Золотая коллекция. Точка невозврата

– Вы говорите какую-то чушь, – произнес он, набивая рожки патронами. – Речь не о том, чем чудесна или плоха армия и все, что в ней происходит. Я не спорю: то, что хорошо для всех, не обязательно будет хорошо для каждого. Я лишь сказал, что «калашников» – это устоявшийся стандарт и отличный огнестрел сам по себе. А стандарт плохим быть не может по определению, иначе его сместит другая вещь в данной нише.

– Мало в мире некачественных стандартов?

– В нашем – мало. Ты просидел два года, видимо, в каком-то другом, раз не заметил последствий глобализации в политике. Сейчас даже в военной сфере ни один товар не выстрелит, если не является наиболее оптимальным в своем роде.

– Ладно, уболтал, – пожал плечами Борланд. – Возьму «отбойник».

Клинч молча смотрел, как Борланд заряжает массивный дробовик револьверного типа, насвистывая какую-то мелодию.

– Долго собираетесь, – сказал майор с досадой. – Я буду ждать наверху.

Быстро поднявшись по скобам, Клинч выбрался из убежища.

Фармер неслышно подошел к Борланду.

– Это что такое было? – спросил он шепотом. – На кой черт тебе понадобилось с ним спорить об оружии?

– Мужчина возносится на вершину искренности только в бою, – невозмутимо промурлыкал сталкер.

– Чего?!

Борланд повернулся к Фармеру и наклонился поближе к его лицу. Из-под самодельной маски были видны лишь сосредоточенные глаза.

– Этот человек потерял все, – сказал сталкер. – Друзей, расположение, влияние, власть. И все за одну ночь. Не забывай, что ему и сейчас тяжело думать о чем-либо, кроме мести. Но я плохо знаю Клинча, Фармер. И мне нужно было выяснить, осталось ли в нем хоть что-нибудь. Например, сохранил ли он веру в армию. Надо было докопаться до сторон его личности, запрятанных очень глубоко, а сделать это можно лишь через конфликт. Поспорить о том, в чем он разбирается лучше меня. Сейчас вижу, что веру он сохранил. Но он не намерен никому доверять, во всяком случае, полагаться будет только на себя и свое снаряжение.

– Вот как, – вымолвил Фармер. – Так ты его проверял?

– Я в данный момент и тебя проверяю, – ответил Борланд уклончиво. – И нормально отнесусь, если кто-то станет прощупывать меня самого. И кое-что еще. За Клинчем, как ни крути, стоит армия. Хотя сейчас он в грандиозной заднице, всегда есть вероятность, что живой он более ценен, чем мертвый. Если подумать, то кто вообще может предъявить нашему майору, что и по какой статье? Может быть, ему еще удастся помириться с Глоком, мало ли.

– Ну, это вряд ли.

– Я говорю – мало ли. Сейчас майор в депрессняке, а если завтра ситуация снова переиграется? Клинч из другого материала, нежели мы с тобой. За ним всегда будет кто-то стоять. Как за тобой, не знаю. А за мной никто не стоит. Если я помру, то моя история на этом закончится.

– Но сегодня ночью ты выжил, – попытался подбодрить его Фармер.

– Только потому, что за меня умерли другие люди, – осадил его Борланд. – Не надо строить иллюзий по поводу моей уникальности, ее не существует.

– Ты зачем мне все это говоришь? – занервничал парень. – Снова очередная проверка?

Борланд похлопал его по плечу.

– Не верь никому сильнее, чем себе, – пожелал он. – Как пример поклонения ты должен быть для себя на последнем месте, но как объект веры – на первом. Это все, что я хочу сказать. А теперь пошли. Майор ждет.

Оказавшись на поверхности, Борланд с сомнением посмотрел на густые тучи.

– Кажется, дождь начинается, – сказал он, подавая Фармеру руку. Тот отмахнулся от нее, как от назойливого комара.

– Отвали, – сказал он. – Лучше помоги подвал закрыть.

– А как сам справлялся? – с ухмылкой поддел его Борланд, но задвинуть бетонный блок помог.

