Путь ненависти

Я ожидала чего угодно – раздражения, пренебрежения, злости. Но когда он поднял на меня глаза, я застыла.

Весенне-зелёные. Такой тёплый цвет, но меня будто окатило ледяной водой.

– Я прошу прощения за свои действия, – его голос звучал тихо. – Пожалуйста, окажи мне помощь.

Я моргнула, чувствуя, как обескураженность накрывает с головой.

Неожиданно.

Не став тратить время, я жестом указала ему на стул.

Он подчинился, опустившись на край деревянного сиденья. Я взглянула на раны и вздохнула.

– Будет больно, – предупредила я, опускаясь на колени перед ним и распаковывая иглу с нитями. – Мой резерв на нуле и будет ещё несколько дней восстанавливаться, поэтому я могу только зашить и перевязать раны. И мне нечем обезболить.

– Я не боюсь боли, – ответил он спокойно.

Ну да, я заметила.

Ненормальный.

Аккуратно промыв кожу от грязи и засохшей крови, я смочила ткань раствором и осторожно провела по краям раны. Он не вздрогнул, даже не моргнул, когда обожгло открытую плоть.

Словно его тело – не его.

Игла мягко скользнула в кожу, и я услышала едва заметный хруст, когда острие проткнуло слой тканей. Медленно, стежок за стежком, я стягивала разрезанную плоть, наблюдая, как тонкие нити чернеют от крови.

Но он продолжал сидеть неподвижно, лишь глаза сверлили что-то в пустоте перед собой.

– Всё, – сказала я, закрепив бинт и убирая руки.

Я ожидала, что он сразу встанет. Или отвернётся. Или сделает что-то, что разорвет этот тонкий, почти болезненный момент тишины.

Но он посмотрел на меня.

– Как вас зовут? – спросила я, пытаясь разорвать затянувшееся молчание.

Он смотрел на меня так пристально, что по телу опять побежали мурашки.

– Каитиро, – коротко ответил он.

– Эли, – ответила без раздумий.

Тишина.

Его губы чуть приоткрылись, а в глазах мелькнуло что-то странное.

– Лжёшь.

Я замерла.

Сердце пропустило удар.

Воздух стал тяжёлым и липким. Я не могла вдохнуть.

Как он…? Нет, невозможно.

Пальцы сами собой сжались в кулак, но я быстро разжала их, будто это ничего не значило.

– Что…? Я не вру, – я нахмурилась, но голос прозвучал чуть тише, чем хотелось бы.

Каитиро не отвёл взгляда, но в его глазах уже не было прежнего холода. Скорее… усталость?

– Спасибо, что спасла меня, Эли.

Я не знала, что ответить.

Я долго сидела в тишине, наблюдая, как он закрывает глаза. Наконец его дыхание стало ровным.

Я закрыла глаза, позволяя тишине заполнить пространство между нами. Усталость давила на плечи, липко тянулась в мыслях. Я не знала, что ещё сказать. Да и не было смысла.

Каитиро почти сразу уснул. Мне оставалось только сидеть рядом, вслушиваясь в его дыхание, и пытаться не думать.

Не думать о том, что мне пришлось зашивать его кожу, словно потрёпанную ткань. Не думать о взгляде, который, казалось, видел меня насквозь. Не думать о том, как он сказал, что я лгу.

Я тихо поднялась, убрала бинты, вымыла руки. Затем набрала в таз воды и осторожно вытерла с его лица следы крови. Хотела бы я так же легко стереть из памяти всё, что произошло.

Но стоило мне закрыть глаза, как перед мысленным взором снова вставала поляна, усеянная телами. Липкая грязь, дождь, смывающий кровь, неподвижные, сломанные конечности. Запах.

Я зажала рот рукой, чувствуя, как подкатывает тошнота.

Надо спать. Просто спать.

Имя. Оно ничего не значит. Оно всего лишь звук. Всего лишь…

Я незаметно заснула.

Глава 2

7 месяц, 178 год после войны.

Когда небо на горизонте окрасилось первыми бледными лучами, я поднялась с кровати. Глаза жгло от усталости, но лежать больше не было сил. Мне нужно было вырваться отсюда. Хотя бы на час.

Тихо накинув плащ, я вышла из дома.

Воздух был свежий, прохладный, пропитанный влажностью после ливня. Деревня просыпалась медленно: где-то слышалось ржание лошадей, запах хлеба плыл из пекарни, торговцы уже расставляли товар на прилавках.

И только я чувствовала себя чужой.

