Найти Нострадамуса

– Я, Уильям Джексон третий, сенатор США, правнук героя гражданской войны, проявившего отвагу в борьбе за свободу нашей нации… – начал было переводить приставленный к американцу адвокат, но тот, не обращая на переводчика никакого внимания, говорил быстро и без пауз, поэтому адвокат вскоре сбился, махнул рукой и замолчал.

– Ну что же, мы выслушали потерпевшую сторону. Как жаль, что я ничего не понял – сказал судья после того, как американец закончил – уверен, что это была очень важная и содержательная речь. Мы обязательно подошьем к делу ее перевод, когда он будет готов. А сейчас, адвокат, расскажите нам вкратце, что говорил этот месье.

Встал адвокат потерпевшего.

– Вкратце он сказал вот что: «Мы, американцы, много раз спасали вашу страну от врагов. В первую мировую войну, во вторую мировую войну, от красной угрозы. Поэтому, я, как и всякий представитель этой великой страны заслужил почтительное к себе отношение. А этот негодяй – он кивнул на герцога – обошелся со мной ужасно. Я считаю, что в моем лице он унизил всю мою страну, наплевал на наш звездно-полосатый флаг. Считаю, что подсудимый заслуживает электрического стула». И дальше в таком же духе.

– Спасибо, господин адвокат. Давайте выслушаем свидетелей.

– Простите, ваша честь – прервал его адвокат, мой подопечный хочет сделать заявление.

– Пусть сделает.

Снова встал американец, и снова много говорил.

– Короче говоря, он выражает недовольство тем, что не понимает, что здесь говорят.

– Но ведь вы ему переводите?

– Да, конечно, но он думает, что я могу упустить важные детали.

– Увы, я ничем не могу помочь. После заседания, мы переведем материалы на английский язык, и он может с ними подробно ознакомиться. А сейчас давайте все же выслушаем свидетелей.

Выступили полицейские, посетители кафе, начальник арестного дома, который, кстати, был согласен с американцем, за исключением того, что по герцогу плачет не электрический стул, а гильотина.

Тут снова встрял американец. Слова ему не давали, но никто не знал, как заставить его замолчать, поэтому пришлось дать ему выступить.

– Господин судья, прошу меня извинить – продолжил адвокат, но я, будучи помощником этого господина, обязан перевести его слова. Итак, он требует, чтобы заседание начали заново, и на этот раз на английском языке.

Судья поморщился.

– Скажите месье Джексону третьему, что мы находимся во Франции, и обязаны проводить заседания на государственном языке. И попрошу впредь не перебивать меня. Давайте выслушаем адвоката обвиняемого.

– Ввиду того, что обвиняемый ранее не совершал преступлений, а также, что большинство споров с потерпевшими улажены, прошу у вашей чести приговорить месье Форша к принудительным курсам психотерапии и целью научиться усмирять приступы ярости, а также к общественным работам.

– Благодарю, ваша позиция мне ясна. Кто еще желает высказаться? – сказал судья – можно давать слово обвинителю?

– Подождите, у нас есть еще один свидетель – сказал адвокат американца.

Адвокат насторожился. Он явно не был в курсе.

– Ну что же, пусть выступит.

Вышел пожилой мужчина в очках.

– Меня зовут Луи Мигриль. Пять лет назад я работал следователем в полиции. И тогда у нас было похожее дело. Произошел погром в небольшом ресторанчике. Пострадали иностранные туристы. Тогда это были англичане. Преступнику удалось скрыться. Но был составлен фоторобот. И, знаете, он ужасно похож на нашего обвиняемого. Поэтому я прошу учесть, что этот человек, который сейчас сидит на скамье подсудимых, вопреки утверждению его адвоката, не просто дебошир, а наглый рецидивист. И, будьте уверены, если он выйдет на свободу достаточно скоро, вы еще услышите его имя и снова увидите его на этой самой скамье.

Адвокат герцога вопросительно посмотрел на Жака.

– Это было так давно. С тех пор герцог стал добрее… – только и смог прошептать он.

Адвокат в отчаянии опустил голову.

– Вообще-то, мы не имеем права подшивать это в дело на основе одной лишь схожести обвиняемого с фотороботом. Нужны очные ставки, сбор свидетельских показаний… Но мы учтем эту информацию. Что скажет обвинитель?