– Самое сложное позади, – выдохнул Фармер, выпрямляясь в полный рост. – Так, а куда майор подевался?

Борланд посмотрел по сторонам. Клинча и след простыл.

– Не понял, – вытаращился Фармер с тревогой. – Он что, свалил?

– Клинч! – позвал Борланд. – Кончай шутить!

– Нет его, – констатировал Фармер. – Без нас ушел, что ли?

– Похоже на то, – признал сталкер.

– Что, вот так взял и кинул? И что нам теперь делать?

– А на фиг он нам сдался? – хмыкнул Борланд. – Пойдем без него. Вернее… Ты же идешь со мной в Серую долину?

Фармер задумался.

– Иду, – сказал он. – Не хочу больше слоняться без дела. Может, у «Ранга» найду себе занятие.

Борланд долго смотрел на него, о чем-то думая.

– Послушай, дружище, – серьезно проговорил он. – Если ты ищешь, кому бы отомстить за Литеру, то лучше откажись от этой идеи.

Фармера чуть не передернуло от таких слов.

– Не надо об этом, – попросил он.

– Почему?

– Просто не надо.

– Фармер, не ищи виновных.

– Почему? – спросил парень.

– Потому что ты их найдешь, – объяснил Борланд. – И виновным может оказаться любой встречный. Если ты с ним разберешься, то тебе покажется, будто этого мало, и ты начнешь искать других.

– А ты сам? – потребовал ответа Фармер. – Уже успел отомстить кому-нибудь?

Борланд уставился куда-то за спину парня. Рубеж, мост, вагон… Пулевые отверстия на толстом теле торговца… Надо же. Он почти забыл.

– Вот именно что «кому-нибудь», – сказал Борланд.

– И он был виновен?

Сталкер с горечью махнул рукой.

– Был, но не больше, чем еще человек двадцать, замешанных в этой истории.

– Я все жду, когда ты расскажешь в деталях, что случилось с Литерой, – проговорил Фармер. – Если ты забыл, то я ее знал больше лет, чем ты суток.

– Позже все расскажу, – пообещал Борланд. – Дружище, в самом деле, давай не сейчас. Иначе это взбудоражит нас обоих, а сейчас нам внимание важно как никогда.

Фармер движением руки привел в действие висящий на груди детектор аномалий.

– На следующем же привале, – решил он. – В этот раз я решил подробно не поднимать эту тему, потому что Клинч был рядом. Но, Кали свидетель, я вытяну из тебя все ниточки.

– Договорились, – кивнул Борланд, чувствуя неуместный рост волнения в душе. Черт. Спокойствие, только спокойствие.

Первые сто метров протекли в тягостной атмосфере. Бурая пыль выбивалась из-под подошв, придавленные выплеском листья шуршали и рассыпались, подобно пересохшим веткам. Борланд всеми силами пытался вернуть себе ощущение Зоны, позабытое за долгое время пребывания в бункере. Это ему никак не удавалось, словно он уже не принадлежал этому месту. Мысли сталкера витали далеко отсюда. Уйти бы, послать все подальше, оставить Зону внутри стен Барьера и не брать ее с собой больше никогда. Оставалась последняя работа, самая ответственная и тяжелая из всех. Работа, за которую ему никто не заплатит, работа, которая должна была всего лишь избавить его от дальнейших потерь.

– Я хочу, чтобы Зона исчезла, – произнес Борланд вслух. Громко и отчетливо.

– Это твое желание? – спросил Фармер.

– Не заветное. Мне наплевать, что случится с Зоной. Я не ощущаю никакого порыва по этому поводу. Просто таково мое решение, мой каприз, моя прихоть. Чтобы Зона исчезла.

Они забрались на небольшую горку, на которой стояла проржавевшая, накренившаяся вышка электропередачи. Отсюда были видны металлические ворота, ведущие на Мусорку, с вечно открытой створкой.

– Далеко майор ушел, – сказал Фармер. – Может, он где-то сзади?

