным ещё причинам.
Между тем, колонна врага, оправившись от авиаудара наших пикировщиков, начала движение, подняв огромную завесу пыли. В эти минуту, когда передовой отряд находился фактически между жизнью и смертью, в памяти, как в стремительной киноленте, промелькнуло всё происшедшее в минувшие недели.
Всё было как в каком-то кошмарном сне.
А ведь ещё недавно готовились к действиям в тылу врага в районе Мценска, и Гулянин даже подумывал: «А вдруг повезёт и удастся повидать родных».
По боевой тревоги подняли на учения, они прошли успешно. Все понимали, что следующая тревога будет уже по-настоящему боевой. И она прозвучала…
Да вот только приказ поразил:
– Парашютов не брать!
Такое распоряжение десантники получили впервые. Чем оно было вызвано – никто не знал.
И лишь во время марша к железнодорожной станции было объявлено, что
приказано прибыть в район расположения штаба корпуса, который по-прежнему находился в Люберцах. Видимо, обстановка изменилась и предстояло действовать уже не в полосе 2-й ударной армии Волховского фронта, а где-то в другом месте.
А уже через несколько часов эшелоны стремительно понеслись в южном направлении. Мелькали знакомые города, станции, населённые пункты. Вот и Московская окружная железная дорога. Ещё немного и Люберцы…
«Куда же теперь? – думал Гулякин. – Странно, что никто из командиров ничего не знает».
Он подсел к комиссару Николаю Ивановичу Коробкину. Поинтересовался, что он думает обо всём этом.
– Трудно сказать, – неопределённо ответил комиссар.
– Может, всё-таки под Мценск, как и планировалось? – с надеждой спросил Гулянин.
– Может быть, всё может быть, – проговорил комиссар и прибавил, то ли спрашивая, то ли утверждая: – О родных краях думаешь, Миша? Хоть глазком взглянуть?
– Думаю, Николай Иванович, ещё как думаю, особенно после того, как погиб мой младший братишка. Да и ещё мысли – может учтут опыт минувших боёв и выбросят корпус в полном составе, а не по частям? Вот тогда дадим фрицам…
– Возможно, всё возможно. На юге-то обстановка накалилась. – Коробкин так ничего и не сказал определённого, да и вообще отвечал без энтузиазма.
То, что произошло под Харьковом, особенно не обсуждалось, но ведь не думать то о том не могли.
И вот ранним утром они разгрузились на станции… Первыми ступили на платформу командир медсанбата военврач второго ранга Кирилов и военврач третьего ранга Гулянин.
На путях стояли искорёженные вагоны; на месте стационарных построек остались лишь груды кирпича и щебня.
– Да, видно, жарко здесь было, – сказал Гулянин, оглядевшись. – Нужно торопиться, а то и нам достанется…
Кирилов приказал:
– Приступить к разгрузке.
Платформа тут же заполнилась врачами, медсёстрами, санитарами. Работа закипела. Съезжали на высокую платформу санитарные автомобили, из закрытых вагонов выводили лошадей, намаявшихся в дороге.
– Гулянин, подойдите ко мне, – позвал Кирилов.
– Слушаю вас…
– Вот что, Миша, – Кирилов обратился по имени, – Обстановка такова… Мы ещё долго здесь прокопаемся, а полки дивизии вот-вот вступят в бой. Кто займётся ранеными?
– Надо спешить? Но как? – спросил Гулянин, оглядев разъезд. – Разгрузка только началась.
– Нужно срочно сформировать передовой отряд медсанбата. Помни, наша дивизия включена в состав танковой армии, которая уже давно в боях. Так что и у нас передышки не будет. Наверняка, уже есть раненые.
Гулянин попросил уточнить:
– Передовой отряд? В каком составе? Какие задачи?
– Костяк отряда твой приёмно-сортировочный взвод. Кроме того, возьмёшь две хирургические бригады из операционно-перевязочного.
Кирилов достал из командирской сумки карту, развернул её прямо на капоте автомобиля и указал Гулянину:
– Вот смотри… Здесь задонские высоты… На рубеже высот занимают оборону полки дивизии. Ты срочно выдвинешься на правый берег Дона, западнее небольшого хутора, развёртываешь передовой отряд и приступаешь к приёму раненых. Определишь объём хирургической помощи на месте. Переправляй раненых на остров в излучине Дона. На нём развертывается дивизионный обменный пункт, к которому и будет подходить по мосту с левого берега транспорт для эвакуации раненых.
В годы войны на стыке дивизионных и полковых звеньев подвоза имущества, снаряжения и боеприпасов создавались дивизионные обменные пункты, через которые и передавались грузы в полки, там же был организован и приём легкораненых, которых направляли в вышестоящие медицинские учреждения.
Кирилов обещал уточнить задачи после того, как прояснится обстановка. Он снова поглядел на небо и распорядился:
– Собирай отряд, грузи всё необходимое и выезжай, как можно быстрее. Неровен час, налетят.
