Одноразовые 2

– Я понял, – кивнул Сергей и улыбнулся, – Ты только меня Серегой не называй и помни, что я все-таки отец твой!

– Забудешь тут, – весело проворчал Артем.

Сергей глянул на часы.

– Да твою мать! Без четверти час! По койкам! Мне вставать в полседьмого! И тебя завтра хрен в школу добужусь!

– Есть по койкам! – сын приложил ладонь к виску и строевым шагом вышел из кухни. Сергей снова взглянул на свое отражение в темном окне. Теперь хотелось не «хай-тек» офис вокруг, а что-то на двух колесах. Мощное и обтекаемое…

«Я был только тем, чего ты касалась ладонью…»

Иосиф Бродский.

В правом ряду неспешно тащился грузовик с яркими логотипами одной из торговых сетей. В левом ехала легковушка и скорость ее была, от силы на пару километров больше, чем у грузовика.

Мимо проплыл, установленный на бетонном отбойнике знак с цифрой «70». По неписанным, но свято соблюдаемым в России правилам, можно было смело ехать «85» и даже «89», если не боишься увлечься и все же превысить лимит «+20» к разрешенной скорости.

Медленно, как в замедленной съёмке, бюджетная легковушка все же опередила грузовик, но принять вправо и освободить левый ряд даже не подумала. Пришлось обгонять по правому ряду.

Они оба, как по команде повернули голову и с нехорошим интересом принялись рассматривать «пилота». Тот сидел в напряженной позе, вцепившись двумя руками в руль и глядя прямо перед собой на дорогу через толстые линзы больших очков.

Рядом с водителем сидела здоровая тетка, которая как раз в это время высказывала ему что-то явно нелицеприятное.

– Ну ёб твою мать! Дятел ты комнатный! – Аглая еще прибавила скорость и машина прыгнула вперед, оставляя позади легковушку и ее экипаж.

Профессор покосился на спидометр. Стрелка подбиралась к цифре «110».

– Не круто? – он кивнул вперед, – Здесь так-то «70» ограничение. «Письмо счастья» не придет?

– Ой! Кто бы говорил! – тряхнула пышной шевелюрой девушка и придерживая руль одной рукой, закурила. Глубоко затянулась, выпустила дым струйкой в приоткрытое окно и дернула головой.

– Вот такие вот пидорасы, когда можно «90» прутся «65», да еще в левом ряду, а говорят, что за рулем не место бабам! Обидно, блин! – она небрежно дернула рулем, пропуская между колесами здоровенную промоину.

Видимо все-таки что-то отразилось на лице Профессора, потому что она мельком бросила на него взгляд и убрав прядку волос за ухо, ухмыльнулась.

– Не ссы! У меня здесь у папика дом для интимных встреч. Я эту дорогу, как карман свой знаю! Вон до того поворота… – она кивнула вперед, – Ни камер, ни особых выбоин, а потом нужно будет уже сбавлять.

Эта поездка сложилась сразу по нескольким причинам. К маме надо ехать? Надо. Маме, чтоб она успокоилась показать девушку надо? Надо.

Тина от чести быть представленной маме Профессора отказалась наотрез.

– Яков! Вы ебанулись? – с обидой посмотрела она на него вчера вечером, – Вот уж не думала, что выгляжу способной успокоить чью-то мать! И не мечтай!

Кроме этого, любимый её «Ситроен» уже вторую неделю находился в сервисе. Нежная французская подвеска, как некогда наполеоновские войска, в очередной уже раз не выдержала испытаний российскими дорогами.

– Нормальные у нас дороги! – патриотично заявила Тина, – Если от МКАДа дальше, чем на сотку не уезжать. Просто у «Ситроена» подвеска говно…

Профессор не спорил, но два вопроса теперь были весьма актуальны. На чем ехать – ладно. Автобусы и электрички ходят. Не барин, чай доедет своим ходом. Но вот что предъявлять поправляющей здоровье матушке в качестве подруги жизни?

Вот тут, около полуночи и объявилась Аглая. Она заехала похвастаться обновкой.

– Папик новый подарил! – сообщила она, когда они все втроем стояли на балконе. Дамы курили, а Профессор просто стоял, за кампанию. Отсюда, с четвертого этажа, новенький «мерин» был как на ладони.

– Фигассе! – удивилась Тина, – Аж цельный джип! Здоровый какой! Он же бабла стоит немерянно!

– А то, – самодовольно усмехнулась Аглая.

