Сердце истинного вампира

– Вы… вы разве колдун?

– Панде Агнешка, ну что вы? Если бы я был колдуном, то меня не взяли бы в армию. Туда идут только простые люди и оборотни, а все колдуны и ведьмы служат в Ведомстве тонких наук.

– Вот бы стать ведьмой… Вот только как?

– Некоторые люди рождаются с особым семечком внутри. Они могут так и прожить всю жизнь, не дав ему прорасти, но если семечко поливать и подкармливать, то внутри такого человека расцветет волшебство.

– Как это замечательно…

– Вовсе нет, это я только красиво рассказал, а на самом-то деле многие ведьмы и колдуны погибают, так и не закончив ученичества.

– Но… но ведь те, кто его проходит они потом долго живут?

– Тут, как повезет, но, да порой минет не одна сотня лет, пока придет старость.

– Как это обидно, что я обычная. Мне не повезло перенять оборотничество от отца, как Игнату и Катаржине. Теперь я слабая и больная, и быстро состарюсь и умру, а они так и будут молодыми и триста лет еще проживут.

– Оборотней подпитывает их внутренний зверь, но до трехсот не все доживают. Не всем дано протянуть и до тридцати… Лучше вам не завидовать, панде Агнешка, ни оборотням, ни колдунам, ни уж тем более вампирам. Самое лучшее быть простым человеком, честное слово. Ведь только люди живут, а остальные так, существуют. Оборотни вечно борются за власть, вампиры и вовсе давно внутри умерли, а колдунов и ничего не интересует кроме магии, пылающей внутри и того, как ее можно сделать сильнее и лучше. Им не нужна ни любовь, ни привязанность. Все людские качества им чужды, их влечет лишь колдовство.

– Жаль, что мы не можем выбрать, кем нам появиться на свет.

– Зато мы решаем, кем нам стать.

– Я просила панедра Витольда, чтобы он меня сделал оборотнем и Игната тоже просила, но они сказали, что я слишком слаба и не вынесу обращения. Внутренний зверь меня просто сожрет.

– Такое бывает, к сожалению. Не всем удается сладить со зверем.

Катаржина зевнула, устраиваясь поудобнее. Их скучные разговоры ее усыпляли.

– Панде Агнешка, дайте ручку, давайте я вам погадаю!

Глава 4

Агнешка робко протянула Феликсу ладонь и тот обхватил ее тонкие пальцы. Он склонился над ее рукой, словно хотел поцеловать, но вместо этого в тающих лучах вечернего солнца, пристально вглядывался в переплетение линий.

– Панде Агнешка, вам раньше гадали? – спросил он.

– По вечерам Зоя иногда раскладывает карты на судьбу служанкам, когда им надоедает играть в дурачка. Я тоже ее попросила, как то раз.

– И, что она гадала?

– Мужа и троих детей, кажется.

– Любопытно, но знаете, что я вам скажу? – поинтересовался он, выпрямляясь и, глядя ей в глаза. – У вас есть враг, панде Агнешка. Смертельный и очень опасный. Либо вы его одолеете и убьете, либо он уничтожит всех, кто вам дорог, а весь мир превратит в беспроглядный мрак. И тогда ничего у вас уже не будет, ни судьбы, ни любви, ни свободы…

– Что вы такое говорите! – завизжала Агнешка, вырывая руку. – Я думала, вы хороший… А вы… вы…

Не договорив, она бросилась наверх по холму, бегом перепрыгивая по ступеням каменной лестницы.

Дрозд не стал ее останавливать. Он немного побродил, вздыхая, подле увядающих роз, а затем тоже пошел в сторону дачи.

Катаржина осталась лежать под кустом, думая о том, что ловко он отшил эту дуреху. Странно, конечно, что он не захотел породниться с дочерью Главы, пусть и внебрачной. Может быть испугался, или она совсем ему не понравилась, и он даже не смог бы терпеть ее рядом. Или, может быть, Игнат был прав. Их семья находилась в опасности, вокруг плелись заговоры и хитрый Феликс Дрозд не хотел рисковать.

Прикрыв на мгновение глаза, она задремала.

Когда Катаржина проснулась, стояла черная южная ночь. В небе горели звезды и мягко сияла растущая луна, похожая на надкусанное яблоко.

Потянувшись, она поднялась на лапы и прыжками понеслась наверх к вершине холма, где стоял дом.

