Темная магия

– Я пришла, чтобы проведать тебя и сказать кое-что важное, – волшебница устроилась на кровати напротив постели ученицы, которая снова была напугана до полусмерти.

Чародейка явилась наряженная, будто Эван настоящая королева, и это вызывало опаску. С чего бы такое внимание?

– Ах, Эван, – рассмеялась маг, – ты как нахохлившийся воробей.

– Простите…

– Не переживай и не бойся меня. Мы теперь близки, как не могут быть близки мать и дочь. Я в самом деле рада, что ты стала моей ученицей.

– Спасибо.

– Благодари за это Девятерых, – волшебница положила ладони на юбки и пристально взглянула на девушку. – Боги отметили тебя особо. Искра магии в тебе очень сильна.

Маг замолчала, добавив:

– Но не только.

Эван была буквально окрылена услышанным, но что значит последнее?

– Ты настолько сильна, что сотворение уз меж нами, – Калиссандра улыбнулась, и эта улыбка вогнала девушку в краску, – чуть не убила тебя. Кризис был очень острым. Тебе уже сказали?

– Да, фрау Калисандра.

– Скоро собирается совет академии по этому поводу. Видишь, как я нарядилась?

Эван с изумлением смотрела на наставницу. Неужели магам есть дело до тяжелого кризиса какой-то ученицы? Нет, целители ею, конечно, занимаются, и даже мать-настоятельница и сама архант пожаловали. Однако…

Девушка вдруг заметила, как изменились взгляд и выражение лица декана. Напускное легкомыслие, которое прикрывало взволнованность, растворилось в твердости, выставленной напоказ.

– Ты должна знать, – произнесла волшебница и взяла девушку за руки, – ты очень сильна и скорее всего станешь самой могущественной из темных за последнюю тысячу лет. Но у всего есть своя цена.

О-о-о! На Эван нахлынул страх. Глаза заморгали часто-часто, девушка хотела отвести взор от взгляда чародейки, в котором разгорался огонь, да не могла. Что? О какой цене сейчас поведает декан?

– Совет собирается, дабы решить твою судьбу. Некоторые требуют выжечь и даже казнить тебя!

– Что?.. – прохрипела оглушенная известием Эван. – За что?

Волшебница крепко сжала руки ученицы.

– Ты должна узнать от меня первой. Дабы услышать правду, а не кривотолки и сплетни.

– Но почему? Почему хотят моей смерти? – еще чуть-чуть – и девушка расплачется.

Мечта, которой она буквально жила последние годы, обращается каким-то кошмаром. Сперва темная школа, а теперь? Выжечь? Казнить? За что?

– Верь мне, – в серо-зеленых очах мага бушевал пожар, – я не позволю отнять тебя. Такой как ты может не быть еще тысячу лет! Ты станешь моей ученицей, и будешь волшебницей!

– Почему? – Эван разрыдалась.

– Я отвечу, – маг по-прежнему крепко держала девушку, и в том Эван с благодарностью ощутила опору, – и помни, я обязательно защищу тебя!

– Почему?

Другого вопроса для Эван сейчас не существовало.

– Я была вынуждена известить совет о твоей природе, иначе все рано или поздно открылось бы. Тогда точно смерть. Для некоторых, что подняли шум, ты чудовище.

– Чудовище? Я? – рыдающая, испуганная, вздрагивающая Эван не понимала, что происходит.

– Ты. Глупцы называют твой дар чудовищным. Однако его сущность иная. Ты не зверь и не демон, ты прежде всего человек, но еще…

– Кто? Кто же я?

– Ты суккуб.

Глава 5. ПРОКЛЯТЬЕ ИЛИ ДАР?

– Суккуб… Демон…

Пощечина! Зазвенело в ушах, взор померк, и Эван узрела настоящие искры. Пощечина привела девушку в чувство. Ахнув от боли и обиды, она часто-часто заморгала, уставившись на мага в красном платье, прекратила рыдать и схватилась за правую щеку, что пылала, будто была обожжена.

– Спасибо, – неожиданно для самой себя произнесла Эван.

Она понимала… Нет, скорее, не понимала, почему должна быть благодарна волшебнице, но слово само сорвалось с уст.

– Признаюсь, – Калиссандра ди Каллис настороженно смотрела на ученицу, – ты напугала меня. Металась на подушке, будто одержимая, рыдала, ничего не видела, не слышала и только повторяла про суккуба и демона.

