Скайджекинг

Сергей Леонтьев

Скайджекинг

© Леонтьев С., 2025

© ООО «Издательство АСТ», 2025

Художественное оформление – Василий Половцев

* * *

Пролог

Сентябрь 1981 года. Аэропорт города С.

Уже полтора часа пассажиры томились в накопителе. Тесное, душное помещение, сидений не хватает, ни буфета, ни автоматов с газировкой. Хорошо хоть туалет имеется. Посадку на рейс в Симферополь всё не объявляли, не объясняя причины. В зале было полно детей, от грудных до подготовишек[1]. Сентябрь, школьники сели за парты, наступил сезон малышей. Дети устали ждать, не знали чем заняться. Маленькие громко ревели, постарше – приставали к родителям или носились по залу с дикими криками. Усиленный мегафоном женский голос призывал успокоить детей. А как их успокоить, если уже и взрослые готовы зареветь?

Две молодые супружеские пары в этом царстве детей и родителей чувствовали себя немного чужими. Стояли, уворачиваясь от проносящихся маленьких метеоров, спорили, почему долго не пускают в самолёт.

Девушки выдвинули версию о неисправности воздушного лайнера. Оксана полагала, что сейчас починят и все полетят. Марина считала, что самолёт заменят. Коля уверял, что с самолётом всё в порядке, просто ждут какую-нибудь шишку из обкома или горисполкома. Андрей больше молчал, на вопросы отвечал односложно, хмурился.

Запланированная летняя поездка на машине в Крым не получилась. Сначала Оксана сдавала выпускные экзамены в медицинском, следом Марина – вступительные в юридическом. Затем Андрей не мог уйти в отпуск – выходил на смены, заменяя отдыхающих коллег. Заведующий отделением – это не только служебный кабинет с табличкой, это ещё и ответственность за укомплектованность выездных бригад. Когда наконец в череде уходящих и возвращающихся из отпусков докторов появилось окошко, выяснилось, что на всё про всё есть только десять дней. Какая тут поездка на машине? Туда и сразу обратно. Решили лететь самолётом. С трудом достали билеты, спасибо, родной «скоровский» профком помог…

Но долгожданная отпускная расслабленность не наступила. И дело было отнюдь не в задержке рейса. Подумаешь, полтора часа. Андрею ещё ни разу не удавалось улететь вовремя. Иногда ждал посадки гораздо дольше. Справедливости ради надо сказать, что летал он не очень часто.

Другое занозой сидело глубоко в сознании, не позволяя предаться бездумно-радостному предвкушению предстоящего путешествия. Оксана, чувствуя настроение мужа и понимая причину, сжимала его ладонь своими тёплыми ладошками, заглядывала в глаза, тёрлась носом о щёку, шептала на ухо что-то ласковое. Марина, увидев «непорядок», смотрела на друзей тревожно, но вопросов не задавала. Только Николай ничего не замечал, был радостно возбуждён, громко и язвительно комментировал объявления сотрудников аэропорта.

В зал шумно ввалилась компания длинноволосых парней с музыкальными инструментами в чехлах. «Шесть братьев», – пронеслось по рядам пассажиров. Оксана крепче сжала ладонь Андрея. Тот застыл в непривычной для себя растерянности.

– Видите, я был прав, – торжествовал Коля. – Этих балалаечников ждали, сейчас посадку объявят!

Словно услышав Колино заявление, загремел аэропортовский динамик: «Пассажиры, вылетающие рейсом…»

– Ну что, вперёд? – Николай сделал приглашающий жест в сторону выхода, около которого стремительно росла очередь, но, увидев выражение лица друга, встревожился: – Что случилось?

Андрей лихорадочно перебирал в голове варианты действий. Обратиться к милиционеру у дверей и потребовать досмотреть багаж музыкантов? Наверняка их без досмотра пропустили. Но кто ему поверит? Известный на всю страну ансамбль летит на гастроли, а тут какой-то гражданин несёт полную ерунду про оружие, спрятанное в чехлах музыкальных инструментов. Во-первых, не поверят; во-вторых, даже если поверят и решат устроить повторный досмотр, его разорвут на кусочки измаявшиеся от ожидания пассажиры. Оксана знает. Сказать Коле и Марине? Наверное, ему удастся убедить друзей отказаться от рейса…

Андрей охнул – что-то твёрдое больно врезалось в живот. Твёрдым оказалась голова летевшей куда-то на всех парах девочки лет пяти. Ничуть не смутившись, малышка посмотрела на Андрея и улыбнулась, демонстрируя неполный комплект зубов.