Я шагала между лавками, вылавливая обрывки разговоров, но мысли всё равно возвращались к ночи.

Я впервые видела столько смертей.

Сердце сжалось.

Сколько людей погибло? Были ли у них семьи? Кто их будет искать?

Я попыталась отвлечься, глядя на фрукты в плетёных корзинах, на куски мяса, развешанные у мясника. Но даже запахи, обычно такие привычные, теперь будто мешались с тем, что я чувствовала тогда.

Металлический привкус крови.

Боль и страх.

Мне захотелось схватиться за голову и стереть эти воспоминания, но они прочно вцепились в меня, как репейник в ткань.

– Говорят, снова кто-то пропал, – донеслось до меня.

Я замерла.

– Торговцы, что шли через лес. Так и не добрались.

Я медленно повернулась в сторону говоривших.

Двое мужчин – кузнец и староста – беседовали у колодца.

– Думаешь, снова разбойники? – спросил один.

– А кто ещё?

Я прикусила губу, чувствуя, как по спине пробежал холодок.

Я знала, кто.

Существа, которых я видела.

Но сказать? Это означало бы, что они отправят отряд, и тогда они увидят…

Тех тварей.

Каитиро.

Что с ним сделают? Он едва стоит на ногах. Они даже не станут разбираться, просто обвинят.

А что сделают со мной?

Голова закружилась. Я развернулась и быстрым шагом направилась обратно.

Когда я вернулась, Каитиро уже сидел за столом, разложив перед собой лист с чертежами.

Я замерла в дверях.

– Вам уже лучше? – спросила я, стараясь не смотреть на него слишком пристально. Он выглядел ещё бледным, но держался. Это был хороший знак.

Каитиро не отвёл взгляда от схем. – Что вы делаете?

Он не отрывал взгляда от бумаги, продолжая аккуратно прорисовывать новые линии.

– Создаю схему плетения, чтобы человек мог отправить сигнал о помощи в мой мир.

Я подошла ближе.

Передо мной раскинулась сеть линий – огромная, запутанная, сложная, будто паутина, в которой не видно ни начала, ни конца.

Я никогда не видела подобного.

– Попробуешь сделать? – спросил он, едва заметно кивая на плетение. – Начинается с базового символа. Видишь квадрат? Потом вплетаешь нить магии…

Я замахала руками, отступая.

– Подождите! – слова вырвались прежде, чем я успела их сдержать. – Я не смогу! Я никогда такие не делала, это слишком сложно для меня. Да и резерва всё равно не хватит… У меня 2200 единиц, а тут будто все 5000 потребуется…

Каитиро нахмурился.

Я нервно облизала губы.

– Даже если бы у меня был полный резерв, я не удержу это плетение. Оно слишком сложное. У меня просто… не хватит контроля.

– Единиц? О чём ты? – он посмотрел на меня с лёгким недоумением. – Но да, плетение не простое.

– У людей принято измерять резерв и плетения в единицах, – удивилась, что он не знает об этом. – Это помогает понять, сколько магии нужно для стандартных плетений. У меня, например, 2200 единиц. Этого достаточно для базовых заклинаний, но для такого сложного плетения, как ваше, нужно гораздо больше. Например, основа для защитного плетения затратила бы 250 единиц…

Он кивнул.

– Кроме того, – продолжала я, – чтобы создать такое плетение, нужно не только много магии, но и огромный опыт. Нужно уметь выстраивать сложные узлы, контролировать каждую нить, чтобы они не спутались и не разрушили всё плетение. Даже если бы у меня был резерв в 5000 единиц, я бы не смогла это сделать. Мне не хватит навыков.

Я снова посмотрела на схему. Она казалась запутанной, почти хаотичной, но в ней явно был порядок, который я не понимала.

– Чтобы построить что-то такое, нужно… не знаю, годы практики. Я не уверена, что вообще знаю кого-то, кто сможет это повторить.

Каитиро откинулся на спинку стула, выдыхая.

– Понятно.

Он явно был разочарован.

– Но я могу поспрашивать, – добавила, прежде чем успела передумать. – Когда вернусь в город, узнаю, есть ли маги, которые любят создавать такие сложные плетения.

– Буду признателен.

Мы замолчали.

Я переступила с ноги на ногу, чувствуя, как неприятная усталость снова накатывает волнами. В груди всё ещё ощущалась пустота после истощения резерва, и даже стоять было тяжеловато.

