Золотая стрела

Сергей Жук

Золотая стрела

Исповедь от первого лица

Первые мысли о написании приключенческой повести «Золотая стрела» пришли мне в самый тяжёлый для меня период жизни. Это первое произведение. Первая проба пера. Это было вырвавшееся из глубин души желание описать свою боль, ту несправедливость, что меня постигла. Да и не только меня, а всё моё поколение.

С того момента прошло тридцать лет. Написано немало. Исторические романы о Сибири стали для меня основной тематикой, два из них были изданы, а «Золотая стрела» тихо лежала в рукописи. Заметьте! Натурально в рукописи! Считал её детской, слабой, несерьёзной работой. Нынче переписал её в электронный вид и отдал в издательство. Решил именно с неё начать издание всех моих произведений. Не берусь загадывать, сколько это продлится лет, но думаю, что немало. В книжном деле всё обстоит крайне тяжело. Ценник, из-за стоимости бумаги и услуг, вырос в разы, а спрос падает. Всяческие гаджеты выпихивают книги из человеческих рук. К тому же эта затея может легко оборваться на очередной книге. «Да, человек смертен, но это было бы ещё полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чём фокус!» – устами Волонда утверждает Михаил Афанасьевич Булгаков. На этот случай будет задействован план «Б». Дети завершат эту авантюру. Я в них верю. Эта ремарка сделана, так сказать, для душевного успокоения.

Но вернёмся обратно! Итак, я еду в Узбекистан. Еду непонятно зачем. Нагородил кучу проблем, а теперь убегаю от самого себя. Лежу на верхней полке в вонючем вагоне, а в голову лезут дикие мысли. Кажется, что схожу с ума. И вдруг приходит идея написать книгу, где бы я мог поделиться своими бедами, мыслями, надеждами. И эта ниточка становится для меня спасением. Увлекая, занимая голову и время, она стала для меня настоящим спасением, в прямом и переносном смысле.

Много горя и разочарований претерпело моё поколение. Когда-то мы были молодыми людьми, с отличием окончившие школу и институт. Затем были перспективными инженерами на предприятиях космической отрасли. Потом нас выкинули из того мира. Многие умерли от болезней, в том числе от ковида, многие сгинули по пьяному делу, многие прозябают на жалкую пенсию, но есть и такие, что продолжают барахтаться.

Призываю всех, обративших внимание, приобрести «Золотую стрелу». Чтобы хоть немного книга превратилась в золото и потеребила сей статус-кво.

С Уважением!

Автор приключенческой повести

«Золотая стрела»

Сергей Жук.

Глава первая

Три друга

История эта началась летом 1986 года. Давняя история! И не оттого, что много лет минуло, а оттого, что всё поменялось с тех пор – и страна, и люди. Для молодых те годы вызывают непонимание, а у многих людей старшего возраста мучительную ностальгию. Не будем по этому поводу дискутировать, но вот что всё же отметим. Была тогда держава! И крепкая дружба, необременённая социальным неравенством и завистью.

В небольшом сибирском городке, закрытом от посещений иностранцев и собственных посторонних граждан, небольшое, в общем, предприятие выполняло весьма важное народнохозяйственное дело. Такие предприятия тогда называли почтовыми ящиками. Этак незатейливо – п/я В546. Видимо, считалось, что таким образом никто на этот городок не будет обращать внимание, и военная тайна державы останется никому неведомой.

За столом конструкторского бюро сидел молодой человек и с любовью разглядывал только что написанное им заявление на отпуск. Документ был коротким и лаконичным. На плотной мелованной бумаге было аккуратно выведено:

– Прошу предоставить мне очередной отпуск согласно графику.

Рядом лежало второе заявление.

– Прошу предоставить мне отгулы за ранее отработанное время и дни за дачу донорской крови.

Тут же под скрепкой находилось несколько справок, подтверждающих данное героическое действо данного молодого строителя коммунизма.

Таким образом, набиралось ещё десять рабочий дней, а это две дополнительных недели к отпуску. Дима с удовольствием погладил лист бумаги, и перед его глазами пробежали неведомые северные дали огромной страны, носящей тогда название Советский Союз. В общей сложности получалось почти сорок дней отпуска.

