скачать книгу бесплатно
– Что вам угодно, граф? – с трудом улыбнулся в ответ Райнхард.
– Пойдёмте, принц Райнхард, пойдёмте!
Они вышли на центр зала, где перед тем танцевали. Ариенкранц чувствовал себя совершенно неловко в таком месте и таком положении жертвы неизвестной ему задумки. Вокруг люди улыбались, сидели сонные или, как Роджим Слейкс, интересовались, видно, ради шутки, есть ли рыба в составе принесённого торта. Принц успел заметить, что его мать о чём-то говорит с Хельгой Кальтон, а отец – с Генеральным Канцлером, который что-то весьма настойчиво и убедительно ему доказывает.
– Дамы и господа, сеньоры и сеньорины! – с напускным пафосом заговорил Белый Герцог. – Наследный принц показал сегодня всем нам, что он – превосходный наездник, который выиг… – Мольтанни театрально споткнулся и, слащаво улыбнувшись Дайанису, продолжил: – Едва ли не выиграл гонку. Давайте же попросим Его Высочество сэра Райнхарда, в преддверии его восемнадцатилетия показать нам и свои навыки в фехтовании! Я предлагаю показательную дуэль на мечах!
По залу прошла волна самых разнообразных эмоций. Хельга отвлеклась от разговора с Лайолой и спросила:
– Вы бросаете вызов наследнику Короны Ариенкранцов?
– Шуточный вызов, леди Кальтон, – ответил Альциано.
Райнхард осторожно оглядывался, не зная, как ему реагировать, чтобы не опозориться. Его выручил Бринхен Тайн.
– Я верно понимаю, что вы предлагаете дуэль на боевых мечах, сеньор Альциано? – спросил тот.
– Да, сэр Тайн.
– Тогда это уже не шутки, – встрял, подхриповатым басом, Эрхард.
– Вы примете мой вызов? – с максимально возможной любезностью в тоне обратился Белый Герцог к Райнхарду.
Тот не успел ответить, потому что в этот момент, остававшийся до сих пор внешне спокойным и хранивший молчание Сергиус встал и практически крикнул сильным, но не грубым голосом с не терпящей возражений интонацией:
– Прекратить весь этот идиотский цирк! – Хельга Кальтон взглянула на Императора, чуть улыбнувшись; Манфир сидел рядом с ним с надменно-безразличным лицом; все вмиг замолкли, и даже молодой сеньор Мольтанни утратил свою неуёмную весёлость. Сергиус продолжил: – Я хочу объявить нечто важное, чем вы все станете свидетелями. Я, Сергиус III Ариенкранц, Император Кондера, Владетель Девяти клятв и Защитник Лидерфлара отстраняю от должности Генерального Канцлера сэра Манфира Драггера, герцога Полуострова, – говоря это, он смотрел прямо перед собой, скорее не в какую-то точку, а в пространство, не фокусируясь, – А также позволяю ему остаться в столице до завтрашнего вечера, после чего лишаю сэра Манфира права пребывать в Лидерфларе. Я делаю это потому, что только что… – Сергиус коротко споткнулся, – Герцог Драггер осмелился выдвинуть мне ультиматум с требованием изменить правила наследования престола, позволить его династии занимать трон, а его самого – назначить моим преемником. Тому я призываю всех вас в свидетели. Несмотря на эту вопиющую дерзость, из уважения к семье Драггеров я не приказываю расстрелять сэра Манфира, повесить его или отрубить ему голову, а лишь высылаю его из Лидерфлара. В то же время повелеваю Рейби Драггеру оставаться в столице до тех пор… пока не будет назначено разбирательство, – Император обвёл взглядом зал: – Можем продолжать праздновать мой День рождения!
Слова эти произвели на присутствующих глубокое впечатление – все, кроме музыкантов бросили свои занятия, да и те недолго продолжали наигрывать лёгкую фоновую мелодию и, в последний раз ударив, нервно, по струнам, бросили инструменты, так что зал погрузился в полное молчание. Сеньор Альциано и принц Райнхард всё ещё стояли в центре, но ни о какой потешной дуэли на боевых мечах речи уже не шло. Император сел на своё место, не глядя на ещё остающегося подле него Манфира, и все будто бы ждали, кто первый нарушит это тяготящее безмолвие. Этим человеком стал Эрхард Ариенкранц, громко ударивший бокалом по столу и спросивший, вставая и глядя прямо на лорда Драггера:
– Это что, государственный переворот?! Измена?!
