Стальной хребет

– Ну, чем сегодня угощать будете?

– Тем, что в дорогу взяли, – деловито затараторил Тук, – вот пожалуйте: хлебец, лучок, яички вареные, огурчики малосольные, немного курочки запеченной и вот тут в кадушке икорка.

– А выпить где? – с удивлением спросил попугай. – Ты чего это нам тут икорку подсовываешь, рогалик бессовестный?

– Тебе, чёрт крылатый, лишь бы выпить. Не слышал, что мы на военном положении?

– Так выпьем за военное положение!

– Тук, давай всем ещё по глотку твоего прелестного нектара, – сказал я, беря кусок курицы, – нам это сейчас только на пользу: мы основательно промерзли в чёртовой воде.

Костер радостно потрескивал сухими сучьями, выбрасывая ввысь снопы искр. От сырой одежды начал валить пар.

Ребята, сделав по глотку обжигающей жидкости, начали с удовольствием поглощать приготовленную пищу. В животе приятно урчало, а тепло костра казалось, проникало до самых костей, разгоняя остатки холода. Тишина леса и пляшущие языки пламени убаюкивали. Никогда не получаешь такого удовольствия от жизни, как после того, как был на волосок от смерти.

Но погрузиться в свои мысли не удалось. Тук, которому еда совершенно не мешала говорить, произнес с набитым ртом:

– Да уж, вода была ледяная…

И тут же, осознавая, что его время расспросов пришло, задал вопрос:

– Сэр Дан, а вы уже встречали таких тварей, как этот метротель? Я так и не могу понять, как у него там вместо задницы голова оказалась.

– Все просто, Тук: у метротеля нет задницы.

– Святые угодники, а как же он это самое делает, не за столом будет сказано?

Тук протянул мне флягу. Сделав глоток, решил, что это не чистый спирт. Тут, наверное, градусов 75–80, и органолептика[13] подсказывает, что аромат яблок остался, а у чистого спирта вроде никакого аромата остаться не должно, из чего бы Тук его ни гнал.

Пока я дегустировал самогон, за меня ответил Амед:

– А вот как: у него вместо задницы вторая голова.

Казалось, от удивления Тук потерял дар речи, и я решил немного разъяснить:

– Первая голова грызёт гору и набивает себе брюхо камнями, а когда брюхо наполнилось, вторая голова становится главной и выползает из тоннеля, так как не нужно разворачиваться. На свежем воздухе метротель выплевывает камни, а потом ползет обратно в тоннель.

– Точно, – согласился Лотто, намазывая толстым слоем икорку на хлеб, – вот почему метротель не плевался, когда мы встретили его в тоннеле: он был пустой и просто погнался за нами.

– Жуткий уродец. Когда Конфидус про него узнает, наверное, молебен на целый день запустит… А может такое быть, – не унимался Тук, – что это у них не единственная новинка, может, эти серые жрецы еще какой новой погани понаделали?

– Обязательно понаделали, – прошамкал Лотто с набитым ртом, – и всё для того, чтобы отбить у тебя самогонный аппарат Стража Нью.

– Всё может быть, Тук, и мы это скоро узнаем, а сейчас закончим с едой и давайте займемся неотложными делами. Люк, на тебе с Туком лежит ответственность за ужин: дичь, рыба, водяные крысы тоже подойдут – Тук в них знает толк, – доев последний кусок курицы, продолжил:

– Остальным две задачи: соорудить навес, под которым мы будем спать и укрываться от дождя, а также набрать побольше дров, отвезти ко входу в пещеру и развести там хороший костер. Мы должны видеть, если кто-то будет выходить из пещеры ночью.

– Давайте разведем костер прямо на входе в пещеру, – предложил Керт, – перекроем выход. Не раскидав его, твари вылезти не смогут.

– Отличная мысль! Парни, сушитесь и все за работу, – сказал я, вставая с бревна. – Амед, для тебя будет особое поручение. Пойдем прогуляемся. Ты знаешь, где ближайшая вышка оптического телеграфа?