Дмитрий Николаевич Борисов был распределён в это конструкторское бюро после достойной защиты Дипломного проекта. Это был молодой человек своего времени, необременённый лишними заботами. Школа, институт, распределение на работу, аттестация на старшего инженера, медленное, но постоянное увеличение оклада – всё было расписано и определено высшими партийными инстанциями.

* * *

Дима был неглупым молодым человеком и, как большинство его однокашников по институту, хорошо понимал и разбирался в этой игре. К тому же правила этой игры ни от кого не скрывались и даже преподавались в высших учебных заведениях под названием Политэкономия, причём даже с Государственным экзаменом. Они гарантировали прилежному гражданину устойчивое положение в обществе. Дима вовремя вступил в комсомол и сейчас возглавлял комсомольскую организацию отдела, подал заявление в партию. Таким образом, жизнь была радостной, и перспектива просматривалась до самой пенсии. Такова была государственная система, таково было время.

Иначе и быть не могло. Ведь именно руководство конструкторского бюро, как и вся промышленная и государственная олигархия, жили в то недалёкое время очень даже неплохо. Личные и служебные машины, льготные, а порой и бесплатные путёвки в дома отдыха, санатории и многие другие блага были для них и членов их семей доступны и привычны.

Но Дима им не завидовал. Он был глубоко уверен, что в жизни достигнет очень многого, и радости жизни уже не за горами. Он внимательно наблюдал за своими начальниками, за начальниками начальников, которых ему доводилось видеть, и с прилежностью хорошего ученика впитывал всё, что могло пригодиться в будущем.

Молодые люди не гнушались и зарубежными авторами, типа Дейла Карнеги. Их работы копировались и расходились незаметно среди знакомых. Тогда много было таких тематик. Рок-пластинки, зарубежные авторы, тот же Плейбой – всё было под запретом, и могло обернуться серьёзными последствиями, как поборника мирового империализма.

Талантов на Руси тогда ещё доставало. Глубокий, настоящий – он чаще достаётся людям очень тихим, робким и как бы не от мира сего. Как правило, они редко достигают должностных вершин и, соответственно, благополучия. Чаще останавливаются на уровне старших или ведущих специалистов. Протирают свои немногочисленные костюмы о стулья и столы рабочих мест, которые стареют вместе с ними, и, в конце концов, представляют очень грустное зрелище: небольшой старый истёртого лака стол, за ним ведущий инженер, опустившийся до использования нарукавников с резинками, и чашка чая с бубликами.

Люди менее талантливые, но с расчётливым и прагматичным складом ума, пользовались и будут пользоваться ими всегда. Эти серенькие талантливые люди, получая скромные оклады, двигали вперёд науку и технику, писали диссертации для своих начальников и почему-то никогда не роптали, и бесконечно уважали своё руководство.

Дима не считал себя таковым, и сереньким талантом быть не хотел. Когда он впервые пересёк порог своего КБ и познакомился со своим наставником, то сразу вспомнил слова армейского командира:

– Каждый сам кузнец своего счастья.

Начальник группы был тот самый умница в старых брюках с вытянутыми коленками и ничего, кроме плана работ и личного творческого плана, Диме предложить не смог. Стола нет, канцтоваров нет. Самая удачная перспектива просматривалась как возможность воспользоваться столом соседки, что нынче ушла в декретный отпуск, а пока написать служебную записку в ОХО, с просьбой выделить служебный стол.

Дима решил действовать! Кожаный пиджак, модные джинсы «Монтана» сыграли свою роль, и скоро он был на короткой ноге с секретаршей самого Генерального директора. По её рекомендации он смог попасть в таинственный подвал, где хранилась директорская старая мебель со времён основания КБ. Здесь было много уникального хлама. Кожаные диваны, кресла времён Отечественной, уникальные столы, за которыми восседали Генеральные директора прошлых эпох. Всё лежало навалом, без должного внимания, покрытое пылью.