– Нет, господин Армейский Канцлер, – сказал Манфир. – Это – разумное предложение! – он встал из-за стола и, сорвав с себя шестиконечную звезду в форме снежинки с расширяющимися лучами, бывшую знаком отличия Генерального Канцлера, покинул зал, сопровождаемый Рейби. Скамо и Линда остались то ли не успев сориентироваться, то ли не желая уходить. Звезда Генерального Канцлера на оборванной красной тесёмке глухо легла на стол.
3
В ночной темноте, негустой на освещаемой коптящими фонарями Дороге Империи, Исмор Мольтанни и Манфир Драггер ехали шагом к порогу Высших Людей. Их сопровождала небольшая свита: Рейби и несколько солдат.
– Итак, мы едем молиться, сэр Манфир? – спросил Исмор.
– Я должен попросить совета у ведущего меня Бога бесчисленных проявлений, – ответил бывший Генеральный Канцлер. – Высшие Люди помогли бы и вам, если бы вы к ним надлежаще обратились.
– Надлежаще – это ночью?
– «Да увидят люди днём мир в числе, а ночью – Бога в бесчисленности», – процитировал герцог Полуострова.
– Вы считаете, что Бог бесчисленных проявлений может улучшить положение Западных Равнин без нашего вмешательства?
– Вы сомневаетесь в Боге, сеньор Исмор? – Драггер метнул подозрительный, с ноткой гнева взгляд из-под густых прямых бровей.
Лорд Мольтанни сипловато усмехнулся:
– Что вы! Я лишь хотел узнать, какого совета вы хотите испросить у Высших Людей на сей раз.
Манфир подвёл свою лошадь поближе:
– К чему мы так глупо играем здесь, Исмор? К чему эти… – он состроил гримасу пренебрежения, – Вежливые обращения. Ты прекрасно знал, что рано или поздно я это сделаю.
– Но какой ты выбрал момент! – воскликнул Исмор, прерывая собеседника. – Знаешь, Манфир, купцы так дела не ведут. В День рождения положено праздновать, а не навязывать ультиматумы.
Драггер отмахнулся:
– Все совершают ошибки, но в конце концов я ничего не потерял, – он обернулся на Рейби, – Кроме сына, который пока будет прозябать здесь.
– Он может быть тебе небесполезен… – почти про себя заметил Мольтанни.
– Я хочу просить Бога бесчисленных проявлений о помощи и совете, но я прошу и тебя как друга, родственника и герцога Западных Равнин о помощи!
Они подъезжали к порогу Высших Людей, и Исмор сделал знак эскорту остановиться; Рейби Драггер тоже остался в стороне.
– Я слушаю тебя.
Манфир отпустил поводья:
– Мы должны начать мобилизацию. Под утро я пошлю почтовых голубей на Полуостров – там Сибила всё организует. Сделай то же самое. Отправь письма в Тур-дё-Хиллс, Хайспаунт и Дейлтюн. Твой младший сын с помощью советников и коменданта Хайспаунта поставят к оружию Западные Равнины, а дочь убедит герцога Маунрура сделать то же самое и там.
– И затем? – поинтересовался герцог Западных Равнин.
– Через несколько недель у нас будет сорок тысяч солдат, а то и больше. Пока мы контролируем Пятиконечный Узел, Сергиусу не сможет помочь Холодная Страна. Мы вынудим его отречься, я созову Собрание Знати, оно признает меня Императором. Вы, Мольтанни, получите должности и, если хотите, титулы. Хайспаунт снова станет Независимым торговым постом.
Бывший Генеральный Канцлер говорил с жаром, в едва ли не бредовой горячке, но лорд Тур-дё-Хиллс всё-таки не был убеждён.
– Вооружённое выступление сейчас? Это же война. Ариенкранцы не будут сидеть сложа руки. Им помогут Кальтоны и Эйстхарди. Лидерфлар – прекрасно защищённый город…
– Вы предлагаете сдаться, будто ваших интересов это не касается! – вспылил Манфир.
– Этого я не предлагал, – возразил Исмор. – Но всё же… Есть у вас другие варианты?
