Дорога

Sergey Bogatkov

Дорога

Они говорят: им нельзя рисковать,

Потому что у них есть дом, в доме горит свет.

И я не знаю точно, кто из нас прав,

Меня ждет на улице дождь, их ждет дома обед.

Закрой за мной дверь, я ухожу…

Виктор Цой

I

Необъятное водное пространство, вольготно расположившееся за полярным кругом между северным берегом Европы, архипелагами Новая Земля, Земля Франца-Иосифа и Шпицберген, – это суровая территория моря Баренцева, окраинного моря Северного Ледовитого океана. Холодные воды, вдребезги разбивающиеся о каменные глыбы, необозримость морских просторов и пронизывающий до костей ледяной ветер, дующий со стороны могучего океана, – типичная картина северного побережья России.

Именно здесь, неподалеку от морского вокзала города Мурманска, горделиво возвышающегося на скалистом берегу незамерзающего Кольского залива, молчаливо стоит одинокий человек и задумчиво разглядывает корабли российского Северного флота, высокие башни морских кранов, больше напоминающих издали гигантских жирафов, и обычную утреннюю суету крупного морского порта. Человек этот одет в теплую куртку черного цвета, синие джинсы и ботинки на толстой подошве, но несмотря на это со стороны хорошо видно, как он с непривычки прячет от промозглого северного ветра свое лицо. Его взгляд неподвижен и немного угрюм, а свинцовый цвет майского неба, затянутого тяжелыми и низкими тучами, лишь усугубляет эту угрюмость, придавая его задумчивости немного картинный и эпический вид.

Это Сергей Владимирович Волков, тридцати шести лет от роду, имеющий высшее образование, аналитический склад ума, хорошие манеры и блестящие перспективы карьерного роста.

Сегодня исполняется ровно один год с того самого момента, когда, проснувшись рано утром, Сергей неожиданно даже для самого себя решил отправиться в путь. Тогда он еще и не предполагал, что, собираясь в дорогу, он выбирает свою судьбу. И теперь, стоя на побережье холодного Кольского залива, занесенный сюда вольным ветром своей мечты, он в деталях вспоминает тот день и то время, когда сама жизнь вывела его на бесконечную дорогу и указала направление в сторону горизонта.

Внезапный порыв сильного ветра заставил Сергея вздрогнуть. Немного поежившись, он повернулся спиной к морю и поднял повыше воротник своей куртки, чтобы, спрятавшись от ветра, вновь уютно погрузиться в сладкую пучину своих воспоминаний, мысленно перенестись на один год назад и проанализировать то, что уже невозможно изменить, то, что стало историей его жизни.

И пока Сергей неуклюже кутается в свой шарф, прячется от ветра и вспоминает все то, что привело его на берега холодного моря, давайте и мы с вами, читатель, ненадолго оставим его в одиночестве возле морского вокзала города Мурманска и тоже перенесемся в прошлое, чтобы посмотреть, как все начиналось.

Ровно один год назад. Москва.

Тишину ночного города внезапно нарушил рев приближающегося мотоцикла. Спустя несколько секунд хриплый звук мотора достиг своего максимума и сквозь плотно закрытые окна бесцеремонно ворвался в одну из московских квартир. По белому потолку бесшумно проползли длинные лучи фар, бесследно исчезнувшие в темном углу комнаты. Звук мотора мерно удалялся и вскоре полностью растворился в ночи.

Разбуженный шумом Сергей открыл глаза и окончательно проснулся. В квартире вновь воцарилась тишина, и стало отчетливо слышно, как на кухне капает из крана вода. Отбросив в сторону одеяло, он нехотя поднялся и, немного пошатываясь, вышел на кухню, закрыл кран, налил себе стакан родниковой воды и, подойдя к окну, распахнул его настежь. В раскрытую створку тут же ворвался свежий ночной воздух улицы. Месяц май робко вступал в свои права и оживлял природу. Запах распускающейся листвы и молодой травы чувствовался даже на высоте восьмого этажа. Ничто не могло остановить весеннего обновления и буйства жизни.