Дима бы с удовольствием оборудовал своё рабочее место в стиле ретро, но природная скромность молодого строителя коммунизма не дала до конца раскрыться творческим порывам. К тому же возможность доставить сиих монстров через лестничный пролёт на пятый этаж просматривалась очень вяло. Так что пришлось извлечь на белый свет самый мелкий из имеющихся в наличии. После работы с помощью своих друзей, которые страшно ему завидовали, доставил обновки в помещение своего сектора. Кроме того, он прихватил солидный телефонный аппарат, на диске которого красовался золотой герб его страны. Они тоже были в дефиците.

На следующий день коллеги молодого специалиста Димы, заходя в сектор, широко открывали глаза, останавливаясь на пороге, как гипсовые изваяния. Потеряв дар речи, передвигаясь словно в параличе, они тихонько пробирались на свои скромные рабочие места и удивлённо взирали на происходящее.

Триумф был полный. Посреди помещения сектора возвышался огромный стол. Колоритный вид заслуженного исполина, обтянутого потёртым красным бархатом, гербастый телефон, и сидящий за ним молодой специалист, просматривающий свежую утреннюю прессу – всё это произвело в КБ невиданный до того фурор.

В тот день всё конструкторское бюро только и обсуждало молодого специалиста Борисова. Все, вплоть до начальника комплекса, узнали о его существовании. Правда, от стола и аппарата пришлось скоро отказаться, так как они не вписывались в общий интерьер социалистического КБ, но взамен были получены новый двухтумбовый стол и один скромный, но тоже новый телефонный аппарат. А уж известность и популярность закрепились надолго.

С тех пор прошло несколько лет. Борисов получил должность старшего инженера, и некоторые уже пророчили его в начальники сектора. Он женился, получил квартиру, заимел двоих детей. Жизнь шла без потрясений, полным ходом, как по наезженной колее.

Всё бы хорошо, но в те годы молодым строителям светлого будущего хронически не хватало средств, проще говоря, денег. Принцип «Каждый сам кузнец своего счастья» заставлял Димку и его друзей проводить отпуска на шабашках. Шабашка – это такая работа, где человек вкалывает весь световой день, напрягаясь так, что сводит мышцы, а утром невозможно разогнуть ладони, где теряется здоровье и проверяется дружба.

* * *

Зазвонил телефон. Дима, не без сожаления, оторвал взгляд от заявления и взял трубку.

– Да. А это ты, Юра, привет. Ну что, написал? Дают отпуск? Ну и отлично! Передай Сергею, что после работы встречаемся в «Ладье». Ну, пока, до вечера.

Дима положил трубку.

– Серёга с Юркой настоящие друзья, – подумал он и с удовольствием представил их бегающими с заявлениями по коридору второго этажа.

– Ой! Я же сам ещё не подписал, – вдруг опомнился Дима и побежал к шефу.

По дороге на ум пришла одна из рекомендаций Карнеги:

– К начальству надо заходить решительно, как бы открыв дверь ногой, с затухающей улыбкой на лице.

В то время о Карнеги знали немногие. Его труды ходили по рукам в рукописях или машинных распечатках, и молодёжь ими сильно интересовалась. Дима тоже внимательно прочитал попавшую к нему распечатку и был во многом с ним согласен. Жизнь вообще представлялась Диме большим театром, где он играет непременно главную роль.

Сценарий, конечно, сложный, и предугадать очередное действие зачастую невозможно. Окружающие его люди весьма разнообразны и непохожи, каждый из них имеет свои особенности и слабости. Пользуясь этими слабостями, дёргая за них, можно многого добиться от людей. И чем старше человек, выше по служебному положению – эти слабости почему-то становятся более открыты и доступны. Они просто лезут наружу.

Дима решительной походкой, с затухающей улыбкой на лице, вошёл в кабинет шефа. Доложив о выполнении плана, расспросив о последней, весьма удачной, рыбалке, Дима перед уходом попросил завизировать заявление, как что-то ранее решённое и незначительное. Всё прошло, как по нотам. Заявление было подписано, сдано в бухгалтерию, и с деньгами в кармане Борисов вышел свободным отпускником.

За спиной захлопнулась вертушка проходной, по-летнему пригревало солнце. Дима готов был к приключениям и жаждал их. А приключения ожидали его, и он даже представить в тот момент не мог, что вертушка захлопнулась за ним последний раз, что он никогда больше не увидит своё любимое КБ и свой рабочий стол.

