Принцесса где-то там

– Что-то случилось, мисс Кэррингтон? – спросил Кларенс, когда я села в поданную к главному входу машину. – Вы поссорились?

– Хуже, – сказала я. – Мы расстались.

Наверное, сейчас было самое время закатить истерику с заламыванием рук и криками: «Все кончено!», но я не стала. Да и у Кларенса нервы не лишние, поберечь надо.

– Навсегда? – только и спросил он. – Или…

– Никаких «или», – вздохнула я. – Отвези меня домой, пожалуйста.

– Конечно, мисс Кэррингтон, – сказал он. – Думаю, что мы с вами еще увидимся.

– Возможно, – сказала я. – Земля круглая, жизнь долгая, всякое может быть.

– Я не это имел в виду, – улыбнулся он.

Я попросила Кларенса высадить меня на углу и, прежде чем отправиться домой и рыдать в подушку, зашла в небольшой круглосуточный магазинчик и купила небольшое пластиковое ведерко шоколадного мороженого. А алкоголь с антидепрессантами и так ждали меня дома.

Глава 5

Даже если Дерек прав, и женщины действительно всю жизнь ищут мужчин образа своего отца, то в моем случае с этим все сложно. Потому что Джон Кэррингтон, человек, чью фамилию я ношу, не мой настоящий отец. То есть, настоящий, но не биологический. Он и его жена (моя мама) Лиззи Кэррингтон, удочерили меня, когда мне было шесть.

До этого времени я жила в детском приюте.

Джон был бизнесменом, насколько вообще можно быть бизнесменом в маленьком захолустном городке. Он владел (и до сих пор владеет) заправкой, магазинчиком, торгующим охотничьим и рыболовным снаряжением, небольшим мотелем и станцией лодочного проката на озере. И, если честно, не очень-то они с Дереком и похожи. Мне кажется, или Дерек очень избирательно смотрит, или попросту себе льстит.

Почти все маленькие девочки в приюте втайне мечтают о том, что на самом деле они – принцессы, по какому-то недоразумению потерявшиеся во времени и пространстве, и их настоящие родители, король с королевой, прилагают все усилия, чтобы это недоразумение исправить. В шесть лет я тоже не была исключением из этого правила, и, когда Джон и Лиззи меня удочерили, к радости от обретения семьи примешивалась некоторая доля разочарования от того, что они привезли меня в обычный дом, а не во дворец. Но я все равно еще продолжала надеяться, что произошла какая-то ошибка, и я все еще принцесса и мои настоящие родители меня обязательно найдут.

Со временем это забылось, сменившись обычными детскими переживаниями.

Папа Джон был серьезным, ответственным и очень занятым человеком, мама Лиззи была очень доброй и практически всё мне разрешала, дядя Бэзил, с которым познакомилась примерно через год после удочерения, был молодым и веселым, а тетя Дороти, которая всегда приезжала в гости вместе с ним, красивой, но очень сосредоточенной, она все время молчала и делала пометки в своем большом коричневом блокноте.

Когда мне было девять лет, соседский мальчик Питер сообщил, что дядя Бэзил – не мой настоящий дядя.

– Это еще почему? – спросила я.

– Я подслушал, как па говорил об этом ма, – сказал Питер. – Он говорил, что у Джонаса Кэррингтона никогда не было никакого брата, и появился он только после того, как тебя удочерили.

– Это же логично, – сказала я. – У Джонаса с Лиззи не было своих детей, и они удочерили меня. А еще у них никогда не было брата, и они удочерили дядю Бэзила.

– А со взрослыми это тоже работает? – удивился Питер.

– Конечно, – авторитетно подтвердила я. – Если это работает с детьми, то должно работать и со взрослыми.

Питера этот ответ удовлетворил, но разговор все равно засел в моей голове, и во время следующего визита дяди Бэзила и тети Дороти я решила прояснить ситуацию. Почему-то самый простой вариант – задать этот вопрос родителям – тогда мне на ум не пришел.

– Говорят, что ты не мой настоящий дядя, – заявила я дяде Бэзилу, когда мы втроем прогуливались по лесу.

– Кто говорит?

– Питер.

– Да что он понима… – дядя Бэзил скосил глаза на тетю Дороти и осекся. – В смысле, Питер не обладает всей полнотой информации.

– Его па говорит, что раньше тебя в городе не видели, – сказала я.