– Дядя, вы тозе летите в Клым?

Андрей заглянул в восторженные детские глаза.

– Конечно лечу!

Он полетит. Он не даст в обиду эту крошку…

Часть 1

«А гений и злодейство – Две вещи несовместные. Не правда ль?»

А. С. Пушкин, «Моцарт и Сальери»

«Зло заложено в глубине человеческой природы, в её иррациональной свободе, в её отпадении от природы божественной, оно имеет внутренний источник».

Н. А. Бердяев, «Миросозерцание Достоевского»

Глава 1

1935 год, деревня Алексеевка

«В эти дни, когда наша страна отмечает десятилетие колхозного движения, мы с гордостью оглядываемся на пройденный путь, путь трудных, но славных достижений. За десять лет колхозы превратились из небольших, маломощных производственных участков в могущественную силу советского сельского хозяйства. Колхозники, сплочённые в трудовые коллективы, получают невиданные ранее урожаи, многократно увеличивают поголовье скота, создают новые сельскохозяйственные машины и улучшают жизнь и быт на деревне. Колхозное движение – это оплот социалистического строительства. Колхозники, радуясь своим успехам, показывают всю мощь советского человека, его способность к творчеству и труду на благо нашего социалистического отечества».

Газета «Правда», 1935 г.

Живописно раскинувшаяся по обоим берегам тихой речки Бобровки деревня Алексеевка, на триста с лишним дворов, готовилась к празднику. У зоотехника объединённого колхоза «Красный Октябрь» товарища Жукова родилась двойня, две девочки-близняшки. Конечно, работ по весне в деревне непочатый край, но вечерок для празднования выделить можно. Тем более апрель выдался тёплый, озимые взошли в срок, яровые тоже успели засеять. Картофельные поля распахали на новеньком «Сталинце»[2], спасибо председателю, герою Гражданской, бывшему красному комбригу, товарищу Осипову, который на одной своей ноге умудряется столько дел переделать, что и четверым на двух ногах не угнаться. В конце зимы нацепил на китель «Красное Знамя»[3], уехал в райцентр, в нужных кабинетах костылями постучал и, на радость деревенским мальчишкам, прямо на тракторе прикатил к сельсовету. Притом что в колхозе имелся свой «Фордзон»[4], чему весь район завидовал. Немалое молочное стадо – четыреста пять голов – колхозные пастухи уже две недели как по утрам гоняют на пастбища. Лето прошлое сырое было, сена мало запасли, боялись, что не дотянут до выпасов. Дотянули…

Зоотехника Жукова в деревне уважают, даром что образованный, не зазнаётся. Если у кого скотина занедужит – всегда поможет. Ветеринара-то из района не дождёшься. Вот недавно Зойка однорогая у Марфы разродиться не могла, помирать собралась. Так Жуков полночи в хлеву дежурил, роды принимал. Теперь Зойка по два ведра молока в день даёт, и тёлочка ладная в колхозном стаде прибавилась.

Алексеевка лихие годы Гражданской, продразвёрстку[5] и раскулачивание[6] пережила не то чтобы без потерь – мужское население уменьшилось, количество вдовых баб увеличилось, немало домов до сих пор заколоченные стоят. Но выстояла деревня, сохранилась, в отличие от многих других. Даже бесчинствующая в уезде банда анархистов, получив однажды отпор от немногочисленных защитников Алексеевки, вооружённых не только топорами, вилами и старыми берданками[7], но и почти новым пулемётом «Максим»[8], приобретённым в городе в обмен на два мешка картошки, три буханки хлеба и два шмата сала, обходила деревню стороной. Продотряды[9] в районе особо не свирепствовали, изымали положенную норму и уходили.