– Обвинение требует пять лет. За это время дело, о котором сейчас говорил месье Мигриль, может быть возобновлено, и, возможно, обвиняемому придется вернуться в суд.

– Что скажет обвиняемый?

– Ваша честь… Ваша честь… я не виновен…– герцог не знал, что еще сказать.

– Ну что же, раз это всё, предлагаю присяжным удалиться для вынесения вердикта.

– А мы уже посовещались. Думаю, пять лет – это слишком мягкий срок. Но, раз больше нельзя, пусть будет так.

– Хорошо. Тогда всем внимание, я выношу вердикт.

Судья поднял молоток, но опустить его не успел. Снова поднялся американец. Снова он говорил очень долго, на этот раз размахивая мобильным телефоном.

– Простите, господин судья – еще раз извинился его адвокат – месье Джексон возмущен столь мягким приговором. Он требует двадцати лет заключения.

На этот раз встал судья

– Скажите этому месье, что это наш суд и только я вправе решать, какой приговор вынести обвиняемому. А если он еще раз перебьет меня, я прикажу вывести его из зала, и оштрафовать за неуважение к суду.

Когда американцу перевели слова судьи, он снова что-то очень долго говорил, затем уселся на свое место и уткнулся в мобильный телефон.

– Он говорит, что сейчас свяжется с американским послом и будет требовать, чтобы заседание перенесли в США и судили негодяя по американским законам.

– Что же, это его право – ответил судья – а я тем временем оглашу приговор. Итак, всем встать!

Судья занес молоток над головой, но тут у него самого зазвонил телефон.

– Извините – пробормотал он, доставая аппарат – кто говорит?

По мере того, как судья слушал собеседника на другом конце линии, лицо его становилось все более малиновым, и говорил он все громче, под конец перейдя на крик, хотя, судя по всему, собеседник этот не особенно хотел слушать возражения судьи.

– Да, господин префект… я понимаю, что важный человек… но закон одинаков для всех… все-таки судья здесь я… но мне уже шестьдесят два года, и мне все равно, что со мной будет…

Дальше судья не стал продолжать разговор. Он изо всех сил шмякнул телефон об пол, из-за чего тот разлетелся на мелкие кусочки, затем снова взял молоток и начал судорожно бить им по деревянной доске.

– Невиновен – проревел он, когда к нему вернулся дар речи.

– Но господин судья, мы уже вынесли обвинительный вердикт – попытался было поспорить председатель присяжных.

Судья ничего ему не ответил, просто выразительно посмотрел. Этого было достаточно.

– Присяжные передумали. Подсудимый невиновен – сказал он, и никто из присяжных не осмелился с ним спорить.

Глава 20

Железная дверь карцера со скрипом открылась. На пороге стоял молодой человек и улыбался.

А это снова я! Представляете, сделал предсказание начальнику арестного дома, что жена ему изменяет. Он побежал проверять, и убедился в том, что это не так. И вот я здесь. Что я сделал неправильно?

Сидящий в камере, несмотря на юный еще возраст уже успевший отрастить окладистую бороду, обернулся в его сторону.

– Во-первых, кто вы, молодой человек? Из вашего поведения я могу понять, что мы раньше где-то встречались. Но я не могу узнать вас. Неужели злой колдун изменил вашу внешность до неузнаваемости?

– Нет, я Мишель. За три месяца я уже в пятнадцатый раз попадаю в карцер.

– Мишель? Какое знакомое имя. Как жаль, что я не могу представиться тебе в ответ. Вероятно, злая фея Фата Моргана напустила на меня чары забвения. Я не могу вспомнить даже собственного имени.

– Ну, в этом я могу тебе помочь. Ты Мерлин, волшебник из Англии.

– А где мы сейчас находимся?

– В Китае.

– Это многое объясняет. Итак, что там с твоим предсказанием?

– Я написал его на листке бумаги. Вот оно:

Твоя любимая жена

Изменит тебе сегодня ночью.

В монастыре Сан-Дени

Зацвела сирень с четырехлистниками.

– Да, приятель, тебе еще учиться и учиться. Во-первых, слишком много конкретики. Жена, сегодня ночью. Ты бы еще имена их указал. Во-вторых, какая еще сирень осенью? Если бы она действительно распустилась, об этом раструбили бы все газеты Парижа. Любые предсказания, чтобы быть похожими на правду, не должны содержать вранья. Во всяком случае такого, которое можно проверить. Давай попробуем исправить твой катрен.