Поднявшись на веранду, она перекинулась в человека. Ее одежды не было на плетенном диване, где она ее оставила. Катаржина потянула за ручку двери. Заперто.

Ругаясь про себя, и обещая самые страшные каре, дуре служанке, которая мало того, что унесла ее вещи, так еще и заперла дверь, она пошла вокруг дома чувствуя нагой кожей касания ветра.

Черный ход оказался заперт, также, как и парадная дверь и двери, ведущие к бассейну у восточного крыла, в котором раньше любил плавать отец. Наверняка, это были происки Виолетты. Старая стерва ее терпеть не могла и при каждом удобном случае устраивала ей пакости, но осторожно, так, чтобы никто не мог ничего ей предъявить.

Кусты возле дома пахли Игнатом, но не человеком, а медведем. Значит он тоже решил обернуться и выйти погулять. Можно было бы подождать пока он вернется. Ему бы Виолетта непременно открыла. Еще можно было начать стучать в двери и звонить в звонок, чтобы разбудить весь дом и все увидели ее голой и униженной.

Бродя вдоль западного крыла, Катаржина заметила на первом этаже приоткрытое окно. Ветер раздувал тонкую занавеску, словно паутину, сплетенную огромным пауком.

Кажется, в этой части здания находились комнаты прислуги. Или гостевые спальни? Впрочем, какая разница. Главное попасть внутрь.

Катаржина вскарабкалась на тонкий бордюр, опоясывающий цокольный этаж, и, схватившись за подоконник пальцами, подтянулась и влезла в окно, а затем спрыгнула на застеленный шерстяным ковром пол.

– Не ожидал, – сказал Феликс Дрозд, отложив в сторону книгу.

Он полулежал на кровати, в одних лишь полосатых пижамных штанах. Тусклый свет ночника падал на его выпуклые грудные мышцы и расчерченный кубиками пресс.

Катаржина была обнажена и ее кожу еще покрывала соль, оставшаяся после купания. Взяв с кресла небрежно брошенный банный халат, она накинула его на плечи и, просунув руки в рукава, завязала пояс узлом.

Ее взгляд вернулся к Дрозду, задумчиво скользнул по золотистой дорожке волос, спускавшейся от его пупка до резинки штанов. Выглядело заманчиво, но нет…

Она была не в настроении. К тому же, Катаржина всегда предпочитала сама довлеть над мужчиной, с Дроздом же это скорее всего не вышло бы.

– Доброй ночи, пандер Феликс, – сказала она, подойдя к двери и уже положив ладонь на стеклянную круглую дверную ручку.

– Панде Катаржина, постойте! Я слышал вы ищете истинного вампира? – сказал он, вскочив с кровати и заставив пружины матраса жалобно застонать.

– С чего вы взяли?

– Ну, как вам сказать… Я получил запросы на информацию из Ведомства благоденствия. Все нити тянутся к вам.

– Это вас не касается.

– Но… что если я знаю, где искать?

Вернувшись в комнату, Катаржина села в кресло, закинув ногу на ногу и обнажив гладкое бедро. Дрозд уселся на край кровати, старательно отводя глаза.

– Если вы, что-то знаете, то почему просто не ответили на запрос?

– Я решил, что лучше будет лично вам все рассказать. К тому же это не совсем официальная информация. Так, скорее просто сплетня, которая до меня донеслась.

– Говорите тогда.

– Пару лет назад мне довелось побывать на севере, где находятся резервации вампиров и шахты, в которых добывают марий. Там я услышал об одном интересном случае. За несколько лет до того, в этих краях началась страшная эпидемия земляной лихорадки. Взрослые еще могут вылечиться, но дети без лекарства быстро погибают. Стояла полярная ночь, была страшная непогода и сильный буран. В одну отдаленную деревню, охваченную болезнью, никак нельзя было добраться ни по воде, ни по воздуху, ни на снегоходах и собачьих упряжках. Несмотря на опасность доставить лекарства взялся один вампир…

– И что тут такого? – перебила Катаржина, чувствуя, как ее охватывает раздражение. – Вампиры на минутку бессмертные и даже без особого вреда работают на марийновых шахтах, хотя вредное излучение, как вы знаете…

– Может и бессмертные, но не неуязвимые, – пожал плечами Дрозд. – Знаете же, что современные вампиры по силе и выносливости не так уж сильно превосходят простого человека. Все остальные вампиры тогда отказались, сказали, что боятся заблудиться, провалиться в ущелье под снег. Запас крови с собой взять нельзя, она бы вся оледенела, а пешком, да еще по такому снегу, даже на лыжах там идти неделю не меньше. Никакой бы обычный вампир такой путь не преодолел. Но тот парень дошел до деревни за два дня и даже не был сильно голодным. Такое мог сделать лишь истинный вампир – высшее существо превосходящее всех своих собратьев.