– Взрослая жизнь – сложная штука, – сказал дядя Бэзил. – Бывает так, что родители разводятся, бывает так, что у каждого из них возникает новая семья. У нас с папой Джоном один па, но разные ма. И жили мы в другом месте.

– Почему же ты раньше не приезжал в гости?

– Я не мог, – сказал дядя Бэзил. – Я служил в армии.

– Ого! – восхитилась я, представив дядю Бэзила в образе бравого космодесантника, фильм о похождениях которого мы посмотрели на прошлой неделе. – Ты был на войне?

– Даже на нескольких, – тетя Дороти кашлянула, и он осекся. – Но это не та тема, которую нам стоит обсуждать.

– Почему? – я посмотрела на дядю Бэзила. – Вы проиграли?

– Нет, – сказал он. – Мы победили. Но война – это все равно скверно. Как правило, это выбор между плохим и очень плохим решениями.

– Не понимаю, – сказала я. – Чего скверного в том, что хорошие люди собрались вместе и наваляли плохим?

Тетя Дороти прямо зашлась в приступе кашля.

– Это всегда вопрос цены, – сказал дядя Бэзил.

– Что ты имеешь в виду?

– Что в большинстве случаев с плохими людьми можно разобраться как-нибудь по-другому, – сказал дядя Бэзил. – Например, убедить их перестать быть плохими.

– А так бывает?

– Да, если ты достаточно убедителен и достаточно настойчив. Но в жизни так редко получается, – сказал дядя Бэзил. – А теперь давай покормим вон тех белок.

Еще где-то через год тетя Дороти перестала приезжать вместе с ним.

– Взрослая жизнь – сложная штука, – объяснил мне тогда дядя Бэзил.

– Вы поссорились?

– Нет, – сказал он. – Мы пошли каждый своей дорогой. В общем-то, мы с самого начала знали, что нам в разные стороны.

– Тогда почему вы вообще были вместе?

– Так уж вышло, что наши жизненные пути временно совпали, – сказал он, – А потом разошлись. Так бывает, Бобби. Это нормально.

Дядя Бэзил приезжал три-четыре раза в год. Иногда он задерживался на пару недель, иногда был всего несколько дней. Так было до его расставания с тетей Дороти, так было и после него.

Наверное, с тетей Дороти это вообще никак не было связано.

* * *

Кристиан Браун был красавчик, и даже костюм на нем сидел лучше, чем на Дереке, хотя казалось, что куда уж там. Тоже около тридцати, загорелый, спортивный, подтянутый, гладковыбритый, словно их из одной формы отливали. Но этот экземпляр, конечно, был чуточку более совершенен. Словно его отлили первым, а Дерека – где-то во втором десятке, когда форма уже слегка подзабилась.

У него был стильный кабинет – светлый, просторный, с окнами в пол и прекрасным видом на залив, на столе стоял огромных размеров плоский монитор, видимо, для тщательного отслеживания всяческих криптотенденций.

Когда я вошла, Кристиан поднялся мне навстречу и расплылся в широкой улыбке.

– Какой приятный сюрприз, мисс Кэррингтон, – сказал он. – Я уж думал, это будет очередное скучное интервью с очередной журналисткой из отдела светской хроники, но тут судьба послала мне вас. В жизни вы еще обворожительнее, чем в соцсетях.

– Вы искали мои аккаунты в соцсетях? – спросила я.

– Конечно.

– Зачем?

– Чтобы подготовиться к этому интервью, – сказал он. – Это же вы раскрыли дело Пенроуза?

– Вместе с командой, – на самом деле, львиная доля заслуг принадлежала Алану, который чертовски хорошо поработал с уликами.

– Блестящая работа, – сказал он.

– За это нам и платят.

– Неприлично мало платят, – заметил он. – Кстати, не хотите пойти работать ко мне?

– Нет.

– Вы даже не спросите, что вам нужно будет делать?

– Нет.

– Почему?

– Мне нравится моя работа, – сказала я.

– Вы чувствуете себя на своем месте?

– Вообще-то, я думала, что это я буду задавать вопросы, – сказала я, в данный момент точно чувствуя себя не на своем месте. И еще чувствуя себя по-дурацки.

– Ладно, – легко согласился он. – Давайте начнем. Надеюсь, за время интервью мы сможем узнать друг друга получше. Мне кажется, у нас должно найтись что-то общее. Хотя я должен признаться, что мои вкусы весьма специфичны. Хотите, чтобы я вас в них посвятил?

