Хроники мёртвых городов – 4. Реквием. Сборник рассказов

Алексей Коновалов ОПЕРАЦИЯ «ГНЕВ БОГОВ»

Иллюстрация Алексея Коновалова

Часть 1. Уровень угрозы: Малиновый код

Доктор Авицен, хирург первой категории Галактического центра планетарной онкологии, имел привычку проверять почту только после завтрака – чтобы её содержание не отразилось на аппетите, а, значит, и на обмене веществ. А что это за доктор, который не следит за своим обменом веществ? И как он может заботиться о здоровье других, если своего не бережёт? Тем более, если он следит за здоровьем цивилизаций.

Но сообщения с пометкой «Срочно» не ждали, когда на них обратят внимание. Они нагло вламывались в сознание, а если сознание спало, то сначала будили его, а потом вламывались. На этот раз за завтраком, прямо в то время, когда он тащил в рот блинчик, смазанный маслом, нацепленный на вилку с хирургической точностью, вломилось сообщение из системы межспиральной коммуникации с пометкой «Уровень угрозы: Малиновый код». Мониторинговый спутник планеты MX-666 в периферийной спирали XXL-12321 Галактики, на которой выращивалась цивилизация первой категории, докладывал: два города планеты демонстрировали признаки «деградационного коллапса». Население утратило базовые этические протоколы, сексуальные аппетиты вышли за рамки биологической нормы, а агрессия достигла критических показателей.

Надо было срочно вылетать. Впрочем, срочность на судьбе блинчиков не отразилась, они, как и полагалось, навсегда исчезли в глубине пищеварительного тракта хирурга.

– Дорогая, меня срочно вызывают на работу, – сказал Авицен жене. – Чай попью в дороге, налей мне в термос!

– Надолго ли, милый? – спросил Гигея, жена и соратница хирурга.

– Думаю, к вечеру управлюсь! Жди меня на ужин, – бодро ответил Авицен.

Выйдя после завтрака на крылечко, уже в операционной униформе, Авицен с любовью оглядел уютный дворик, на котором уместились и садик, и огородик, и гараж звездопрыга. Эскулаппа, роботический ассистент Авицена, тащил к гаражу планетарный медицинский чемодан со всеми препаратами и устройствами, которые могли потребоваться при лечении цивилизации, и кварковый модулятор образов, то есть, если выразиться короче, воплощатель. Он, так же как и Авицена, получил сообщение. И так же, как и босс, слегка задержался – но не из-за блинчиков, конечно, потому что есть их ему не было никакой нужды, и даже никакой возможности. Нет, он задержался потому, что хотел до вылета на задание дописать пару катренов в свою новую поэму «Трансцендентность машинописная».

Сверкая модным серебристым экзопанцирем, Эскулаппа открыл гараж, погрузил в звездопрыг чемодан и воплощатель, напоминавший мясорубку на треноге, и обратился к Авицену:

– Всё готово, босс! Можно отчаливать. Придётся только на заправку заскочить, энергина долить в баки.

– Хорошо, Эскулаппа! Выводи зверя из гаража, – скомандовал босс.

Часть 2. Курорт для огненных саламандр

Звездопрыг пристыковался к орбитальной станции «Энергин-Плюс», чьи неоновые вывески призывали покупать энергин повышенной озверинности. Пока Эскулаппа доливал топливо, Авицен коротал время в распивочной, за чашечкой ароматного ликория. Вскоре он заметил, что к станции пристыковался знакомый корабль – серебристый цилиндр с надписью «Пирог & Гиппокрот: Спасаем цивилизации с XYZ1 года». Это были коллеги, ночная смена.

Вскоре в распивочную вошли хирург Пирог, мужчина с бородой, напоминавшей спутанный оптический кабель, и его ассистент Гиппокрот – робот в виде шара с дюжиной манипуляторов.

– Авицен! – Пирог хлопнул коллегу по плечу. – На вызов летишь? Мы только что из сектора Альфа-Омега. Там цивилизация решила, что если демократия – то всё позволено.

– И что? Как лечили? – спросил Авицен.

– Да по стандарту, потопом, – вступил Гиппокрот, вращая сенсорами. – Нашли там одного, типа нормального, помогли спасательный плот соорудить. Пусть ещё раз попробуют, это всё-таки быстрее, чем по-новому цивилизацию засевать. А у вас что за вызов?

Авицена рассказал.

– Посмотри синдром Содома Гоморрического. Очень похоже. Там огнём выжигать заразу надо, если что.