– Вам… вам лучше больше отдыхать сейчас, – я попыталась улыбнуться, но улыбка получилась кривоватой. – Вы всё ещё слабы.

Он уронил голову на руки, его волосы скрыли лицо.

Решив больше его не трогать, я вышла. Я не понимала, как с ним взаимодействовать. Не хотелось с этим сейчас разбираться.

Воздух был прохладным и свежим, но внутри меня всё ещё стояла тяжесть. Это была не просто усталость – что-то другое. Гложущее, неприятное.

Я посмотрела на лес.

Тела.

Они всё ещё там.

Где-то в глубине себя я надеялась, что проблема решится сама собой. Что их найдут раньше меня. Или… нет, наоборот, что их никто не найдёт. Что природа уже забрала их, и мне не придётся решать, что с ними делать.

Но, конечно же, это было не так.

Я сжала руки в кулаки, чувствуя раздражение на саму себя.

Что теперь? Оставить их? Нельзя. Найдут. Сжечь? Пожар в лесу – это слишком рискованно. Я не могу позволить себе навредить природе.

Я закрыла глаза, прокручивая в голове всё, что знала. Можно ускорить разложение, подтолкнуть природные процессы… но хватит ли мне сил? Я не была уверена.

Сейчас у меня даже руки дрожат, а если я попробую потратить ещё больше магии…

Но другого выхода у меня не было.

Я обернулась к дому, прислушиваясь. Внутри было тихо.

Хорошо.

Придётся попытаться.

Я шла по лесу, ощущая, как к горлу подкатывает мерзкое предчувствие. Ветра не было, воздух застрял между деревьями – густой, тяжёлый, пропитанный гнилью.

Запах ударил в нос, как только я сделала первый шаг на поляну. Резкий, разъедающий. Меня замкнуло. Желудок скрутило так, что я чуть не согнулась пополам.

Я зажала рот и нос ладонью, но от этого стало только хуже – запах уже въелся в горло, в кожу, в каждый вдох. Я сглотнула, пытаясь не думать о том, что именно я сейчас вдыхаю. Вонь стояла такая, что хотелось развернуться и сбежать.

Гниющая плоть. Кровь, впитавшаяся в землю. Влажный летний воздух, который только усугублял всё это.

Я старалась отвести взгляд, но всё равно их видела. Всё так же. Всё те же позы. Кожа вздулась, натянулась. В местах разрывов кишки уже начали расползаться, превращаясь в кашу, смешанную с кровью и грязью.

На одном теле копошились личинки. Белые, скользкие, их было так много, что они буквально шевелили плоть, залезали в открытые раны, извиваясь внутри.

Я резко отвернулась.

Меня вывернуло бы на месте, если бы я не схватилась за ближайшее дерево.

Я не могу.

Но должна.

Пальцы дрожали, когда я подняла руку, вытягивая магию. Почва подо мной слабо откликнулась. Я наклонилась, касаясь земли, и закрыла глаза.

Не смотреть.

Не чувствовать.

Я сделала несколько шагов вперёд, преодолевая себя.

Под ногой что-то хрустнуло.

Я замерла.

Это был палец.

Я чуть не заорала. Грудь сдавило так, что стало трудно дышать.

Сделай это быстрее.

Я присела, не глядя, не думая. Магия под пальцами ощущалась липкой, тяжёлой – и чем больше я вплетала её в землю, тем сильнее она отзывалась, впитывая гниль, разрушая мёртвое.

Но запах…

Запах разложения вдруг усилился.

Будто я потревожила что-то, что должно было лежать здесь в тишине.

Ткани начали распадаться, как если бы их разрывали изнутри. Вскрылись пузыри гноя, из одного тела что-то вывалилось в траву.

Я резко отвернулась, но в глазах всё равно стояло это… это месиво.

Гнилое мясо, шевелящаяся масса, вздыбленная, разрыхлённая земля.

Меня затрясло.

Но я продолжала, стиснув зубы.

Чувствуя, как слабость забирается в кости, как истощённый резерв ноет от напряжения.

Когда всё закончилось, на поляне не осталось ничего. Только вспаханная земля, перемешанная с останками, которые станут удобрением для леса.

Я медленно выдохнула, ощущая, как ноет пустой резерв.

Снова зажала рот ладонью. Теперь этот запах, эти ощущения, эта жуткая дрожь останутся со мной надолго.

Хотелось кричать.

Я отошла, пошатываясь, как пьяная.

Ноги подкашивались, а в груди было пусто – так пусто, что казалось, внутри меня кто-то выжег всё дотла.

