Хроники мёртвых городов – 4. Реквием. Сборник рассказов

– Очень опасные противники, – бесстрастно сообщил дрон. – Рекомендую предельную концентрацию.

Но Юра уже и сам услышал треск крыльев. А потом из-за края крыши вырвались три силуэта.

На вид летучие рефы больше всего напоминали огромных стрекоз. Длинные, суставчатые тела из белых костей и чёрных жил, мерцание трескучих крыльев…

А в следующий миг одна из тварей заложила вираж и пала на Юру, растопырив лапы-крючья. В ужасе Потехин успел разглядеть, что вместо фасеточных глаз у тварюги – две человеческих головы…

Сноп огня встретил тварь на лету, разнёс в клочья. А вторая уже заходила на бреющем сбоку. Юру спасла идиотская случайность: он наступил на бутылку йогурта из оброненного пакета и повалился наземь, больно ударившись боком и плечом… «Стрекоза» прошла над ним и на всей скорости хрястнулась в стену.

Юра приподнялся. Сломанное чудовище возилось неподалёку, поджимая лапы и подёргивая смятыми крыльями. Головы-глаза – обе лысые, одна женщина, вторая, кажется, паренёк-подросток – моргали и беззвучно разевали рты, будто от нехватки воздуха. Юра зажмурился, стиснул зубы, и ещё одним выстрелом положил конец их мукам.

– Юрик-Дурик! – окрик Кругляша заставил новоявленного чистильщика опомниться. Последняя «стрекоза» закладывала круг высоко над улицей. Лапы её были скрючены под брюхом, и каждая заканчивалась чёрным утолщением, будто обута в ботинок…

Внезапно один «ботинок» чёрной каплей сорвался вниз. В голове у Юры промелькнуло давно забытое: «Воздух!»

Он шарахнулся в сторону, за выступ фасада – и вовремя. «Ботинок» ударился о тротуар и взорвался. Во все стороны брызнула какая-то чёрная жижа.

Стена дома там, где её усеяли чёрные капли, тут же закурилась струйками дыма… А одна капля угодила Юре в левое плечо. Как раз туда, где заканчивался рукав жёлтой футболки с легкомысленной надписью «ТамбOFF».

От резкой, жгучей боли рука повисла плетью. Потехин на миг задохнулся, а затем заорал во всю глотку. В глазах потемнело, бросило в пот… Стиснув зубы от боли и ярости, Юра вскинул лучевик уцелевшей рукой – и выпустил по чудовищу короткую очередь. Веер лучей прошил воздух. Одна из отсечённых лап, кувыркаясь, пала вниз и воткнулась в землю, как гигантский серп.

Монстр уронил новую «бомбу». Потехин ушёл перекатом в сторону, выстрелил. Снова попал. Стрекоза окривела на один «глаз» – срезанная голова пала вниз и разлетелась об землю на черепки, как пустая… Но тварь была слишком вёрткой.

Юра поливал огнём небо и стены небоскрёбов – а стрекоза металась и петляла среди режущих воздух лучей, пытаясь оказаться над целью. Пара бомб пропала впустую, и теперь с поджатых лап свисала лишь одна смертоносная капля.

– Что ж ты живучий такой, сука! – прошипел Юра. Палец надавил на гашетку… но вместо яркой вспышки дуло бластера выдало лишь короткий треск. Боекомплект опустел.

Привалившись к стене и кое-как придерживая оружие обвисшей рукой, Юра полез в карман за кристаллами-зарядами… И оцепенел, нащупав крошево. Раздавил, когда набок упал! Уцелел лишь зелёный камушек – но, как Юра им ни тыкал в прорезь, оружие отказывалось принимать его.

– Патроны! – выкрикнул Юрий. – Кругляш, патронов надо!

– У вас не осталось зарядов, – до идиотизма вежливо сообщил гид. – Я советовал экономить боекомплект.

– Дай патронов, гадина! – зарычал Потехин. – Она ж меня щас завалит!

Монстр выплыл из-за крыш, трепеща крыльями. Потрёпанный, но всё ещё смертоносный. Не спеша, будто чувствуя беззащитность противника, стрекоза заходила на вираж.