Глава 9. Наброски плана

Осень – время тишины. Больше не шумят на ветру скошенные травы, давно смолкли многоголосые трели птиц, перестали деловито жужжать шмели и пчёлы; располневшие за лето грызуны, сидя по норам, подсчитывают размеры "закромов Родины"; косолапый мишка не спеша обустраивает под выворотнем берлогу. Даже ручей уже не звенит, как жарким летним днём, струясь в тени деревьев, а течёт размеренно, лениво, готовясь покрыться тонким ледком при первом заморозке.

Вот и этот убранный луг у подножия Костяного хребта, играющий на солнце переливами жёлтого золота, уже готовится к зиме и даже не подозревает, что его спокойной жизни остались считанные часы.

Вернувшись к берегу реки, я опустился на большой валун, бросив к ногам заготовленные в лесу колья. Холод камня сразу напомнил, что сегодня не жаркий летний день. В прошлой жизни я не стал бы на таком сидеть, но для Стража с Чёрным сердцем и его повышенной регенерацией об этом было даже смешно задумываться, а вот о тварях, роющих проход в Межгорье, подумать придётся.

Как только я увидел тварей в пещере и осознал то, что вижу, мои мозги начали работать. Общее представление о том, что нас ожидает и что нам стоит делать, у меня уже сложилось, но будет совсем не лишним упорядочить хаотично скачущие мысли, продумать, а возможно, и проговорить всё более детально. Нужно поделиться с попугаем своими опасениями, может, он натолкнёт на какую-нибудь удачную мысль:

– Зелёный, можешь подсказать, как нам избавиться от свалившейся на нас беды? Какие у тебя мысли?

Попугай задумчиво уставился на меня, словно пытаясь понять, есть ли у него вообще какие-нибудь мысли. Затем изрёк:

– Чем за общее счастье без толку страдать,

– Лучше счастье кому-нибудь близкому дать.

– Лучше друга к себе привязать добротою,

– И душистым нектаром его угощать![14]

Опять пернатый поэт начал что-то выдумывать, лишь бы получить заветный алкоголь. Но душистого нектара с него пока хватит, а то ещё начнёт чудить. Поэтому я решил не поддаваться на птичьи провокации и задал вредному попугаю ещё один вопрос:

– Зелёный, как думаешь, что нам теперь делать? К чему готовиться?

Увы. Попугай не был расположен к общению и помогать мне не спешил. Клюнув пару семечек в скошенной траве, он произнёс:

– Хлопнуть по стаканчику душистой мальвазии?

– Эх, дружище, нас собираются пустить на шашлык, а у тебя одно на уме. Впрочем, за прошедшие годы ты так хорошо промариновался различными горячительными напитками, что на этом пикнике сможешь стать главным деликатесом.

Уяснив, что время мальвазии ещё не пришло, попугай продолжил охоту за зёрнышками. Я вздохнул. Зелёный был безнадёжен. Придётся обо всём думать самому.

– Итак, что мы имеем? – вслух спросил я, глядя на возвышающийся передо мной горный массив. – А имеем мы Костяной хребет, сквозь который твари роют тоннели в Межгорье. Когда тоннели будут прорыты, а случится это, по-видимому, к началу Смутных дней, твари пожалуют к нам в гости, и благодаря этим самым Смутным дням, смогут бегать по открытой местности почти круглосуточно, не прячась по убежищам. Солнце им будет не помеха. Верно?

– Натюрлих, – поддакнул Зелёный.

– Что бы я сделал на месте погани, проникнув в Межгорье? А на её месте, я бы молниеносно разорил все ближайшие поселения, а затем отправил часть сил к форту, блокирующему водный фарватер, взял его в осаду, а по возможности захватил, открыв тем самым дорогу для галер демов в Межгорье, не зря же они крутятся у побережья. Логично?

– Допустим, – прогнусавил попугай, проглатывая очередное зёрнышко.