– Чего мужу скажешь? – поинтересовалась Тина, закуривая вторую подряд сигарету.

– Ой… – поморщилась Аглая и щелчком отправила окурок вниз. Он упал на асфальт, рассыпавшись сотней искр.

– Глашка! – Тина с укоризной указала на стеклянную банку с окурками, – Пепельница же есть! На фига мусорить?

– Ну прости! – Аглая достала новую сигарету, – Больше не буду…

– Ну, так чего мужу говорить будешь? – Тина кивнула на стоящий внизу «мерин», – Или по соседним дворам будешь шхериться?

– Да шёл бы он на хуй! – тряхнула волосами Аглая, – Сидит там в своём издательстве, Бродского изучает. Как домой не придешь – денег нет, холодильник пустой, а только и слышишь: «Бродский то, Бродский сё!». Как будто это Бродский ему сосёт, а не я, когда он раз в полгода вспомнит, что у него жена есть…

– Так разводись, – посоветовала Тина.

– С хуя ли? – удивилась Аглая, – Пусть сам разводится, если что-то не устраивает! Мне лично норм. Всегда какого-то особо тупого кандидата в спонсоры отшить можно. Мол, замужем и не ебёт.

– Здорово живёте, – позавидовал молчавший до этого момента Профессор, – Праздник души – именины сердца…

– Глашка! – вдруг замерла осененная идеей Тина, – Выручи!

– В смысле? – с опаской покосилась на подругу Аглая.

– По мне, так идея хреновая, – Профессор понял мысль с полуслова и попытался вмешаться, но было поздно. Тина, нашедшая, как ей казалось выход из безвыходной ситуации, пёрла вперед бешеным носорогом.

В прочем, Аглая, уяснив куда надо съездить и какую роль сыграть, нашла это очень даже занятным и легко согласилась.

– Яша! – она подмигнула Профессору, – Сыграть роль подруги такого мужчины! Да это я с радостью! Завтра в девять?

– Ну там посещения с одиннадцати, – кивнул Профессор, – Ты до каких свободна?

– У меня завтра вообще все свободно! – улыбнулась Аглая, – Так что погуляем с твоей мамой, изобразим любящую пару. Я даже обещаю не материться…

– Ну, не знаю, – покачал головой Профессор, – Такие жертвы! Как только расплачиваться с тобой…

– Договоримся, – снова подмигнула Аглая и подхватила сумочку, – Все! Я домой чистить перышки. Как-никак у меня завтра «смотрины». Я даже какой-то девичий трепет испытываю… – призналась она.

– Глашка! Не пизди! – крикнула уже с кухни Тина, – Где ты и где девичество?

– Завтра в 9! – Аглая не обратила на реплику с кухни никакого внимания и исчезла. Через пару минут внизу пиликнула сигнализация и все стихло.

И вот теперь они ехали на новеньком «мерседесе» и впереди уже угадывались очертания домов подмосковного поселка. Аглая выглядела так, что в пору было на прием по случаю вручения верительных грамот. Строгий брючной костюм, минимум косметики, никаких декольте.

Ориентируясь по навигатору, они проехали поселок насквозь и после еще пары поворотов, уперлись в высокие ажурные ворота. Подмосковный санаторий относился к разряду «почти высший класс» о чем и заявлял, что называется «с порога».

Розу Давидовну мучили боли в спине и после долгих консультаций у хирурга, различных исследований и прочих процедур, один из ведущих хирургов столицы, удалил межпозвонковую грыжу из ее позвоночника.

Профессор чуть с ума не сошел тогда. Операция, да еще в мамином возрасте… Но все закончилось хорошо и после выписки из больницы, Роза Давидовна была устроена в этот санаторий, на реабилитацию. Правда, это сказать легко, а вот попробовать сюда устроить… Даже «через своих», даже за деньги, удалось лишь три недели назад.

Профессор приехал бы раньше, но в санатории ввели карантин по гриппу и посещения были запрещены. Позавчера ограничения сняли.

– Мы к постоялице, – равнодушно и с высока бросила Аглая в открытое окно.

Здоровенный детина в сером камуфляже, подошедший к машине, посмотрел на новенький «мерин», хорошо одетую бабу за рулем – «сто пудов – сука конченная» и счел за благо не спорить.

Полосатый шлагбаум пополз вверх, ажурные створки ворот медленно раскрылись, и они въехали на территорию.

– Ага, – Аглая кивнула в окно, – Вон знак стоянки. Там запаркуемся и в корпус, да?