Итак, любимая жена. Какая же она любимая, если изменяет направо и налево? Она, скорее, вероломная. Он ведь ей верил до твоего пророчества?

– Верил.

– Да и на жену слишком однозначный намек. Напомни мне, сколько жен у твоего охранника?

– Одна, вроде.

– Если бы было не меньше пяти, то можно было бы писать и про жену. Хотя бы одна ему точно изменяла. А так, назовем ее девой. Дальше. Изменит – хорошее слово. Можно трактовать по всякому. А вот про сегодня ночью, – лучше поменять. Что у нас там сегодня с Луной?

– Полнолуние.

– Отлично. Так и запишем.

– Тебе. Слишком явное указание на конкретного человека. Нужно указать нашего охранника в третьем лице. Как ты думаешь, он отважный герой?

– Сомневаюсь.

– Поставим вопрос иначе. Он считает себя отважным героем?

– Это уж наверняка.

– Отлично. На этом и остановимся. Продолжим. В лунном свете. Сирень. Ты вообще-то знаешь, в Сан-Дени растет сирень?

– Нет, не знаю. Я никогда там не был.

– Вот и я не знаю. А твой охранник вполне может знать. Если уж ты так любишь Сан-Дени и сирень, давай напишем, что она не зацвела, а пустила ростки. Потом можно будет сказать, что она завяла. И никто не сможет проверить. Итак, что у нас там получилось?

Вероломная дева изменит

Отважному герою в лунном свете.

У монастыря Сан-Дени

Пустит ростки великолепный куст сирени.

– Отлично – улыбнулся Мерлин. Мы сотворили шедевр.

– Но ведь по сути, это те же самые враки. Охранник точно так же засадит меня за них в карцер.

– Может быть. Но ты объясни ему, что если жена и не изменила ему нынешней ночью, то вполне может изменить следующей, или позже. В конце концов луна светит почти каждую ночь, а порой и день, за исключением новолуний. Ну а сирень в Сан-Дени… Когда она еще там прорастет, что ее можно будет заметить. К тому же, в пророчестве говорится о вероломной деве, а не о жене. Может это любовница, или продавщица в магазине.

– Как это продавщица в магазине может изменить?

– Не знаю. Продаст черствый круассан. Или будет флиртовать с другим покупателем, игнорируя нашего друга. В общем, этому пророчеству можно найти миллион объяснений, и твой охранник никогда не поймет, что это чистая выдумка. К тому же, кто знает, о каком отважном герое идет речь? Может о древнегреческом Геркулесе? Кстати, его тоже очень подставила жена. Читай мифы. Особенно они хороши в обработке моего любимого писателя Прихлюпида. А может речь идет о великом Карбаре Мулибуратарабуре, который в одиночку одолел целый космический флот Альфа-Центаврайцев в 2235 году. Знаешь, как он погиб? У него сломался электрогенератор на корабле. А ведь кораблю он дал имя своей жены…

– А еще он сказал, что монастырь Сан-Дени давно закрыли.

– Неужели? Вот тут мы с тобой промахнулись. Кстати, версия про Геркулеса тогда тоже не подходит. А вот про Карбара Мулибуратарабура подходит, потому что в 22 веке монастырь снова откроют. Правда, на Марсе. И сирень там вряд ли приживется. Кстати, что-то я голоден. Что ты там жуешь?

– Представляете, моя погремушка разбилась. Оказалось, что бусины, которые были внутри ее, необыкновенно сладки. Попробуй.

Мишель протянул Мерлину маленький белый шарик.

– Действительно очень вкусно. Что-то этот вкус мне напоминает.

Мерлин задумался и почесал лоб.

– …Вспомнил! Эти шарики очень похожи на таблетки, которые я пью от разрушения мозга. И выглядят они также. Очень хорошие таблетки. Помогают мне сохранить молодость. Я ведь уже говорил тебе, что мне две тысячи лет?

– Что-то не припомню.

– Не припомнишь. В таком случае, тебе тоже нужно пить эти таблетки. Это я говорю тебе как один из величайших мудрецов за всю историю человечества! Постой. Я кажется вспомнил, что меня зовут Мерлин. И что мне нельзя так представляться. В этом мире я Франсуа Мерлин, учитель из Бордо. Ура! Я все вспомнил!

Мерлин вскочил на свою койку и начал прыгать на ней так, что она заскрипела.