– По правде говоря, нет, – сказала я.

– Почему?

– За годы работы в полиции я собрала целую коллекцию весьма специфических вкусов, часть из которых противозаконны, часть – аморальны, а часть ведет к распаду личности, – сказала я. – Давайте перейдём к делу.

– Хорошо, – сказал он. – Давайте перейдём делу.

Я включила диктофон, заглянула в список вопросов и меня чуть не стошнило. А может быть, это мороженое, алкоголь и недостаток сна сегодняшней ночью так сказались, может быть, Аманда тут и вовсе не при делах.

– Как проходит ваш обычный день?

– Ну, я просыпаюсь… – и дальше он понес стандартную чушь про ЗОЖ, осознанное потребление, тайм-менеджемент и прочую фигню, с помощью которой пронырливые тренеры всех мастей вытягивают из кармана наши заработанные в поте лица деньги. – …потом я снова иду в фитнес-клуб… Вам неинтересно?

– Нет, – сказала я. – Но пусть это вас не останавливает. Это интересно целевой аудитории «Вечернего города», а в данный момент я работаю именно для нее.

– Разве хороший интервьюер не должен выказывать интереса, пусть даже и поддельного, к теме беседы?

– Интервью, которые я обычно беру, проходят немного не так, – сказала я.

– Понимаю, – сказал он, в шутливом жесте поднимая руки. – Но мне не в чем вам сознаваться. Я не делаю ничего противозаконного.

– Все так говорят.

– Вы очень напряжены, – сказал он. – Что-то случилось?

– Нет. Как вы заработали свой первый миллион?

– Откровенно говоря, это произошло случайно, – сказал он. – У меня был некий свободный остаток денег и я вложил их в дублькойн, который тогда никому не был нужен, а он возьми, да и вырасти в двадцать раз за неделю. А потом так и продолжил расти. С этого момента у меня и появился интерес к криптовалютам. Если у вас есть свободные средства, я могу помочь вам их инвестировать…

– Спасибо, но не надо, – сказала я. Не признаваться же ему, что у меня нет свободных средств. Хотя, наверное, он и так это понимает, если пробил мои аккаунты в социальных сетях.

Я ведь не выкладывала там свои фотографии целую вечность.

– Я вам не нравлюсь? – спросил он.

– Я вас не знаю, – сказала я. – На данный момент вы мне просто безразличны.

– Может быть, вам стоит узнать меня поближе?

– Не думаю, – сказала я.

– Знаете, в чем ваша проблема? – спросил он.

– Я не смогла отказать в просьбе своей единственной подруге.

– На вас давит слишком много ответственности, – сказал он. – Вы – сержант полиции, вы постоянно сталкиваетесь с неприглядной стороной жизни, и, по сути, ничего не можете сделать для того, чтобы что-то изменить. Я могу вам помочь справиться со стрессом.

– Каким же образом?

– Я могу стать вашим островком спокойствия, – сказал он.

– Это как?

– Вы будете приходить ко мне, и с этого момента я возьму всю ответственность на себя, – сказал он. – Я буду выбирать вам одежду. Я буду выбирать, какую еду мы закажем. Я буду говорить вам, что делать, и наказывать, если вы этого не сделаете. Я стану вашим господином, вы будете подчиняться, повиноваться моим приказам, и это принесет в вашу жизнь легкость, которую вы никогда не знали, и вы наконец-то сможете обрести настоящую свободу.

– Нет, спасибо, – сказала я. – Вчера меня уже звали замуж, и я отказалась.

– Это не то же самое, – сказал он.

– По мне, так звучит очень похоже.

– Вы можете просто попробовать и сравнить, – сказал он и ухмыльнулся. – Первый раз – бесплатный.

– Вы всем девушкам такое предлагаете?

– Нет, – сказал он, открыл ящик стола и достал оттуда какую-то сбрую, состоящую из тонких кожаных полосок, цепочек и заклепок. – Разве вы не хотите это примерить? Почувствовать прикосновение кожи и холодного металла к своему обнаженному телу?

– Это там что? Кляп?

– Молчание – золото, – сказал он. – Ну, что вы думаете о моих специфических вкусах?