– Давай так, – согласился Профессор.

– Я так понимаю, что про мотоцикл рассказывать не стоит? – спросила она, заруливая на парковку.

– Ты чего? – Профессор повернулся к ней, – Ты даже не произноси этого слова! Мама ничего не знает! И не надо ей этого!

– Да как скажешь! – весело тряхнула она головой. Они выбрались из машины и с наслаждением втянули ноздрями воздух дальнего Подмосковья.

– Дорогой! Подай мне шубку, пожалуйста! – попросила она, кивнув на заднюю дверь машины. Видимо Аглая решила «войти в роль» сразу, без всякой раскачки.

Профессор открыл дверцу, снял с плечиков невесомую белую шубку и помог ей попасть в рукава.

– Спасибо, милый! – она чмокнула его в щёку и взяла под руку, – Видимо нам туда!

Они не спеша пошли по идеально выметенной асфальтированной дорожке. За спиной пиликнул сигнализацией «мерин».

– Вот и мама, – вдруг сказал Профессор, кивнув куда-то вперед и Аглая вздрогнула от неожиданности. На встречу им, в кресле-коляске ехала в своем сиреневом пуховике Роза Давидовна. Коляску толкала перед собой флегматичная медсестра неопределенного возраста.

Она была похожа на старую обозную кобылу. Ко всему привычную, много повидавшую и ничего не боящуюся. Дали бы овса три раза в день, да не грузили бы особо работой. Вот и вся жизнь. Ну, еще бы хвост был бы подлиннее, чтобы удобнее было отгонять мух и слепней.

Роза Давидовна углядела сына моментально.

– Яшенька! – воскликнула она и тут же, слегка повернув голову, произнесла совсем другим тоном, – Спасибо, милочка, дальше мы сами…

Медсестра тут же развернулась и не произнеся ни слова, пошла к главному корпусу санатория. Профессору даже показалось, что он слышит размеренный перестук копыт по холодному асфальту.

Во время прогулки по зимнему ещё парку, Роза Давидовна не особо злоупотребляла вопросами. Так, больше про собственный быт, не слишком вышколенный для такого заведения персонал и замечательного лечащего врача. «Такой молоденький мальчик, но очень интеллигентный и сразу видно знающий…».

А потом они пошли обедать. Хитрожопое начальство санатория дело знало туго. И в общем-то справедливо рассудив, что слесари сюда не ездят, а ездят люди с деньгами, открыло здесь ресторан. В этом заведении пациенты и приехавшие их навестить родственники могли пообедать и даже поужинать.

– Нормальный такой санаторий! – оценила шёпотом Аглая, – С блекджеком и шлюхами…

Профессор хотел было возразить, но увидев в дальнем конце ресторанного зала нечто подозрительно смахивающее на пилон34, промолчал.

Отличался ли ресторан развратными развлечениями это еще вопрос, а вот «конским» ценником он запоминался совершенно точно.

Скромный по столичным меркам обед на три персоны встал почти в 20 тысяч рублей, и Профессор мысленно пожелал местным коллегам всяческого счастья.

– Какое у Вас редкое имя, деточка, – Роза Давидовна отпила кофе из чашечки. Судя по ценам, чашечка должна была быть по меньшей мере из мейсенского фарфора35.

– Да, – кивнула Аглая и то же глотнула кофе, – Родители были большими оригиналами…

– Научные работники? – понимающе прикрыла глаза Роза Давидовна.

– Ой, что вы! – всплеснула руками Аглая, – Папа всю жизнь проработал в представительстве в торговом, в Австрии, а мама там же изучала Штраусов. Обоих Йоганов и Йозефа…

– Как интересно! – всплеснула руками Роза Давидовна и тут же мастерски сменила тему, – Яшенька у меня очень музыкальный мальчик, вы согласны?

– Ещё бы! – ничуть не промедлив подтвердила Аглая. Но это был «пробный шар».

– А вы давно… Хм… Вместе? – Роза Давидовна усмехнулась, – Так же сейчас принято говорить, да?

Профессор хотел было ответить, уже открыл рот, но под столом его ощутимо пнули по голени.

– Познакомились мы еще летом, – задумчиво произнесла Аглая, – Ну, а попробовать пожить вместе решили совсем недавно…

– А вы чем занимаетесь? – спросила Роза Давидовна. Умению менять направление беседы, задавать вопросы, так сказать, в «раскачку», она могла поучить любого самого матерого следователя.