– Вы его видели?

– Нет, и мне не назвали его имени. Да, его уже тогда никто и не знал. Вся эта история сохранилась лишь в виде басни, курьеза, который можно рассказать, сидя у костра.

Катаржина вздохнула, стараясь скрыть отчаяние. Дрозд лишь обнадежил ее, но ничего толком не сказал. Впрочем, пока это оказалась единственной зацепкой, что у нее была. Все остальные нити обрывались и не вели никуда. По крайней мере, теперь она знала, что ее ждет север.

О том, чтобы отправиться на Север, Катаржина думала и раньше. В конце концов именно там находились резервации в которых обитала большая часть вампиров, живших в Содружестве.

В прошлом им и вовсе было запрещено покидать резервации, но после победы над Арлисс закон стал к ним несколько мягче. Все дело было в том, что война, несмотря на все ужасы, сумела сплотить народ. Оборотни, люди и колдуны плечом к плечу сражались с захватчиками, и к ним присоединились и вампиры. Они служили в разведке, участвовали в партизанских движениях, а целый пехотинский полк, состоящий исключительно из одних только вампиров, заставлял арлиссцев, скуля от ужаса, покидать свои позиции.

Честно говоря, Катаржина не отправилась сразу на Север в основном потому, что крайне сомневалась в том, что истинный вампир, если он еще остался и выжил после восстания, будет заживо гнить в условиях вечной мерзлоты. Нет, скорее она бы поверила в то, что он будет скрываться среди людей или и вовсе покинет земли Содружества, поэтому и рассылала запросы в разные ведомства.

Разговор с Дроздом, придал ей неожиданную надежду, тем более, что никакой иной у нее больше не осталось. Ее запросы и поиски ничего не дали, все, что она могла теперь, это уехать на север и под каждым сугробом пытаться откапать истинного вампира.

О самих этих тварях было известно крайне мало. Считалось, что Вечный Император и его тринадцать детей были первыми вампирами пришедшими из первозданной тьмы на свет. Естественно, на сотый год Эры Содружества, было известно, что никакой первозданной тьмы не было и нет, существование вампиров, также, как колдунов и оборотней, объяснялось наукой, генетикой и мутациями, необходимыми для выживания.

Вечный Император и темные князья были лишь первыми носителями вируса с мутацией. Когда они передавали его другим людям, делая и их носителями, те оказывались с каждым разом все слабее и слабей. Как и говорил Дрозд, современные вампиры по силе и выносливости не так уж сильно превосходили людей.

Катаржина сидела в кабинете, читая материалы о вампирах, которые для нее подготовили помощники, когда дверь с грохотом распахнулась, едва не слетев с петель. Внутрь ввалился Игнат, за ним следовал пандер Людмил, где-то за их спинами виднелась Виолетта, подглядывающая, вытянув шею. Начальник охраны закрыл двери, отрезав ее от них, а Игнат уперся ладонями в стол, нависая над ней.

– Что ты творишь?! – прорычал он.

– Работаю, будь добр не загораживай свет, – ответила Катаржина, не отрывая взгляд от бумаг.

Истерики Игната ее мало волновали и она не хотела тратить на них время.

– Ты отправляешь с аудитом в северные резервации? Это так?

– Не твое дело, куда и зачем я направляюсь.

Игнат сжал пальцы, оставляя когтями на столешнице глубокие борозды. Он был в шаге от того, чтобы обратиться.

Пандер Людмил мягко похлопал его по спине, успокаивая. Он был отважным человеком. Не каждый оборотень рискнул бы сунуться к разбушевавшемуся медведю.

– Давайте сядем, пандер Игнат. Сядем и просто поговорим. Уверен, панде Катаржина все разъяснит.

Неожиданно послушавшись, Игнат плюхнулся в кресло, стоявшее напротив стола. Пандер Людмил опустился в соседнее.

Отложив в сторону бумаги и папки с документами, Катаржина подняла на них взгляд. Она была не против поговорить, если все будут вести себя, как цивилизованные люди.

– Я вас слушаю, – сказала она.