Вообще-то я подумала, что он – больной ублюдок, однако говорить такое было невежливо. В любой другой ситуации это бы меня не остановило, но сейчас я не хотела подставлять Аманду, которой позарез нужно было это интервью. Поэтому я просто ответила, что не заинтересована, и он убрал эту хренотень обратно в стол.

– Простите меня, я увлекся, – сказал он. – В любом случае, основа подобных отношений – это добровольность, и если вы не хотите, значит, вы не хотите. Так на чем мы остановились?

– На том, что вы помогаете другим людям с инвестициями, – сказала я.

– Разумеется, за комиссионные, – сказал он. – Но следует понимать, что рынок криптовалюты сейчас довольно устойчив, что, с одной стороны, минимизирует риски для ваших капиталовложений, а с другой – практически гарантирует, что вы не сможете повторить мой путь и приумножить свое состояние за краткий срок. Однако…

Тут у меня зазвонил телефон. Я извинилась и сунула руку в карман.

Кларк.

– Я понимаю, что немного не вовремя, Боб, – сказал он. – Но у нас тут 10–72, 10–90 и 10–89 до кучи.

– 10-4, – сказала я. – Адрес?

Он назвал.

– Буду, как только смогу.

– Сработавшая сигнализация в банке, перестрелка да еще и угроза взрыва? – уточнил Кристиан. Интересно, для каких целей он выучил полицейские коды? – Это вы заранее попросили вашего друга позвонить, чтобы иметь возможность убежать от этого разговора?

– К сожалению, это настоящие, – сказала я. – Что ж, мне пора.

– Минутку, – сказал он. – У меня есть предложение.

– Боюсь, что мне все еще неинтересно.

– Нет, деловое предложение, – быстро проговорил он. – Чтобы вас не задерживать, но дело при этом было сделано. Вы оставите мне список вопросов, я на них отвечу и к вечеру пришлю вам записи. Но с одним условием.

– Каким? – от этого типа всего можно было ожидать, но и у моих представлений о дружеской взаимопомощи есть пределы, и Аманде стоило бы об этом знать.

– Вы позволите проводить вас до машины, – сказал он.

– Зачем?

– Я интересуюсь людьми, – сказал он. – Очень многое можно узнать о человеке, глядя на машину, на которой он ездит.

– Хорошо, – сказала я. В конце концов, ничего страшного в его просьбе не было, а если он действительно сам себя проинтервьюирует и пришлет мне записи, это здорово поможет Аманде и вообще очень мило с его стороны. – Вопросы у меня в электронном виде, так что мне нужен адрес вашей почты.

– Я продиктую вам его по дороге, – сказал он. – Ведь там, наверное, еще и 10–108.

Офицер в опасности. Что ж, очень может быть.

* * *

На подземную парковку офисного комплекса, в котором располагался его кабинет, мы спускались на лифте, он стоял сзади и через мое плечо смотрел, как я записываю адрес его электронной почты, и я слышала его дыхание и чувствовала запах его дорогого парфюма, и, по-моему, с этим он переборщил.

Ничего не имею против мужского парфюма, но все же применять его стоит дозировано, а не выливать его на себя из ведра.

На парковке он следовал за мной, отставая всего лишь на шаг, и наши шаги гулко звучали в окружении голого бетона.

– Мы пришли, – сказала я и нажала кнопку на брелоке, разблокируя двери.

Моя машина, ее год выпуска, ее техническое состояние и общий внешний вид настолько не соответствовали пафосному окружению, что на какое-то короткое мгновение мне даже стало неловко. Вот «порш», вот «бентли», вот «майбах» и два «роллс-ройса», а тут у нас что?

Несвежий «тахо», покрытый слоем грязи, как будто он только что выбрался из болот. А ведь на самом деле он выбрался из болот аж две недели назад, и я даже проехала по дну неглубокой речки, чтобы сбить основную массу налипшей глины.

– Эта? – удивился он. – Очень… любопытно. А можете открыть багажник?

– Зачем?

– Просто из интереса, – сказал он. – Ну, пожалуйста, мне потребуется всего несколько секунд. А потом вы помчитесь, как ветер.

Как грязевое торнадо, скорее.

Я спешила, но просьба была пустяковая, и к тому же, он пошел мне навстречу, так почему бы не оказать ему ответную любезность? Я открыла багажник, а сама села за руль, достала мигалку и бросила ее под лобовое стекло. Ситуация явно серьезная, иначе Кларк, который должен был прикрывать меня перед начальством, мне бы не позвонил.