– На первом этапе Игры вам доступно приобретение оружия, – вкрадчиво сообщил Кругляш. – Сумма будет вычтена из вашего счёта…

– Что?! Почему раньше молчал, дубина! Покупаю! Быстрее!

– Советую приобрести ракетницу. Лучшее оружие против данной разнови…

– Давай, сука!

С небес прямо перед Юрой вдруг рухнул столб прозрачного света, мигнул – и погас. А на тротуаре осталось лежать нечто, похожее на укороченное футуристическое ружьё с набалдашником на стволе.

Юрий подхватил его и вскинул, подпирая локтем больной руки… Аккурат в тот момент, когда лапа стрекозы освободилась от последней капли-бомбы.

Выстрел – и огненная искра с тонким дымным хвостом прошила падающую бомбу, а затем вонзилась в подбрюшье «стрекозе». Хлопок, вспышка – и лишь горелые клочья закружились в воздухе.

Юра сполз спиной по стене. Щёки обожгли слёзы. Болело всё, в особенности – пульсирующая толчками рука.

– Я бы на вашем месте не расслаблялся. – Кругляш снова был рядом. – Фиксирую приближение большой группы рефов. Кажется, вы их привлекли шумом и стрельбой.

Потехин лишь застонал.

– Пока есть время, советую приобрести заряды к вашему лучевику. Рефы этого подвида не слишком сильны; подойдут те, что вы уже опробовали.

– Да эта хрень тут просто на стенах растёт! – прошипел Юра.

– Но сейчас ведь вам её не достать? – возразил Кругляш. – Доступно до пяти единиц. Разумеется, за вычетом со счёта…

– Давай пяток, – скрипнул зубами Юра. – Вы, падлы, игроков не только убиваете, но и обираете!

– Всё не так драматично, – уверил Кругляш. – Есть положительная статистика! Немало игроков благополучно завершили свой контракт, заслужив вознаграждение…

С неба опять пал луч – и Юра принялся распихивать появившиеся кристаллики в карманы шорт.

– А вот и ваши противники, – «обрадовал» Кругляш. Как раз в этот момент из переулка шустро поползли чёрные раскоряченные силуэты. Причём поползли как по земле, так и по стенам. Новые тварюги напоминали муравьёв. Костяные лапы, перевитые жилами, ритмично ходили вверх-вниз, как шатуны. Вместо бошек черепа, из разинутых ртов растут крючья жвал, из глазниц – антенны.

– Сука… – процедил Юра. – А говоришь, «слабые»!

– Поодиночке, – уточнил Кругляш. – Однако это стайный подвид.

Юра обречённо взглянул на толпу монстров. Поднял заряженный лучевик, уже понимая, что пять дней ему не продержаться – тут и до вечера-то как бы ещё дожить…

Как вдруг откуда-то сверху – с галереи, опоясывавшей дом – сорвались два огонька. Пара огненных шариков, таща за собой переплетающиеся шлейфы дыма, вонзились в гущу «мурашей». Взрыва не было: лишь беззвучно вздулись два гигантских пузыря прозрачного сияния, мгновенно слились в один и погасли. А от десятка «мурашей» разом осталась лишь чёрная пыль.

– Давай сюда, парень! – раздался крик. Из сводчатого дверного проёма высунулся бородатый мужик и махнул рукой. И тут же из окон дома по рефам сыпанули сияющие лучи.

«Мураши» всей толпой рванулись на неожиданных врагов (Юра уже понял, что тактика у рефов как у осиного роя: нападают, пока все не погибнут…) Но навстречу им из дома выкатился какой-то здоровенный, густо покрытый шипами шар в человеческий рост. Врезался в самую гущу – только захрустело!..

Юра поднялся – и, держа лучевик на отлёте, захромал к двери.

– …И снова вам повезло! – констатировал Кругляш. – Вы встретили группу других игроков. Выживать в сообществе легче!