Кулаков в Алексеевке отродясь не было, а когда из района пришла строгая разнарядка – одно хозяйство раскулачить, на общем сходе порешили в кулаки назначить Семёнова. Вспомнили, что на него при старом режиме двое батраков работали. Лошадь и три дойные коровы у Семёнова конфисковали, в колхоз передали. Да только и без раскулачивания передали бы, потому как партия объявила коллективизацию[10]. Самого Семёнова с семьёй трогать не стали, даже одну корову в хозяйстве оставили. Председатель разрешил всем, у кого детишки малые, одну корову в личной собственности иметь. Мудрое это решение шло вразрез с генеральной линией партии большевиков, зато не было в Алексеевке таких волнений, как в соседних Грязновке и Семёновке. В Семёновке сельсовет подожгли, а в Грязновке сельсоветом не ограничились, ещё и председателя на вилы подняли. Туда для усмирения даже отряд Красной армии направляли.

Созданный колхоз, управляемый мозолистой рукой, а когда и железным кулаком товарища Осипова, быстро встал на ноги, план по надою и картофелю перевыполнял, зерно в город на мельницу поставлял исправно. Не голодали в Алексеевке на восемнадцатом году советской власти.

Длинный стол, сколоченный прямо на улице напротив дома зоотехника, был заставлен аппетитно дымящимися горшками с супом, кашей, отварной картошкой. Разномастные глиняные блюда с пирогами, соленьями, маринованными грибами, солёным и копчёным салом, толстыми ломтями ещё тёплого, только испечённого хлеба теснились с горшочками с мёдом, вареньем, кувшинами с квасом и брагой. Особым украшением стола по личному разрешению товарища Осипова стали две пузатые бутыли желтоватого самогона. Гостей зазывать не пришлось, почти вся деревня собралась. Не пришли только те, кто новую власть не жаловал и не желал с председателем за один стол садиться. Ну и бабка Акимовна, не простившая Советам снос церковного купола с крестом и арест батюшки. Церковь, конечно, жалко: знатная была, богомольцы издалека приходили. Зато в церковном подвале позапрошлой, небывало студёной зимой удалось семенной картофель сохранить.

В окне дома зоотехника торчит отполированная до блеска труба патефона, на полдеревни разносится мощный голос Лидии Руслановой. Жуков – большой любитель музыки и песни, из города всегда пластинки привозит, по вечерам часто патефон в окно выставляет. Новоиспечённый папаша сияет, почище чем патефонная труба. Ещё бы, давно девчонок хотел, да всё мальчишки получались, а тут сразу двойня. Братья новорождённых вокруг вертятся, то одно, то другое со стола стащат. За стол к взрослым их не пускают. Старшему из братьев уже одиннадцать, растёт разбойником, и младшие за ним тянутся. По осени картошку на колхозном поле подкапывают, яблоки в колхозном саду воруют.

Фруктовый сад – гордость колхоза. Приехавший из города молодой агроном, ученик самого академика Мичурина, вывел сорт яблок, который и заморозков не боится, и почти до весны лежит, не портится. Про него, агронома, даже в газете «Правда» писали. Председатель, когда про воровство яблок узнал, собрал общий сход и, высмотрев старшего сына зоотехника, пытающегося спрятаться за широкой мамкиной спиной, пообещал самолично отрубить уши своей наградной шашкой, подаренной товарищем Будённым, любому, кто ещё раз на колхозный урожай посягнёт.

Катька, жена зоотехника, вынесла на крыльцо и предъявила обществу новорождённых. Горластые девки такой рёв подняли, что патефона не слышно стало. На дальнем конце стола деревенская сплетница Анка, по прозвищу Крапива, громким шёпотом вещала, что девки не от зоотехника. Она, мол, точно знает, Катька их в городе нагуляла, когда на рынок торговать ездила. Анка хотела ещё что-то добавить, но тракторист Митрич на неё цыкнул, чтобы язык попусту не распускала.

Новорождённых унесли в дом, Жуков поставил другую пластинку. Над притихшим столом зазвучал голос незнакомой певицы. Не столь громкий, как у Руслановой, но такой задушевный, что некоторые гости даже слезу пустили. И не только бабы. Правда, к тому времени бутыли с самогоном почти опустели, так что голос ли был тому причиной – ещё вопрос.

Жуков объяснил, что певицу эту новую зовут Клавдия Шульженко и музыкальные критики прочат ей большое будущее. А дочерей своих новорождённых он назвал Лидией и Клавдией – понятно, в честь кого. Остатки самогона дружно подняли за счастливую судьбу дочерей зоотехника, которые непременно станут знаменитыми певицами.

– С такими-то глотками как не стать, – прошипела Анка Крапива.