Облокотившись обеими руками на подоконник, Сергей достал из лежащей рядом пачки одну сигарету и неторопливо прикурил. Потрясающе теплая майская ночь нежно окутывала город в своих мягких объятиях. Дома, стоящие напротив, казались сонными и немного усталыми, а небольшой парк, уютно расположившийся прямо через дорогу, был совершенно безлюден. В свете ночных фонарей он выглядел очень загадочно и привлекательно. Редкие машины осторожно, будто бы крадучись, проезжали по сонным городским улицам, робко ощупывая ярким светом своих фар каждый сантиметр прохладного асфальта. Прохожих не было совсем, и пустынные ночные тротуары, искренне радуясь своей свободе, тоже старались успеть отдохнуть до наступления рассвета. И лишь тяжеловесные майские жуки и прочая более мелкая, но уже успевшая проснуться после зимы мошкара, бесцельно кружились вокруг многочисленных мачт городского освещения, чем дополняли сказочный пейзаж теплой майской ночи.

Сергей тихо стоял возле открытого окна и медленно выпускал в темноту кольца сизого дыма. Он мельком глянул на часы. Стрелки показывали два часа тридцать минут.

– Самое время отправляться в путь, – подумал про себя Сергей и поставил граненый стакан с глотком недопитой воды на стол, где стояла скопившаяся за целую неделю грязная посуда.

Всю минувшую неделю Сергей находился дома по причине увольнения с работы, что произошло, как это часто бывает, совершенно неожиданно, хотя планировалось, обдумывалось и готовилось ранее множество раз. А произошло это так.

В самом начале февраля, с трудом пробравшись через все московские пробки и оставив свою машину на служебной парковке, Сергей Волков явился на свое рабочее место немного раньше обычного и, усевшись за компьютер, принялся спешно доделывать вчерашний отчет об итогах работы отдела маркетинга за прошедший месяц. Последние три месяца он являлся руководителем этого отдела и был назначен на эту должность предыдущим директором компании. Однако так сложилось, что начальник Сергея сам оказался смещенным со своей должности акционерами компании, в результате на его место пришел другой, никому ранее не известный, но очень амбициозный и, как впоследствии выяснилось, злопамятный человек – Трегубов Семен Яковлевич.

Семену Яковлевичу было около пятидесяти лет, но выглядел он несколько моложе своего возраста и всегда одевался исключительно элегантно, если не сказать изысканно. Идеально отглаженный костюм, крахмальные воротнички, дорогие запонки на манжетах рубашки и еще более дорогие часы, вот образ современного руководителя крупной компании, который он тщательно лелеял и старался во всем ему соответствовать. Манера говорить, походка, наигранно неторопливые движения и низкий голос оказывали необходимое психологическое влияние на многих людей, особенно на незнакомых. Люди, впервые присутствующие на переговорах с участием Семена Яковлевича, с искренним интересом, а некоторые даже с восторгом, слушали его длинные монологи. Он любил говорить долго и много. Его речь изобиловала массой специализированных терминов и известных фамилий, непрекращающихся воспоминаний о гениально осуществленных им прошлых проектах, которые, как правило, не имели никакого отношения к обсуждаемой теме, но, искусно вплетаемые в монолог, они должны были показать недюжинную эрудицию и опыт выступающего, чтобы ни у кого из присутствующих не оставалось и тени сомнения в его компетентности. Первые несколько встреч, проведенных Семеном Яковлевичем со своими подчиненными, еще можно было каким-то образом воспринимать серьезно, но в дальнейшем люди начинали понимать, что этот человек, за исключением сугубо узкой сферы бухгалтерских знаний, чем он и занимался большую часть своей жизни, не разбирается ни в чем другом, и, что самое главное, он не способен принимать ответственные управленческие решения. Зато Семен Яковлевич прекрасно осознавал, что любой успешно проведенный проект он легко может записать на свой счет, поскольку именно он представляет отчеты акционерам компании, а любую неудачу он вправе списать на подчиненных ему руководителей отделов, в чьих руках находилась реализация данной задачи. И он не просто понимал это, но виртуозно пользовался подобным приемом, в результате чего старый и давно сработавшийся коллектив начинал заметно таять, а на месте выбывающих сотрудников появлялись новые люди, набираемые лично Семеном Яковлевичем. Но начиналось все постепенно.

Первый конфликт с Трегубовым случился у Волкова в первый же день его знакомства с ним. Это событие произошло буквально на следующий день после торжественного воцарения Трегубова на должности директора компании. В тот снежный февральский день Семен Яковлевич с важностью римского патриция восседал в огромном кожаном кресле в своем шикарном рабочем кабинете и через своего секретаря вызывал по очереди всех руководителей отделов, желая познакомиться, как он выразился, лично с каждым.