Потехин, кривясь от боли, разглядывал четверых мужчин; а они разглядывали его. Точнее, мужчин тут было трое. Все бородатые, в потрёпанной одежде, увешанные разнообразной снарягой и оружием. Четвёртый вообще человеком не был – скорее, гигантский ёж метра два в высоту, с хитиновыми клешастыми лапами. Рыло бронированное, с маленькими глазками и пучками усов. На шипах ещё блестела чёрная слизь от раскатанных «мурашей».

– Рад тебе, парень, – самый бородатый, позвавший Юру, протянул ему руку. – Ловко ты стрекоз угандошил. Где службу тянул? Чечня, Карабах?

– Таджикистан, – нехотя сознался Юрий, пожимая заскорузлую ладонь. – Две тысячи восьмой год…

– Ежу клешню не пожимай. Без руки останешься… Как звать-величать?

– Потехин, Юрий Семёнович.

– Длинно. У нас погоняла…

– Прошу прощения, – вмешался в разговор Кругляш. – Игрок зарегистрирован как Юрик-Дурик.

– Дурик? – расхохотался бородач. За ним заржали и остальные, кроме Ежа.

В хор мужского ржания вплёлся хрипловатый, но явно женский смех. По лестнице со второго этажа спустилась молоденькая девушка: худая, смуглая, с короткими чёрными волосами. На плече – винтовка с раздвоенным на конце буквой «Y» стволом. Юра вспомнил двойной огненный заряд, испепеливший мурашей.

– Это по-нашему! – заявил бородач. – А я Аванес-Балбес! А это Мишка, позывной «Мамочка».

– «Мамочка»? – невольно хмыкнул Юра.

– Ага. По первой всё причитал: «Мамочка, роди меня обратно, чего ж я в такую жопу влез?» Это Марио – «Бандит»: итальянец, и батя у него мафиози. А это…

– А это Агне, – перебила черноволосая, тоже пожав Юре руку. Ладонь у неё была сильная и жёсткая, не хуже мужской. Говорила девушка с явным прибалтийским акцентом; да и имя намекало.

– Ну и Ёж. Просто Ёж, – закончил Балбес. Ёж пошевелил усами и фыркнул.

– Народ, – Потехин пошевелил отяжелевшей рукой и скривился. – Ничего обезболивающего нет? Меня щас срубит, так больно…

– Так вон же у тебя «лечилка»! – удивился Балбес. – Зелёным сквозь карман светится!

Потехин извлёк из кармана мерцающий зелёный камушек. Только сейчас он заметил, что у каждого из пятерых с шеи свисает такой же на шнурке.

– Приложи к ране, – подсказала Агне. – Ну-ка, давай я…

Камешек в пальцах девушки вспыхнул зелёным – и пропал, улетучился дымком. Но и боль тут же прошла, как по волшебству; исчезла багровая язва, а краснота растаяла на глазах.

– Во как… Что ж ты, сволочь, не сказал, что у меня лекарство есть?! – накинулся на Кругляша Потехин.

– Вы не интересовались, – возразил дрон. – Между прочим, срок моего пребывания здесь истекает.

– Э, стой, куда?..

– Поздравляю с обретением соратников, Юрик-Дурик! Надеюсь, у нас ещё будет шанс увидеться по завершении вашего контракта!

С этими словами Кругляш спиралью воспарил под потолок, полыхнул неяркой вспышкой – и исчез без следа. Юра ещё секунду-другую смотрел вверх, затем сплюнул:

– Ну, к-козёл…

– Да они все такие, – вздохнул Мамочка. – По-моему, у них вообще на всех шариках один и тот же мудила загружен!

– Пойдём к нам, – Агне уверенно взяла Юру за руку. И Юра послушно пошёл.

* * *

Лагерь отряда занимал целый этаж. Окна частично заложены камнем, превращены в бойницы, просторные комнаты – разделены перегородками из чего попало. Людей (и не только) здесь было десятка три: мужчины, женщины, а также пара явно инопланетных созданий. Кто дежурил у бойниц, кто варил что-то на печке-буржуйке из блестящего бака с трубой и прорезанной дверцей. На одной из лежанок скорчился и тихо постанывал человек: должно быть, больной или раненый.

– Лечилки тут все носят, – объяснил Юре Марио-Бандит. – Они так же на стенах растут, как и эти… lucciole, светлячки.