Теперь Эван охватил испуг. Наставница идет на совет академии, где решится ее судьба, да и сама жизнь на волоске! И тут же вслух сказано про одержимость!

– Не бойся, – фрау Калиссандра отняла ладонь девушки от пылающей щеки и коснулась места удара двумя пальцами, указательным и средним. Эван ощутила тонкую струйку самой настоящей силы, что растеклась по горящей щеке и растворилась, а вместо нее пришла волна холода. Она погасила пылающий жар.

– Видишь, – маг ободряюще улыбнулась, – мы, темные, не только усмиряем чудовищ да безумцев, но владеем кое-какими знаниями других школ.

– Спасибо, – вновь произнесла Эван. Она чуть приподнялась, усевшись на постели.

Вместе с избавлением от боли, окончательно прояснилось в голове. Девушка поняла, что вправду словно обезумела, когда узнала, кто она. Или что она. Душа ее, терзаемая сейчас не исчезнувшими до конца страхами и тревогами, мнилось, разорвется на части, стоит лишь продолжить пытать себя одним и тем же вопросом. Кто или что она?

– Впрочем, – продолжала фрау декан, – каждый маг, какие бы цвета он ни носил, способен обращаться к чародейству любой из школ. Кто в большей, кто в меньшей степени. Первый семестр в академии – это познание азов и общий курс для всех. Лишь со второго начинаются первые занятия по своей школе, но и про другие не забываем. Постижение основ магии иных направлений не прекращается до самого выпуска.

Калиссандра ди Каллис вдруг прекратила говорить об академии, нахмурилась и сменила тему:

– Ты еще во власти страхов!

Это прозвучало упреком.

– Но как же мне быть?!

Эван не узнала собственного голоса. О! Что-то пугающее, черное и мрачное вновь нависает над душой. Суккуб! Но она же человек! Никто и никогда не подвергал сомнению ее рождение от Лиры ди Рокк, покойной ее матери и законной супруги ее отца. Ничто нечеловеческое не проявлялось за все восемнадцать прожитых лет. Эван почувствовала, как к горлу подступает новый комок. Она не хочет слез, но вот-вот снова разрыдается.

– Довольно! – властно воскликнула фрау Калиссандра, вскинув правую руку. – Успокойся! Немедля!

Эван ди Рокк опять ахнула, теперь от удивления. Слова волшебницы обрели магическую власть над ней, и, может быть, тому причиной узы меж ученицей и наставницей. Эван покраснела, вспомнив, как именно были сотворены узы, и тут же поразилось мыслью, что воспоминание о непристойном вечере затмило осознание того, что она суккуб.

– Послушай, – Калиссандра ди Каллис мягко коснулась руки ученицы, – ты темная, а исток темной магии – в чувствах, в близости женщины и мужчины; и не нужно делать вид, что это нечто неестественное. Не нужно ханжества. Эта близость есть сама жизнь. По меньшей мере, в ней рождается новая жизнь. Ты уже взрослая и должна понимать, о чем я говорю.

– Я понимаю.

Эван вздрогнула против воли, захотелось смотреть только на собственные сжатые кулаки, но нашла в себе силы не отвести взгляд от взора наставницы.

– Мы, – волшебница с нажимом произнесла первое слово, – вовсе не шлюхи и не развратницы, и берем от близости то, что прежде означало человеческие жертвы. Несчастных клали на алтарь, чтобы извести чудовищ либо безумцев, а сейчас нам, темным магам, нужно совсем иное. Не скрою, это приятно, но поверь – тот, кто ищет похоти, найдет удовлетворение и без темной магии. Ты будешь вольна делить ложе с тем, кого возжелаешь, и всегда будешь понимать, когда делаешь это, всего лишь подчинившись женской слабости, и без накопления силы. Но будет пора, когда без близости с мужчиной не обойтись. Иначе погибнешь. Однако же без темной силы тебе отныне не жить.

– Почему?

– Темная магия навсегда с тобой. Избавление от магии означает усмирение иной твоей сущности, пока еще спящей в тебе. Это смерть для тебя.

– Смерть?

– Смерть, – маг была непреклонна. – Тебя нельзя выжечь, не отняв силу, потому что магия внутри тебя неразрывно связана со второй сущностью твоей души. Выжечь магию возможно только изничтожив иную суть, а значить – убить.

– Я проклята? – Эван долго не решалась спросить, откуда взялась иная ее сущность. – Может, я демон?