Деревья сливались в размытые пятна. Земля под ногами то приближалась, то уходила куда-то вниз.

Я споткнулась, едва не упав, и кое-как добралась до ближайшего дерева.

Осела под его ствол, рухнув на землю.

Тело дрожало.

Я запрокинула голову, уставившись в небо сквозь листву, пытаясь дышать.

Не получалось.

Запах всё ещё сидел внутри, забившись в ноздри, в горло, под кожу.

Перед глазами мелькнуло месиво, чернеющая плоть, извивающиеся личинки…

Я сжалась, обхватив себя за плечи.

Так нельзя.

Я должна была справиться с этим лучше. Должна была сделать это быстрее.

Но я едва не перегорела.

Я чувствовала это теперь – ноющее, тянущее ощущение в груди, лёгкий жар, слабость, похожую на болезнь.

Резерв опустел до последней капли.

Если бы я не остановилась вовремя…

Я зажмурилась, уткнувшись лбом в колени..

Просто… дай мне минуту. Всего минуту.

И я встану.

Сознание вспыхнуло на мгновение, словно крохотная искра в темноте.

Тепло.

Глухой, размеренный ритм шагов.

Тело покачивалось в такт, с каждой секундой всё отчётливее ощущая чужое тепло кожи сквозь ткань.

Тёплый, терпкий аромат заполнял лёгкие – смолянистый, глубокий, с тонкими дымчатыми нотами. Он тянулся следом, оставался на коже, смешивался с чем-то чуть горьковатым, пряным… убаюкивающим.

Я неосознанно вдохнула глубже.

Тьма в голове сгустилась, смыкаясь вновь.

Я открыла глаза.

Потолок раскачивался, будто я всё ещё плыла на волнах забытья.

Я моргнула, силясь сосредоточиться.

Дома.

Я попыталась пошевелиться, но тело налилось свинцом, а в голове запульсировала тупая боль.

В комнате было темно, но сквозь щели в ставнях пробивался лунный свет, отбрасывая бледные полосы на пол. Тишина звенела в ушах.

Я медленно втянула воздух, пытаясь собраться с мыслями. Последнее, что я помнила… Запах гари. Дрожь в пальцах. Густая, душная темнота перед глазами.

Как я сюда попала?

Я пошевелила рукой, но мышцы отозвались тупой болью. Всё тело налилось тяжестью, словно я снова оказалась в том лесу, по щиколотку в липкой грязи и гниющей плоти.

Я зажмурилась, стараясь вытеснить эти образы, но в памяти всё ещё вспыхивали куски воспоминаний.

И вдруг я услышала звук.

Глухой, едва различимый шёпот.

Я осторожно повернула голову. За открытым окном мерцал тёмный силуэт, сидящий на коленях перед небольшой насыпью. Слабый лунный свет очерчивал его силуэт, длинные пряди волос падали на плечи.

Я глубоко вдохнула и, пересиливая слабость, медленно села на постели. Затем, шатаясь, поднялась на ноги и направилась к двери.

Ночной воздух обжёг кожу.

– Каитиро…? – мой голос прозвучал хрипло.

Он не отреагировал.

Я сделала ещё шаг. Земля под босыми ногами была прохладной, влажной.

– Что вы…

– Арин’вейта, – его голос был едва слышен. – Тарэ сэнгае Сайкор.

Я замерла.

Он не повернулся ко мне, но я видела, как напряглись его плечи. Его рука медленно сжала бутон цветов, а затем так же медленно разжалась, позволяя лепесткам упасть на землю.

Что он говорил?

Я сделала ещё один шаг. Осторожно присела рядом, стараясь не нарушить его молчания.

Лунный свет падал на его лицо, делая кожу почти белой, а тени под глазами – глубокими.

– Это был ваш друг… – тихо сказала я.

Он не ответил. Его взгляд был устремлён куда-то вдаль, за горизонт, где небо сливалось с землёй. В его глазах не было ни гнева, ни печали – только пустота, глубокая и бездонная, как пропасть.

– Мне жаль… – добавила, потому что больше не находила слов. Они казались такими бесполезными перед лицом его горя.

Каитиро не шевелился. Он сидел, словно застывший. Его взгляд был прикован к чему-то невидимому, будто он видел то, что оставалось скрыто от меня. Воспоминания?

– Не стоило беспокоиться о трупах, – сказал он наконец, не глядя на меня. – Это уже ничего не изменит. Ты могла выжечь себя, используя силу на грани.