– Только реже, и знать надо, где, – добавила Агне. – И оружие от них не зарядишь. Зато, если просто носить, они от болезней защищают.

– Даже рак лечат, кстати! – подтвердил Балбес. – Один сюда попал, помню: Хануриком кликали. На лечение заработать хотел, говорил. Усохший был весь – а от лечилки быстренько расцвёл! Хороший был мужик, жалко, грохнули его с полдня назад…

«Ничего себе», – подумал Юра. Жёстко тут, похоже. Всего полдня назад потерять человека, и так спокойно об этом говорить?

– А если ранили серьёзно, то лечилки рану излечивают, но и сами тратятся, – завершила Агне.

Юра покосился на раненого. Если у них всё так с этими лечилками хорошо, то чего ж с ним тогда?..

Как будто отвечая на вопрос, страдалец особо громко застонал. К нему подошла девушка с чашкой воды, наклонилась – и вдруг, вскрикнув, отпрянула.

Раненый выгнулся и сел на лежанке. Юра заметил, что у него на груди светится ожерелье аж из трёх лечилок… А потом вздрогнул. Глаза у парня были чёрные: в смысле – совсем. Как смолой залитые.

Все вокруг притихли, уставившись на раненого. Парень обвёл всех взглядом и скрежетнул зубами.

– Что смотрите? – скрипуче спросил он. – Походу, я всё, да?..

Теперь Юра заметил ещё кое-что. Парня окутывала прозрачная чёрная дымка; и в ней роились, вспыхивали и гасли редкие, призрачные мертвенно-синие огоньки. Такие же, как те, что кружили вокруг опухоли «технопорчи».

– Сёмыч… – изменившимся голосом произнёс Балбес из-за плеча Юры.

– Брось, Аванес! – скривился Сёмыч. – Не надо вот этого… – он тяжело, пошатываясь, встал. Кто-то положил руки на оружие.

– Не кипишите, – ухмыльнулся парень. Зубы у него во рту тоже были чёрные, и какие-то странно острые. – Ша… Я сам!

Он вдруг неуловимым движением выхватил пистолет: здоровый, непривычной формы. Вскрикнул женский голос; но прежде, чем кто-то успел выстрелить – парень сам приставил пистолет к подбородку и нажал на гашетку. Сверкнуло… и Сёмыч в мгновение ока рассыпался тонким прахом. Пистолет стукнулся о пол, рядом упало ожерелье из «лечилок».

Люди выдохнули. Девушка, что подносила раненому воду, тихо заплакала; кто-то её обнял, утешая. Юра остолбенело пялился на чёрное пятно пепла – пока его не взяли за плечо:

– Ну, пошли, – вполне спокойно сказал Балбес.

– …Что с ним было? – спросил Юра позже, попивая чай: горячий и кисловатый. Из чего его заваривали, интересно… а, впрочем, не так интересно, как многое другое.

– Технопорча была, – вздохнула Агне, сидевшая рядом.

– Его… укусили?

– Заразили, – проворчал Мамочка. – Кусать необязательно.

– Что это за хрень вообще? Вирус? Или, как их… нанороботы?

– А чтоб мы знали! – вздохнул Балбес. – Некоторые своих «колобков» расспрашивали (Юра понял, что речь о ботах-гидах вроде Кругляша). – Те говорят, она вроде как сама на планетах заводится. Или переносит кто… В каких-то мирах приживается, в других нет.

– И заражает людей?

– Ага. Сначала незаметно: характер портится, агрессия повышается. И так годами может быть. Ну, кто это заметит? Решат – стресс, то-сё… Потом меняться начинаешь. Сам видел.

– А эти… лечилки от порчи помогают?

– Если долго носить, не снимая, то да. Либо вылечат, либо… ну, либо помрёшь, зато быстро.

– Парни, гляньте! – Марио-Бандит, оказывается, успел залезть в Юрин пакет. – Мамма-мия, это ж йогурт! Настоящий, земной! Сто лет не пробовал! – он повернул к Потехину страдальческое лицо. – Можно один, а?

