Непал для братвы

А тем временем в полукилометре от храма за рощицей, где располагалась небольшая деревня индуистов – почитателей и, как они считали, потомков очеловеченной великой милостью Шивы ветвью рода Ханумана – готовились к продолжению великого праздника подношения подарка, совершавшегося раз в год. Храм Ханумана тщательно убирался, зажигались светильники и ставились подарки – лепешки, испеченные из всех сортов зерновых, произрастающих в этом районе, масло из молока впервые отелившихся буйволиц и «сома» – легендарный напиток, придающий людям силу и смелость богов. Рецепт этого напитка в Индии был утерян более двух тысяч лет назад и только в этой деревне знали секрет его приготовления и берегли его все эти тысячелетия. Также чистилась и выкладывалась одна из шкур; по легенде именно в ней Ха-нуман стоял во главе войска и волшебным образом после победы он ее сбросил и принял божественный облик. Никто и не помнил, как давно она появилась в храме.

Поднеся подарки и попросив бога их принять, все житeли удалялись к себе по домам, гасили огонь, чтобы, если Хануман пожелает появиться, не раздражать его лишней суетой.

Когда главный жрец решал, что прошло достаточно времени, он выходил на улицу и звонил в колокольчик, по звуку которого взрослое население поселка зажигало факелы и торжественно процессией направлялось в храм. Так было и на этот раз, но в отличие от праздников, которые помнили самые старые участники, Хануман… принял дары!!! Лепешки были съедены, сома выпита, а то, что из трех голов Шивы одна была оставлена – это, по мнению главного жреца, являлось признаком особого к ним расположения. Исчезла и священная шкура, что означало желание Ханумана появиться в этом облике в ближайшее время перед своими почитателями. Иного они и предположить не могли, так как любого чужака, появившегося в этот время вблизи деревни или храма, более никто и никогда бы не увидел; впрочем, ближайшее поселение находилось километрах этак в сорока через перевал. Жители деревни пропели благодарственные гимны, и главный жрец дал им выпить ради такого выдающегося события по наперстку сомы, что в течение всей ночи придавало людям силы петь, танцевать и веселиться и еще сутки не испытывать голода и жажды и усталости.

* * *

Ортопед очнулся. Некоторое время он пытался понять, что с ним происходит, тела он не чувствовал, как будто то ли висел в воздухе, то ли в воде, есть пить не хотелось. Выплывали, как в рекламных клипах какие-то картинки: вот он при лунном свете, прыгая с камня на камень, перескакивает какую-то речку; а вот он пытается схватить за хвост громадного пятнистого кошака, который, прижав уши, карабкается по скалам, а Мишель его догоняет, но в последний момент машет рукой и отворачивается; потом вроде бы то ли спит, то ли дремлет рядом с этим кошаком, а тот ему лицо вылизывает; вот он сворачивает огромные камни и с любопытством смотрит, как они летят по склону, увлекая за собой все, что попадает на пути; вот он выдирает из земли какое-то дерево и ломает его на куски. Постепенно он начал понимать, что где-то действительно лежит, ощутил руки, ноги, пошевелил пальцами, услышал какие-то звуки и открыл глаза. Тут же закрыл, подождал немного и стал осматриваться. Картина была настолько сюрреалистическая, что Михаил засомневался в увиденном, хотя голова была абсолютно ясная. Он валялся на подстилке из сена в каком-то углублении типа пещеры, рядом лежали и стояли несколько коз с козлятами и смотрели на него как на своего, совершенно спокойно. У входа всю эту идиллическую картину дополнял стоявший, видимо, на стреме горный козел с громадными, носившими следы многих сваток, рогами. Михаил мгновенно вспомнил все, что с ним происходило до момента, когда он поставил деревянную чашку в храме, но дальше – ничего! Он осторожно привстал, потом сделал пару шагов, потянулся. Никто внимания не обратил, вроде как свой он был, только сторож посмотрел на него одним глазом, мотнул головой и что-то коротко проблеял.

– Не понял, – ответил Михаил.

Козел вздохнул и отвернулся.