А бабка Акимовна крестилась на образа и просила Господа поскорей забрать новорождённых к себе. Потому что какая может быть счастливая судьба у некрещёных?

Глава 2

За два месяца до полёта, июль 1981 года, город С.

«На днях состоялось совместное открытое партийное собрание коллективов скорой медицинской помощи и больницы скорой помощи. На собрании обсуждалось поведение заведующего кардиологическим отделением, коммуниста Габринского. Были рассмотрены факты, свидетельствующие о том, что Габринский позволяет себе в служебное время уединяться в своём кабинете со старшей медицинской сестрой. Подобное поведение не соответствует моральному облику строителя коммунизма и вызывает серьёзные опасения относительно его отношения к служебной дисциплине. Партийное собрание пришло к выводу, что подобные действия недопустимы и могут привести к подрыву авторитета партии».

Стенгазета станции скорой медицинской помощи «На вызов!», июль 1981 года

Домой, в их с Оксаной небольшую, но уютную семейную комнату в малосемейном общежитии станции скорой медицинской помощи, доктор Андрей Сергеев вернулся в десятом часу вечера. Усталый, голодный и злой. Открытое партийное собрание с повесткой «Моральный облик коммуниста Габринского» затянулось. Кандидат медицинских наук Лев Габринский, конечно, известный бабник, но обсуждать в течение четырёх часов на основании поступившей в партком анонимки его «шашни» со старшей медсестрой – это явный перегиб и отклонение от генеральной линии партии, на что указал членам партбюро бывший главный врач больницы, а ныне почётный пенсионер Владимир Иванович Капинос.

Андрей укорял себя за то, что не выступил и не заступился за Льва. Они не были приятелями, но Андрей уважал Габринского как специалиста-кардиолога. Генеральная линия партии – это Капинос загнул, но перегиб явный. Возглавляемое Львом отделение одно из лучших в городе. Больные-сердечники стремятся туда попасть всеми правдами и неправдами. Если «шашни» не мешают рабочему процессу – что тут обсуждать?

Поднимаясь по лестнице на седьмой этаж – лифт, как обычно, не работал, – Андрей представлял, как достанет из морозильной камеры подаренного Колей Неодиноким на их с Оксаной свадьбу холодильника «Минск» пачку пельменей – должна ещё остаться пачка, они же две купили, удачно оказавшись вдвоём с женой в гастрономе, когда там пельмени выбросили, по одной пачке в руки. Первую в тот же день съели, вторую не трогали. Со специальной полочки для бутылок в дверке холодильника – очень удобная полочка, толково придумано, научились делать – возьмёт «Столичную»[11], и они с Оксаной устроят настоящий пир. Оксана, конечно, дождётся она всегда дожидается и без него не ужинает, даже если очень голодна. И против водки возражать не будет, понимает, что после затянувшегося общественного мероприятия мужу просто необходимо расслабиться.

Подходя к двери, Андрей почти явственно ощущал аромат только что сваренных пельменей и чувствовал в руках холодное стекло запотевшей «Столичной». Рот наполнился слюной, как у собаки Павлова.

Оксана дождалась, но дома была не одна. За столом, единственно поместившимся в комнате и потому выполняющим роль когда кухонного, когда письменного, сгорбившись, с абсолютно несчастным видом сидела Оксанина школьная подруга Светлана. Обычно улыбающаяся, жизнерадостная девушка осунулась, румяные щёки побледнели и ввалились, заплаканные глаза покраснели. Зелёные глаза любимой супруги излучали тревогу.

Пельменями в комнате не пахло, пахло проблемами. Андрей понял, что ужин откладывается. Тяжело вздохнув, проглотил слюну и, сдерживая голодное бурчание в животе, сел напротив.

– Что случилось?

– Инга пропала, – ответила за подругу Оксана.

Андрей знал Ингу, младшую сестру Светланы. Симпатичная весёлая девчонка, окончила музыкальное училище по классу вокала, собиралась поступать в консерваторию. В прошлом году её взяли солисткой в известный ансамбль «Шесть братьев». Света очень радовалась успехам сестры, несколько раз приглашала Оксану и Андрея на выступления ансамбля. Но они так и не собрались, концерты совпадали то с дежурствами Андрея, то с Оксаниными зачётами и экзаменами.