– Я все вспомнил! – кричал он – и тебя вспомнил. Ты тот самый дурачок, который думает, что он находится в Китае, а на самом деле, как и я, перескочил из пятнадцатого в двадцать первое столетие. Минуточку…

Мерлин закончил прыгать. Он сел и задумчиво уставился на собеседника.

– Откуда у тебя мои таблетки? Кто ты такой?

– Я уже представлялся. Я странствующий ученый, Мишель Нострадамус.

Мерлин больше не сказал не слова. Он подошел к двери и принялся барабанить в нее. Подошел охранник.

– Чего шумишь? – недовольно спросил он.

– Вызови начальника арестного дома. Скажи, что Франсуа Мерлин хочет с ним поговорить.

Глава 21

Наступала прохладная осенняя ночь. Воздух был настолько чист, что несмотря на еще не совсем черное небо, уже были видны звезды. Жители города уже разошлись по своим домам, поэтому на улице не было ни одного человека. Почти полная тишина, какая редко встречается в городе, даже таком небольшом, как Камбруз.

Герцог и оруженосец сидели в открытом кафе, укрытые пледами, принесенными заботливым официантом, и не спеша пили горячий глинтвейн.

– Красивая ночь! – герцог сидел, и, задрав голову смотрел на звезды – быть может, в наших краях такие ночи случаются значительно чаще, но именно из-за их частоты, на них не обращаешь внимания. Здесь же такое случается, наверное, раз в год, и оттого этими ночами нужно особенно дорожить. Нельзя пропустить ни одного глоточка этого чудесного чистейшего холодного воздуха, не насладившись им как следует. Именно в такую минуту понимаешь, что бы не случилось, в прошлом, или в будущем, нужно относиться ко всему философски, с улыбкой.

– Например, к тому, что мы потеряли всех наших товарищей, и еще епископа в придачу.

– Наверное, им здесь будет лучше. Кстати, как там епископ? Не хочет вернуться?

– Что ты. Тут у него сбылась мечта. Он чувствует себя борцом за веру. Ходит по преисподней и собирает чистые души.

– А еще камень времени. Где мы теперь будем покупать туалетную бумагу и батарейки?

– Придется жить как все. Подтираться лопухами и жечь свечи.

– Нам не привыкать. Главное, что скоро мы окажемся дома, в родном герцогстве.

– Не уверен. Вспомни про твою жену. Она наверняка уже захватила замок. Если мы вернемся, нас, вероятно сожгут на костре.

– Мы не дадимся. В крайнем случае уйдем в леса. Будем разбойничать.

– Нет уж. Хоть я и не слишком богопослушный человек, до грабежей опускаться я не намерен.

– Не волнуйся. Мерлин предсказывал мне долгую счастливую жизнь. И, кстати, не забудь, я еще должен как-то продолжить свой род. Значит, на горизонте светит новая дама сердца.

– Где сейчас этот твой Мерлин без своих таблеток. Сидит, должно быть, в своей клетке и сосет палец. Или, что там обычно делают безумцы. Мы не можем изменить ход развития вселенной, но судьбы конкретных людей изменить вполне можем. И необязательно в лучшую сторону. Даже если наш Мерлин сейчас появится перед нами в добром здравии, вполне возможно, он предскажет что-нибудь совсем другое.

– А вот мы сейчас у него и спросим.

– Что? – Жак машинально обернулся в сторону, куда смотрел герцог. К ним действительно бежал Мерлин. Он был подстрижен, чисто выбрит и, казалось, еще сильнее помолодел с момента их прибытия в будущее. От нормального человека его отличали только рубашка с коротким рукавом и яркие шорты, не свойственные прохладному осеннему вечеру.

– Мерлин, дружище! Как тебе удалось выбраться? – обрадовался Жак.

– Ни слова больше! У меня мало времени. Просто дай мне свою кредитку.

Жак достал из кармана и протянул Мерлину пластиковую карту. Тот забрал ее и удалился также поспешно, как и пришел.

– Завтра на рассвете отбываем домой. Место встречи знаешь! – только и успел выкрикнуть ему вслед оруженосец.

Когда Мерлин скрылся, Жак посмотрел на герцога, герцог посмотрел на Жака, а потом они вместе обратили головы вверх и устремили взоры в бесконечную черноту вселенной.

И вот наступило утро. Герцог и оруженосец стояли в парке на окраине города, окруженные со всех сторон деревьями.