В тот момент, когда Сергей уже допечатывал отчет, на его рабочем столе зазвонил телефон. Он снял трубку и услышал приторно вежливый голос Ольги, новой секретарши Трегубова:

– Сергей Владимирович Волков? – произнесла она.

– Да, я вас слушаю, – спокойно ответил Сергей.

– Через пять минут вас ждет к себе для беседы Семен Яковлевич.

– Хорошо, я зайду, – сказал Сергей и повесил трубку.

Беседа с новым руководителем оказалась не из приятных. Семен Яковлевич важничал, умничал, надувал щеки, показывая всем своим видом, что все те порядки, которые были заведены ранее, являются неправильными и вредными для компании, и что только теперь, после его прихода, все начнут работать по-настоящему.

– Никаких поблажек не будет, – строгим тоном заявил Сергею Семен Яковлевич и, пристально посмотрев ему прямо в глаза, добавил, – мне прекрасно известно, Сергей Владимирович, что ваш отдел всегда находился на особом положении благодаря лояльной позиции прежнего руководства, однако теперь вам придется работать.

– Вы хотите сказать, что до вашего прихода мы не работали?

– То, что я хочу сказать, я уже сказал, – резко и с явным раздражением от такой наглости руководителя отдела заявил Семен Яковлевич, – а если вам, Сергей Владимирович, что-нибудь непонятно или вас что-либо не устраивает, то потрудитесь подыскать себе другую работу, ибо я с вами церемониться не собираюсь.

Сергей Волков не был человеком изнеженным и сентиментальным, но столь наглый и бескомпромиссный тон Трегубова взбесил и оскорбил его. Отодвинув стул, он медленно поднялся и, опершись обеими руками о длинный овальный стол из дорогой породы красного дерева, специально привезенный из Италии для нового руководителя, глянул в глаза Трегубова с таким презрением, что Семен Яковлевич отшатнулся назад и откатился в кресле к стене. Волков развернулся и, не говоря ни слова, направился к двери.

– И чтобы месячный отчет сегодня же был у меня на столе, – крикнул вдогонку Волкову Трегубов, но его слова вонзились в громко хлопнувшую дверь кабинета.

– Вот наглец, – подумал Трегубов после того, как Сергей вышел, – ну я ему покажу.

Сергей вернулся на свое рабочее место и, взяв в руки статуэтку волка, стоявшую у него на столе, долго глядел в умные и пронзительные глаза зверя. В этот момент ему в очередной раз захотелось бросить эту мелочную, ничего не стоящую возню, захотелось просто встать и уйти. Причем неважно куда, лишь бы уйти отсюда, от этих томящих офисных стен, от усталых взглядов и бледных лиц, от спертого воздуха замкнутого помещения.

По своей натуре Сергей был гордой, самостоятельной и сильной личностью, немного склонной к одиночеству, но, тем не менее, не терявшей своей самостоятельности и стати в коллективе. Иногда близкие друзья Сергея по-дружески называли его Волком, а бывшая девушка ласково звала его «мой милый серый волк», и это было связано не только и не столько с фамилией Волков, сколько с характером Сергея. Он был свободолюбив и независим. Он не терпел грубых приказаний и всегда мог постоять за себя. Ростом выше среднего, крепко сложенный, имеющий правильные черты лица и пронзительные карие глаза, он всегда имел успех у представительниц слабого пола, но даже в его тридцать пять лет ни одна из них не смогла ограничить его право быть свободным.

Глядя в глаза своему талисману, Волков почему-то вспомнил, как однажды, в уже далеком для него детстве, когда он еще жил вместе со своими родителями в одной из захолустных деревень Тамбовской области, он в одиночестве пошел в лес, чтобы набрать грибов. Лето уже близилось к своему завершению, но необычайно теплое августовское утро вселяло надежду на погожий денек. В то утро, когда на земле еще лежал густой туман от прохладной ночи, а трава оставалась плотно покрытой росой, девятилетний Сережа вышел из калитки своего дома и направился в близлежащий лес. Побродив по знакомым тропинкам, но набрав только половину лукошка, он решил зайти немного подальше в лес, чтобы поискать грибы и в незнакомых местах. Шаг за шагом, поворот за поворотом, он заходил все дальше и дальше в густую чащу дикого тамбовского леса. Утренний лес настолько же прекрасен, насколько загадочен и опасен. Человек, находящийся в диком лесу, не способен контролировать всю территорию вокруг себя и не может знать, что или кто скрывается за соседним деревом или кустом. Каждый шаг таит в себе неизвестность, каждое движение рождает звук. А дикий зверь может слышать шаги человека, находясь от него на большом расстоянии. По рассказам многочисленных охотников Сережа знал, что в этих местах водятся и волки, и медведи, и дикие кабаны, но встречаться с ними лично ему до сих пор не доводилось.