Сергеев, видя, что Света вот-вот расплачется, осторожно взял её за руку, заглянул в глаза, сказал тоном, которым обычно успокаивал родственников тяжёлых пациентов:

– Всё будет хорошо, найдётся твоя сестрёнка, никуда не денется. Рассказывай.

Светлана всхлипнула, смахнула со щеки слезу, посмотрела на Оксану, потом на Андрея.

– Я не знаю с чего начать.

– Когда пропала Инга? – пришёл на помощь Андрей.

– Неделю назад. – Светлана снова всхлипнула. – Не пришла домой после концерта.

– Ты в справочное «скорой» обращалась? Больницы обзванивала?

– Да, и даже… – Плечи девушки беззвучно затряслись, слёзы потекли ручьём. – И даже морги.

– Ну и что плакать? – Андрей погладил Свету по руке. – В больницах нет, в моргах нет, значит, жива-здорова.

– А где она тогда?! – закричала Светлана. – Её нет уже неделю!

– Раньше Инга не терялась?

Светлана отчаянно замотала головой.

– Никогда! Всегда предупреждала, если задержится, говорила, куда идёт. Она очень ответственная. У мамы сердце больное.

– Свет, люди просто так не пропадают, – авторитетно заявил Андрей, хотя знал немало случаев, опровергающих этот тезис. – Ты в милицию обращалась?

– Мама подала заявление.

– И что?

– Они не хотят искать! – снова закричала Светлана. – Не хотят связываться с ансамблем!

– При чём здесь ансамбль?

– Давай я расскажу, – остановила Оксана открывшую было рот подругу.

В Оксанином пересказе история получилась следующая. Пару месяцев назад Инга начала жаловаться, что её домогается Пётр Козлов, один из «братьев», буквально не даёт прохода, объявил всем, что Инга будет его женой. Инга категорически против, Пётр ей решительно не нравится. «Наглый, по́том воняет и изо рта пахнет», – сформулировала девушка свои претензии к кандидату в мужья. За день до исчезновения Инга пришла домой взволнованная. Сказала, что узнала нечто ужасное, связанное с ансамблем, но что именно – не объяснила, обещала рассказать позже. Милиция Ингу не ищет, считает, что солистка сбежала с поклонником. Поклонники у Инги, конечно, есть – молодая, красивая. Но не такие, чтобы сбежать.

– То есть ты подозреваешь, – резюмировал Андрей, обращаясь к Светлане, – что к исчезновению Инги причастен этот самый Пётр?

– Подозреваю?! – возмутилась девушка. – Да я уверена, что это он! Я его видела: рожа наглая, противная, усмешка гадкая, и воняет от него на километр, как от козла. Это он с братьями Ингу похитил и держит где-нибудь.

Андрей откинулся на спинку стула, потёр виски. К протестам голодного желудка добавилась головная боль.

– Свет, но от меня-то ты что хочешь? – устало спросил он. – Если милиция искать отказывается, чем я могу помочь?

– Андрей, – Светлана умоляюще смотрела на него, – вы же проводили разные расследования, мне Оксана рассказывала. Найдите Ингу, я могу заплатить. У мамы есть драгоценности…

– Перестань сейчас же! – Андрей вскочил со стула. – Ещё не хватало с тебя деньги брать!

– Ну хочешь, я на колени встану?! – взмолилась девушка.

– Светлана, я… мы не занимаемся больше расследованиями. Я доктор, в конце концов, а не сыщик!

– А давайте мы поужинаем, – разрядила напряжение Оксана. – У нас пельмени ещё остались, целая пачка.

– Я не могу есть, – всхлипывая, объявила Света. – У меня кусок…

– Можешь! – прервала подругу Оксана.

Вскоре на столе уже дымилось блюдо с пельменями, стояла запотевшая бутылка водки, баночка с горчицей. Выпили без тоста. Света всё время пыталась что-то сказать, но Оксана пинала подругу под столом, призывая помолчать.

После третьей рюмки, накладывая Андрею добавку и видя, как разгладилось и подобрело лицо мужа, как пропал из глаз голодный блеск, Оксана осторожно вернулась к теме.

– Андрюша, – медовым голосом промурлыкала она, – давай действительно попробуем помочь. Мы не будем никуда лезть, ни во что не будем вмешиваться. Опасности никакой, просто поищем Ингу.

Андрей тяжело вздохнул и налил четвёртую.