– Спасибо, коллега, за наводку, – поблагодарил Авицен.

Дорога к планете была недолгой, шесть с половиной межспиральных прыжков. Чтобы скоротать время, Эскулаппа дорабатывал поэму: «О, модулятор! Ты – мясорубка богов, Ты плоть перемалываешь в мишуру. Но где же список трансцендентных грехов? Лишь искры летят, освещая корму…»

– Мрачновато, – заметил Авицен, попивая чай из термоса. – Может, добавить оптимизма?

– Поэзия должна отражать реальность, – ответил робот. – А реальность такова: через три прыжка мы будем объяснять местным, что их грехи – это системная ошибка, которую нужно исправить за их счёт. И моя поэма, вполне возможно, поможет в этом.

– Ну, это, конечно, да, – с сомнением произнёс Авицен.

Планета встретила их воздухом, наполненным ароматами примитивных форм жизни. Звездопрыг приземлился в пустынной местности, поблизости от одного из неблагополучных городов. Был день, и песок блестел, как измельчённое стекло.

– Похоже на курорт для огненных саламандр, – пробормотал Авицен, вылезая наружу и надевая защитные очки. – Ну что, коллега, как предлагаете действовать?

– Прежде чем отправиться в город, я предлагаю совершить разведывательные действия, – глубокомысленно изрёк Эскулаппа. Потом, словно спохватившись, уже более простым слогом добавил: – Пошарим вокруг него, наверняка найдём кого-нибудь, кто оттуда сбежал, и знает, в чём суть да дело.

На том и порешили. Эскулаппа свистнул по-особенному, и звездопрыг выплюнул через люк-трансформер летающее блюдце. Всё необходимое оборудование Эскулаппа погрузил в него заранее. Экипаж галактической скорой помощи взошёл на борт и отправился на поиски источника информации.

Часть 3. Мочи демонов, пока в ангелов не превратятся

Отшельник жил в пещере, украшенной над входом граффити, гласящим: «Этика – это иллюзия!». Его имя было Бар-Рабба (это врачи узнали гораздо позднее, впрочем), а внешность напоминала помесь голодного философа и сытого шакала. При виде Авицена и Эскулаппы он сначала замер, а потом схватил корявую дубину, стоящую у стены, и со страшным рёвом бросился на них.

– Демоны! Изыди, приспешники сатаны! – кричал он, опасно вращая дубиной над головой. Вообще-то, ему надо было кричать «Изыдите», но, видимо, из-за волнения, отшельник счёл, что в текущей ситуации не до грамматики.

Демоны предпочли ретироваться как можно быстрее, они сразу поняли, что тут уговоры бесполезны. Запрыгнув на ходу в блюдце, они умчались прочь.

– Босс, мы же забыли перевоплотиться, – озадаченно сказал Эскулаппа. – Как же так? Что-то не так на этой планете. Никогда я не забывал о технике безопасности при посещении больных цивилизаций.

– Полагаю, это произошло из-за глубоких философских переживаний, которым ты подверг свой мозг, сочиняя трансцендентную поэму, – предположил Авицен. – А я положился на тебя и тоже забыл про перевоплощение. Кстати, в кого мы будем перевоплощаться?

– Сейчас, босс, свяжусь с Цербером, он должен знать, – доложил Эскулаппа.

Цербером звали ИскИна мониторинговой станции, которая вращалась по орбите вокруг планеты. После консультации с ним Эскулаппа установил воплощатель в рабочее положение, то есть раздвинул треногу и поставил вертикально, потом закинул в приёмный порт файл с изображением требуемой сущности, полученный от Цербера.

– Готово, босс! – доложил он. – Мы превратимся в ангелов. Это такие существа, похожие на аборигенов, но с крыльями за спиной. И у них доброе выражение лица. Давайте воплощаться!

Воплощатель быстро и умело сделал своё дело, и вскоре к входу в пещеру отшельника подошли два ангела, приятной внешности, с крыльями за спиной. Летающее блюдце они решили оставить поодаль, в кустах, чтобы у отшельника не возникло подозрений, что ангелы – это переодетые демоны.

– Ангелы? – фыркнул отшельник, внимательно разглядывая парочку. – Только недавно два демона приходили, один зелёный, что тебе лягушка, с рожей треугольной и глазами злобствующими, а второй как будто из металла кованый. Вы их не видели, кстати? Нет? Уверены? И вообще, у нас тут каждый второй называет себя посланником небес.