Михаил вышел из-под навеса скалы, оглянулся. Невдалеке шумел ручеек, где он умылся и попил немного воды, потом начал внимательно осматривать себя. То, что он принял за комбинезон, оказалось цельной, хорошо выделанной шкурой громадной обезьяны, но так как обезьяны на такой высоте не водились, оставалось единственное разумное объяснение: это была шкура снежного человека. По-видимому, они здесь жили и как-то сосуществовали с местной живностью, недаром горные козлы принимают его за своего. Да и картинка, как он леопарда пытается за хвост поймать, не плод воображения. Непонятно, правда, с чего это его так занесло, наверное, во всем виноват тот напиток, что он попробовал, какие-то особые свойства имеет, надо бы рецептик разузнать, большие бабки вполне законно на этом сделать можно будет! Да еще не худо бы узнать, сколько времени прошло, судя по всему, пара дней, не меньше. Он взглянул на хронометр и присвистнул – прошло четверо суток с момента его прихода в храм! Сначала Ортопед засомневался – может, с часами что, но, потрогав подбородок, где рыжая щетина отросла почти на сантиметр, понял – часы не врут, все-таки швейцарский хронометр, шестьдесят штук баксов за него отдал!

«Ничего себе дела, – подумал Михаил, – братаны меня, наверное, ищут, а я тут с козлами по горам прыгаю». Он огляделся, местность была совершенно незнакомая, впереди альпийские луга, а за ними резко поднимался величественный купол горы; возвышаясь прямо как Колесников посреди барыг на Ситном рынке среди прочей горной мелкоты. «Видимо, туда мы и направлялись. Если мы гробанулись где-то на половине пути, то это километров двести будет. Ни фига себе, значит, за эти дни я всю дистанцию пехом прошел. Скажешь кому – не поверят, но факт налицо». Возглавляющий стадо козел подошел к Ортопеду и что-то вопросительно проблеял; Михаил сначала не врубился, но потом, видя, что стадо потихоньку стало выстраиваться за вожаком, его осенило. «Кажется, они считают меня кем-то вроде пахана и пытаются узнать, куда двигаться». Михаил внимательно обозрел окрестности и решительно направился в сторону небольшой рощицы, за которой, как ему было видно, была полянка с очень зеленой на вид травой. Вожак, явно согласный с решением Михаила, одобрительно проблеял, и они двинулись. Дойдя до рощицы, стадо замедлило движение, и часть животных стала раскапывать копытами землю, выбирать оттуда белые толстые корни и с удовольствие поедать. Михаил тоже почувствовал некоторый голод, посмотрел, как выглядят растения, достал нож и, выкопав корешки, принялся их жевать. Конечно, это был не изысканный салат из пресловутой ресторации «У Литуса», но очень даже съедобная штука, напоминающая вкусом то ли морковь, то ли редиску. Во всяком случае, это была вполне полноценная еда. По дороге через рощицу Михаил нашел на кустах несколько орешков, очистил один и, чтобы не съесть что-то ядовитое, дал отведать его козе. Коза понюхала, быстренько его сжевала и вопросительно посмотрела.

– Ну, хватит тебе, – сказал Михаил, – я еще чистить должен, хочешь, вон, на дереве осталось, сама и собирай.

Коза будто послушалась Михаила, встала около куста на задние ноги и очень ловко объела оставшиеся орешки вместе с молодыми ростками. Перейдя рощицу, стадо рассеялось на полянке, пощипывая травку; вожак встал на валун, зорко оглядывая окрестности, а Михаил вроде бы был предоставлен сам себе. Остальные животные в стаде особого интереса к нему не испытывали, спокойно позволяли себя трогать, что подтверждало предположение Михаила о близком знакомстве горных козлов и существ, шкуру которого он надел. Вспомнив свое босоногое и вороватое колхозное детство, он подошел к лежащей козе и, отодвинув пару «мелких», припал к ее вымени. Коза приподняла морду, удостоверилась, что свой, отвернулась и закрыла глаза. Подкрепившись, Михаил присел на приступочку камня, на котором стоял вожак, закурил последнюю оставшуюся сигарету, пуская дым в сторону, чтобы не беспокоить стража, и предался размышлениям. После того, что он увидел за эти полдня, его отношение к горным козлам резко изменилось. Оказалось, что их поведение настолько разумное, что сравнение их с погаными менто -.заврами не то что недопустимо, но просто оскорбительно для честных травоядных, и Михаил дал себе слово, что теперь никогда не обидит их столь нехорошим сравнением, да и другим постарается внушить эту мысль – братаны поймут!