4
Когда все гости разошлись, с обязательством вернуться на следующий день, в который исполнялось восемнадцать лет принцу Райнхарду, во дворце не установилось спокойствия. Леди Кальтон хотела поговорить с Сергиусом, граф Эйстхарди думал, не отправить ли почтой отцу сообщение об уже здесь случившемся и о многочисленных угрожающих событиях будущего, которые рисовались ему в воображении, но для всего этого требовалось поговорить с Императором, а тот отказался кого бы то ни было принимать. Сергиус желал говорить только с Эрхардом, Лайолой и Райнхардом, а потому, после того, как Императрица уложила двух младших детей спать, он организовал у себя в кабинете это небольшое собрание.
Первым делом Император спросил у брата, не стоит ли, по его мнению, позвать Канцлера Тайных дел. Сошлись, что не стоит. Дальше началось бурное и громкоголосое обсуждение демарша Манфира и ответных мер Сергиуса. Спорили, в основном, братья, Лайола лишь спросила, почему Император решил оставить в столице Рейби Драггера, на что получила ответ, что, во-первых, Рейби – старший сын Манфира, и тот не осмелится ни на что такое, что могло бы угрожать заточением сына в тюрьму, а во-вторых, Рейби учился в Медицинской академии, значит, его с Лидерфларом кое-что связывает, и он может без особенных лишений здесь пожить. Такое странное сочетание гуманизма и некоего, более-менее холодного расчёта было свойственно Сергиусу и уже не в первый раз приводило к сомнительного вида результатам. Так же ведь было и при уходе Исмора Мольтанни с поста Канцлера Финансов, после того как Император решил, что первым и последним пунктом, через который должны проходить золотые потоки доходов от торговли Хайспаунта, следует сделать Имперскую казну, ликвидировав посредничество казны Западных Равнин. Идею об изменении статуса города подсказал, кстати говоря, Бринхен Тайн.
Что же до наследного принца, то он впал в какую-то меланхолию, осев всем своим стройным станом, и мало интересовался разбором случившегося, слушая всё, что говорят, но не вникая. Сергиус и не ожидал, что его старший сын что-то выскажет, притом – и в особенности – выскажет немедленно, едва узрев совершившийся факт, а потому, когда Райнхард встал и тихо попросил позволения уйти, разрешение было дано.
Молодой принц стал тогда бродить по коридорам и комнатам дворца, и мысли его путались, плутая от ультиматума Манфира к произошедшему с Линдой и обратно. Когда он думал об ультиматуме, он вспоминал события из истории Кондера (которую он знал довольно хорошо) и Фаджейна (которую он знал сравнительно неплохо), подсознательно пытаясь найти аналоги случившегося там. Если эти аналоги были, они могли бы подсказать, что будет происходить дальше, если же их не было… что ж, возможно герцог Полуострова придумал нечто совершенно новое, и тогда он владеет ситуацией.
Летопись первых пятисот пятидесяти восьми лет правления Ариенкранцов и письменной истории Кондера была далеко не девственно чистой книгой о спокойной жизни в мирном труде и бесконечных достижениях новых ступеней на восходящей лестнице процветания. Крупных внутриимперских распрей, дошедших до войн, в ней насчитывалось три. Самая первая была вызвана религиозными разногласиями, когда Собрание Знати проголосовало за установление в Кондере единой веры, веры в Высших Людей, что случилось в 154 г. в. а. и вызвало восстание Маунрура и Холодной Страны. Император Хорстан II не успел усадить аристократов за стол переговоров прежде, чем те собрали армии. Тогда силы Мольтанни, Фрапосов и Ристарро пять лет активно и неоднократно пытались вторгаться в Маунрур и Холодную Страну, однажды даже осадили Дэмбринк, но в конце концов закончили тем, что растратили огромные объёмы людских и материальных ресурсов, а армия Кальтонов осадила и взяла Хайспаунт. В сто шестидесятом году война закончилась свадьбами и компромиссами, после которых возникла Религиозная Канцелярия, и этот вопрос больше не поднимался.