Жертва изводилась такими вопросами и обязательно прокалывалась на деталях, когда не знала уже с какой стороны и в какую область «ударит» следующий вопрос.

– Я работаю в области связей с общественностью, – скромно сообщила Аглая и сделала еще один глоток, – Училась в Стенфорде36, потом в магистратуре МГУ…

«Хера себе!» – подумал Профессор, стараясь не выдать своего удивления.

– И вот теперь… – продолжала Аглая, – Когда в целом карьерные вопросы решены, я полагаю, что пора подумать и о семье. О детях.

– Вы хотите детей? – просияла Роза Давидовна.

– Ещё бы! – всплеснула руками Аглая, – Двух мальчиков и двух девочек!

– Какая прелесть! – Роза Давидовна повторила жест потенциальной «невестки», – И что же Яшенька? – она повернулась к сыну.

– Яков, по моему мнению, пока не готов в полной мере к роли мужа и отца, – пришла «невестка» на помощь Профессору. Заметив, как изменилось лицо Розы Давидовны, Аглая поспешила ее успокоить.

– Но мы над этим усиленно работаем и смею надеяться, не без успеха! – Роза Давидовна снова удовлетворенно улыбнулась.

Итак, в поединке опыта и молодости, молодость одержала безоговорочную победу. Опыт попросту оказался не готов к такому уровню «противника» и проиграл, столкнувшись с незнакомыми доселе приемами.

Стороны расстались весьма довольные друг другом. Уже в своей отдельной палате, Роза Давидовна, мило улыбнувшись, попросила.

– Деточка! Вы не оставите нас на пару минут? Я только скажу Яшеньке про то, кому позвонить и кого поздравить. Это минутное дело…

Аглая обворожительно улыбнувшись, кивнула.

– Конечно, Роза Давидовна! Была счастлива с вами познакомиться наконец-то. Надеюсь, будем теперь чаще видеться…

– Конечно, деточка! – закивала головой Роза Давидовна, – Обязательно будем видеться! Непременно!

– Милый! Я жду тебя в машине! – Аглая еще раз улыбнулась Розе Давидовне и покинула палату.

– Яшенька! – Роза Давидовна оглянулась воровато на дверь. Она сейчас походила на старую еврейскую подпольщицу в оккупированном фашистами городе, – Я-таки тебе скажу, Яшенька! – зашептала она горячечным шёпотом, – Чтобы-таки это был миллион по трамвайному билету, таки нет, но это и не рубль, Яшенька! Такой экземпляр надо-таки брать! Это мама тебе говорит, а мама просто так не скажет, Яшенька!

Проклиная уже всю затею и стараясь, чтобы голос звучал также таинственно, в унисон маминому, Профессор кивнул.

– Мама! Я тебя понимаю, но я не хочу спешить. Я хочу присмотреться, быть уверенным…

– Присмотрись, Яшенька! – Роза Давидовна поцеловала его в щеку, – Обязательно присмотрись! Но это наш вариант! Я-таки уверена! Она хочет двух мальчиков и двух девочек! Ой-вэй! Мама счастлива, Яшенька! Ты, пожалуйста, будь к ней мягче, будь с ней больше, Яшенька! И не переживай за меня! Я когда путевка кончится, позвоню Ефиму Ароновичу и он пришлет своих мальчиков, чтобы меня отвезли домой.

– Мама! Что это за глупости? – Профессор повысил голову, – Я тебя сам заберу, когда путевка кончится. Даже не смей думать об этом!

– Ну, хорошо! – покладисто ответила Роза Давидовна, Хорошо. Приезжайте за мной с Аглаюшкой! Ладно?

– Посмотрим, мама! Как получится, – Профессор поцеловал мать в морщинистую щёку и поспешил покинуть палату.

– И как я была? – спросила Аглая, выруливая со стоянки.

– Неподражаема! – изобразил аплодисменты Профессор, – Вот только на счет детей перебор, мне кажется.

– С чего бы это? – Аглая царственным кивком головы поблагодарила охранника, поднявшего шлагбаум, – В таких делах лучше чуть-чуть пересолить…

– А Стенфорд? МГУ? Связи с общественностью? Это правда?

– Чистейшая, – кивнула Аглая, – И квартира на Кутузе, кстати, тоже. Но я решила обойтись без этих мещанских подробностей.

– А тогда зачем? – Профессор обвел руками вокруг себя.