Я моргнула, пытаясь осмыслить его слова.

– Но вы сами сказали, что их нужно сжечь…

– Уже поздно, – перебил он. – Они ядовиты. Их кровь уже пропитала землю, и ты не сможешь это изменить. В ближайшие десятилетия там ничего не будет расти.

Холодок пробежал по моей спине. Неужели то, что я сделала, было зря?

– Но… как такое возможно? Что это за существа?

Каитиро слегка склонил голову, будто прислушиваясь к чему-то далёкому.

– Это были вейриты, – сказал он наконец. – Полуразумные хищники, живущие больше инстинктами, чем разумом. Регулярно нападают, количеством и силой проламывают щиты. Нам непонятно, чего они добиваются. До сих пор не удалось никого взять в плен, чтобы изучить их повадки или попробовать выяснить их язык. Он есть, хоть и на примитивном уровне. Последние 40 лет настоящий кошмар со всеми этими нападениями. Они так легко могут убить нас… Их когти и зубы пропитаны ядом, который убивает магов почти мгновенно. Даже маленькая царапина – и смерть неизбежна.

Он провёл рукой по лицу, его пальцы дрогнули.

– Вот так умирали наши… – голос стал тише. – И это оказалось… болезненная смерть.

Моё сердце сжалось.

– Нападают? Регулярно? – я пыталась осознать сказанное. – Но на кого?

– На нашимиры, – он посмотрел на меня впервые за весь разговор.

Я резко выдохнула.

– Наши? Кто вы?

Тяжёлый вздох.

– Пойдём в дом, – тихо сказал он. – Я не в настроении объяснять.

Я медленно кивнула. Сегодня, кажется, мы оба были слишком измотаны, чтобы продолжать этот разговор.

Все мои попытки заговорить с ним после той ночи упирались в молчание. Каитиро словно закрылся за глухой стеной, отгораживая меня и от себя, и от мира. Он отвечал односложно, ровно настолько, чтобы я поняла: разговор ему не нужен. А может быть, он просто не хотел говорить со мной.

От этого становилось тяжело. Его безмолвное присутствие давило. Слова застревали у меня в горле, и я глотала их раз за разом. Я же так хотела узнать правду. Кто он такой на самом деле? Почему говорит «наши миры»? Но задавать вопросы в лоб не хотелось. Я боялась напугать эту тишину… или потерять её.

Ночами меня мучили кошмары. Всё чаще я просыпалась от собственного крика, сжимая одеяло так сильно, что сводило пальцы. Во снах я снова оказывалась там – в холодной, каменной комнате, где стены были пропитаны страхом и болью. Меня преследовали голоса и тени, прикосновения грубых рук и обещания, которые заставляли кровь стынуть в жилах. И каждый раз я просыпалась дрожащей, со сбившимся дыханием и слезами на щеках.

Однажды ночью я очнулась от того, что кто-то осторожно тронул моё плечо. Испуганно распахнув глаза, я резко подалась назад, пытаясь отстраниться, но вместо жестоких лиц из кошмаров увидела Каитиро. Он замер рядом со мной, осторожно убирая руку, словно боясь напугать меня ещё больше.

В темноте его глаза казались совсем чёрными, глубокими, как беззвёздное небо, но во взгляде не было угрозы или жалости – лишь спокойствие и тихое понимание. Он не задал ни единого вопроса, не проронил ни слова, просто сел на край кровати, оставаясь рядом.

Мы не произнесли ни слова. Я просто лежала, прислушиваясь к его ровному дыханию, успокаиваясь и постепенно погружаясь обратно в сон, на этот раз уже тихий и глубокий. Когда я снова открыла глаза утром, Каитиро уже не было, будто ночью я всё это себе просто придумала.

Теперь я ловила моменты, когда он был рядом. Украдкой разглядывала его, будто изучала сложную гравюру, где за каждой линией прячется нечто большее. Мне хотелось рисовать его. Иногда я действительно бралась за карандаш и бумагу, делая наброски, но они выходили… неправильными. Чужими. Линии были резкими, чересчур точными, и совсем не передавали, как легко он двигается – будто вода, будто ветер. Или как умеет замирать, становясь частью мира, сливаясь с ним. Всё вокруг него словно замирало вместе с ним. И я – тоже.

В один из дней, когда я возвращалась домой после изнурительного лечения женщины в деревне, первое, что я заметила – входная дверь больше не заклинивала. Она открылась легко, словно смазанная маслом. Это сбило меня с толку. Я была уверена, что не чинила петли.