Вскорости интеллигентскими разговорами Авицен и Эскулаппа расположили к себе отшельника. Тут-то они и узнали, что его зовут Бар-Рабба. Он рассказал, что души жителей города захватили похотливые демоны, и что он уже подумывает отправиться куда подальше, странствовать или что-то навроде того, потому боится, что в поисках невинных душ демоны из города будут шарить по окрестностям, и тогда ему, несмотря на наличие дубины из столетнего дуба, не миновать насилия и содомитского позора.

– Содомитского? – переспросил Авицен, забыв, что слово это произнёс не сам Бар-Рабба, а воткнутый в правое ухо УниТолмач, универсальный переводчик. Видимо, ИскИн УниТолмача связал рассказ отшельника с синдромом Содома Гоморрального, о котором говорил Пирог.

– Ну да, его самого, – подтвердил отшельник.

– Так что, все в городе больны этой демонической болезнью? – спросил Эскулаппа. – Или есть незаражённые?

– Есть, а как же. В семье не без урода, а в Содоме не без праведника, – ответила Бар-Рабба. – Да только он один, больше никого нет.

– А как нам найти его в городе?

– Да как, спросите Лота, там каждая собака его знает. Он живёт в розовом доме с табличкой «Здесь не развратничают». Соседи считают его сумасшедшим.

– Не думаю, что мы сможем найти общий язык с собаками, – засомневался Эскулаппа. – Вы лучше на карте покажите! – и развернул перед Лотом голографическую карту города. Тот ткнул пальцем:

– Вот тут!

На этом врачи решили расстаться с отшельником, попрощались и отправились прямиком в кусты, где было спрятано их летающее блюдце.

Часть 4. Кал на анализ, или вирус Аморалис-X

Авицен и Эскулаппа зависли над голографической картой двух городов, словно два стервятника над добычей. Карту переслал им Цербер. На ней можно было в ускоренном масштабе времени наблюдать за происходившей в последнее время деградацией. Содом и Гоморра светились на ней алым – словно язвы на теле планеты.

– Коллега, я всё-таки считаю, это вирусная инфекция, – процедил Авицен, тыча пальцем в голограмму. – Смотри: оба города синхронно деградируют.

– Возможно, – согласился Эскулаппа, вращая зрительными сенсорами. – Но какой вирус заставляет аборигенов забыть про стыд и носиться за чужими… э-э-э, интерфейсами?

– Тот, что съедает нейронные связи! – воскликнул хирург. – Помнишь эпидемию на Альдебаране? Там после утечки нейротоксина все начали целоваться с кактусами.

Робот задумчиво постучал манипулятором по своему корпусу:

– Гипотеза логична. Но чтобы подтвердить её, нужны биоматериалы.

– Испражнения, – кивнул Авицен. – В них всегда остаются следы патогена.

Эскулаппа недоверчиво повернулся к нему:

– Вы хотите, чтобы я… собирал экскременты?

– Ты же робот! У тебя нет обоняния! – засмеялся хирург. – К сожалению, у меня обоняние есть. Но я – специалист. Мне положено не быть брезгливым.

Ночью хирургический спецназ прокрался на окраину Содома. Авицен, облачённый в защитный костюм, тыкал щупом в кучи отходов, а Эскулаппа деловито складывал образцы в стерильные контейнеры.

– Босс, – робот внезапно замер. – Кажется, нас заметили.

Из переулка вывалилась пьяная толпа. Мужчина в перьях и ничего более заорал издалека:

– Эй, блестящий! Иди сюда, доставь мне удовольствие!

– Отвечаю: нет. Я – медицинский дроид, а не игрушка – вежливо парировал робот, пряча контейнер за спину.

– А ну, покажи, что там! – пернатый рванулся вперёд.

Авицен не растерялся: вытащил из кармана дезинтегратор запахов, установил его в режим генерации, выбрал качество «Отврат» и нажал кнопку. Воздух заполнился непереносимо гнусным ароматом. Толпа, морщась, разбежалась.

– Гениально! – оценил Эскулаппа.

Вернувшись на борт, они загрузили образцы в анализатор. Голограмма замигала:

– Обнаружен патоген: Аморалис-X. Уровень угрозы: Критический. Эффекты: разрушение нейронных связей в префронтальной коре, гиперстимуляция лимбической системы.

– Вот он, – прошептал Авицен. – Вирус, превращающий людей в животных.

– Лечения нет, – добавил Эскулаппа, изучая данные. – Мутация четвёртого уровня. Остаётся только санация.

– Надо проверить Лота, – решил хирург. – Если он чист, его надо эвакуировать.