– У него было достаточно времени, чтобы добраться до Мусорки.

– Или погибнуть в аномалии, а то и от клыков зверя.

– Может, и так. Мы бы все равно ничего не услышали, у этих холмов акустика особенная.

Борланд и Фармер добрались до покореженного остова автомобиля, изъеденного временем и обросшего мхом до такой степени, что невозможно было опознать марку. По кривой раме, явно прогнувшейся от мощного удара, ползали усатые жуки. Отличное место для тайника, где можно по-быстрому скинуть рюкзак с добром в случае опасности и дать деру налегке. В старые времена Борланд полез бы туда первым делом. Сейчас он лишь подивился, как ему могли раньше приходить такие дурные мысли.

– Обходим, – сказал Фармер, глядя на пищащий детектор. – Аномалия впереди.

– Ага, вижу, – подтвердил Борланд. – Только не впереди, а на восемь румбов.

– Ха-ха. Точно в стороне?

Сталкер молча сунул руку в запачканный каким-то видом дешевого пойла карман куртки. Пошарив в нем, вытащил болт, покрытый оранжевым налетом.

– Лучше ляг, – предупредил Борланд. – Срикошетит – рад не будешь.

Фармер послушно выполнил приказ. Борланд сконцентрировался, пошевелил пальцами. Затем швырнул болт вперед по нужной траектории, продолжая стоять на месте. Кусочек стали полетел в заданном направлении, затем внезапно его сменил и направился в сторону, получив неожиданное ускорение, словно врезался в бешено крутящийся диск шлифовального станка. По воздуху прошла рябь, которая столь же неожиданно затихла.

– Видал? – произнес Борланд. – Детектор никогда не показывает границы аномалий, только центр.

– Ага, понял. – Фармер отряхнул штаны от листьев. – А ты почему не лег?

– В мою сторону болт никак не мог срикошетить. Со временем научишься.

– Ясно… Получается, детектор не показывает границы аномалий?

– Да, только центр. Это и есть принцип его работы. Сканирует энергетическое поле, выделяет естественный фон, присущий незараженным частям нашей природы, и подает сигнал, если фиксирует отклонение.

– И что, никогда не ошибается?

Борланд усмехнулся, что из-под маски было почти незаметно.

– Случается иногда, – признался он. – Но ты не переживай. Если один из нас влетит в аномалию, то своим воплем наверняка предостережет другого.

– Не смешно.

– А я и не смеюсь. Совсем не смеюсь.

– И как нам пробираться через эту прелесть?

– Обойдем, конечно. Или тебе влом пройти двадцать метров по дуге?

«Технопром» остался сзади. Сталкер даже не обернулся. Перед ним расстилалась протоптанная, почти прямая тропа, ведущая на Мусорку, на юг Зоны. Скопление старых радиоактивных отходов, заброшенное и вновь многократно обживаемое депо, кладбище техники, блокпост клана на севере района, на границе которого стояли каждый раз другие люди, а то и с разными нашивками каждый день – в зависимости от того, чья группировка правила бал в данный момент. Сталкерам было все равно – какая разница, кому платить дань за вход?

– Впереди двое, – предупредил Фармер, глядя в экран КПК. – Похоже, бандиты.

– Ты только сейчас заметил? Выброси свою электронику! Пользуйся глазами! Они скажут больше, чем две точки на экране.

С этими словами Борланд немного приблизился.

– Ствол отстегни, – произнес он, поднимая дробовик. – Незаметно. Я приму.

Фармер коснулся защелки ремня, перехватывающего грудь, надавил на пластиковые держалки и позволил автомату соскользнуть в руку Борланду.

– Молчи, – предупредил сталкер. – Если что, говорить буду я.

Незнакомцы показались довольно быстро. Как Борланд и предполагал, это были мародеры. Темные, небрежно схваченные поясом плащи, разбитые ботинки у одного и перепачканные застарелой грязью солдатские сапоги у другого, беспечная походка людей, которым не присуща сталкерская осторожность. Обрезанная двустволка и МП5.