– Да берите все, – кивнул Юра. Тут же новые знакомые буквально раздербанили пакет. Раздалось дружное чмоканье, хлюпанье, чуть ли не урчание.

– …Короче, лучше предохраняться! – заявила Агне, облизывая пальцы язычком. И двусмысленно усмехнулась: – Комбез тебе нужен, Дурик, как у нас. В шортах и майке долго не проживёшь.

– У нас как раз броник есть. От Мамоны остался. Был у нас такой богатей. С самого начала у своего колобка чего только не накупил, разве танк не взял… А всё одно не уберёгся. Тебе как раз пойдёт.

– Народ, а вы давно вообще здесь? – Юра огляделся по сторонам, как раз думая, что для пяти дней отряд обустроился как-то очень уж основательно.

– Кто как, – хмыкнул Балбес. – Я в нашем отряде старожил. Два дня исполнилось!

– А? – недоверчиво взглянул на него Потехин. Как за два дня такую бородищу отрастишь, грязную и нечёсаную?

Повисла пауза, которую разорвал смех.

– Балбес! Да он не в курсах! – хохотал Мамочка. – Что, контракт не читал?

Никто не поддержал. Даже Ёж, залезший рылом в бутылку йогурта, угрюмо фыркнул.

– Заткнись, Миха! – буркнул Балбес. – Сам будто читал!

– А что такое? – напрягся Потехин.

– Да это, – крякнул Балбес. – Пять дней-то… Они ж по местному времени!

– И что? – Юре вдруг стало не по себе. – Погодите. А сколько…

– В том и дело! Ты ж подумай: звезда, вокруг неё кольцо. Как тут день с ночью-то быть могут? Тут ночь тогда бывает, когда это их солнце на профилактику гаснет. Автоматически, значит.

– И как часто?..

– Юр, – Агне смотрела на него сочувственно. – Ты только не кричи, а?

– По-нашему, по-земному… – Балбес вздохнул. – Раз в лет семь где-то!

– Семь… что? Как…

Потехин не закричал. Просто не смог: горло перехватило.

– Ну да, – откуда-то издалека донёсся печальный голос Агне. – Один день тут – семь лет. Так вот, Юр. Такие дела…

ДЕНЬ ВТОРОЙ

– …В пальмовой роще их логово, – деловито говорил Балбес. – Ребята Султана доложили, там тыщи яиц. Если мы этот «роддом» к чертям собачьим спалим, почитай, весь квартал освободим.

– Его, наверняка, охраняют, как папу римского, – недовольно возразил Бандит. – Все там ляжем.

Затаившись на террасе, они смотрели сквозь кусты на раскинувшийся внизу парк. «Пальмами» местные деревья – ярко-голубые, лохматые – звались, конечно, условно. Их роща подступала к прозрачному золотистому озеру в белокаменных берегах… И над зарослями поднимался закручивающийся столб чёрной дымки с хороводами голубых огоньков. И полно было «стрекоз»: они лениво перепархивали меж крон, кружили над озером.

– Не ляжем, – возразил Юра. – Парни Султана устроят шумиху, и вся эта нечисть на них полезет. А мы зайдём с Янтарного озера и заложим заряды.

Он говорил со спокойной, привычной уверенностью. Семь лет непрерывных сражений, казалось, выжгли все воспоминания прошлой жизни. Первые годы Юра каждую ночь видел во сне Ирку, играл с детьми и даже с удовольствием слушал нравоучения тёщи… А сейчас, как ни старался, не мог вспомнить лица жены.

– Именно. Дурик, ты у нас самый меткий. На тебе воздух. Сделай так, чтобы стрекозы не срали нам на головы.

– Сделаю, – привычно откликнулся Потехин. – Только Агне мне оставь. Для прикрытия…

– Да куда уж она без тебя, – хмыкнул Аванес и подмигнул девушке. Та фыркнула и демонстративно отвернулась.

ДЕНЬ ТРЕТИЙ

– …А-а-а!

– Тише, тише!

– Ааа, ма-ама-а-а!