– Слушаешь?! Прекрасно! Просто замечательно! – прогремел Игнат. – Зачем тебя понесло на север сейчас? Я же просил тебя вернуться в столицу, ты нужна мне там, – закончил он почти жалобно.

– Я тебе не нянька, – отрезала Катаржина. – Разбирайся со своими проблемами сам, а у меня есть обязанности. На севере давно не проводили аудит благоденствия, пора это наверстать. Мне постоянно приходят жалобы и я должна…

– Жалобы? Это от кровососов, которые там живут? И, что хочешь сказать, что тебе на них не наплевать?

– Не выражайся, – осадила его Катаржина.

Называть вампиров кровососами было крайне невежливо. Все равно, что назвать оборотня псиной, или человека смертным.

– Ты терпеть не можешь вампиров, – продолжал приставать к ней Игнат. – Что тебе, какие-то жалобы?

– Это моя работа, Игнат, – серьезным тоном ответила Катаржина. – А вампиры такие же граждане Содружества, как и все остальные…

Она не собиралась говорить ему о том, что отправляется на север для того, чтобы искать истинного вампира. В последний и единственный раз, когда они это обсуждали он просто посмеялся над ней.

– А, я знаю, зачем ты туда едешь! – сказал вдруг Игнат, развалившись в кресле. – Ты думаешь, что сможешь найти там истинного вампира, чудом выжившего князя тьмы и его сердце сможет вылечить отца, – он повернулся к удивленно приподнявшему брови пандеру Людмилу. – Катаржина верит в детские сказки, и это вместо того, чтобы заниматься тем, что действительно, сейчас важно для нас.

Катаржина сжала зубы, чувствуя, как против ее воли заостряются клыки. Она сама не заметила, как сломала карандаш. Треск дерева пронесся по тишине комнаты и пандер Людмил отчего-то вздрогнул.

Поднявшись из кресла, Игнат вновь навис над ней, заслоняя свет, горевшей люстры. Катаржина подняла на него взгляд. Его глаза, обычно медово-карие, стали желтыми, как у зверя. Она с трудом подвила рвавшийся из груди рык. Как же он ее злил.

За все, то время, что пробыл на даче, он едва ли раз поднялся к отцу. Только ныл, пил, и твердил о каких-то заговорах, мерещившихся ему на каждом шагу.

– Если хочешь маяться глупостями, то пожалуйста, – глядя на нее сверху вниз, сказал Игнат. – Но потом не жалуйся, я тебя предупреждал. Когда все рухнет, будешь спасать себя сама.

Катаржина тоже поднялась на ноги. Она была ниже Игната, но ничего. Глядя снизу вверх проще вцепиться в глотку.

– Мне твоя помощь не нужна, – процедила она.

Игнат больше ничего не сказал. Развернувшись, он вылетел из кабинета, громко хлопнув дверью, едва не сорвав ее с петель.

Катаржина устало опустилась в кресло. Больше можно было не притворяться. Да, в комнате еще оставался пандер Людмил, но его она никогда не стеснялась. Он был для нее, как член семьи и даже больше. С ним можно было ничего не делить, он от нее ничего не требовал, и ничего не ждал. Просто принимал ее такой, какая она есть: холодной, раздражительной и властной, слабой, потерянной и запутавшейся во всем.

– Панде Катаржина, так вы действительно собираетесь выследить истинного вампира? – спросил он.

– Вы тоже думаете, что это все лишь детские сказки?

Катаржина вдруг почувствовала, как глаза наливаются горячей влагой. Этого еще не хватало. Она никогда не плакала. Если ей было сложно, больно, тяжело, обидно, то она от этого лишь злилась, и сжимая зубы вцеплялась в врага, будь им учеба, служба или красивый мужчина, не обращавший на нее внимания. Она привыкла бороться и побеждать, а не быть слабой, плачущей овечкой, которую все должны были спасать. Эту роль она с радостью оставит Агнешке.

Пандер Людмил молчал, словно, что-то обдумывая.

Катаржина взглянула на него чуть ли не с испугом. Вдруг он тоже скажет, что это глупости и никакого истинного вампира нет и быть не может? Вдруг она лишь обманывает себя, не желая принять неизбежное? Возможно, ей было бы лучше остаться дома и провести рядом с отцом его последние дни, или же, как настаивал Игнат, отправиться вместе с ним в столицу, плести интриги и строить заговоры, чтобы после того, как отец умрет, заполучить кусок послаще и посытней и остаться при власти?