Рожденный и выросший в деревне Сережа совершенно не боялся леса, но, напротив, чувствовал себя в нем достаточно вольготно и уверенно, тем более что обычно он ходил в лес вместе со своим верным псом Трезором, огромной немецкой овчаркой, очень умной и преданной. Но в этот раз он не стал брать Трезора с собой, а пошел в лес один.

Через некоторое время, когда солнце уже окончательно встало, а роса на траве начала подсыхать, лукошко наполнилось, и Сергей решил возвращаться домой, как вдруг внезапно поймал себя на мысли, что сбился с пути. Покрутившись по сторонам, походив взад и вперед, он окончательно убедился в этом и понял, что заблудился. Не поддаваясь панике и не выпуская из рук лукошка с грибами, Сергей начал искать выход, пытаясь найти следы на тропинке, по которой он шел, и вспоминать рассказанные отцом основные правила ориентирования. Он ходил по лесу, часто останавливаясь и прислушиваясь, не слышно ли где-нибудь грибников. Но как назло в лесу было совершенно тихо, и только далекие, невидимые глазу птички весело щебетали в вышине лазурного небосвода, да звонкая кукушка монотонно пела свою унылую песню. Приблизительно через полчаса Сергей вышел на живописную лесную поляну и вспомнил, что здесь он сегодня уже проходил. Стало немного легче.

– Значит, я на правильном пути, – говорил сам себе Сергей, окидывая поляну взглядом, – вот пенек, где я сидел, а вот и поваленное дерево, но откуда я шел?

На этот вопрос Сергей не мог ответить однозначно.

– Вон оттуда, – убеждал себя Сергей и, тут же сомневаясь в своем решении, смотрел в противоположную сторону, и тогда ему казалось, что он шел именно оттуда.

Совершенно потерявшись в своих догадках и будучи не в силах принять разумное решение, куда ему следует идти, Сергей неожиданно вспомнил про солнце.

– Точно, солнце, – бодро воскликнул Сережа и даже немного подскочил на пеньке, – солнце подскажет мне обратный путь, – вновь воскликнул он и начал размышлять, – сегодня солнечный день и хорошо видно солнце. И я точно знаю, что оно всегда встает за деревней, со стороны наших огородов, а в лес я отправился в противоположную сторону, и, когда я удалялся в лес, солнце светило мне в спину. Это значит, что я должен возвращаться обратно, направляясь лицом к солнцу. И оно непременно выведет меня к деревне.

Сергей встал со своего пенька и, выйдя на середину широкой поляны, посмотрел на солнце. Оно находилось от него с левой стороны и неумолимо карабкалось по чистейшему безоблачному небосклону вверх.

– Ну, правильно, – облегченно вскрикнул во весь голос Сережа, – ну точно ведь, вот и заросли крапивы, что я обходил, и старая береза. Как же я раньше не догадался?

И облегченно вздохнув, он сделал несколько шагов в сторону дома, как вдруг, словно пронзенный током, мгновенно остановился и окаменел. В нескольких метрах от него, рядом с поваленным деревом, стоял волк, пристально смотревший своим обжигающим и гипнотизирующим взглядом прямо ему в глаза. Это был большой сильный молодой волк с лоснящейся шерстью и большими белыми зубами, отчетливо видневшимися сквозь приоткрытый рот. Он стоял совершенно недвижно и лишь медленно покачивающийся параллельно земле длинный пушистый хвост, свидетельствовал о полной готовности волка в мгновение преодолеть эти несколько метров, отделявшие его от маленького человека, чтобы тут же превратить его в свою добычу. Сергей оцепенел. Страх, если не сказать ужас, пронесся по всему его похолодевшему телу. Ноги стали ватными, а сознание ребенка, парализованное страхом, отказывалось принимать решение. Так прошло несколько секунд, показавшихся Сергею вечностью.