– Машина? Папики? – догадалась Аглая, – Так это так – ради принципа, – она скорее почувствовала, чем увидела его удивленный взгляд и пояснила, – Трахаться я люблю. Понимаешь? А если за это еще и платят, то с хера ли отказываться?

Профессор молчал, пораженный простотой взглядов собеседницы, а она продолжила.

– К тому же вы, когда озабочены, то такие забавные, такие номера откалываете – усраться можно. Никакому «камеди» не снилось.

Пару минут ехали молча. Негромко мурлыкала магнитола, да шелестели шины по подмороженному к вечеру асфальту. Уже почти стемнело и Профессор откровенно задремал, когда почувствовал, как машина резко изменила направление.

Он открыл глаза и удивленно увидел перед лобовым стеклом переливающуюся огнями витрину.

– Кофе хочу, – пояснила Аглая, заглушив двигатель. Процесс подавания шубки повторился вновь, и они вошли в небольшое и неожиданно уютное кафе.

Через 15 минут обмена ничего не значащими фразами, Аглая встала и решительно взяв его за руку, потащила за собой. Профессор не сильно сопротивлялся, гадая какой именно окажется конечная точка.

Она втолкнула его в просторный туалет и громким щелчком задвинула небольшой засов. Подошла ближе, глядя в глаза и рывком задрала вверх «водолазку».

– Трахни меня! – потребовала Аглая и Профессору показалось, что это произнесли хором темно-розовые соски выпрыгнувших на волю идеальных грудей. Он молчал, а она поняла это по-своему.

– Тут наверху мотель, – она кивнул на потолок, – Нормальный, я знаю. Не хочешь здесь, так пойдем номер снимем! Все равно раньше освободились, три-четыре часа по любому есть! – приняв его молчание за колебания, пустила в ход еще один аргумент, – Я отыграла роль твоей подруги. Так? Желаю консумации!

Профессор аккуратно, стараясь не притронуться к ее коже, вернул «водолазку» на прежнее место, спрятав красоту.

– Видишь ли, – он улыбнулся, – Ты девочка-мечта и при любых иных обстоятельствах я вообще не раздумывал бы. Но есть Тина, а мы с ней доверяем друг другу. И я знаю, что ей было бы неприятно, если бы, между нами, с тобой, что-то такое было. Я ей не скажу, не беспокойся, но давай закроем тему?

Она несколько секунд недоверчиво смотрела на него, а потом покачала головой.

– Ну, Яшенька, вы и мудак! – произнесла она.

– Согласен, – кивнул Профессор, – Мои принципы выглядят несколько старомодно, но…

– Да шёл бы ты на хуй со своими принципами! – отмахнулась она, – Ты мудак, потому что от меня отказался – это раз! А два… – она передразнила его, – Мы с Тиной доверяем друг другу! Охуеть! – она еще секунд пять смотрела на него, качая головой, а потом повернувшись к зеркалу, проверила макияж и как ни в чем не бывало спросила, – Ну чего? Поехали?

Профессор не высказал никаких возражений и расплатившись за весьма неплохой, кстати, кофе, они уже через несколько минут бодро катили по темной дороге.

Аглая всю дорогу молчала, Профессор тоже не горел желанием общаться. Только уже у самого дома, когда она остановила «Мерседес» и он взялся за ручку двери, она придержала его за рукав.

– Какой же ты еще все-таки наивный дурачок, – с непонятной интонацией произнесла она, – Но я все равно к тебе очень хорошо отношусь, не забывай. Если еще надо будет к маме съездить – звони, не стесняйся! Мне понравилось, исполню в лучшем виде.

– А вот это… – из чистого любопытства спросил он. Она поняла.

– А вот это? – она подумала, – Обычно я второй шанс не даю, но для тебя может и сделаю исключение… – она помолчала и добавила, – Может быть…

Профессор достал ключи ещё в лифте. Тина сегодня работала на какой-то презентации и он, открыв верхний замок, удивленно посмотрел на приоткрывшуюся дверь.

– Тина, блин! – пробормотал он. Конечно убегала, как всегда, опаздывая и забыла закрыть на нижний. Он вошел в прихожую, включил свет и удивленно уставился на мужские ботинки под вешалкой.

Ботинки были от силы размера 42-го, когда сам Профессор носил минимум 44-й. Из спальни доносились размеренные и знакомые звуки. Он, не разуваясь прошел в комнату, открыл дверь, уже зная, что там увидит.