Злой дух порой обретает плоть и обманом, в облике супруга, совращает верную жену. Тогда рождаются монстры в человечьем обличии, на коих охотятся темные маги, но порой детей демонов, как их называют, долго не отличить от обычных людей.

А если она тоже дочь злого духа? Эван побледнела, как простыня, на которой сидела.

– Опять в голову лезут дурные мысли, – фрау Калиссандра по-матерински тепло улыбнулась и взяла ученицу за руки.

Новый приступ страха тут же отступил, оставил Эван.

– Демонического в тебе ничего нет. Но источник запредельной магической силы, что кроется в тебе – это редкий дар богов.

У девушки перехватило дыхание. Дар? Фрау Калиссандра называет это даром богов?

– А-ха-ха! – волшебница искренне рассмеялась, углядев в глазах Эван причину охватившего ее смятения. – Глупышка! Да каждый темный маг может только мечтать о милости, которой удостоили тебя Девять богов.

– Простите, наставница, но вы сами сказали, что некоторые хотят меня казнить. Все из-за этого дара, – Эван поджала губы.

– Ты суккуб. Дар, схожий с демоническим, но ты человек, хоть и называют таких как ты точно так же, как и демонов. Простой народ, – маг вздохнула, – да и не только он, порой не отличает демона-суккуба от человека-суккуба.

Волшебница вдруг немного отстранилась от девушки и пристально посмотрела на Эван.

– Я вижу, – произнесла маг, – и ощущаю, что ты еще очень слаба, но мучающие тебя страхи и сомнения все же притупились. Возможно, разговор о природе суккубов средь людей и демонов стоит продолжить позже.

– Нет! Говорите, пожалуйста! Я должна знать, что есть я!

Эван поразилась требовательности, что слышалась в голосе! Но пусть фрау Калиссандра поведает все как на духу. Незнание и неопределенность рождают внутри только страх.

– Что ж, – произнесла наставница, – я расскажу, однако без лишних подробностей. Заседание совета академии скоро начнется, а я обязана защитить тебя там.

Девушка попыталась унять дрожь, охватившую ее при напоминании о совете.

– Темная сила выбрала тебя, – продолжала волшебница, – поскольку тебе открыта темная магия. Как всем, чья стезя в академии – это темная школа. Но дар, подобный твоему, последний раз был у Фории ди Кхара – великой волшебницы, арханта и декана нашей школы почти семь столетий назад.

Калиссандра ди Каллис сделала паузу, добавив затем:

– Ее выжгли. Скончалась Фория ди Кхара в тот же день.

– Но почему?

– Дар оказался сильнее мага. Сущность суккуба внутри человека растет вместе с познанием им магии и ростом магического искусства, а дар заключается в том, что после чувственной близости темный маг получает гораздо больше силы, чем иной темный волшебник. Фория ди Кхара приобретала многократно больше, нежели любая другая ее сестра по школе. Только вот можно получить еще больше, если партнер умрет. Потому-то и называется вторая твоя сущность суккубом.

– Я не хочу этого дара!

– Но он уже с тобой. Черная сторона дара, что погубила Форию ди Кхара, в том, что влечение к связи и силе, исходящей от смерти мужчины, может возобладать над волей мага. Волшебник становится тем же чудовищем, на которых должен охотиться – монстром в людском облике, чьей обольстительной силе мужчинам – да и, между прочим, женщинам – почти невозможно отказать, за что они расплачиваются жизнью. Известно, что на счету Фории ди Кхары почти семь десятков смертей.

Калиссандра ди Каллис вздохнула.

– Дабы остановить монстра, что родился внутри арханта темной силы, потребовались совместные усилия самых могущественных магов всей академии; и это до сих пор помнят в Локонтелоре.

– Поэтому меня хотят казнить… – прошептала Эван.

– Не все, – заявила фрау Калиссандра, – ибо Фория ди Кхара запомнилась не одними своими преступлениями; но некоторые все же настроены решительно. Сегодня я должна побороть их доводы и склонить совет на свою сторону.

Темный маг поднялась, и, разладив складки на юбке, добавила:

– Можем считать, что ты, Эван ди Рокк, получила первый урок от наставницы. Должно было, чтобы ты узнала о собственной второй сущности от того, кто не станет с тобой лукавить либо нести чушь, сам не ведая природы человека-суккуба. Знай, что все в твоей воле, не поддавайся страху, не слушай будущих кривотолков. Ты ученица темной школы и при том моя ученица!

Во взоре Калиссандры ди Каллис сверкало торжество.