Внутри дома всё выглядело иначе. Странно… правильно. Идеальный порядок. Банки с травами аккуратно выстроились на полке, вместо того чтобы толпиться где попало. Мои записи разложены ровными стопками, а не раскиданы, как я оставила утром. Даже запах стал другим – свежим, с лёгкой горечью можжевельника, а не привычной смесью сена, пыли и чего-то кислого из забытого зелья.

Я прошла дальше, почти неслышно ступая босыми ногами по дощатому полу.

Он лежал на кровати. Лежал… с книгой в руках, листая страницы так лениво, будто ничего плохого в этом мире никогда не происходило. Обычное движение, но мне вдруг стало не по себе. В этом было что-то неестественное. Он был слишком… непринуждённым. Человеком он не выглядел совсем.

Я застыла на пороге. Глядела, как в полумраке вечернего света его волосы отливают синим, а кожа кажется почти полупрозрачной. Он даже не повернулся ко мне, но вдруг заговорил:

– Ты смотришь на меня так, будто я принц, сошедший со страниц сказки. – Он хмыкнул, не отрывая взгляда от книги. – А не чудовище, от которого бегут… Непривычная реакция человека на меня. – Он перевернул страницу и добавил после паузы: – Неужели я перестал быть страшным без своей магии?

Сердце бухнуло куда-то в живот, и я сглотнула, не зная, что ответить. Потому что правда была где-то между. Он и правда напоминал принца из легенд. Темного, древнего… опасного. Но мне совсем не хотелось бежать. Возможно, впервые?

Это казалось правильным моментом, чтобы завязать разговор и расспросить его.

Я набрала в лёгкие воздуха и выдохнула:

– Почему мне стоит считать вас чудовищем?

Он замер. Книга так и осталась раскрытой в его руках, но теперь пальцы лежали на страницах неподвижно. Наконец он поднял глаза и посмотрел прямо на меня.

– О, – сказал он тихо. – Когда моя сила была при мне, слабых магов рядом со мной она буквально вдавливала в землю, просто потому что они не могли противостоять моей ауре. Безусловно, каждый чувствовал её и каждый боялся. Моей силы. Неотвратимости. – Он чуть склонил голову набок, будто изучая, как я отреагирую. – Но что ты знаешь о расе аринделей?

Я замерла, пальцы непроизвольно сжались.

На уроках истории рассказывали об аринделях – расе долгожителей, окутанной легендами и страхами. Говорили о них как о существах, обладающих невероятной силой и магией, которые защищают мир, но требуют взамен ресурсы и подчинение. Что-то ещё, о чём предпочитали не говорить вслух.

Их описывали как существ с чёрной кожей, огромными рогами и крыльями. Кровожадными. Некоторые утверждали, что ариндели питаются человеческой плотью. Другие – что крадут детей и забирают женщин, чтобы те никогда не вернулись.

Каитиро совсем не был похож на такого монстра.

Ни крыльев, ни рогов. Ни намёка на жажду крови во взгляде.

Но всё же, это же возникло не на пустом месте?

Я чуть сжала пальцы, стараясь удержать взгляд на его лице, хотя всё внутри настойчиво шептало: будь осторожна.

– Нам рассказывали, что ариндели – страшные, – начала я медленно, подбирая слова, будто ступая по тонкому льду. – Что вы опасны. Что ваша магия разрушает всё, к чему прикасается.

Я запнулась, вдохнула и, не поднимая глаз, добавила:

– И что вы кровожадны. Едите детей…

На краткий миг воцарилась тишина, и я ощутила, как внутри всё сжимается. Сердце громко бухнуло в груди. Я подняла взгляд, пытаясь понять, как он воспримет это.

– Но вы… совсем не похожи на то, что я слышала, – сказала я тише. – Хотя… возможно, я просто слишком мало знаю.

Я замерла в ожидании. Что он скажет? Как отреагирует? Расскажет ли мне как на самом деле?

Он молчал. Смотрел на меня так внимательно, что казалось – видит мысли насквозь. А потом хмыкнул, взмахнув книгой перед собой.

– Всё-таки не показалось. В ваших учебниках полнейшая глупость, – сказал он, чуть сощурившись. На обложке книги, которую он держал, значилось: «Создание плетений. Эффективное использование». – Чему они вас вообще учат с таким подходом? Ломать себе пальцы? Неэффективно расходовать резерв?

Он закрыл книгу, положил на стол и поднялся с кровати плавно, почти бесшумно.