– Когда насмотритесь, захлопните его, хорошо?

– Конечно, – сказал он, заглядывая внутрь. – Э… Признаться, я знаю, что некоторые люди не полагаются на техпомощь и склонны возить с собой наборы инструментов на все случаи жизни, но зачем вам иметь при себе пожарный топор?

– А вдруг где пожар, а я без топора, – сказала я.

– А если серьезно?

– Это мой талисман, – сказала я.

– Талисман – это же обычно какая-то милая приятная безделушка, которую носят в кармане или бумажнике, – заметил он. – Этот топор правда приносит вам удачу?

– Стала бы иначе я возить его с собой?

– Вы – очень интересный человек, мисс Кэррингтон.

– Обычный, – сказала я. – Когда будете закрывать, хлопните крышкой посильнее. Там замок иногда заедает.

– Я верю, что мы еще увидимся, – сказал он.

И хлопнул крышкой багажника.

Глава 6

Все началось с банального ограбления банка.

Ну, знаешь, пятеро вооруженных мужчин в масках и с большими сумками входят через главную дверь, стреляют в потолок, анонсируют свое намерение, а потом наваливаются на бедных кассиров и требуют, чтобы им выдали деньги. У входа их ждет какой-нибудь неприметный фургон, за рулем которого сидит еще один мужчина в маске. Под рукой у него дробовик, а мотор он не глушит.

Это стандартное начало, а вот в продолжении уже возможны вариации.

Желающие легких и быстрых денег мужчины обычно довольствуются тем, что могут получить в операционном зале, более амбициозные рвутся к сейфу. Кто-то может начать чистить карманы посетителей, кто-то, напротив, станет им рассказывать, что все вклады застрахованы правительством, а значит, от ограбления пострадает только банк, а личные сбережения останутся нетронутыми и дёргаться им вообще не стоит. Какой-нибудь охранник может захотеть поиграть в героя, и тогда его застрелят.

Какой-нибудь кассир нажмет тревожную кнопку. Если ему повезет, он сделает это незаметно для грабителей. Если не повезет, то его застрелят.

А вот дальше сценариев всего два.

Грабители или успеют убраться из банка до приезда полиции, или не успеют. Если они успеют, то в Городе объявят план «перехват», посты будут усилены, на поиск вылетят полицейские вертолеты, но, скорее всего, никакого эффекта это не даст.

А если полиция поспеет раньше, то с почти стопроцентной вероятностью будет перестрелка, в которой, как правило, копы побеждают, а грабители несут потери. Тех из них, кто выживет, потом пакуют лет на двадцать-тридцать, по совокупности. В зависимости от того, насколько ярко они себя проявили при задержании.

Здесь все развивалось по наихудшему для грабителей сценарию. Еще до того, как они вышли из банка, перед зданием остановилось несколько патрульных машин. Водитель попытался дернуть фургон с надписью «прачечная» на борту, но ему быстренько прострелили колеса и он сдался, выкинув дробовик через окно и выйдя из машины с поднятыми руками.

К сожалению, остальные сдаться отказались, и перестрелка таки завязалась. Копы укрылись за машинами и другими естественными для городской среды препятствиями, грабители попытались прорваться, но потеряли двоих и были отброшены назад. Тогда они запросили переговоров, угрожая взорвать заложников принесенными с собой бомбами, и наши вызвали переговорщика.

И заодно спецназ.

Спецназ приехал, но переговорщика все равно решили подождать.

К тому моменту, когда Кларк мне позвонил, переговоры уже зашли в тупик и снова началась стрельба. Ехать мне было недалеко, так что когда я выпрыгнула из «тахо» и открыла багажник, чтобы нацепить бронежилет, автоматные очереди все еще звучали.

Я достала рацию и вызвала Кларка.

– Я на месте. Куда мне идти?

– Видишь мою машину? – спросил он.

Я поискала глазами его «кадиллак».

– Вижу.

– Сразу за ним переулок, там пожарная лестница. Поднимайся наверх, я на крыше.

– Десять четыре, – сказала я.

Кларк, видимо, приехал ненамного раньше меня, потому что когда я поднялась на крышу, он как раз крепил к планке Пикатинни MIL-STD-1913 своего «барретта М82» оптический прицел Carl Zeiss Victory Varipoint M 3-12x56 iC T.

– Я думала, ты со спецназом, – заметила я.