– Совет я беру на себя, а впереди у нас путь к знаниям и постижению твоего дара. Ты станешь незаурядным темным магом!

Негоже оставаться в постели, когда тебе говорят столь высокопарные слова. Эван попыталась встать, однако наставница потребовала остаться в кровати.

– Обещай мне сегодня лишь одно, – взгляд мага больше не был устремлен в будущее, она улыбнулась. – Ты должна плотно поесть, даже если не чувствуешь, что голодна.

– Простите, фрау Калиссандра, только мне действительно есть не хочется.

Взгляд волшебницы снова сверкнул, и сейчас в нем был отблеск воспоминания о случившимся в чаше с подогретой водой. Эван поймала взор наставницы и неожиданно угадала, что в нем, отчаянно покраснев.

– Дорогая моя, не стоит растрачивать силу, даже нечаянно полученную твоей второй сущностью, столь бездарно. Твой дар уже действует, темная сила суккуба поддерживает твое тело, ты не ощущаешь голода и жажды. Но ты пока еще не научилась видеть в себе темную силу. Однако верь мне, ты должна просто поесть. Обещай, что сделаешь это, ученица.

Волшебница особо выделила последнее сказанное слово, и удалилась.

Эван уставилась в потолок. Проклятье или дар? То, чему позавидует каждый темный маг, или путь, в конце которого – обращение в чудовище? Девушка с вызовом посмотрела в окно, за которым шумела под порывами ветра молодая сочная листва.

Нет, она не оступится от мечты! Станет магом, пусть темным, коль такова ее природа и раз внутри есть еще иная сущность, и Эван не позволит никому, и в особенности – скрытой части собственной души, лишить ее мечты! Тем паче когда эта мечта воплотится в реальность.

Дар никогда не обернется проклятьем!

Эван шумно выдохнула и тут же наполнила легкие воздухом. Она и не заметила, что, погрузившись в раздумья, на какое-то время перестала дышать. Девушка ткнулась лицом в ладони и принялась растирать лоб и щеки. Все не то! Все не так! Она представляла первые дни в академии совсем иначе, однако будто угодила в страшный сон.

Кошмар, из которого она просто обязана выбраться!

Визит фрау Калиссандры принес ужасные известия и страх, но в конце разговора волшебница каким-то непонятным для Эван образом успокоила ученицу. Девушка ощущала, что наставница все дальше и дальше от дома, где выхаживают учениц после сотворения уз – ох, это вспоминание, снова вгоняет в краску… – и темный маг была полна решимости и одновременно спокойна.

Возможно, настрой Калиссандры ди Каллис передавался через узы Эван, и потому девушка тоже нашла в себе силы не унывать и перестала страшиться решения совета Академии высокой магии. Эван не знала, действует ли таким образом связь между наставницей и ученицей, но определенно чувствовала приток бодрости и уверенности извне.

А может, это только казалось, но Эван сейчас совсем не так слаба, как при пробуждении. Вспомнились слова фрау Калиссандры о том, что нужно поесть, и согласный кивок головы. Еды по-прежнему не хотелось, но она ведь обещала. Только где раздобыть снеди?

Девушка встала с постели на холодный пол из отшлифованных, плотно подогнанных и покрытым коричневым маслом досок. Перед кроватью стояли тапочки, они оказались впору, и ступни Эван незамедлительно были сунуты внутрь.

Эван оглядела пустую больничную палату, которую делила с двумя другими ученицами. Следов того, что Тиамет и Илвет завтракали либо обедали здесь, не обнаружилось. Видно, в больнице есть столовая, куда и надлежит отправиться, тем паче что сильной слабости она более не испытывает.

За дверью послышался разговор. В палату вошли двое – златовласая принцесса Илвет и девица Тиамет с мужской стрижкой – взор Эван невольно цеплялся за короткие пепельно-белые волосы, едва она видела высокую девушку. Обе ученицы как выскочили из палаты в ночных рубашках, так и вернулись в них же. Отчего-то это наблюдение мнилось Эван важным.

– Привет! – Илвет была улыбчива и приветлива. – Нам велели принести тебе обед.

– Да проследить, чтобы ты съела все до последней крошки, – добавила Тиамет, тоже улыбнувшись. Говорила она с легкой, едва слышной хрипотцой, какую Эван заприметила лишь сейчас.

Девушки несли по подносу, накрытому полотенцем из серой ткани, по краю которого были вышиты девять полос. По цвету каждой из школ Академии высокой магии.