Она вдруг поняла, что если пандер Людмил скажет, что она должна одуматься и не ехать на север, то она так и сделает.

– Пандер Людмил, так что вы скажете? – не выдержав, поторопила она его.

– Панде Катаржина, дело, конечно, нелегкое вы для себя выбрали, – мягко сказал он, поднимая на нее глаза и ее вдруг окатило таким теплом и легкостью, словно он ее обнял. – Жаль, что я не могу поехать с вами… Ох, вечно забываю, что вы уже взрослая и можете сами разобраться во всем.

– Так вы думаете, что я смогу найти истинного вампира?

– Это будет не просто, но знаете что? Ходят слухи, что младшему из детей Вечного Императора, князю Эйнару удалось спастись во время восстания, и что саркофаг из свинца и серебра, в котором должен храниться его прах, пуст.

– Пуст? – Катаржина вздрогнула, чувствуя, как по ее спине прошел холодок.

В голове вдруг загорелась мысль: если она найдет князя тьмы, то, как уговорит следовать за собой, а затем и погибнуть, отдав сердце, чтобы спасти оборотня, свергнувшего, когда-то его семью? Впрочем ладно, об этом она подумает позже, для начала надо его хотя бы найти.

– Езжайте на север, панде Катаржина, – ласкового улыбнувшись, сказал пандер Людмил. – Уверен, у вас все получится. Вы найдете истинного вампира и спасете пандера Витольда от гибели.

Глава 5

Домак вышел из вагона первым и попытался галантно протянуть Катаржине руку, но та его проигнорировала. В сотом году Эры Содружества мужчины и женщины давно были равны, и сойти вниз по подножке поездка она могла без чьей-либо помощи.

Она ступила на платформу, чувствуя, как ледяной ветер треплет меховой воротник, пытается пробраться под шубу.

Катаржина уже почти два месяца скиталась по просторам севера. Она, и сопровождавшая ее охрана, а также секретари, аудиторы и чиновники Ведомства благоденствия занимали два отдельных вагона. Их крепили обычно к концу поезда, который тащила за собой черная, грохочущая, громада паровоза.

Они уже объехали с полдесятка городов – все, как один с серыми приземистыми домами, плотно жавшимися друг к другу, казавшимися скоплением мусора и камней, на фоне титанических гор и бесконечного темного неба.

Никаких следов истинного вампира Катаржина пока не обнаружила. Ее добычей стали лишь несколько проворовавшихся местных чиновников и директор шахты, снарядивший отряд вампиров на строительство собственного дома.

Катаржина изучала информацию о прокатившейся по этим краям земляной лихорадке, но болезнь тогда бушевала в десятках городов и сотнях деревень. Лекарства не хватало, его везли из столицы, но в итоге болезнь сумели подавить. В какую из деревень лекарство принес невероятно выносливый и быстрый вампир, оставшийся неизвестным, выяснить не удалось. Все официальные бумаги и документы лишь пели оды прозорливым чиновникам на местах, сумевшим выстроить логистику. Еще бы, ведь эти же чиновники и писали по итогу отчеты.

С каждым километром безжизненных, запорошенных снегом земель, проносившихся за окном поезда, Катаржина все сильнее погружалась в отчаяние. Неужели она не справится, не найдет сердце истинного вампира и подведет отца, бросив его умирать?

Ей казалось, что если отец погибнет, то вместе с ним закончится и она. Даже если ее сердце будет биться, внутри она уже будет мертва.

Катаржина стояла на платформе, пока за ее спиной из вагона выгружались остальные члены делегации. Она все больше жалела, что решила выставить эту поездку, как аудит и взять с собой столько народу. Хватило бы ее самой, Домака и пары оборотней из охраны. С другой стороны, ее секретари и помощники, под прикрытием аудита, рылись в архивах, пытаясь выудить нужную ей информацию. О настоящей цели поездки знал лишь Домак и несколько самых доверенных офицеров охраны, остальные же могли лишь недоумевать, почему их начальнице вдруг стала так интересна эпидемия земляной лихорадки.

Ветер поднялся еще сильнее, пошел снег, образуя метель. Небо было чернильно черным. Стояла полярная ночь, и, какое сейчас время дня понять было сложно, но, кажется, уже был вечер.