– Ты знаешь, я рад, что мы возвращаемся. Как ни странно, я соскучился по нашим славным временам.

– Даже если придется поучаствовать в битве, в которой нам суждено бесславно погибнуть?

– Ты же знаешь, я никогда не воевал. Хоть что-то новое в жизни.

– Ну и славно.

Жак залез в карман и достал оттуда блестящий камень. Камень прошлого.

– Может, хотя бы Мерлина подождем?

– Зачем? Он знает, когда мы отбываем. Если не пришел, значит не счел нужным.

– В таком случае, в путь.

Глава 22

Заря еще только теплилась. Осенний лес накрылся туманом как одеялом. Было холодно, темно и сыро. Так противно, что даже волки попрятались по своим логовам, не затрудняя себе жизнь охотой на путешественников во времени.

– Ворота заперты – сказал герцог, когда они с Жаком подошли к городской стене – как мы войдем в город?

– Положись на меня – ответил ему Жак.

Он подошел к маленькой дверце рядом с воротами. Возле двери лежал маленький коврик. Жак нагнулся и отодвинул его. Под ковриком на земле лежал железный ключ.

– Так вот, зачем здесь коврик! – догадался герцог – а я-то решил, что это для того, чтобы путники вытирали ноги.

Они отворили калитку и вошли внутрь.

– Теперь нужно идти к трактирщику. Ведь мы не знаем, что произошло за последние месяцы. Быть может, в городе враги, и нам грозит страшная опасность.

– Да, я с тобой согласен. Но, по правде говоря, я страшно хочу спать. К тому же, моя одежда несколько загрязнилась, пока мы шли по лесу. Мне необходимо переодеться и вымыться. Но более всего мне необходим здоровый сон.

– Ты обалдел? В замке нас наверняка ждет засада. И тогда рассвет в нашем милом Камбрузе наступит гораздо раньше, только виной тому будет не солнце, а наши тела, горящие ярким пламенем на рыночной площади!

– В таком случае, мне тем более нужно переодеться. Ведь среди наших врагов могут встретиться благородные мужи. Я не могу предстать перед ними в таком виде.

– Умоляю тебя, герцог. Давай хотя бы будем осторожнее. Постараемся, чтобы нас никто не увидел. В таком случае, мы сможем смыться.

– Хорошо, постараюсь.

Таясь по темным переулкам, они добрались до замка ни кем не замеченные.

– Ну что, ключ тоже под ковриком? – спросил герцог, когда они подошли к двери

– Да. Но он нам не понадобится – ответил Жак, указывая на дверь.

Дверь была приоткрыта.

– Отлично! Пошли.

– Давай, не пойдем! Спрячемся у трактирщика, или у конюха. Расспросим их о том, что произошло. Тут наверняка засада.

– Чтобы герцог де Сент-Фосс боялся войти в собственный дом? Ты меня обижаешь. К тому же, вспомни, что мы отсутствовали три месяца. Вряд ли они все это время караулят нас. А если и так, они давно утратили бдительность. И мы застанем их врасплох.

– А вдруг, пока нас не было, в замке поселился дракон! Он сожрет нас, не задумываясь. А, говорят, драконы – отродья дьявола, и через его чрево мы попадем прямо в ад!

– Заткнись. Я бывал в будущем намного меньше, чем ты, но все равно знаю, что драконов не существует.

– Это в будущем их не существует, а в нашем настоящем они вполне могут быть.

– Тогда бы их останки нашли ученые и выставили в музее. Но они ничего не нашли.

– Упоминаний о нашем герцогстве они тоже не нашли. Тем не менее, оно есть.

– Хватит болтать, пошли.

Герцог вытащил меч из ножен, и вошел внутрь. Жак проследовал за ним.

Их охватила кромешная тьма. Сначала было абсолютно тихо, но через несколько секунд в глубине коридора раздался странный звук. Герцог сильнее сжал рукоять меча и немного присел, чтобы посильнее ударить. Шипение приближалось.

– Бежим – прошептал Жак на ухо герцогу.

– Нет. Герцоги никогда не бежали.

Между тем звук раздался всего в каких-то паре шагов от герцога. Тот поднял меч и приготовился бить. И вдруг его ослепил яркий свет. Это Жак зажег электрическую лампочку.

Перед ними стоял Христофорушка в своей неизменной ночнушке и колпаке, и сжимал в руках большую чашку. Пожалуй, этот человек был пострашнее дракона. Он стоял и укоризненно смотрел на них.