– Ты садись, – сказала Илвет, – не стоя же есть.

– На ходу бывает и едят, – хмыкнула Тиамет.

Дочь короля поморщилась, услышав замечание, но как будто без прежнего нетерпения высокородной к простолюдинке, какое явно сквозило в каждом взгляде два дня назад в доме красной школы; и, надо сказать, тогда Тиамет отвечала откровенной и не меньшей неприязнью. Только вот не сейчас.

Очевидно, на лице Эван отразилось удивление от перемены в настроении сокурсниц, да такое, что это заметили две другие девушки: и Тиамет, и Илвет, не сговариваясь, рассмеялись.

– Мы теперь в мире, – подняв указательный пальчик к потолку с наигранным пафосом молвила Илвет и тут же вновь засмеялась. – Фрау Нарна, желтая маг-целитель, строго наказала быть приветливыми друг к другу, не то наше злонравие плохо сказалось бы на твоем выздоровлении. Не понятно, какая была связь меж нашими взаимными придирками, но, подумав, мы решили в самом деле прекратить ссору.

– Потому как жить предстоит в одной комнате не один год, – добавила Тиемет, – и уж лучше быть подругами, чем врагами.

– Славно, – Эван искренне обрадовалось. Она тяготилась мыслью, что помимо прочих испытаний в академии еще предстояло оказаться меж двух враждующих лагерей.

– Ты с нами? – Илвет с нарочитым прищуром посмотрела на Эван.

– Конечно!

– Ну раз так, то нужно немедленно приступить к обеду, – Тиамет поставила на кровать новоприобретенной рыжеволосой подруги свой поднос, – не то нам крепко влетит от матери-настоятельницы.

Принцесса кивнула:

– Фрау Мерридин выглядит скорой на расправу. При одном ее появлении у меня коленки дрожат.

– А как зыркнет! – многозначительно сказала Тиамет.

Снова смех, и теперь уже смеялись втроем. Эван снова поразилась переменам в общении сокурсниц. Теперь они соглашаются друг с другом во всем! Хотя чего уж там – мать-настоятельница производила впечатление весьма грозной дамы.

– Ты давай, – принцесса поставила свой поднос рядом с другим, – ешь, и побыстрее. Про обед и фрау Мерридин мы не шутили. Она лично снабдила нас снедью и сказала, что если ты не поешь, то отвечать мы будем своими хорошенькими головами. Разумеется, она преувеличивала.

– Но будто бы не сильно, – сказала Тиамет и сложила руки на груди. – Как вспомню ее взгляд на вопрос, долго ли нам тут еще сидеть!..

Девица с пепельными волосами обвела взором больничную палату и скривилась, будто кинула в рот что-то донельзя горькое или премерзкое.

– Что же она ответила? – спросила Эван.

– Баш на баш, – произнесла Тиамет. – С тебя обед, с меня ответ.

На первом подносе был глиняная тарелка с еще горячим куриным бульоном и ломтем ржаного хлеба с мелко нарезным зеленым луком. На втором – гречневая каша с кусочками настоящего мяса! Подобную вкуснятину в замке отца подавали только по праздникам. Обычно каша была заправлена просто маслом и в лучшем случае салом. Еще имелась деревянная чашка с чаем.

Поначалу Эван заявила, что нипочем не одолеет столько за раз, потому как есть совсем не хотелось. Но с каждой ложкой аппетит лишь увеличивался, да так, что было неловко перед Илвет и Тиамет. Подумают еще: что за обжора эта баронская дочка!

Однако принцесса передала слова целительницы фрау Нарны, что охота до еды у Эван должна быть звериной.

– А вы? – по-прежнему смущаясь, спросила ди Рокк пред тем, как приступить к тарелке с кашей. Она стеснялась и собственного враз явившегося голода, и подумалось, может, подруги тоже не прочь перекусить, а она лопает в одно горло.

– Мы – нет, – ответила Тиамет, хлопнув себя по животу; как-то слишком по-мужицки, отчего Илвет даже неодобрительно вскинула бровь, – отобедали уже. А в первый день тоже трескали будь здоров!

Эван пожала плечами и, все же стыдясь, опустила взор да взялась за кашу.

– Поела? – Кажется, принцессе самой не терпелось услышать, что ответила мать-настоятельница. Хотя она-то слышала все, но уже больно истомилась за два дня от безделья в больничной палате. Пусть уже Тиамет скажет! Это словно приближает завтрашний день.