Передохнув, стадо направилось в указанном Михаилом направлении; вожак иногда оглядывался на него, но Ортопед успокоительно махал рукой, мол, не волнуйся, все пучком, но тот явно начинал проявлять какое-то беспокойство. Одним из последствий выпитой сомы явилось необыкновенное усиление не только физических сил, но и четкости зрения, да и быстроты соображения, пожалуй. Михаил свернул в сторону, вызывавшую беспокойство у вожака, вскочил на, кстати, попавшийся валун и увидел на расстоянии примерно полутора километров пару человеческих фигур на лошадях, по облику то ли местных пастухов, то ли крестьян. От избытка чувств Ортопед замахал руками, заорал, потом вытащил ракетницу и выстрелил в их сторону несколько ракет. Реакция оказалась для него неожиданной, всадники повернулись и, не оглядываясь, начали быстро удаляться. Понять их было можно, зная легенды о том, что снежный человек старается спрятаться или убежать от людей, но, видя его боевой танец на камне наряду с запущенными в их сторону огненными зарядами, они испугались и предпочли не связываться. Зато уж в своем стойбище ими был сочинен рассказ об их героической схватке со снежным человеком, который был посрамлен и позорно бежал. Новость распространилась по предгорьям мгновенно. А непонятый Мишель вздохнул и вернулся к своим козлам. Впереди его ждала здоровая жизнь на лоне природы.

* * *

Чиновник, так милостиво отпущенный Стоматологом, оказался весьма сообразительным. Как только он отъехал от селения Горкхи, то сразу поменял направление движения, дабы в случае погони его не поймали, и уже к вечеру, наткнувшись на пограничный разъезд, был доставлен на заставу, где в красках поведал леденящую кровь историю о том, что кровожадные местные жители под руководством какого-то великана замышляют чуть ли не поход на Катманду, свержение любимого короля и поголовную высылку чиновников, военнослужащих и вообще уважаемых людей на ледники горы Дхаулагири, где все они погибнут в страшных мучениях! Погранцы восприняли рассказ очень серьезно и по рации связались непосредственно с Канцелярией Его Королевского Величества, где и без того напуганные недавними беспорядками в Катманду и Патане чиновники чуть не сошли с ума от полученных известий. Корыстный чиновник также послал и бессмысленный, с его точки зрения, текст Громову, не забыв присовокупить адрес, по коему следовало выслать обещанные ему сто баксов, объяснив пограничникам, что это важное служебное послание. Правда почтенный Шри решил подстраховаться и этот же текст продублировал в Канцелярию.

Тем временем Борис Громов развил в Катманду кипучую деятельность. Правда, сначала он еще надеялся, что его функции будут сугубо представительскими, однако с братками, если их собиралось больше одного, такие шутки не проходят! Он подробно все изложил Антону, получил «добро» на любые необходимые расходы по спасению братков и обещание утроить полагающееся ему вознаграждение. Борис был человек разумный и весьма искушенный в решении запутанных административных проблем, так что постарался вложить все свои силы, связи и уменья в разруливание возникшей проблемы. Получив послание Стоматолога, Громов повеселел. По крайне мере, он жив, что-то вытворяет – значит здоров и деятелен. Деньги по указанному адресу он решил пока не переводить, сумма была несколько смехотворной и вполне могли оказаться какой-то подставой. Пусть Стоматолог потом сим и посылает, неделя задержки погоды не делает.

Бюрократическая машина канцелярии сработали на удивление быстро, тем более что почти каждый день Громов в сопровождении какого-либо чиновника из Спорткомитета Непала посещал разные отделы, где договаривался об эвакуации братков и решал всякие другие вопросы. На этот раз его вызвали в отдел обеспечения безопасности и спокойствия королевства (по нашему что-то вроде областного МВД), и случилось это вечером следующего дня, когда пришло паническое сообщение из деревни Гор-хки. Бориса встретил чиновник весьма высокого ранга и на вполне приличном английском языке сообщил о том, что Громову, как руководителю параолимпийской делегации, и его подопечным могут грозить серьезные неприятности в связи с тем, что один из членов команды каким-то образом попал в приграничное племя кочевников, проживающих на до сих пор спорной с Тибетом территории, где малейшее нарушение баланса сил может привести к непредсказуемым результатам, и призывает чуть ли не к насильственному изменению государственного строя Непала, что является тяжким, уголовно наказуемым преступлением! В доказательство серьезности изложенного чиновник достал и торжественно зачитал посланный Стоматологом текст, как какое-то зашифрованное послание, и попросил Громова это все объяснить. К счастью, Громов этот текст уже практически выучил наизусть, долго над ним думал, понимая, что, скорее всего, потребуется расшифровка; посему, приняв позу оскорбленной невинности, он ответил:

– Уважаемый Начальник департамента! Я так же, как и вы, встревожен совершенно непонятными известиями с места предполагаемого нахождения одного из членов нашей делегации после страшной катастрофы вертолета. Однако до выяснения всех обстоятельств, а не только по одному сигналу, может быть, и очень уважаемого, но не оценивающего обстановку в целом лица (даже если речь идет, например, о вас), нельзя судить о роли нашего спортсмена в возможном разжигании конфликта. Во-первых, он не знает языка, а одними жестами объяснить, что следует изменить государственный строй, согласитесь, очень трудно. Ну представьте себе, как, не зная языка, объяснить людям, не бывавшим не то что в Катманду, но и вообще в городе, кто такой король, что такое королевская власть и, как и на что ее менять?! (Чиновник крепко задумался; действительно, представить такое ему было не под силу). Во-вторых, наши параолимпийцы только с виду здоровые, а ведь на самом деле их надо жалеть и очень бережно к ним относиться. Вот, посмотрите (он вынул пачку справок на русском, английском и непальском языках, заверенных кучей печатей), все они страдают разными психическими расстройствами. В обычной жизни они ведут себя почти нормально, но представьте себе аварию, вертолет в куски, падение по снежным кручам, чудесное спасение. В этом случае и нормальный человек поведет себя совершенно непредсказуемо. Может быть, ваш чиновник, увидев такое его состояние и просто испугавшись, несколько преувеличил опасность, ведь он, в отличие от вас, например, не обладает таким жизненным опытом. Да и местные жители, конечно же, были сильно возбуждены произошедшим и вполне могли показаться агрессивными. Я очень надеюсь, мы с вами этот вопрос решим. А насчет текста, который вы столь любезно мне показали, то я бесконечно вам благодарен и попрошу еще пару минут вашего драгоценного времени, чтобы его разъяснить. (Чиновник важно кивнул). Тут ничего загадочного нет. Вот, я всегда ношу с собой англо-русский разговорник, который поможет вам понять этот текст. Он передает русские слова английскими буквами. Видимо, отправитель даже не знает английского языка, так на каком же языке он тогда вел антиправительственную пропаганду? Смотрите, я по буквам (приводится их звучание в русской транскрипции. – Автор.) перевожу слова на русское звучание, а потом по смыслу на английский язык: Стоматолог – это спортсмен, раньше он был врачом – зубы удалял, без инструмента, прямо в один момент; w – предлог, по-английски «in»; derevne – village; Gorky – название деревни; pro – предлог «about», о или об; drugich – «another»; ne – отрицание – «not»; znayou – знаю – «know»; svjazi – связи – «communications»; net – нет (not) – тоже отрицание, deistwyi – действуй (в смысле activity work, то есть сам ничего сделать не может); и в конце обращение по имени «blin» (pancake), поскольку лицо у меня круглое, похожее на лепешку, то они между собой так меня зовут. Вот видите, ничего секретного, наоборот, он точно указывает, где находится, ждет помощи.

Со своей стороны, мы очень заинтересованы в нахождении нашего спортсмена, обязательно доставьте его сюда, в Катманду, где вы сможете убедиться в его полной непричастности к каким-либо противозаконным действиям. Я понимаю, что это требует определенных расходов, но наш спортивный комитет готов оказать посильную спонсорскую помощь в поисково-спасательной операции.

Громов вытащил запечатанную пачку долларов, на которой стояла цифра «10000» и положил ее на стол перед чиновником. Глазенки у последнего расширились и зажглись внутренним огнем. «Увы, чиновники везде одинаковы, особенно, в слабо (с точки зрения совести) развитых странах вроде России или Непала…»

– Берите, берите, – безмятежно глядя в глаза чиновнику, проникновенно сказал Громов, – все равно без вашей помощи и руководства никто ничего не сделает. Может быть, и я вылечу туда и, если будут еще какие-то расходы, то смогу помочь на месте.