– Дерево, меня спасет дерево, – крутилось в голове Сережи, и он инстинктивно, не помня себя от охватившего его ужаса, одними глазами, не поворачивая головы, чтобы не спровоцировать волка на бросок, начал искать дерево возле себя.

Но все было тщетно. Сережа стоял на середине большой поляны, и до ближайшего дерева, куда он мог бы забраться, оказалось в три, а может быть, и в четыре раза больше, чем расстояние до волка. И тут Сергей понял: бежать в такой ситуации бессмысленно, тем более что ни единого шанса успеть забраться на дерево нет. И сердце рвалось из груди Сережи, и во всем теле появилась еле заметная предательская дрожь. Волк чувствовал страх в глазах человека, но почему-то медлил и не бросался на свою жертву. Так прошла бесконечно долгая минута, быть может, самая долгая минута в его жизни. И вот именно так, лицом к лицу, глаза в глаза, стояли они на живописной поляне в густой чаще тамбовского леса – беззащитный девятилетний мальчик с лукошком грибов в дрожащих руках и молодой, дикий, полный сил волк.

А в следующее мгновение случилось необъяснимое. Мотнув головой сверху вниз и щелкнув красным языком, волк закрыл пасть и первым сделал примирительный шаг назад. Затем он повернулся и медленно ушел в лес. И когда волк окончательно исчез в густой чаще, у Сережи непроизвольно задрожали руки, лукошко с набранными грибами бесшумно упало на теплую траву, а он сам на подкосившихся ногах бессильно опустился на землю и тихо заплакал.

К обеду того же дня Сережа благополучно вернулся домой с полной корзиной грибов и, окончательно успокоившись, с неподдельной гордостью рассказал родителям о случае, который приключился с ним в лесу. Родители Сережи охали и ахали, махали руками и ругали сына, но одновременно они искренне радовались тому, что он все-таки остался жив.

– Это хороший урок, – поучительным тоном неоднократно произносил отец.

– Только больше никогда, Сереженька, ты слышишь меня, никогда не ходи в лес один, – глядя в глаза сыну, эмоционально говорила мама.

– Вечно ты куда-то убегаешь, – сердилась старшая сестра.

Сережа кивал головой, соглашаясь со всем, что говорили ему родители, но память постоянно воспроизводила тот леденящий душу взгляд дикого зверя, страшный и одновременно обворожительный, от которого просто невозможно оторвать глаз, грозный, но, как оказалось, безмерно справедливый. Дикий волк, который во много крат сильнее слабого ребенка, не тронул человеческого детеныша. Сколько мудрости в этом поступке, сколько звериного благородства! Никогда еще Сережа не испытывал таких ярких чувств человеческой благодарности, как в тот день к волку. И та лесная дорога стала для Сергея первой дорогой, пройденной им до конца.

С того самого дня волк превратился в счастливый талисман Сергея, а неизвестность дороги, уходящей вдаль, стала манить его своей опасностью и ворожить душу неистребимым желанием ее пройти, чтобы узнать, а что же там, за следующим поворотом…

С тех пор прошли годы, но это желание не только угасло, но, напротив, усилилось, а образ неведомой дороги превратился в мечту, которая оставалась нереализованной до сих пор.

С трудом оторвав свой взгляд от каменных глаз волка, Сергей откинулся на стуле. В этот момент в дверь кабинета постучали.

– Войдите, – крикнул Сергей и привычным жестом поставил статуэтку волка обратно на стол.

– Ты не сильно занят, Серый? – поинтересовался парень, и его кудрявая голова показалась в дверном проеме.

Этим парнем оказался коллега по работе и одновременно друг Сергея Игорь Борисов. Игорь был невысокого роста, всегда опрятно одет, с гладко выбритыми щеками и аккуратной бородкой, стильно сливающейся с идеально подстриженными усами, и производил впечатление интеллигентного и образованного человека. Нелишним будет заметить, что таким он был и на самом деле. Сергей познакомился с Игорем несколько лет назад, еще на предыдущем месте работы, и с тех самых пор между ними завязалась настоящая дружба. А когда Сергей перешел на новую работу, то предложил и Игорю сделать то же самое, тем более что на новом месте работы оставалась вакантной должность заместителя руководителя отдела по связям с общественностью, что вполне подходило Игорю, поскольку его основной профессией была журналистика. Поразмыслив некоторое время, Борисов согласился.