– Рано поутру мы все трое возвращаемся в дом школы и завтра же в девять часов вместе со всей остальной академией отправляемся на первый урок первого семестра!

Тиамет и Илвет просто сияли. Глядя на подруг, Эван чувствовала, что и внутри нее все ликует. Завтра первый день лета и первый день учебы магическому искусству!

Глава 6. ПЕРВОЕ УТРО ЛЕТА

День и вечер быстро пролетели за разговорами; признаться, легкомысленными и пустыми, и страх, который почти прогнала фрау Калиссандра, который сгинул едва ли не полностью, с наступлением темноты вернулся.

Ночь, наполненная тревогой. Илвет и Тиамет давно спят, а Эван все думает о совете, о том, что ее ждет. Казнят ли ее? Что решили маги? Почему ее держат в неведении? Эван пыталась почувствовать настроение фрау Калиссандры, однако наставница будто стеной отгородилась. Узы с волшебницей не могли подсказать, что на душе у декана темной школы, и ученица оказалась бессильна отыскать ответ даже в чем-то косвенном.

Несколько раз за ночь в коридоре слышались шаги. Эван сжималась калачиком под одеялом и думала лишь о том, чтобы не всхлипнуть. Девушка отчего-то полагала очень важным не разбудить соседок по палате прежде нагрянувшей стражи в голубых плащах Локонтелора. Однако шаги отдалялись, все стихало.

Несколько раз Эван молилась Девятерым.

Ночь отмеряла отпущенное тьме время, а за девицей-суккубом никто не являлся. Пришла лишь усталость, она понемногу брала свое. Эван мнилось, что ни на мгновение не сомкнет глаз, но сон все-таки победил.

Пробуждение выдалось ранним: едва взошло солнце. В дверь кто-то громко постучал, и спустя два удара сердца в палату заглянула служанка в белом платье, желтом чепце и переднике такого же цвета. Дама в летах, тощая и, похоже, стервозная.

– Фрейлейн! – ее голос спросонья был пронзительно громок. – У вас ровно тридцать минут, дабы привести себя в порядок. Я скоро вернусь!

Дверь захлопнулась с явно большим усилием, чем требовалось. Чтобы скорей просыпались, что ли?

– Как же вставать не хочется!.. – сладко промурлыкала принцесса, она еще в постели.

Зато Тиамет уже на ногах и в тапочках, что стояли подле ее кровати.

– Поторапливайтесь, – сказала она, поправив взлохмаченные волосы пепельного цвета, – умывальников внизу на всех разом не хватит. Ждать вас, сонь, не буду.

Эван, улыбаясь, смотрела на подруг. После вчерашних разговоров думалось, что они знакомы очень давно. Ночные страхи сейчас были какими-то несущественными. Ну кто, скажите, пожалуйста, станет держать опасного суккуба в одной палате с другими ученицами? Ясное дело – никто; и поутру за ней тоже не пришли. Получается, фрау Калиссандре удалось отстоять ученицу.

Помыслив о наставнице, девушка обнаружила, что узы ожили. Она вновь чувствует связь с волшебницей. Ого! Ни свет ни заря, а декан уже бодрствует, и при том в хорошем расположении духа. По всему выходит, что Академия высокой магии принимает новую ученицу Эван ди Рокк!

Звонкий смех принцессы Илвет вывел из раздумий. Златовласая девушка сидела на кровати и хваталась одной рукой за живот, а другой пыталась прикрыть рот, и хохотала она от вида Эван. Больше никого ведь рядом нет – Тиамет, верная своему слову, уже убежала.

– У тебя волосы разлохмачены, как у злой ведьмы! – заливаясь смехом, Илвет упала на подушку. – А у меня? У меня тоже?

Эван непроизвольно посмотрела на стены, выкрашенные в бежевый оттенок. Но зеркала в палате нет. Только окна с белыми занавесками и семь кроватей, четыре из которых не заняты.

– Вставай, лежебока, – Эван тоже поднялась.

Она улыбалась, смех у принцессы заразительный.

– Побудешь моим зеркалом? – Илвет уселась на кровати, принявшись торопливо расчесывать золотистые волосы. – Подскажешь, что не так? А потом я тебе.

– Конечно, – согласилась Эван, поежившись.

В ночной рубашке прохладно, хоть сегодня и первый день лета. Локонтелор все-таки на северном ободе Кольца находится, а отапливать дома в городе перестали уже полтора месяца назад. Камень строений давно выхолодился.