Чиновник, несколько опешивший от подобной суммы и, боясь, не скрывается ли за этим какая-либо провокация, с полминуты просидел неподвижно, устаканивая мысли и, переводя взор с денег на физиономию Громова, но последняя излучала лишь доброжелательство и озабоченность.

Наконец «здравый смысл» победил. Чиновник открыл ящик стола, осторожным движением смахнул туда пачку и уже с деловым, осмысленным видом обратился к Громову: «Я надеялся, что этот инцидент будет разрешен к нашему общему удовлетворению. После нашего разговора я целиком согласен с вашей точкой зрения. Вероятно, наш проверяющий чего-то не понял, сгустил краски, но что тут можно поделать (он горестно посмотрел на потолок): в стране не так много грамотных и думающих чиновников, особенно в отдаленных районах, вот и приходится за них решать многие вопросы.

Громов тоже сделал грустное лицо и сочувственно кивнул.

– А вам, пожалуй, туда ехать не стоит; я пошлю доверенных лиц с подробнейшей инструкцией по розыску и доставке сюда ваших подопечных, предупредив о максимально заботливом отношении. Они будут с радиотелефонами, так что сразу свяжут вашего врача-спортсмена Стоматолога с вами, а если возникнут еще какие финансовые проблемы, то я, надеюсь, нам проще будет их решить прямо здесь.

– Весьма мудрое и очень устраивающее меня решение, – заявил Громов, – я польщен, что это дело попало к вам, теперь я за него спокоен. Единственная дополнительная просьба – из попавших в катастрофу мы не можем установить местоположение еще одного спортсмена, тоже врача, его позывные «Ортопед», имя «Михаил». Если по вашей линии поступит какая-либо информация, попрошу меня известить.

– О, – расплылся в улыбке чиновник, – мы готовы провести дополнительные поиски и будем очень рады помочь вам.

– Разумеется, ваше доброе отношение к нам не останется незамеченным, – обещал Громов. Расстались они добрыми друзьями.

* * *

Стратегически Громов рассчитал все точно. Если бы он сам попытался организовать поиск Михаила, то, помимо бессмысленной траты больших сумм денег и пустых обещаний абсолютно ни в чем не заинтересованных чиновников, кроме как поделить невесть откуда взявшиеся деньги и, в конце концов, все равно сдавших бы его своему начальству, результата бы не было. А тут начальник департамента, пекущийся день и ночь о благе и спокойствии своего народе, предпринимает действия в пределах своей компетенции и сурово спрашивает с подчиненных. Это даже поднимет его авторитет на службе. Переданная сумма, в общем-то, небольшая для самого Громова, составляет почти полугодовой заработок одаренного чиновника; а направь он запрос через официальные структуры, ему потребовалось бы потратить в несколько раз больше денег и при этом без гарантий! Если что-то там Стас и натворил, а это почти наверняка, чиновнику раскручивать дело резона не имеет, могут и обвинить в чем-нибудь. А так он постарается братка обнаружить и быстренько переправить Громову, а все сопутствующие сложности объяснить какими-то другими причинами. Может, попросит еще пару тысяч, но это завсегда и с превеликим удовольствием. Если, конечно, начнет борзеть, то у Бориса, на всякий случай, их разговор записан на миниатюрный магнитофон и несколько снимков мобилой из кармана через пуговицу-объектив сделаны, как начальник денежку в стол смахивает. Но едва ли он на это пойдет – невыгодно, да и этого придурка, который продублировал письмо Стоматолога своему начальству, следует проучить. Громов отправил по указанному адресу сообщение: «Присланное Вами на мой адрес сообщение от адресата Стоматолог получил в Департаменте. Сообщите, кому передать оплату за передачу сообщения – вам или начальнику Департамента. Блин».

Независимо от этого деморализовавшего послания начальник Департамента, на всякий случай, отстранил «достопочтенного Шри…» от работы с прекращением выплаты жалования, а через несколько дней просто уволил, считая, что желающих получать деньги на государственной службе и без него достаточно, а лишний раз доставлять начальству беспокойство – это дерзость. И она должна быть наказана.