Вторая внутренняя война была связана с восстанием Слейксов и случилась во время правления Дериуса III, отца Сергиуса II в 290-х годах в. а. Тогда жители Странных Островов, вдохновившись примером некоторых моряков Фаджейна, неожиданно и совсем непредсказуемо решили перестать охранять торговые корабли, курсировавшие между портами Кондера и купеческими городами восточной части Фаджейна, а вместо того – начать эти корабли грабить. Больше того: они накладывали даже морскую блокаду на Лидерфлар, после чего тот и обзавёлся системой укреплений, состоящей из множества крепостей, начинающихся на дальних подступах к городу как с суши, так и с моря. Понадобилось немало времени и сил, чтобы построить флот, дождаться раскола на самих Странных Островах и вернуть их в состав Империи, предоставив, правда, некоторые льготные условия для их собственной торговли с южным континентом.
Последнее столкновение между населением разных частей северного континента уже упоминалось в связи с рассказом о передаче Полуострова Драггерам. Что касается прочих войн, то они велись лишь с южным континентом. А уж что насчёт Фаджейна… истории его государств не так просты, чтобы хорошенько о них здесь же подумать, но ничего, вполне напоминавшего действия бывшего Генерального Канцлера, Райнхарду в голову не приходило.
Да и как что-то могло прийти в такой день, когда так потревожили обычную жизнь молодого Ариенкранца, так потревожили мгновенно, бурно и даже с нескольких направлений. Манфир, Альциано Мольтанни, Линда Драггер… Как можно было ожидать подобного от едва знакомой девочки? Что теперь она будет всем говорить? А ведь она будет говорить! А Верена Кальтон? Райнхард зашёл в свою спальню и сел за стол, за которым он часто читал и писал, но сейчас лишь пытался привести мысли в порядок. Мысли, которые, несмотря ни на что, мешались. Он был наследником престола, назавтра ему исполнялось восемнадцать лет, но разве приходилось ему вести себя когда-нибудь так, как будто бы он осознавал груз, который ляжет на его плечи после смерти Сергиуса? Корона из Ледяной стали не то чтобы не волновала его – он жил всё время так, будто никакой Короны и не существовало, будто она не должна была принадлежать ему. Но нельзя было сказать и обратного! Принц не думал о Короне Ариенкранцов, он жил возле неё, не видя её. Он читал, ходил к Учёной клике, учился владению мечом, пистолетом, мушкетом, катался верхом, но всё это – не думая о том, нужно ли будет, и, если да, при каких обстоятельствах, применять умения, которые он в процессе этих занятий получал. Но зачем же он поучаствовал в скачках?
5
На следующий день, как то водится в подобных случаях, празднование дней рождения продолжилось внешне так, словно ничего особенного до того не произошло. Более того, герцог Драггер, не бывший более Генеральным Канцлером, присутствовал на пиру, сполна используя щедро данную ему Сергиусом возможность. Снова были тосты, снова улыбки и беседы, снова красивые костюмы, но под ними – что-то внутри настолько сильно улавливаемое, насколько же сильно, но вместе с тем, абсолютно подсознательно скрываемое, что, конечно, никто уже не ощущал себя так свободно, как до того. К тому же новое происшествие вдруг снова перевернуло всё, хотя зыбко, но державшееся, с ног на голову.
Беда произошла, видно, оттого, что Эрхард Ариенкранц в этот вечер пил больше, а ел меньше обычного, причём – чего за ним так открыто раньше не наблюдалось – с явным недовольством поглядывал почти на всех, прибывших в столицу, даже и на Дайаниса Эйстхарди, будто тот был в чём-то виноват. В какой-то момент брата Императора стала раздражать чрезмерная болтливость Слейксов, в своей компании обсуждавших что-то весьма невинное (коль скоро в гомоне и смехе участвовали дети). Эрхард подошёл к ним и стал что-то говорить Болджону. Рядом сидевшие продолжали ещё о чём-то хихикать, а вот разговор двух Канцлеров быстро превратился в перепалку, тон которой всё повышался. Сергиус, наблюдавший это, сделал знак Канцлеру Тайных дел, тот направился к спорящим, но было уже поздно: Эрхард и Болджон одновременно затребовали свои мечи и вышли на центр зала. Установилась тишина.
– Что не поделили уважаемые Канцлеры? – поинтересовался Император с такой индифферентностью, словно был абсолютно уверен в лёгкой разрешимости вопроса.