– Привет честной компании! – прогремел Борланд.

– Здорово, мужик, – сказал долговязый с автоматом. Ему можно было дать лет двадцать пять. Было ясно, что со спортзалом он не дружил, как и с шахматами. Второй был примерно его лет, но, помимо костей, обладал и неплохим мясом. Впрочем, он с тем же успехом являлся более объемной мишенью.

– Куда путь держишь? – спросил сухой.

– У тебя зенки на лопатках? – осведомился Борланд. – Не видишь – языка веду.

– Куда ведешь?

– К своим, конечно, куда же еще?

Мародеры переглянулись.

– Не серчай, пахан, – заулыбался широкий. – Мы тоже от своих отбились.

– Ну, удачи тогда, – пожелал Борланд и пихнул Фармера в спину. – Двигай копытами, зелень.

– Пахан, погодь, – махнул автоматом сухой. – Нам бы тоже к своим надо, на базу. Проведи, а?

– Не по пути, – мотнул головой Борланд. – Без обид, братва.

– Как так не по пути? – опешил сухой. – База же в той стороне. Да ты и сам сказал…

– Я сказал, что к своим иду, – оборвал его Борланд, напряженно думая. Складывалось впечатление, что бандиты разбились на кучку независимых кланов. – Не на базу. А к своим. Втыкаешь в разницу?

Он двинулся с места, прежде чем мародеры успели сказать хоть слово. Не помогло. Борланд услышал, как они торопливым шагом идут за ним следом.

– Проблемы? – еле слышно шепнул Фармер.

– Молчать! – заорал Борланд. – Или продать тебя братве, что за нами топает? Она на ножи мигом поставит, не забалуешь!

– Понял, – коротко сказал «пленник».

– Эй, отец, – позвал долговязый. – Не в падлу, позволь пройти с тобой хоть до остановки.

Борланд пораскинул мозгами. Остановки? Какой еще остановки?

– А ну стой, – велел он Фармеру и повернулся к долговязому. – Как зовут? Что-то не припоминаю я твою репу.

– Меня звать Чехол, – шмыгнул носом долговязый. – А дружбана – Тефлоном.

– Ясно, – сказал Борланд. – А меня… хм, я для вас так и останусь паханом. Усекли?

– Все поняли, пахан, – закивал Тефлон. – Не тупые.

– Тогда двигайтесь следом, – решил Борланд. – Терпила детектор понесет. Верно, мясо?

– Верно, – сказал Фармер, держа в руке детектор аномалий.

Неизвестно было, что вообразили себе новоявленные напарники, встретившись с одиноким бандюганом в маске и без имени, ведущим с собой пленного сталкера. Наверняка им скоро станет любопытно, но до поры до времени они не станут лезть с вопросами. Топать с парой мародеров до самой долины Борланду совсем не улыбалось. И было понятно, что Фармер никакой инициативы проявить не сможет.

Гордые холмы Мусорки находились по обеим сторонам от выбранной Борландом тропинки. Радиоактивный фон на их вершинах зашкаливал за все мыслимые пределы, так что сталкер старался не выбираться за пределы знакомых путей. А признаков было достаточно. Справа, уткнув массивный ковш в заросли кустарника посреди глинистой почвы, стоял наполовину увязший экскаватор. Дальше пролегала лужа, испускавшая туман зеленых испарений. Посреди нее располагался деревянный скользкий мостик, наспех сколоченный еще до появления Зоны и удивительным образом переживший невзгоды многих лет. Борланд все же не пошел по нему, предпочитая сделать крюк через илистый берег, усеянный какими-то необыкновенными растениями, похожими на фиолетовые лилии.

Парочка свежих подельников хранила молчание ровно до первого характерного лая, разнообразившего относительную тишину.

– Пахан, собаки впереди! – крикливо доложил Чехол.

– Так иди проверь, – ухватился Борланд за неожиданную возможность воспользоваться чужими глазами.

– Как?

– На холм поднимись!