Жак хотел было выскочить, и обнять друга, объяснить ему все и попросить прощения, но потом решил, что из-за спины герцога, все еще сжимающего в руках меч, говорить безопаснее.

– Приятель! Как я рад, что ты вернулся. Представляешь, только во время нашего последнего путешествия я узнал, что оказывается кофе растет не в Магеллании, а на востоке. Конечно, это непростительная ошибка, но я постараюсь исправиться. Из следующего моего путешествия в будущее, я привезу тебе целый воз отборного кофе. Кстати, скоро должен выйти новый сорт. Поговаривают, что он будет великолепен!

– Да что мне твой кофе – прервал его Христофорушка – Какао! Вот напиток богов. Не представляю, как я жил без него раньше. Кстати, из Магеллании я привез несколько мешков этого чудесного порошка. Так что наши подвалы полностью заняты. Думаю, мне хватит его на пару месяцев. А уж потом, я буду рассчитывать только на твою помощь. Потому что ездить за какао каждый раз в такую даль мне совсем неохота. Да и португальская королева может не согласиться одолжить мне корабль. А остатки кофе я сложил на улице, во дворе. Кофе, кстати, очень понравилось воронам, так что они теперь летают и гадят круглосуточно.

– Ты лучше скажи, что происходит в городе? – спросил герцог, который наконец догадался опустить меч.

– А я почем знаю? – ответил Христофорушка. Мне и тут хорошо.

Он уже сказал что хотел и медленно, шаркая шлепанцами, уходил в свою комнату.

– Подожди, скажи хотя бы, в замке нет посторонних?

– Кроме меня здесь никого – раздался голос Христофорушки уже откуда-то из-за угла.

– Отлично. Теперь в душ и спать!

Наступил день. Впервые за несколько недель из-за облаков выглянуло солнце, расцветив яркими желтыми и красными красками листву деревьев, еще утром казавшуюся грязно-серой. Герцог по шаткой деревянной лестнице забрался на городскую стену. Следом за ним поднялся и его верный оруженосец Жак.

– Где все? – в недоуменно спросил герцог.

– Вот – ответил Жак, указав пальцем на загадочное сооружение, стоявшее неподалеку.

– Робот? Ты же против использования технологий будущего в войне.

В этот момент сооружение зашевелилось и повернуло свою башню. При ближайшем рассмотрении оно оказалось воеводой, на туловище которого была натянута большая деревянная бочка, а голова закрыта деревянным же ведром с прорезями для глаз и рта.

– Рад вас приветствовать, ваше высочество! – обрадовался он, завидев гостей.

– И тебе всего хорошего. Что это ты так вырядился?

– Опасно находиться здесь без доспехов. Снизу постреливают из луков.

– А как же твои доспехи, в которых ты участвовал в крестовых походах?

– Что вы, ваше высочество, они давно заржавели.

– Как же заржавели, когда они висят на стене в твоем доме, на самом видном месте.

– Маловаты они мне стали – ответил он в конце концов. И даже через ведро было видно, как он покраснел. А что, армия Махмуда Паши с вами?

– Нет. Армия потеряна. Все двенадцать человек.

– Жаль. Они были бы хорошим подспорьем.

– Сколько врагов?

– Их полчища несметны.

– Дай-ка посмотреть.

Воевода протянул герцогу висевший у него на груди бинокль.

– По моим подсчетам, человек тридцать, считая мою благоверную.

– Так точно. Но это только те, что осаждают нас на опушке леса. Еще целая тьма солдат сооружает неподалеку осадную машину.

– Сколько их там, человек десять?

– Если не больше.

– Да, нам придется не сладко. Что, пушек у них нет?

– По слухам пушки застряли в ста милях отсюда из-за осенней распутицы. Так что, думаю, какое-то время их можно не опасаться.

– А сколько защитников?

– Весь город. Все, кто способен держать в руках оружие. Здесь и булочник и мясник и кузнец и торговка рыбой. Ничего, что она баба. Вы же знаете, она стоит троих мужиков. В общем, человек двадцать наберется. Еще подошло несколько крестьян из окрестных деревень. Только вы же понимаете, что воины они никудышные.

– Что, враги еще не пронюхали, что наша северная стена разобрана?

– Вроде, нет. Иначе они уже захватили бы нас.