Четыре машины, выделенные передовому отряду, были нагружены быстро. Никого особенно поторапливать не приходилось. Понимали необходимость спешить – ведь впереди уже вступили в бой части дивизии. Ну и обстановка не терпела проволочек. Кому ж охота испытать на себе, что такое воздушный налёт.
В машинах разместили личный состав приёмно-сортировочного взвода. Взяли и несколько человек из операционно-перевязочного взвода.
– Пора выезжать! – сказал Гулянин. – Доложу комбату.
И тут разнеслось по всей станции: «Воздух, воздух!»
– Уезжайте, быстро уезжайте! – издали крикнул Кириченко, поняв, что Гулянин спешит к нему с докладом. – По машинам! Заводи!
Убедившись, что посадка закончена, Гулянин сел в головную машину рядом с водителем. Колонна рванулась с места и вскоре скрылась в клубах пыли. Лето выдалось знойным – пыль на дорогах, зачастую, заменяла дымовую завесу. Но одновременно и демаскировала передвигающиеся колонны. Лётчикам с высоты хорошо было видно передвижение войск.
Гулянин с тревогой думал о том, что теперь происходило на станции разгрузки. Оттуда доносился грохот взрывов. А ведь там ещё была основная часть батальона.
Но и впереди скоро всё загрохотало. Ещё не было видно моста через Дон, но там, впереди, где он находился, стучали зенитные пулемёты, гремели залпы орудий. Там шёл бой с вражескими бомбардировщиками. Неожиданно один «Юнкерс», оставляя за собой шлейф дыма, пошёл, снижаясь, в сторону от переправы. Прогремел взрыв, и стервятник закончил свой путь на чужой для него земле.
– Увеличить скорость! – приказал Гулянин водителю.
Но колонна и так шла на пределе возможностей машин.
А грохот на разъезде всё не умолкал, отзываясь в сердце острой болью. Страшно было представить себе, что сейчас происходило там. Несмотря на скорость и тряску на ухабах, Гулянин приоткрыл дверь и посмотрел назад.
Небо над разъездом было покрыто шапками от разрывов зенитных снарядов. За одним из вражеских самолетов тянулся дымный шлейф, но остальные всё ещё продолжали заходы, хотя уже и не снижаясь.
– Давай-ка еще прибавь, – сказал водителю, захлопнув дверцу. – Как бы они на обратном пути не устроили охоту за нами.
– Жму на всю катушку, – отозвался шофер. – Больше не может старушка…
Колонна на большой скорости подошла к переправе. Здесь налёт был отбит. Мост уцелел. На запад комендант пропускал автомобили и повозки в первую очередь. Грузовики прогрохотали по деревянным настилам пролётов моста. Гулянин вглядывался в величаво несущий свои воды Дон. Несмотря на происходящее вокруг, он оставался торжественно тихим, разве что тишина эта была обманчива, поскольку налёты врага следовали за налётами.
Где-то впереди уже вступили в бой с врагом воины дивизии – вчерашние десантники, а ныне – гвардейцы.
Едва мост остался позади, Гулякин вновь велел увеличить скорость, пояснив:
– Место расположения батальона указано полковым медпунктам. Так что туда уже могут доставить раненых. А мы ещё в дороге…
– Да могли бы и не говорить, доктор, – отозвался водитель, – и так уж стараюсь…
Миновав большую станицу, колонна прошла по западному берегу ещё километров двенадцать и достигла неглубокой балки, той самой, которую определил Кирилов для развёртывания медсанбата.
Гряда высот, хорошо различимая во время движения по левому берегу, исчезла из глаз при переправе, и снова показалась во всей своей красе. Там всё было в думу, поминутно вырастали шапки разрывов, доносились гулкие взрывы.
А по обочине дороги к переправе шли небольшими группами бойцы в мокрых от пота гимнастёрках. Шли организованно. Каждую группу вёл командир.
– Тормозни-ка на минутку, – велел водителю Гулянин и, встав на подножку, попросил подойти старшего лейтенанта, небритого, в пропылённом, порванном во многих местах обмундировании и спросил у него:
– Что случилось? Почему идёте в тыл?
– С передовой. Десантники нас сменили. Досталось тут…
Гулянин решил всё же разобраться в обстановке, уточнить, не изменилась ли она за то время, пока добирался до правого берега. Мимо проходил во главе небольшой колонны майор с артиллерийскими петлицами. Спросил у него:
– Товарищ майор, немцы далеко?
Майор остановился, посмотрел на совсем ещё юного военврача 3 ранга. В званиях то они были равны… Перевёл взгляд на машины, в кузовах которых вместе с имуществом сидели медицинские сёстры.
– Куда же вы с девчатами-то? Кто же это вас направил? – и он указал рукой в южном направлении.
– Что там? – спросил Гулянин.
– Танки! Вон прут в обход…
Только теперь Гулянин, приглядевшись, увидел сквозь завесу пыли султаны разрывов вокруг вражеских танков. Там шёл бой. Жестокий бой. Танков было много. Попытался сосчитать, но сбился. Мысль лихорадочно работала: «Надо выполнять боевую задачу! Надо выполнять приказ! А если враг обойдёт, отрежет от Дона? Какой подарок сделаю этим нелюдям. Девчонки, такие девчонки!!! Что с ними будет?»