– Ну, ну, – бестолково твердил Юра. Он держал Агне за руку; и дрожал так, как не дрожал даже тогда, когда они шли на штурм Большого Цирка. Агне плакала, стиснув зубы и обхватив свободной рукой круглый живот.

Снаружи ревел и выл ветер, бросаясь на стены и сея сквозь окна брызги дождя. Муссон бушевал уже давно. То ли в Городе такое было нормой, то ли давным-давно разладились какие-то древние погодные машины… Но небо кипело мешаниной толкущихся туч, озаряемых молниями – а ливень хлестал так, что улицы превратились в ручьи.

В отсветах очага вокруг суетились товарищи. Кто тащил тряпки, кто чашу горячей воды… Но, наконец, растолкав всех, явилась Повитуха: громадная четырёхрукая акулоидка, приглашённая из дружественного отряда Султана.

Юру иномирянка отогнала внушительным рыком; а сама склонилась над Агне, бережно приобняв за плечи. Оставшись не у дел, Юра заметался, а потом выбежал на лестницу. И там, прижавшись к стене, вздрагивал при каждом новом слабом, но страдальческом крике Агне.

Когда очередной крик вдруг возвысился до надрывного вопля – Юра зажмурился и стиснул зубы… Крик оборвался, сменившись стонами и судорожным дыханием. А потом, сквозь раскат грома, раздался слабый пискливый плач… и за ним ещё один.

ДЕНЬ ЧЕТВЁРТЫЙ

…Юра высунулся из-за постамента статуи и дал очередь вдоль проспекта. Лучи скосили нескольких «скелетов», опрометчиво высунувшихся на открытое место.

– Ха! Нате вам, суки! – радостно заорал Мамочка. Ёж пригнул его клешнёй: тут же зыбкий луч тьмы прошил статую над их головами, и та беззвучно рассыпалась облаком пыли по ветру.

Это место прозвали «Садом Богов». Живописный бульвар длиной, наверно, в целую реку. Вдоль него тянулся ряд обелисков в окружении синих и фиолетовых пальм и папоротников; на вершинах сияли звёзды. Проспект обрамляли статуи, изображавшие то ли цветы, то ли языки пламени – непонятное искусство нефов…

Вот только теперь в «раю» пировали демоны.

– О! А это чт… – Балбес запнулся и побледнел.

На бульвар пала тень. Из-за угла выплывала гигантская, изгибающаяся чёрная туша. Летучая тварь – то ли червь, то ли кит длиной с электричку, парящий над землёй. Разинутая пасть с ковшами челюстей зияла тьмой глотки. По бокам из туши росли ряды плоских, извивающихся в танце щупалец… И от их прикосновений фасады домов клубились облачками пыли, и опадали косо отсечённые обломки.

А ещё – из дыр на пузе твари клубами стекал чёрный кислотный туман, накрывая проспект. В нём мгновенно жухли и истлевали растения: лишь «звёзды» сияли сквозь мглу.

– Сука! Валим! Ходу!

Отряд бросился бегом по бульвару. Но «левиафан» обманчиво плавными рывками настигал их. За спиной нарастал грохот рушащихся обломков.

– Агне! Куда?.. – выдохнул Юра. Агне вдруг остановилась, кивнула ему – и бросилась в один из подъездов. Дурик последовал за ней.

Они взбежали чередой вьющихся лестниц и выскочили на открытую галерею. Под ними, совсем близко, проплывал «левиафан».

– Стой! – запоздало заорал Юра, когда Агне через парапет сиганула вниз. Спрыгнул следом, на спружинившую чёрную спину. Туша гиганта-рефа ритмично колыхалась под ним.

– Давай! – бросила Агне. Перевела импульсник в режим постоянного огня, опустила вниз – и огненный луч вонзился в шкуру твари.

Юра понял с полуслова. И тоже последовал примеру жены. Сжав зубы, щурясь от жара в лицо, они прожигали два пореза крест-накрест в шкуре монстра. Наконец батареи иссякли – но в спине «левиафана» уже открылась крестовидная рана.

– Молоток!

– А ты… уф… в своей старушке сомневался? – ухмыльнулась Агне. Ветер трепал её волосы, всё ещё чёрные с серебринкой седины. Она отцепила от пояса шарик гранаты, задала выдержку и уронила в рану. – Давай, бежим!