– Вторую часть армии я бы рассредоточил по окрестностям, нашёл старые убежища, вырыл новые – с парой метротелей это не проблема – и начал бы по ночам терроризировать наши поселения. Тварей так много, что они смогут разорять не только деревни, но и замки. А если заставить метротеля копать под фундамент стен Мальрока, думаю, он и там справится. Зелёный, что это значит?

– Что?

– А то… нам нельзя дать тварям возможность разбежаться. Мы обязаны их встретить на выходе из тоннеля и, окружив, устроить им котёл, чтобы ни одна тварь не вырвалась.

– Хитро.

– Нет, Зелёный. Это не хитрость, а очевидный ход в нашей ситуации, а разные уловки нам ещё нужно будет придумать и постараться разгадать вражеские хитрые задумки, – проговорил я, внимательно рассматривая хребет и его окрестности.

Немного помолчав, я продолжил излагать попугаю свои мысли. Хотя попугай старательно делал вид, что он занят исключительно своими делами, важнее которых ничего быть не может, я хорошо знал, что он меня внимательно слушает.

– Итак, твари роют проход вдоль пещеры, а это означает, что, пройдя хребет, они окажутся на уступе. С правой стороны уступ заканчивается обрывом, а чуть дальше него небольшое озеро, в которое падает водопад. От края обрыва до озера метров пятнадцать, да и высота обрыва метров под пятьдесят – в эту сторону твари, конечно, не пойдут. Прямо с уступа на поле им тоже двинуться будет непросто – слишком крутой склон. Обычный человек там точно спуститься не сможет: полетит кубарем вниз, а вот обезьяна вполне смогла бы. Мелкие твари обезьянам в ловкости не уступают – значит, нужно будет с этим склоном поработать, увеличить его крутизну. Идем далее. Вверх на хребет тварям тоже дороги нет. Тут почти отвесная стена на пару сотен метров. Без специального снаряжения наверх не подняться, да и смысла в таком восхождении нет. Остаётся единственный путь – по уступу влево до отрога, а по нему уже спуститься на это поле по тропинке, или…

Вот тут Зелёный и есть наше самое слабое место. Погань совершенно не обязана, как стадо баранов, спускаться по тропинке. Она совершенно спокойно может подняться по крутому, но легко проходимому склону, оказаться на вершине отрога и, перевалив на другую сторону, направится куда угодно – путь в Межгорье будет открыт.

– Чумазые бродяги в нашем борделе не обслуживаются, – прогнусавил попугай.

– Верно подмечено, Зелёный, но нам предстоит серьезно потрудиться на этом отроге, чтобы чумазые бродяги не смогли через него перебраться. Нам нужно оставить для погони единственно возможную дорогу – по тропинке на поле.

– Чем пустыми мечтами себя донимать

– Лучше полный кувшин до утра обнимать.[15]

проворчал попугай, которому, похоже, надоели мои размышления.

Поднявшись с камня и подобрав колья, я направился к ручью. Ещё одним элементом нашей обороны должна стать стена от реки до отрога. Именно она должна перегородить путь тварям, спустившимся на поле, и принять на себя основной удар врага. Возвести каменную стену с надёжным фундаментом мы, конечно, не успеем, но двойная бревенчатая стена, заполненная утрамбованным грунтом, – это то, что мы просто обязаны сделать.

– Как думаешь, где нам начать возводить стену? – снова обратился я к попугаю.

Не дождавшись ответа напарника, продолжил:

– Начнём возводить стену здесь, – я начал вбивать кол чуть дальше места, где подводопадное озеро сужалось, превращаясь в узкую, довольно быструю речушку. К тому же русло тут делало небольшой изгиб, сокращая ширину поля, значит, и возводимая стена будет короче. – На той стороне озера нам тоже нужно возвести оборонительный вал. Хотя погань и не любит соваться в воду, но вполне может это сделать.