Те оба бросились что-то кричать, но Сергиус попросил первым высказаться Болджона. Канцлер Флота, выпивший, но вполне контролирующий своё положение в пространстве, а вместе с ним и свой разум, ответил, шатающимся голосом:
– Армейский Канцлер посмел… посмел оскорбить мою жену! Мою жену в моём присутствии и присутствии детей и… жену моего брата и самого моего брата, весь род Слейксов! Все Странные Острова должны быть оскорб…
Император перебил его:
– Как именно сэр Эрхард оскорбил вас?
Вместо Слейкса ответил сам Эрхард, прорычавший, угрюмо и зло:
– Я сказал им, что они берут в жёны дешёвых портовых шлюх.
Принесли мечи: лорду Слейксу прямой клинок с простым эфесом, что-то вроде абордажного палаша – Ариенкранцу клинок чуть длиннее со сложной украшенной гардой. Присутствующие шёпотом переговаривались, посматривали поочерёдно на собравшихся драться и на Императора, но никто ничего не говорил, пока вдруг не прозвучал молодой голос Дайаниса:
– И что же, ничего нельзя сделать, чтобы это остановить?!
– Характер оскорбления оставляет за лордом Слейксом право требовать немедленной дуэли, – ответил Император. – Если стороны не смогут сейчас уладить вопрос мирно, я не могу их удержать от драки.
Вместо ответа Эрхард отстегнул плащ с драконом и резким движением вынул меч из ножен. Слуги засуетились, уводя детей.
– Что вас удовлетворит, герцог Слейкс? – спросил Сергиус.
– Посмотрим, – сказал Болджон, вставая в позицию.
Жители Странных Островов, даже их герцоги и графы, не почитались хорошими фехтовальщиками. Их морские промыслы не предполагали необходимости хорошо владеть «сухопутными» искусствами, к каковым относилось, например, владение холодным оружием или езда верхом. Правда, навряд ли Эрхард (тоже далеко не знаменитый своим умением фехтовальщик) это учитывал, выбирая жертву своего бессмысленного гнева.
Дуэль, где оба бойца были без щитов или даже щитков, а также и без вспомогательного оружия во второй руке, началась вяло, словно показательно: противники примерялись друг к другу, совершив по нескольку коротких провокационных выпадов, без труда отражаемых. Затем всё вдруг замельтешило: Болджон провёл одну настоящую атаку, Эрхард отразил, сам бросился вперёд, три раза подряд попытавшись нанести как колющие, так и рубящие удары и оттеснив своего соперника, бывшего и старше и физически слабее, к колоннаде, где уже стояли столы. Лорд Слейкс отбивался от этих сильных, но не продуманных выпадов, стараясь не оказаться прижатым к стенке или не оступиться, однажды он едва не подставил под удар кисть, но в последний момент лучше вывернул руку и удержал меч Ариенкранца сильной частью своего клинка. Эрхард тут же шагнул, повернувшись всем корпусом к оппоненту и делая широкий замах, чтобы ударить того, фактически прижатого к колонне, по голове, но Болджон, скорее случайно, нежели осознанно, ушёл чуть вниз и вперёд – меч Ариенкранца, звучно выбивая кусочки камня, ударился в колонну, а остриё клинка Слейкса в тот же момент беззвучно ткнулось в грудь лорда Уэстдена. Эрхард в этот момент ещё продолжал своё собственное движение и потому, когда Болджон стал тут же импульсивно и быстро выдёргивать клинок, плоть взрезалась ещё больше. Зажимая рукой грудь, лорд Уэстдена повалился на бок и, сразу же за тем, на спину. Он пытался что-то сказать, к нему бросились Райнхард, Хельга и слуги, но всё было бессмысленно и безуспешно: сквозное ранение таким клинком в область сердца не могло закончиться ничем, кроме почти моментальной смерти. Не прошло, наверное, и минуты, кровь ещё капала с меча мгновенно протрезвевшего герцога Слейкса, когда брат Императора, единственный Ариенкранц, почитавшийся не похожим (в положительном смысле) на свою семью, был мёртв. Манфир Драггер взглянул издалека на труп и вышел, почти не тая улыбки.