– Да заходи уже, чего стоишь, как столб, – по-дружески произнес Сергей.

Игорь вошел в кабинет, закрыл за собою дверь и, удобно устроившись в качающемся кресле, стоящем напротив стола Волкова, не произнося ни единого слова, пристально уставился на него.

Сергей сидел, не отрывая взгляда от монитора компьютера. Он прекрасно понимал, что его разговор с Трегубовым в компании уже всем известен. И это предположение основывалось на том, что всю отвратительную беседу с Трегубовым прекрасно слышала заместитель главного бухгалтера, находившаяся в тот момент в приемной Трегубова. Именно она, как все знали, всегда разносила сплетни по компании.

– Ну и что ты думаешь делать? – спросил, наконец, Игорь, нарушив нелепое молчание.

– Я пока еще не решил, – тихо и очень спокойно ответил Сергей, – но теперь для меня совершенно очевидны две вещи.

– И какие же?

– Ну, во-первых, никакого месячного отчета Трегубов сегодня от меня не дождется, и, во-вторых, после беседы с ним я понял, что он не потерпит в компании никого, кто не будет перед ним пресмыкаться, а лично я пресмыкаться перед ним не собираюсь.

– Ну, и что это значит? – перебив мысль Сергея, вмешался Игорь, – какие ты делаешь из этого выводы?

– Очень простые, – в этот момент Сергей хотел сказать про свое увольнение по собственному желанию, но почему-то передумал и неожиданно для самого себя пояснил, – поживем, увидим.

Так прошли еще три месяца, и наступил май. И все это время Трегубов предпринимал нескончаемые попытки по дискредитации Сергея в глазах его подчиненных и, самое главное, в глазах акционеров. Он специально нагружал Волкова и его отдел огромным количеством бессмысленной и никому не нужной работы, заваливал его бестолковыми поручениями, старался контролировать каждую минуту его рабочего времени, а каждый отчет, исходивший от отдела Волкова, подвергал резкой и подчас унизительной критике. Иногда сотрудникам компании, далеким от происходящих дрязг, казалось, что Трегубов поставил себе целью любой ценой добиться смещения Волкова с занимаемой должности, но причин такой ненависти к хорошему специалисту и профессионалу своего дела мало кто понимал. Сергей понимал, но, будучи человеком гордым и независимым, он редко вдавался в открытые споры с Трегубовым и не требовал никаких объяснений и разговоров по душам. Посещая с независимым видом все заседания рабочих комитетов, он исполнял только те задания, которые казались ему действительно нужными, а те, которые он считал надуманными, или, более того, вредными для компании, просто открыто игнорировал, спасая тем самым своих подчиненных от бесполезной работы и направляя на себя весь ядовитый гнев и ненависть Трегубова. Старые сотрудники компании, работавшие еще до прихода Трегубова, прекрасно видели это и еще больше начинали уважать Сергея, отчего Семен Яковлевич приходил в ярость, становясь подчас смешным в своей беспомощной злобе. И видя каждый день эту злую беспомощность директора, многие уже начинали посмеиваться над ним и относиться к нему с некоторым пренебрежением.

Сергей чувствовал за собою силу и поддержку части коллектива и прекрасно понимал, что при желании он мог бы сильно подпортить Трегубову его директорское благополучие, чего тот так «добивался». Но Волков был выше этого. Ему претила эта мелочная возня, и этот «собачий лай», доносившийся из кабинета директора, и это отчаянное стремление маленьких людей, набранных Трегубовым для достижения призрачных высот карьерного роста, и раболепие корпоративных подданных, и немой укор, который видел он в глазах сотрудников, преданных начальнику и ненавидящих Сергея только за то, что он не желает пресмыкаться перед Трегубовым так же, как это делают они. И находясь в такой обстановке пять дней в неделю, ему становилось душно. Он смотрел по сторонам и видел, насколько мелочен и ничтожен этот маленький мирок, где презренным царьком восседает Трегубов Семен Яковлевич, насколько убоги и мелки все его идеалы и желания, коими он упивается. И эта гадкая картина затхлой корпоративной жизни, которую ежедневно видел он перед своими глазами, отталкивала его абсолютно лживыми красками, дурными запахами и бесплодными жалкими сиюминутными устремлениями. Все здесь было не настоящим, но искусственным фальшивым, и каждый день, проведенный здесь, являлся шагом к душевной гибели.