Но сейчас он весело шагал к «Ладье», там ждали его друзья. Друзья настоящие, какие могли быть только в те времена.

Их было три друга. Окончили один институт, распределились на одно предприятие, женились примерно в одно время, и даже все имели по два ребёнка. Всех ждала прекрасная карьера, все были молоды и физически крепки. Это была прекрасная мужская дружба, достойная зависти.

Самым видным из них был, конечно, Сергей. Занятие гимнастикой усилило его природное красивое сложение, и он весьма смахивал на мраморную фигуру греческого атлета. Его физическая красота, душевная доброта и поистине королевская щедрость, конечно, ограниченная возможностями молодого специалиста, как магнитом притягивала к нему женщин. Он имел много любовниц, которых всех беззаветно любил, бросал и заводил новых. Его слава знаменитого Дон Жуана разносилась по всему объединению. А женщины все его любили беззаветно и не строили никаких козней и заговоров.

Юра – низкорослый, коренастый крепыш, увлекающийся борьбой. Всегда спокойный и рассудительный. Но, несмотря на эти хорошие качества, всё равно без конца и с удовольствием залезающий в авантюры.

Дима верховодил в компании. Он был старше остальных и до института успел отслужить в армии. Служить пришлось на Черноморском флоте в элитных частях. В военном билете, в графе специальность значилось – водолаз-подрывник. Это были части, наподобие американских морских котиков. Их обучали рукопашному бою, выживаемости в условиях тайги и пустыни, подводному плаванию, минированию, обращению с дельфинами. Приходилось прыгать в воду на парашюте, выходить через торпедные аппараты подводных лодок. Он гордился этим и в душе оставался подрывником. Ну а ребята уважали его за это и без всякого уступили ему лидерство.

Да и лидерство это было весьма условным. Когда людей объединяет мировоззрение, цели, социальное положение – они становятся единым целым. И несмотря на разные характеры, привычки, вкусы, понимают друг друга без слов и уживаются вместе удивительно комфортно.

«Ладья» встретила Диму привычным шумом и запахами. Это был обычный для тех лет пивной бар. Любимейшее место встречи мужской половины общества. Запах этих баров был уникальной смесью запаха пива, варёных креветок и сигаретного дыма. Креветки в те времена были отечественного происхождения, продавались в изобилии и по весьма доступным ценам, считаясь самой пролетарской закуской под пиво. Ну а с курением власти тогда ещё не боролись, предпочитая бороться с миром капитализма.

Юра, как самый пунктуальный, сидел за столиком, курил сигарету и потихоньку потягивал пиво.

– Отпускникам привет! Всё подписано, всё получено, грузите апельсины бочками, – продекламировал Юра, вставив крылатую фразу из бессмертного произведения.

– А где наш друг Серёга? Как всегда, женщины проходу не дают? – ответил на приветствие Дима.

Они заказали креветок, по кружке пива и некоторое время молча наслаждались этими легендарными блюдами. Скоро появился Сергей.

Усевшись за столик, он тоже с удовольствием принялся уплетать креветок, причём чувствовалось, что он сильно голоден.

– Серёга, а у тебя в голове перо, – невозмутимо заметил Юра. – Ты что, и в обеденный перерыв умудряешься встречаться со своими поклонницами?

Сергей густо покраснел, застигнутый врасплох, и молча стал вытаскивать перо из волос под ехидные улыбочки своих друзей.

– Ты бы лучше, чем издеваться, рассказал толком, куда мы едем? – спросил Сергей, взяв себя в руки.

– Едем мы, господа присяжные заседатели, на Ангару, глухая тайга. Будем чистить просеку, – Дима обвёл взглядом своих друзей.

– Что значить чистит? – решил уточнить Юра.

– Просеки, что под линиями электропередач, лет через десять имеют особенность зарастать вновь. Вот от того их приходится чистить. Работа непыльная. Солнце, воздух и вода. Как в пионерском лагере.

– И тучи мошки! – добавил более реалистичный Юра.

– Зато заработок отличный. Считай, месячный оклад будешь зарабатывать за день, ну за два.

– Ух ты! И кто же такой щедрый работодатель? Не кинет опосля?