Часть 5. В гостях у Лота

Дом Лота действительно оказался розового цвета. На двери висела табличка: «Здесь не развратничают. И не спрашивайте!»

Хирурги высадились из летающего блюдца перед входом, затем Эскулаппа пультом дистанционного управления поднял его вверх, на недосягаемую высоту.

– Добрый день, – Авицен постучал, тренируя изображать ангельскую улыбку. Он и Эскулаппа были опять в образе ангелов. – Мы из Галактической Санитарной Инспекции.

Лот, мужчина с лицом, на котором стресс боролся с надеждой, впустил их. Внутри пахло мылом и страхом.

– Вы… не заражены? – спросил Эскулаппа, направляя сканер последовательно на всё, на что его можно было направить.

– Мы живём по Правилам, – гордо ответила жена Лота, показывая на стопку книг: «Прелюбодейство как дорога в ад», «Благолепие целибата» и прочие.

Сканер мигал зелёным.

– Чисты, – констатировал Авицен. – Поздравляю, вы – единственные, кто не превратился в биороботов похоти.

– Значит, нас спасут? – хором прокричали дочери Лота, и в их голосе дрожала надежда.

– Спасём, – уверил Авицен. – Но сначала нужно эвакуироваться.

И тут в дверь начали громко стучать, и снаружи донеслись крики:

– Лот, выдай гостей! С помощью их можно получить доступ к высшим удовольствиям! – плотоядно орал кто-то.

– Размечтались! – вздохнул Авицен, и начал объяснять Лоту план:

– Загрузим твою семью в эвакуационный ковчег. Города будут стёрты с лица Земли антиматериальным дождём. Это стандартная процедура при вирусах 4-го уровня. В общем, собирайте, граждане, ваши пожитки, сколько в руках унести сможете, и айда на выход.

Когда граждане собрали пожитки, Эскулаппа подал команду летающему блюдцу нарисовать где-нибудь в отдалении голограммы его и Авиценны в обличье ангелов. Вскоре толпа заметила приманку, и с топотом и гоготом побежала ловить доступ к высшим удовольствиям.

А тем временем из дверей дома Лота вышли эвакуируемые и эвакуаторы, погрузились в опустившееся блюдце и умчались прочь из города. Впрочем, умчались они недалеко. Остановились в зоне прямой видимости от города, на вершине уединённого холма. Причиной остановки было то, что у Авицена почему-то начали чесаться крылья, и он решил, что неплохо бы было перевоплотиться в бескрылого ангела. О том, чтобы принять истинный облик, и речи не могло быть – демоническая внешность его могла бы неприятным образом повлиять на душевное здоровье семейства Лота.

Часть 6. Сера, огонь и соляной фокус

Семейство Лота, притихшее на вершине холма, напоминало группу заблудившихся туристов. Жена Лота лихорадочно шептала молитвы, дочери перешёптывались, а сам Лот нервно теребил краешек плаща.

Эскулаппа установил воплощатель, и Авиценн, лишившись своих чесоточных крыльев, облегчённо вздохнул.

– Ну что, граждане, наслаждайтесь видом! – махнул он рукой в сторону Содома. – Скоро тут будет световое шоу уровня «гнев богов».

– Коллега! – обратился он к Эскулаппе. – Давай уже свяжись с Цербером. Пусть запускает протокол «Очищающее пламя».

Робот кивнул, выдвинул антенну из темени и забормотал на языке двоичного кода. Где-то в небесах замигал невидимый глазу ответный сигнал.

– Цербер подтверждает: через три минуты антиматериальный дождь превратит города в пар, – доложил Эскулаппа. – Но босс, вы же настаивали на «показательном сожжении».

– Верно! – Авицен щёлкнул пальцами. – Измени приказ. Пусть это будет небесный огонь, и пусть после него останутся мёртвые города. Пусть местные думают, что это дело рук их богов. Нам же надо, чтобы в легендах осталось: «грешишь – сгоришь». Это полезно для морали.

Жена Лота, услышав это, вдруг завопила:

– Превращусь в статую из соли, выплаканной из моих глаз!

– Что? – Авицен обернулся.

– Это она молится, – пояснил Лот. – Она всегда так… эмоциональна.

– Ой! – в голосе Эскулаппы были отчётливые нотки тревоги. – Воплощатель, стой, это не команда!

Но было поздно. Устройство, всё ещё готовое воспринимать голосовые инструкции, ожесточённо жужжало, как разъярённая оса, перемалывая квантовые нити реальности. Жена Лота застыла в позе драматической скорби, её тело превратилось в соляную статую.