* * *

После отъезда достопочтенного чиновника, больше походившего на бегство, народ на площади побазарил еще некоторое время и стал расходиться. Развлечение вещь хорошая, но и дел у всех было невпроворот. Авторитет Стаса после его весьма смелого обращения с чиновником, выше которого по понятиям сельчан был только Король и Бог, резко возрос. Староста почтительно осведомился о намерениях уважаемого гостя.

– Сначала неплохо было бы пообедать, потом я пару часиков подумаю и тогда скажу, что делать, – ответствовал Стас, – а поскольку я вроде бы стал вашей «крышей» и смысле, что отвечаю теперь за базар, то будем собираться по мере необходимости у старосты, где все и решим.

Стас и Ху под уважительными взглядами жителей неторопливо проследовали в дом Джулмунга, где их уже ждал простой, но весьма сытный обед. Стоматолог расщедрился, выдал хозяину дома как бы авансом стольник бакинских и сказал, что за ту сумму, которую он будет платить за жилье и еду, он желает получать больше мяса, причем желательно в вареном или жареном виде. Джул-мунг обещал все сделать незамедлительно. Утомленный умственными нагрузками и большим объемом съеденного, Стас возлег на свое ложе подремать, но перед этим решил прояснить несколько волнующих его вопросов у присевшего рядом Ху.

– Вот скажи мне, – обратился он к китайцу, – я как-то об этом нигде не читал и не слышал. Есть у вас в Китае евреи или нет?

– Конечно, есть, как во всех странах мира, – ответил Ху.

– Тогда расскажи все, что о них знаешь, – попросил Стоматолог.

– Я тоже этим вопросом интересовался, особенно после того, как поучился у вас в Союзе. Вы вообще смешные люди: сначала спокойно смотрите, как они учатся, работают, становятся известными людьми, а потом начинаете кричать, что вас то ли оттирают, то ли унижают, а подумать, почему это происходит, не хотите. А вот водку пить или о том, что вы могли бы сами совершить, чуть ли не целый день говорить можете.

– Ну, это ты уж загнул, вот возьми меня или пацанов, – загудел обиженный Стас, – смотри, мы не треплемся, а конкретно работаем, деньги и притом весьма неплохие получаем; ну, для расслабления, конечно, рюмочку, другую пропустить можем.

Таких, как ваша группа, я больше не видел, – парировал Ху, – так что это исключение, я ведь вижу среди вас есть двое ютаев (так в Китае называют евреев. – Автор.), и они ничем от вас не отличаются.

– Конечно, они ребята что надо, – с гордостью сказал Ортопед, – у нас с ними проблем нет.

– Вот и у нас в Китае так же было, – продолжил Ху, – о ютах известно из записок мусульманских авторов и Марко Поло. Уже в X-XIV веках от рождества Христа (это чтобы вам было понятно) они проживали в Китае (как говорится, еще «с незапамятных времен»), видимо, когда купцы-иудеи освоили «великий шелковый путь». Весьма влиятельные общины были в Пекине, Ханькоу и других городах, например, Нимба, Корифене(Кай-Фынь-Фу); членов этих общин и принято называть китайскими евреями (кайфэнь). Согласно летописям, первые синагоги появились в XI–XII веках; в них читали Тору, соблюдали Йом-Копур, субботу, но все службы, правда, проводились на древнеперсидском языке, хотя иврит они вроде бы знали. К XVIII веку кайфэнь переняли основные законы и религиозные представления местного населения, признав, что положения Ку-Ан-Дзы (Конфуция) не противоречит Торе. Но, похоже, что эти общины, не связанные с Палестиной, постепенно сходили на нет. В начале XX столетия были предприняты попытки восстановить иудейские общины, но гражданские войны и нестабильная политическая обстановка очень этому препятствовали. Попытки создать подобные общины из сефардов (уроженцев Багдада, Каира, Бомбея и т.д.) и выходцев из России (после революции их в одном только Харбине было более двадцати тысяч!) – с учетом численности китайцев – практически дали нулевой результат; в процессе же культурной революции большинство ютаев вообще покинули Китай, и какова ситуация в настоящий момент – не знаю.