Они бросились туда, где как раз проплывал выступ балкона. С разбегу прыгнули, держась за руки… Как раз когда сзади ухнуло; спина твари вспучилась и взорвалась.

У них всё получилось. Вот только монстр дёрнулся, выгнувшись в судороге. И его щупальца, гибкие мечи, с гулом рассекли воздух совсем рядом.

Юра упал, ударившись коленями о камень балкона. И лишь тогда ощутил на щеке горячие брызги. Он непонимающе взглянул на руку Агне, которую всё ещё сжимал… Одну лишь руку. Косо отрубленную ниже локтя.

– А… А-а-ааа!

С диким криком, перегнувшись через перила рывком, Юра успел увидеть её. Агне, рассечённую напополам, падающую в брызгах собственной крови: застывшее изумление на её лице… За миг до того, как чёрный туман, затопивший бульвар, поглотил её без следа.

ДЕНЬ ПЯТЫЙ

– …Ду-рик! Ду-рик!

Снаружи, под балконом, в предрассветной мгле колыхались огни, озаряя лица. Тысячи лиц, людских и нелюдских – и все рты раскрывались в едином крике:

– Ду-рик! Ду-рик!

Толпа выкрикивала его прозвище, за столько дней ставшее чуть ли не титулом… А Юра не мог себя заставить выйти к ним, чтобы принять возложенную на него честь.

Приподнявшись с дивана, Юра с трудом распрямился. Эх, колени скрипят, и поясница… что уж, не нов, не нов! Близоруко прищурился и покрутил в пальцах длинную прядь волос, уже почти белых.

Сколько лет… И для чего? Зачем сейчас идти туда, к тем, кто хочет назвать его вожаком? Если рядом уже не будет тех, кто бы обнял, похлопал по плечу, шутя ткнул кулаком в бок? Ни Балбеса, ни Бандита, ни верного Ежа?

Не будет её…

– Ду-рик!

Юра вздохнул – и пошёл на балкон.

ПЯТЬ ДНЕЙ СПУСТЯ…

– …Тише, тише! – загорелый паренёк придержал Юру, когда тот споткнулся, тяжело поднимаясь на холм. – Осторожней, дедушка… Пошли.

Юра отдышался, разогнув спину. Подслеповато взглянул на внука, в который раз ища в его лице полузабытые черты… Её черты.

Вдвоём они дошли до вершины холма, где среди цветов вздымался высоченный серебристый обелиск. Здесь мальчишка оставил Юру и почтительно удалился, зная привычки деда.

Юра постоял, щурясь на обелиск. Некогда гладкие, грани его были теперь исписаны сотнями выжженных имён: всех, кто пошёл за ним, кто отдал жизни в их общей борьбе. Агне. Аванес, Мишка, Ёж (его полное имя опоясывало все грани), Марио. Столько ещё тех, кого он уже и не всегда смог бы упомнить…

Он обернулся и взглянул на раскинувшийся позади Город. Зеленевшие (точнее, в основном синевшие) на крышах сады, надстройки и мостки через улицы. Всё было не зря. Ради их земли: огромного участка Города, зачищенного от рефов и ставшего им домом. Ради первых детей, что уже родились на этой земле, не зная рефской угрозы.

Обелиск обвивала лоза, на которой светились зелёным созревшие «лечилки». Юра утёр слезу, и по старой привычке стал обламывать плоды…

– Юрик-Дурик!

Он не сразу узнал этот радостно-глупый голос. Над ним в воздухе завис знакомый шар с объективами.

– Кругляш? – хрипло спросил Юра, не веря. За столько лет он мысленно проклинал «гида», звал, молил вернуться и вернуть… А потом просто забыл.

– Поздравляю с окончанием вашей игровой сессии! – сообщил шар.

Старик моргнул. «Окончанием»?

– Ваш выигрыш составляет… – Кругляш свистнул, зажужжал и выдал сумму, которая ничего не сказала Юре. – Минус расходы на приобретение оружия-боеприпасов-порчу-культурного-наследия…