Скрипя сапогами по снегу, и придерживая пухлой ладонью бобровую шапку на голове, к Катаржине и, окружившей ее охране, подошел приземистый, круглый, как шар, человек. За его спиной, перетаптываясь с ноги на ногу, стоял еще с десяток людей, скрывавших страх за лебезящими улыбками.

Это была делегация, приехавшая их встречать.

Круглый человек оказался пандером Корнэлем, мэром Хортска, города в который они прибыли. Его сопровождали секретарь, несколько помощников и чиновники из городского управления.

Катаржина вместе с Домаком и пандером Корнэлем, села в машину, и вжимаясь спиной в кожаный салон, и глядя на проносящиеся за окном черные силуэты зданий, подсвеченные беспрерывно горевшими фонарями, слушала монолог мэра.

– Панде Катаржина, как же мы рады, что вы приехали! – шмыгая носом говорил он, хотя кислый запах пота, усилившийся, когда он подошел к ней, говорил не о радости, а о страхе.

Так кабан, оставшийся один в ночной тьме леса, дрожит, слыша тихую поступь волчьей стаи.

– Шахты, находятся в пятидесяти километрах от города. Туда проложена отдельная железная линия и ходит специальный поезд, доставляющий работников оттуда сюда и обратно. Площадь Хортска – четыре с половиной тыщи километров. Живет у нас здесь три тыщи сто сорок пять вампиров и девять тыщ двести пять человек…

– То есть по одному вампиру на трех человек? – перебив его, спросила Катаржина. – И как, не страшно вам? Вдруг они взбунтуются?

Пандер Корнель визгливо, как поросенок, хохотнул, словно не поняв, говорит ли она серьезно или шутит.

– Ну, что вы панде Катаржина. У нас здесь полный порядок и учет. Все вампиры пересчитаны и пронумерованы, у каждого есть свой идентификационный номер, выбитый на шее. Они обитают в благоустроенных бараках в восточной и северной части города. У каждого есть своя индивидуальная комната, метражом не меньше, чем три на два. Вполне себе комфортабельные условия! Я бы сам так жил, между прочим.

– А вы, где живете? – спросила Катаржина, равнодушно глядя вдаль.

– У меня… Мы с супругой живем на южной части города. Знаете, панде Катаржина, приходите-ка к нам в гости! У нас есть самовар, на углях его топим. Это, скажу я вам, настоящий чай, а не то, что в этих новомодных электрических чайниках. А жена моя пирог испечет с яблоками…

– Обязательно придем. В эту пятницу в семь, вас устроит? Полковник Домак запишите.

– Записал, панде Катаржина, – отчитался Домак, убирая в карман кителя записную книжку и огрызок карандаша.

Пандер Корнэль покраснел, как накалившийся самовар. Разумеется, он не ожидал, что она согласится и звал лишь из приличий, но никто не тянул его за язык.

Колеса заскрипели на снегу и автомобиль остановился возле слабо сиявших во мраке неоновых ламп, окружавших вывеску отеля.

Отель в Хортске был один единственный, так что выбирать не приходилось. Внутри пахло мебельным воском, дешевым одеколоном и крысами, но латунные ручки дверей и балясины перил были натерты до блеска, а стоптанные ковры идеально вычищены.

Катаржина вошла в отведенный ей темный номер, потянув за собой Домака. Ей предоставили люкс, но если это был лучший номер в гостинице, то ей было даже жаль остальных членов делегации. Такой паршивой комнаты надо было еще поискать.

Они не стали даже раздеваться. Не было настроения. Катаржина хотела лишь расслабиться после дороги. Она устала и хотела спать.

Домак тоже был словно варенный и двигался так, будто превратился в станок на заводе, гоняющий из стороны в сторону поршень.

– Что с тобой не так? – раздраженного выдохнула Катаржина, получив свое скудное удовольствие и поправляя смятое шерстяное платье и шерстяные чулки.

Проклятый север! На ней было больше шерсти, чем, когда она, обернувшись волком, бегала по лесу. И как в таких условиях оставаться женственной и элегантной?

– У меня родился сын, – после недолгого молчания сказал Домак, опускаясь в кресло.

Он так и не снял шинель, лишь расстегнул. Его волосы были растрепаны, а глаза словно отлиты из хрусталя, и смотрели в пустоту, будто вглядываясь в бездну.

Катаржина удивленно на него посмотрела. Она отвлеклась, поправляя смазавшуюся помаду, глядя в зеркало старого лакового трюмо, и уже забыла, что сама его о чем-то спрашивала.