V
1
Первыми ранним утром следующего дня уехали Слейксы, причём Болджон попросил об отставке с поста Канцлера Флота в письменной форме, не встречаясь лично с Сергиусом – тот отставку, конечно, принял. Из всех шести Канцлеров на посту теперь оставалось только двое: Бринхен Тайн и Ульрик Полли – Канцлер над религиями, который, как человек щепетильный и очень участливый, взялся договориться с Медицинской академией об устройстве надлежащего сохранения тела Эрхарда и организовать доставку его в Фейрэнд, где он должен был быть похоронен в Промёрзлой пещере под стенами Уэстдена, где похоронены все Ариенкранцы, кто не были императорами. Что же до императоров, то их хоронили совершенно иначе – сжигая тела и помещая пепел в усыпальницу на верхних этажах бывшего донжона Старого замка в Лидерфларе.
Дальше уехали Мольтанни и все Драггеры, кроме Рейби, коль скоро ему это было запрещено. Исмор с семьёй всё же решил попрощаться с Ариенкранцами, да кроме того и принёс свои сожаления по поводу случившегося, несмотря на то, что после печально известного изменения статуса Пятиконечного Узла герцог Западных Равнин и Император Кондера едва ли общались.
Ещё несколько дней оставались в столице Кальтоны, но Хельге удалось только один раз добиться разговора с Сергиусом, разговора довольно безрезультатного в смысле плана дальнейших действий. Вернувшись от Императора поздно вечером и проверив, что Сейдэма уже спит, а Верена занята шитьём и совсем не склонна к обсуждению серьёзных тем, она позвала к себе Баштофа и сказала:
– Всё летит к чертям, сын мой. Катастрофы страшнее для Сергиуса сложно представить. У Драггеров на одного потенциального союзника больше, благодаря выходке покойного Эрхарда. Император теперь точно не сможет ни на что решиться.
– Ты хочешь услышать моё мнение, мама?
Хельга посмотрела на сына странным взглядом, вмещавшим в себя одновременно разочарование и ожидание:
– Я хочу хоть чьего-то мнения.
– Отправь курьерского голубя Стейе в Дэмбринк, пусть готовится поставить Холодную Страну к оружию.
– Но делает это не слишком открыто, – продолжила его мысль Хельга, – По крайней мере до того момента, пока мы не вернёмся. Нельзя первыми провоцировать Манфира и тех, кто к нему примкнёт.
– Ты думаешь, будет война?
– Я думаю, Манфир не из тех людей, кто берёт свои слова назад.
После того Кальтоны уехали, как бы случайно и не по своей воле прихватив с собой Гекселя Фрапоса, у которого не было компании до Хайспаунта. Он, конечно, мог переправиться на пароме через Айсфлар в столице и поехать к себе в Кукувойл более коротким путём, но что-то в таком маршруте ему не подходило, и он сопровождал северян до Пятиконечного Узла. Герцог Фрапос, бывший ненамного старше Баштофа, да к тому же отличавшийся, судя по его первым дням в Лидерфларе, некоторой впечатлительностью, теперь вёл себя чрезвычайно странно. Нельзя сказать, чтобы Кальтоны как-то особенно заметно переживали произошедшее на днях рождения, но всё же никто из них не был настолько отвлечённым, словно не присутствовавшим при всём произошедшем, как лорд Восточных Равнин, то и дело увивавшийся вокруг Верены.
Так и получилось, что дольше всех в городе задержались Эйстхарди. Дайанис, в отличие от Хельги, не пытался при каждой возможности поговорить с Сергиусом, а лишь ждал и наблюдал, с истинно восточным спокойствием, никого не посвящая в свои проекты. Когда все разъехались, Лайола, его тётя, пригласила молодого графа на обед к Ариенкранцам, где был и Император, и наследник, иными словами – все оставшиеся взрослые представители династии. Здесь властитель Кондера и сказал Дайанису, что хотел бы видеть его отца и своего старого друга Юниса своим новым Генеральным Канцлером, и что он рад был бы сообщить тому об этом сам, но по теперешним временам не может оставить Лидерфлар ради такого долгого путешествия, когда в Канцелярии две трети мест пустые. Тем более, что ещё одна угроза требовала к себе внимания, угроза уже внешняя.