– Тефлон, дуй за мной, – позвал Чехол, поднимаясь наверх горки с коротким автоматом наготове. Двигался он быстрым шагом, чуть не переходящим в бег. На вершине остановился, словно налетел на невидимую стену.

– Пахан, ты только погляди! – крикнул он. Фармер исхитрился повернуться и посмотреть на Борланда, но тот не нашел что сказать ему в ответ. Он протолкал парня дулом оружия до мародеров и стал рядом с ними.

И чуть не уронил автомат.

– Охренеть можно, – протянул Тефлон.

Борланд внутренне с ним согласился. Обычно с вершины этой горки были видны небольшая равнина и один из углов депо. Теперь все пространство от подножия холма и до лесов на противоположном конце было заполнено сплошной шевелящейся массой, состоявшей из слепых собак с искривленными хвостами, бешено крутящих мордами кабанов, выставивших острые клыки, и нескольких плотно сбитых коричневых туш с круглыми головами, принадлежащих чернобыльским псам. Кое-где мелькнул огромного роста силуэт циклопа, сгорбленный, почти достававший деформированными лапами до земли. Мелькнул, исчез.

Прыгун налетел на кабана и тут же был откинут в сторону мощным ударом. Перекувыркнувшись в воздухе, он приземлился на все четыре конечности и продолжил перекаты, издавая вопль, заглушенный шлангом противогаза.

– Гон мутантов, – сказал Чехол.

– Да, – подтвердил Борланд. – Приплыли.

Пройти дальше, в Серую долину, было невозможно.

Глава 7

Стена

На 14-й башне Барьера было тихо.

Разумеется, тишина на стене подразумевала относительность в ее высшем проявлении. Ну как может быть тихо на границе Зоны? Ветер имеет тенденцию всегда дуть в лицо, принося с собой все звуки, – расплата за архитектуру стены. То и дело строчат пулеметы, выбивая цепочку следов на усталой земле, уже почти не латающей дыры, пока не пронесется добротный, щедрый ливень. Рация на столе шипит почти постоянно, сыпля короткие, рубленые фразы про малейшие изменения в подконтрольном районе, расписании караулов, передавая устные некрологи или злобные вопросы на русском разговорном, почему не была нажата контрольная кнопка, которую дозорному следовало нажимать каждые полчаса, чтобы доказать, что он не заснул. Единственное, о чем не предупреждала рация, были внеплановые проверки. Само собой, рядовой Егор Сажин этому не удивлялся.

За три месяца службы он успел привыкнуть почти ко всему. Невероятно, но факт. Егор освоился на стене Барьера поразительно быстро. Всего-то и делов, что каждый день говорить себе: я на стене, я на верхушке частокола, я в безопасности. Вроде все просто, а не каждому было дано. Рядовому Сажину ничего не требовалось, кроме пулемета, закрепленного на середине башни. У него и так все было: личная койка в крохотном отсеке родной «четырнадцатой», ящик для персональных вещей, запираемый на замок (непозволительная роскошь!), кормежка три раза в день, постоянно пополняемый запас патронов и уединение. На срок службы ему больше ничего не было нужно, он и так получал больше, чем мог мечтать.

В первые дни он вздрагивал от каждого выстрела с других башен, но сейчас даже не замечал их. Просто запомнил, что пулемет на 12-й грохочет особенно сильно, но при этом как бы лениво, а на 9-й расположен гранатомет – ввиду стратегических особенностей расположения башни. Это помогало Егору ранними ночами, в которые он порою просыпался и не мог с ходу сориентироваться, что происходит на участке. В жилом отсеке, который в ночное время запирался наглухо, звукоизоляция лишала любого чутья. Зато в нем можно было пересидеть Выплеск, чему Егор не мог не порадоваться. Он не страшился Выплесков. Для него эти периоды были дополнительными часами отдыха, в которые можно было резаться с напарником в карты при ярком свете двух ламп. Коалиция электричества не жалела. На случай проблем с Выплеском у Егора, как полагается, имелась инъекция соответствующего анабиотика в блистерной упаковке, с начала года входящая в штатную аптечку служащих спецбатальона.