– Юра! Что за пессимизм? – заговорил Сергей, допив кружку пива. – Да за такими деньгами жёны отпустят хоть на край света.

Сергей старался быть сдержанным, итак засветился. Разлука с любимой всегда грустна. Но, опять же, лучшее средство для проверки чувств.

Его мысли понял Дмитрий.

– Не грусти, Серёга! Я думаю, красавицы и в той глуши найдутся.

Когда они покидали пивной бар, на столе возвышалась целая гора креветочной шелухи, а из животов явно доносилось бульканье пива. Шли домой пешком, шутили и без конца смеялись, вспоминая старые истории.

– Дима, а ты знаешь, как мы с Юркой немцев купали? – вспомнив весёлую историю, произнёс Сергей.

– Мы тогда после шабашки, на четвёртом курсе, рванули в Сочи. Так вот, погуляв в ресторане, мы с девушками пошли на волнорез купаться. Ночь тёплая, луна светит, волны плещут – просто сказка. Купаемся мы при свете луны в чём мать родила, вдруг слышим, голоса к нам приближаются, а речь немецкая. Юрка кричит: «Дойч сюда». Они подходят к нам. Видимо, приняли нас за нудистов. Я показываю на их одежду и предлагаю раздеться, а они, видишь ли, не хотят – прохладно. Тут Юра подошёл, и мы их чуть ли не силком раздели. Наши девахи хохочут, что, мол, будут трусы мочить, пускай тоже голые купаются. Мы с них плавки тоже сняли. Тут, видимо, они струхнули, думают, на грабителей нарвались. А нам невдомёк, выпившие. Мы их за руки, за ноги и в воду. Пускай купаются, приятно же при луне. Немцы плавали около волнореза и всё время что-то болтали! Тут до нас дошло, что они сильно напуганы и просят, чтобы их не топили. Конечно, их из воды достали, отдали одежду и в качестве профилактики простудных заболеваний напоили. Так, когда пьяных немцев тащили в гостиницу, они всё без конца твердили: «Рашин гут!»

Сергей рассмеялся, чувствовалось, что ему приятно вспомнить эти сочинские деньки. Вечеринка удалась на славу, настроение было хорошее, завтра предстояли сборы в дорогу.

Глава вторая

Северные просторы

Необъятен Север, кругом на тысячи километров раскинулась суровая тайга. Много туда едет народу. Многих обогатил Север, многих обездолил, многие сложили там свои кости. Но люди продолжают туда стремиться, в надежде заработать на достойную жизнь.

Пока летишь на самолёте и чувствуешь цивилизацию, с любопытством смотришь в иллюминатор на бескрайние сибирские просторы, а когда ступаешь на эту суровую землю, на душе становится тревожно и возникает желание вернуться.

Последние числа мая. Райцентр М – достаточно крупный посёлок. Он стоит на берегу Ангары на перепутье морского и воздушного транспорта. Про автомобильный транспорт лучше умолчать. Многие могут неправильно понять, ибо в обычном понимании дороги сюда нет. В большом приближении дорогой можно назвать лишь зимник. Но он с наступлением весны исчезает. В летнее время здесь пробираются по всяческим гатям и просекам, а то и вовсе по бездорожью, где гусеничный трактор становится важнейшим фигурантом.

В это время года посёлок М представляет собой перевалочную базу. Сюда на сезонные работы приплывают, прилетают множество простого люда, со всех уголков страны. Русские, армяне, грузины, украинцы – все стремятся сюда за длинным рублём. Вербовщики из геологических, добывающих, промысловых контор снуют повсюду, вербуют бригады, а потом растворяются с ними в бескрайней ангарской тайге. Здесь можно наняться работать на драгу, рыть шурфы в тайге, пойти вздымщиком на сбор живицы или просто в строительные бригады. Все эти вербовщики предлагают огромные заработки. Оно действительно так, но условия вербовки и бытия калымного крайне тяжелы. Кто выдержит, тот уезжает с деньгами, а кто нет, оказывается ещё должником.