У берегов Фаджейна, в восточной его части, как на раз на торговых путях, идущих из Кондера и других территорий Фаджейна в Союз процветающих городов, располагались острова, по большей части населённые бездельниками и разбойниками, которые и городов-то всерьёз не строили. Эти пираты всегда причиняли неудобства торговле, но покончить с ними навсегда было почему-то невозможно. Борьбой занимался как Союз процветающих городов, так и Кондер, посылавший через Хмурый Океан флот Слейксов, который уничтожал пиратские корабли, высаживал небольшие десанты и разорял разбойничьи склады с провиантом и оружием. Соответственно, занятие это входило всегда в компетенцию Канцлера Флота, каковым на протяжении почти всей письменной истории – за исключением короткого промежутка во время восстания Слейксов – был выходец из династии Странных Островов.
Часто делали так: Кондер присылал флот с небольшим десантом, остальную же долю сухопутных войск, нанятых для налёта на пиратские гавани, поставлял Союз процветающих городов, причём он же отчасти и оплачивал найм. Теперь же, после отставки Болджона, становилось невозможным, во-первых, собрать значительный флот (но кое-какой собрать удавалось), зато, во-вторых, было совершенно неясно, кто должен возглавить экспедицию. Сергиус вспомнил об Онэте Ристарро, дальнем родственнике герцогини Дельта Мальвины, получившем хорошее военное образование и много путешествовавшем, к тому же находившемся где-то в Фаджейне. Тут, однако, выяснилось, через Дайаниса, что Онэт писал Юнису в Сарахар, что возвращается в Кондер и желает прибыть сначала в Эйстер, а значит теперь он был, скорее всего, или на пути туда, или уже там. В Эйстере Онэт был желанным гостем, знали и уважали его в том числе за то, что он смог организовать матрилинейный брак Мальвины Ристарро с троюродным братом Юниса Эйстхарди, который должен был положить конец разногласиям между двумя династиями, занимающими соседствующие земли. Итак, кандидатура Онэта как главы экспедиции отпадала.
После уезда Дайаниса, который должен был привезти в столицу Юниса, совещаться можно было только с Бринхеном Тайном, который во время беседы на эту тему производил, как и в большинстве случаев, впечатление подготовившегося и весьма информированного человека. Он сказал Сергиусу, что уже думал об организации экспедиции, что в этот раз внутриполитическая ситуация (как ненавидел Император это слово!) такова, что, если бы пришлось принимать решение раньше, следовало бы послать Эрхарда, но теперь ничего не остаётся кроме того, чтобы послать Райнхарда. Без сомнения, участие наследного принца в такой далёкой и незначительной экспедиции рискованно, но род Ариенкранцов должен показать, что он чего-то стоит, и, в особенности, что наследник престола – не такой уже мягкотелый и меланхоличный человек. Теперь, когда наступил опасный внутренний кризис, пора было прибегать к подобным мерам.
Император некоторое колебался, хотя и доверял Бринхену Тайну, почему и посылал его в Эйстер перед днями рождения. Экспедиция собиралась, небольшая армия на небольшой флотилии была готова отправляться в любой момент, а почтовое сообщение с Процветающими городами было налажено таким образом, что удалось быстро договориться о наёмниках, которые прибудут к Вольной Пристани – главному «городу» пиратов, чтобы поддержать северный десант. Тут ещё некстати заболел Йохен, вдруг почувствовавший себя плохо и лёгший в постель с лёгкой лихорадкой. Император хотел обратиться в Медицинскую академию, чтобы позвать докторов оттуда, потому что он был недоволен дворцовыми лекарями, но Лайола его отговорила, утверждая, что, очевидно, ничего страшного в болезни маленького принца нет, и что все дети могут болеть. В конце концов долго тянуть было нельзя, и, как нелегко ни было Сергиусу смиряться с мыслью, что он на некоторое время расстанется со своим старшим сыном, он решился на разговор с Райнхардом.
Молодой принц, уже несколько недель слышавший разговоры об экспедиции, которой он, казалось, мало интересовался, воспринял слова отца о своём назначении командующем армией (как громко звучало это слово применительно к отряду в полторы тысячи солдат с четырьмя артиллерийскими орудиями!) как нечто само собой разумеющееся. Сыграла ли здесь роль его врождённая черта удерживать проявления сильных эмоциональных порывов чаще, чем давать им волю, или же он был рад удалиться от и так не слишком жалуемого им двора – пытаться узнать трудно, да и бессмысленно. Важно, что Райнхард не противился решению отца и, надев тот тёмно-синий костюм, в котором он был на скачках, дополненный пистолетом и одним из наследственных мечей Ариенкранцов из Ледяной стали, отправился в далёкую, обещавшую продлиться несколько месяцев экспедицию.