– Они сказали, что у них сегодня полный комплект, – сказал Кларк. – Был. Десять минут назад.

Тон у него был довольно мрачный.

– И насколько все хреново? – спросила я.

– Они начали штурмовать, вошли в здание, положили двоих, а третьего не смогли, – сказал Кларк. – После чего им пришлось убираться оттуда, и они тоже потеряли несколько человек. Насколько я знаю, одного – безвозвратно.

– Как это произошло? – ситуация выглядела слишком уж нестандартно. Обычно после того, как спецназ входит в здание, из него только выносят трупы.

– Похоже на сюжетную броню, – сказал Кларк. – Но это неточно.

– Заложники?

Кларк вставил магазин.

– Большую часть удалось вывести. Осталось человек пять, но они в дальнем конце зала, и если нам всем повезет, то они не пострадают.

– А что с бомбой? Они блефовали?

– Нет, – вздохнул Кларк. – Но детонатор был у одного из тех парней, кого патрульные положили на улице еще до приезда спецназа. Собственно говоря, когда мы это поняли, ребята и пошли на штурм. Предварительно связавшись с бомбой и деактивировав ее.

Ситуация аховая.

Злодей с потенциальной сюжетной броней, оружием и заложниками внутри окруженного полицией здания. Если броня подтвердится, то сделать мы ему ничего не сможем, и значит, надо как-то минимизировать возможные потери. А как это сделать, если он начнет прорываться, а мы в деловой части города в самый разгар рабочего дня и на улицах полно народу?

Как ни крути, а к описанию положения как нельзя лучше подходила самая очевидная рифма к слову «всадница».

Джон внес последние поправки в прицел и буркнул в рацию:

– Кларк на позиции.

– Стреляй по готовности, Джон.

– Принял.

Я взяла бинокль.

Позиция была выбрана превосходно, банк был перед нами, как на ладони, и через выбитые ростовые окна было видно большую часть операционного зала. Заложников в поле зрения не обнаружилось, зато там периодически мелькал грабитель. Насколько я успела рассмотреть, помимо сюжетной брони на грабителе был еще и бронежилет, а в руках он держал М-16, из которой периодически постреливал по вяло огрызающемуся спецназу.

– Я его вижу, – сказала я Кларку.

– Я тоже. Его и спецназ видит, только никто не может в него попасть. Я почти уверен, что это сюжетная броня, Боб.

– Или они просто косоглазые жопоруки, – сказала я, внимательно наблюдая за происходящим. – Сейчас.

Кларк выстрелил и промахнулся.

– Позвольте представиться, – сказал он. – Косоглазый жопорук.

Я покачала головой.

Момент для выстрела был идеальный, грабитель на какое-то мгновение замер в проеме окна, поливая засевший на улице спецназ свинцовым дождем, но в тот момент, когда Кларк тянул за спусковой крючок, злодей дернул головой и пуля прошла мимо.

С такого расстояния Кларк промахнуться просто не мог. Кто угодно, только не Кларк.

Это сюжетная броня, сто процентов.

А значит, у нас проблемы.

Если бы не заложники, можно было бы просто подождать, пока у парня закончатся патроны. Ждать придется довольно долго – внутри много оружия, в том числе и трофейного, но это был бы идеальный вариант. А потом навалиться на него толпой и попробовать отволочь в участок.

Или, если не получится, хотя бы пинками выгнать его с улиц, пообещав себе, что мы его еще достанем.

Чаще всего такие обещания остаются невыполненными. У городской полиции нет ресурсов на поиски злодеев с сюжетной броней, да и зачастую поиски эти не имеют смысла. Ведь все кончится само собой, когда сюжетная линия этого персонажа будет закрыта.

Правда, неизвестно, чего это будет стоить обычным людям.

Тем не менее, Кларк попробовал еще раз. Кларк упорный.

Теперь он целился в корпус, но грабитель снова дернулся и пуля лишь царапнула его бронежилет.

– Боюсь, что медицина здесь бессильна, – констатировал Кларк.

До спецназа это тоже, видимо, дошло, потому что они почти прекратили стрельбу и чуть ли не окапывались на местах, выбрав надёжные укрытия и готовясь к длительной осаде в ожидании дальнейших инструкций.

Патрульные уже начали расчищать коридор для выхода. Когда этот парень пойдет на прорыв, его постараются направить по заранее подготовленному маршруту, с которого уберут всех гражданских.