О себе он не думал. Он думал о выполнении задачи и о медсёстрах, которые сидели в машинах, полностью доверяясь ему, своему командиру. Да, война устраивала и такие испытания. Врач, хирург, которого учили спасать людей на операционном столе, в эти минуты должен был принимать решение почти что такое, которое принимают командиры боевых подразделений.
Танки скрывала пыль, к тому же за ними тянулся дым от горевшей позади этих лютых чудовищ станицы. Там они уже сделали своё бесчеловечное дело.
– Я веду передовой отряд медсанбата в указанный район. Нужно развернуться и приступить к приёму раненых.
– Ну, смотрите. Командованию виднее. Только не нравится мне эта танковая армада. Ну а раненых хватает, – тихо заметил майор и, обращаясь к старшему лейтенанту, прибавил: – Нам пора на сборный пункт. Строй своих бойцов…
«Что делать? Повернуть назад? На каком основании? На том основании, что видел бой. Да, танки атакуют. Артиллерия ведёт по ним огонь. Бой. В бою раненые. А мы, значит, подальше отойдём?»
Гулянин решительно захлопнул дверь и приказал водителю:
– Вперёд!
До балки, в которой было приказано развернуть передовой отряд медсанбата, добрались быстро и без приключений. Гулянин ступил на землю и скомандовал:
– К машинам!
Всё завертелось, закрутилось и теперь вот-вот должно было окончиться катастрофой.
Вражеская колонна приближалась, а Людмила, ничего не подозревая, стояла у операционного стола в большой палатке. Она ушивала рваные клочья раны, останавливала кровотечение. Операция не была очень сложной, да и как можно сложную операцию сделать не просто в полевом медсанбате, а в палатке его передового отряда. Но… что могла делала. Она вся сосредоточилась на операции. Она забыла обо всём, кроме неё. Даже ушли тревоги, связанные со сложнейшей обстановкой. Хоть Гулянин и старался не пугать и не нагонять страху, но ведь и она видела вдали немецкий танки, которые шли к переправе.
Но врач есть врач, особенно хирург, особенно военный хирург. В эти минуты враг – это косая, растопырившая свои клешни над раненым. Нужно было обрубить эти смертельные клешни и она обрубала их шаг за шагом, даже не подозревая, что ещё более смертельная опасность нависает над ней самой и над теми милыми юными девчонками, которые ассистировали её в палатке…
Гулянин встал за дерево, продолжая наблюдать за колонной врага. Она уже была метрах в пятистах и продолжала приближаться. Шла без охранения, без разведки, да и понятно, ведь впереди уже действовала немецкая танковая часть. Она вела бой где-то в районе переправ.
Оставалось решить, что делать? Остановить колонну и попытаться убедить вражеское командование не трогать медсанбат. Подумал так, но сразу понял, что это глупо и смешно. Точнее не смешно, а горько. Разговаривать можно с людьми, а всё, что живёт западнее русских границ, может только жрать, именно жрать, а не есть, локать, именно локать, а не пить, грабить, убивать, жечь. Вся эта масса нелюдей лишена способности к различению добра и зла, для неё существует только добро для себя, которое является злом для всех, кто пытается жить по человеческим, а не по звериным европейским законам.
Колонна двигалась быстро. Неподалёку от позиции, занятой Гуляниным, дорога, ведущая к балке, делала резкий поворот и далее шла вдоль довольно крутого откоса, который постепенно сглаживался по мере приближения к тому месту, где располагался передовой отряд медсанбата.
«Буду стрелять! – решил Гулянин. – попытаюсь убить водителя перед самым поворотом. Тогда машина неминуемо полетит под откос».
Всё ближе и ближе враг… вот уже до поворота остаётся сто, вот уже пятьдесят метров. Гулянин поднял пистолет, стал целиться. Стрелял он хорошо. На военном факультете был едва ли не первым стрелком, потому что дома сызмальства ходил с отцом на охоту.
Он уже начал давить указательным пальцем правой руки на спусковой крючок… Ещё мгновение… И вдруг там, где была головная машина, вырос столб пыли, сквозь который сверкнули языки пламени. Прогремел взрыв, и машина полетела с откоса. Тут же позади неё выросло ещё несколько дымно-пыльных столбов, прорезываемых огненными языками. Автомобили опрокидывались. Бронетранспортёры вспыхивали на месте. Ещё, и ещё, и ещё. А позади Гулянин услышал мощный гул танковых двигателей. Мимо промчались, развёртываясь в боевую линию после выхода из балки, наши родные тридцатьчетвёрки. Они помчались вперёд, ведя огонь на ходу. Первые две или три машины стали утюжить колонну.
Возле дерева остановилась тридцатьчетвёрка с бортовым номером, который показался Гулянину чем-то знакомым.
«Да полно, – подумал он. – Показалось».