Единственная поселковая гостиница, приютившая наших друзей, битком. Селят в неё без счёта. Кого на кроватях, кого на раскладушках, а кто и просто на полу. Кругом крик, гам, пьянка и драки. Здесь все крутые и ещё круче. Каждый норовит поставить себя достойно. В дальнейшем это может очень пригодиться. Хоть это и воля, но дух ГУЛАГа здесь витает повсюду, точнее его понятия.

Наши герои не из робкого десятка. Люди они видавшие, и это всё им уже знакомо. К тому же вербовщики ребят вовсе не интересуют. Их уже ждут работодатели, ждут с нетерпением, ибо длинного рубля хватает на всех участников концессии.

Самолёт прилетел вечером, а машина за ними должна прийти на следующий день утром. Приятно погулять по такому северному посёлку. Люди здесь живут основательно. Их кряжистые просторные избы, дворы стоят крепко, будто их лиственничные сваи пустили корни в эту холодную землю. Докучали лишь молодые псы, что выводками бегали по посёлку, радуясь наступившему лету. Вылетят этак из проулка, и давай лаять да щериться, страху нагонять на незнакомцев. Но то больше из озорства. Юра нашёл длинную палку, чем сразу их успокоил. Оказалось, что дворовая молодёжь знакома с ней на генном уровне. Увидев в руках людей сей длинный предмет, они переставали лаять вовсе, с уважением обходя незнакомцев.

Погуляв по посёлку, полюбовавшись красотами Ангары, пошли в гостиницу. Там удалось отвоевать одну койку, что оказалась старого, ещё пружинного, образца и позволила им устроиться поперёк, подставив лавку под ноги. Заснуть долго не удавалось. Кругом шла гульба. Народ курил, играл в карты, кочевряжился друг перед другом. Ничто не могло бы навести порядок в том общественном заведении. Видимо, оттого и не пытались.

Постепенно все угомонились. Один за другим попадали будущие ватажники, как бойцы на поле брани. Это было их последнее гульбище. Ночью явились вербовщики с «Енисей-золота» и бесцеремонно, обыскивая пьяных мужиков, забирали у них документы, оставляя записки с адресом, куда утром явиться на сборы.

Летние ночи здесь коротки. Можно сказать, что их вовсе нет. Солнце во время ночного хода подсвечивает горизонт, и оттого вечерняя зорька плавно переходит в утреннюю.

Наступило утро. Одновременно грустно и смешно было наблюдать друзьям за мужиками. С вечера буйные, гонористые, как боевые петухи, сейчас, пропив последние деньги, без документов, с больными головами, они плелись к месту сбора в надежде получить небольшой аванс и поправить здоровье.

Суровы артельные законы. Завербованные подписывают документ, заставляющий работать их весь световой день, весь сезон, на который завербовались. Запрещается пить и бунтовать. За всё установлены штрафы. Причём зачастую один из начальников потихоньку может продавать по баснословным ценам водку, а другой их штрафовать за пьянку. Все грехи записываются начальством в журнал, и когда наступает время расчёта, многие остаются у разбитого корыта. Очень тяжелы эти сезонные деньги. Да и получивший не всегда довозит их до семьи. Сильно велики соблазны после сезонного воздержания. Начинают гулять в посёлках, угощать всех в округе, обворовываются собутыльниками, и в пору опять наниматься.

Завтрак всем очень понравился. В те времена столовые в северных посёлках были весьма толковые. Блюда готовились наваристые, вкусные. Такую окрошку, борщ, котлету, рагу не сыскать нынче ни в одном общепите. Всё было натуральным, даже то, что ели сами животные, и то, чем питались злаки на земле. А если повезёт, и нарвёшься на пельмени, то запомнишь их на всю жизнь. Сколько ни стараешься, в городе такие ни за что не получаются.

Машина пришла ближе к обеду. Это был властелин местных дорог ЗИЛ-157, в простонародье именуемый Трумэн, а иногда ступа. Наш народ всегда был благодарным, оттого и давал названия от сердца. Машина уникальная, не зря она столько десятилетий бегает по ухабистым сибирским трактам.

Дорога предстояла дальняя. Надо было проехать на этой ступе две с лишним сотни километров, а это не шутка при тамошних дорогах.

В кабине тут же разместились землячки и подруги водителя, причём трехместная водительская будка вместила пятерых женщин, а наша троица и случайные попутчики расположились в кузове.