Не успел я забить и десятка кольев, размечая будущую линию оборонительной стены, как позади меня раздалось ржание лошади. Обернувшись, я обнаружил, что к нам с попугаем приближаются трое всадников, в одном из которых я узнал главу ближайшей деревни – суховатого седого мужчину с аккуратной бородкой и живыми, хитрыми, совсем не старческими глазами.

– Здравствуйте, сэр Страж, – приветствовал меня подъехавший глава, – наши люди уже на подходе, смогли привести почти всех – чуть больше ста человек. В деревне остались только несколько слабых стариков, дети и ещё несколько человек, которые будут приглядывать за ними и скотиной. Чем нам заняться?

– Хорошо, Эррал, первым делом нужно заняться обустройством лагеря, народу будет много, по моим прикидкам, 5-7 тысяч.

– Ого, я до стольких и считать не умею.

– Ты сказал, что привёл больше ста человек от вашей деревни, так вот считай, что тут будет 50-60 ваших деревень, может, и больше. Нужны: места для ночлега, навесы от дождя, место, где готовить еду…

– Думаю, стоит начать с отхожего места, – перебил меня глава деревни, – найдём хороший овраг, поставим опоры или козлы, сделаем настилы из жердей…

От этих слов я опешил. В моей голове – голове великого полководца – зрел хитроумный план грандиозного сражения с поганью. Роились отрывочные мысли и важные вопросы: где перебросить мост на ту сторону реки, где возводить оборонительные редуты, как правильно провести взрывные работы, где разместить лучников, конницу, артиллерию, с какой стороны должен ударить засадный полк? И тут появляется этот бодрый старикан, и вдруг оказывается, что главное – это отхожее место. Кто-то "танцует от печки", а мы, значит, будем танцевать от сортира.

Впрочем, уже в древнеримской армии была хорошо известна военная санитария. Многие армии древности сталкивались с проблемами инфекционных заболеваний, и порой эти проблемы были настолько серьёзны, что меняли ход военной кампании. С ними столкнулись, например, Александр Македонский и Атилла, а в более поздние времена Наполеон.

Например, историк Корнилов писал, что в первые недели наступления на Москву армия Императора потеряла до 50 тысяч солдат из-за болезней, связанных с антисанитарией, еще не добравшись до Бородино. При огромной скученности людей и лошадей это почти неизбежно.

И хотя в большинстве книг и фильмов главное место, разумеется, отведено баталиям и доблестным победам, а вовсе не санитарным проблемам, тем не менее мало кто догадывается, что дизентерия могла унести больше жизней воинов, чем сами боевые действия.

Чёрт, а ведь этот Эррал прав: если такая орава начнёт гадить где попадя, то мы за пару дней всю округу превратим в минное поле. Стадо коров будет глядеть на нас с завистью и нескрываемым уважением.

– … значит, сделаем настилы из жердей, – продолжал развивать свою мысль Эррал. – Получится отличный туалет. У нас был такой, когда я по молодости проходил военную службу. Только вот не помешало бы на настилах поставить перегородки, а то ведь тут у нас не только мужики, но и бабы с детьми.

Да уж, занимательная получится ситуация, если все вперемешку будут с голыми задами нависать над оврагом… С такого надо писать картину маслом! – "Межгорцы за утренним туалетом".

– И что предлагаешь?

– Можно использовать плетень. У нас в деревне довольно много таких заборов, но вот только, – тут глава деревни несколько смутился, но, как бы взяв себя в руки, добавил: – Надо бы жителям как-то компенсировать.

Да уж, не ошибся я, заметив в глазах этого старика хитринку: своего, похоже, не упустит. Крепкий хозяйственник! Как сказали бы на матушке-земле, хотя там это выражение скорее было синонимом слова "казнокрад".

– Хорошо, давайте, тащите ваши плетни, они нам и в других местах пригодятся, – я решил не препираться из-за этих мелочей с главой, тем более что окончательный расчет ему придется согласовывать с Жувом, а тот лишнюю копейку никому без боя не отдаст. – Только сразу предупреждаю: чтобы никаких приписок, а то потом окажется, что ваш плетень был длиной отсюда до побережья.