Теперь всё внимание Сергиуса внутри своей семьи переключилось на больного шестилетнего Йохена. Император часто навещал его, играл с ним, выгоняя милых, но, как он их называл, «нелепых» служанок и даже саму Императрицу. Мальчик долго не выздоравливал, но состояние его и не ухудшалось, и властитель Кондера перестал переживать насчёт приглашения врачей до тех пор, пока сам не заболел с похожими симптомами. Дворцовые лекари наперебой утверждали, что никакой связи между болезнями нет или, по меньшей мере, рано утверждать, что она имеется. Болезнь, по словам врачей, не представляла опасности, но весть о ней распространилась, и Сергиус, в первый же день устав отвечать на многочисленные вопросы, стал тихо ждать дальнейшего развития событий и, в первую очередь, прибытия Юниса Эйстхарди.
VI
1
Солнце над зелёной, поросшей диковиной для жителей Кондера травой низиной ещё не успело подняться высоко и, переливаясь серебристыми лучами по кронам деревьев в лесу слева от пыльной дороги, только будило своё тепло в утреннем мареве, в рассеивающейся над холмами справа дымке, быстро стекавшей куда-то к морю. Впереди, вдалеке, угадывался контур балки с маленькой речушкой на её дне, птицы в лесу о чём-то пели, а пыльная, сероватого цвета дорога готовилась сделать поворот, плавно огибая линию холмов, ограждавших её от морского берега, и упираясь в импровизированные ворота (брешь в деревянном частоколе) импровизированного города, называемого Вольной Пристанью.
Разведчики доложили, что на холмах справа замечено движение, и слабо организованные группы пиратов с огнестрельным оружием скоро начнут оттуда обстрел колонны.
– Развернуться в боевой порядок! – приказал Райнхард Ариенкранц.
Два батальона мушкетёров по пятьсот человек в каждом развернулись по сторонам от дороги; на ней же остались пятьсот наёмных стрелков, уже присоединившихся к армии (остальные должны были соединиться с ней здесь, у Вольной Пристани), двести пикинёров, триста кавалеристов во главе с самим принцем и четыре лёгких орудия, которые волокли позади всех. В таком порядке армия продолжила марш, но уже медленней и с большей осторожностью, готовая отражать нападение. Пройти оставалось, благо, немного.
Вскоре со стороны плохо различимого на холмах противника раздались первые выстрелы, весьма неточные. Райнхард, который, как и большая часть находившихся здесь солдат, никогда раньше не бывал в настоящем бою, растерялся, с каким-то странным удивлением глядя в ту сторону, где над травой и мелким кустарником взлетали облачка порохового дыма. Тем не менее, он быстро собрался, чувствуя обращённые на себя отовсюду взгляды, и приказал отряду наёмников обойти холм со стороны бухты, чтобы предотвратить возможные подкрепления оттуда, а правофланговому батальону кондерских мушкетёров – подняться на него по склону от дороги и рассеять бандитов. Остальные отряды продолжили продвижение, впереди были уже видны деревянные стены Вольной Пристани, но перед ними суетились люди, приводя в боевое положение шесть орудий.
Видя это, принц повёл своих кавалеристов вправо, объехал батальон пикинёров, сонно качавших впереди своим непомерно длинным оружием, и, приказав построиться в широкий фронт, имея солнце почти за спиной, вынул из ножен меч и повёл людей в атаку на быстрой рыси. Он не боялся, но и не испытывал никакого особенного ража. Справа шла стрельба и пираты бежали с холмов. Слева на склоне и впереди, за речкой, Райнхард видел отряды наёмников, построенные в боевой порядок, а значит, фланг его был обеспечен. Да и разве впереди был настоящий противник? Когда кавалеристы, кажется, в два мгновения доскакали до не успевших сделать ни единого выстрела пиратских пушек, не пришлось даже драться: их «расчёты» просто убежали. Принц приказал не преследовать и разворачиваться.