– А как искать, если никуда не лезть? И потом, мы же обещали Коле с Мариной…

Николай Неодинокий, тоже врач скорой помощи, был лучшим другом Андрея и непременным участником всех приключений и расследований. Последнее расследование чуть не стоило жизни его любимой молодой жене Марине[12]. После благополучного завершения дела, собравшись за столом, друзья дали друг другу торжественную клятву: больше никаких расследований!

– А мы не будем Неодиноких привлекать. У Маринки экзамены на носу. Сами справимся.

Марина, бывший сержант отдельной роты охраны, переехала к мужу из закрытого города Таёжного и подала документы в юридический институт. Теперь целыми днями сидела, обложившись учебниками и конспектами, а двухметровый гигант Николай передвигался по квартире исключительно на цыпочках, чтобы, не дай бог, не отвлечь супругу посторонним шумом.

Андрей чувствовал, как глаза начинают предательски слипаться. Пельмени согревали желудок, водка кружила голову. Позади ночное дежурство, потом полный рабочий день на хлопотной должности заведующего неврологическим отделением, да ещё это дурацкое собрание. Сил сопротивляться и спорить не осталось. Хотелось одного – быстрее выпроводить подругу жены домой и завалиться в кровать.

– Ладно, попробуем. – Он посмотрел на Светлану. – Фото сестры сестры, случаем, не захватила?

– Захватила, конечно! – Глаза девушки радостно блеснули, щёки порозовели.

На стол легла целая пачка фотографий. Андрей выбрал три наиболее удачных снимка и, с трудом сдерживая зевоту, сказал:

– Света, я очень устал и сейчас плохо соображаю. Приходи завтра утром – поговорим.

Если бы Андрей знал, как развернутся события, то, собрав волю в кулак, отказался бы от нового расследования. Но будущее сокрыто от нас.

Глава 3

«В нашем городе есть уникальный музыкальный ансамбль под названием «Шесть братьев». Этот коллектив состоит из членов многодетной семьи Козловых и возглавляется отцом семейства, Игорем Ивановичем Козловым. Ансамбль «Шесть братьев» – не просто группа музыкантов. Это настоящая семья, объединённая любовью к музыке. Каждый из братьев имеет свой уникальный талант и вносит свой вклад в общее звучание ансамбля. Они играют на различных инструментах и создают на своих концертах неповторимую атмосферу. Коллектив «Шесть братьев» выступает на различных мероприятиях города, а также выезжает на гастроли в разные города нашей страны и даже за рубеж. Их репертуар включает разнообразные композиции: от классических произведений и народных песен до современных эстрадных композиций. Недавно ансамбль выступал перед депутатами XXVI съезда КПСС.

«Шесть братьев» – это символ традиций, символ сплочённости, символ семьи. Мы гордимся тем, что в нашем городе есть такой замечательный коллектив, который не только создаёт прекрасную музыку, но и является примером для других семей. «Шесть братьев» доказывают, что музыка может объединять людей разных возрастов и интересов, создавая гармонию и радость в сердцах слушателей».

Газета «Вечерний город», 1981 г.

Около вестибюля Дома культуры завода резинотехнических изделий не толпились желающие приобрести лишний билетик. У Оксаны была с собой целая пачка контрамарок, которыми снабдила её Светлана, и Андрей в шутку предлагал ими поторговать. Увидев, что спроса нет, развёл руками:

– Ну вот, накрылся гешефт.

Оксана ткнула мужа локтем в бок.

– Перестань, сейчас не до шуток, у нас важное дело!

К посещению концерта «Шести братьев» Оксана отнеслась весьма серьёзно и готовилась, словно к заброске во вражеский тыл. Собирая всевозможные факты и сплетни, опросила всех интересующихся музыкой знакомых. Обращалась даже к Коле, заядлому меломану и коллекционеру грампластинок, не объясняя причину своего интереса. Неодинокий категорически отрезал:

– Я такое говно не слушаю.

За несколько дней до концерта Оксана посетила Дом культуры.

– Проведу рекогносцировку на месте, – объяснила она Андрею, с удовольствием выговаривая военный термин.

Андрей усмехнулся, за что получил возмущённый выговор от супруги:

– Так и скажи, что ты дал обещание Ингу искать, только чтобы от Светки отделаться! Ты вообще собираешься в поисках участвовать?

Андрей заверил, что конечно же собирается и уже перепроверил больницы и морги. После чего был милостиво прощён.