На постели на четвереньках стояла Тина, а какой-то мужичок с модной нынче бородкой канадского лесоруба, активно трахал ее сзади. Тина закрыв глаза, закинув голову, негромко постанывала в такт движениям.

Первым Профессора увидел «лесоруб» он как-то странно икнул и остановился. Тина, удивленная прекращением процесса, открыла глаза и увидела Профессора.

– Блядь! – сказала Тина.

– Ты кто? – сказал «лесоруб».

– Никто, – покачал головой Профессор. Он молча, не обращая внимания на прикрывшуюся Тину и непонимающе глядящего на нее «лесоруба», прошел к шкафу и отодвинул створку. На то, чтобы сгрести в сумку свои нехитрые вещи у него ушло пара минут. Благо и вещей-то было немного. Он зашел в ванную, забрал зубную щетку, бритву и тоже сложил в сумку. Потом осторожно отцепил от связки два ключа и положил их на стол на кухне.

Подхватив сумку, он вышел из квартиры, аккуратно прикрыв дверь. Замок негромко щелкнул.

Профессор вышел из подъезда и достал мобильный. Пару минут смотрел на экран, а потом решительно набрал номер.

– Ты у себя? – спросил он, – Можно к тебе приехать? А то совсем хреново все как-то…

– Да ититская ты сила! – выругался в трубку дядя Вова, – Когда ж я вилку на «кавасе»37 перебирать буду?

– Я помогу, – с готовностью ответил Профессор.

– «Вискарь» с тебя, помогальшик! – распорядился дядя Вова, – И судя по настроению – не меньше литра…

– Будет, – ответил Профессор и на ходу убирая телефон, быстро пошел к пешеходному переходу, за которым сияла яркая витрина супермаркета.

«Все мы ходим под Богом.

И только реаниматологи иногда спорят с его решениями…»

Надпись на стене ординаторской в одном реанимационном отделении.

Человек, назвавший такое утро «хмурым», явно знал о чем говорил. Они проговорили всю ночь и только часам к четырем уступили алкоголю и усталости. При этом дядя Вова практически не пил, а вот Профессор отдал должно принесенной им же самим бутылке «Джони Уокера»38.

С трудом проснувшись по сигналу будильника, дядя Вова совершил все необходимые утром гигиенические процедуры и щелкнул кнопкой чайника. Отхлебывая обжигающий кофе, он посматривал на спящего на диване Профессора.

Кто-то стукнул в ворота с улицы, и дядя Вова прошел в соседний бокс, протиснулся между стоящими впритык мотоциклами и дернул засов.

– А это еще что за явление? – он удивленно приподнял брови и поежился. Ночью подморозило и из открытой воротины повеяло совсем не мартовским холодом.

– Да я это… Дядь Вов, я вот пришел, – пробормотал Федя, переминаясь с ноги на ногу.

– И чего мы мнемся, отрок? – дядя Вова не сдвинулся с места, – Если до колледжа своего не дотерпел, то так уж и быть – посикай и беги в школу…

– Дядь Вов! – Федя помотал головой, – Я поработать пришел, я…

– Оу! – дядя Вова остановил его движением руки, – Мы с тобой о чем договаривались, помнишь? – Федя кивнул, – Помнишь, – с удовлетворением сказал дядя Вова, – Работа не может мешать учебе. Ни под каким видом.

– Да я помню, дядь Вов! – поморщился Федя, – Но сегодня такой день…

– Какой? – удивился дядя Вова, – В колледже сказали – иди, Федя, распиздяйничай, не надо тебе сегодня учиться! Так что ли?

– Да нет! – Федя снова помотал головой и вдруг принялся загибать пальцы, – Две физры сначала – у меня по ней уже пятерка в семестре. Потом программирование. По нему я еще на прошлой неделе «автомат» получил. И потом два часа 3д-моделирование… – Федя показал дяде Вове сжатые пальцы и ожидающе посмотрел на него.

– Ладно, – что-то прикинув, кивнул дядя Вова, – Убедил, красноречивый! Ворота закрой! – он отступил вглубь бокса и пошел в «жилую» зону.

Повеселевший Федя протиснулся в щель, закрыл ворота на засов и поспешил следом. Привычно распахнув шкафчик, он принялся быстро переодеваться. Стоя босыми ногами на коврике, делился впечатлениями.

– А я думал, что вы еще спите! Думал убьет дядя Вова…

– Ты чего орешь дурниной? – негромко спросил дядя Вова и указал на диван.

– Ой, – прикрыл рот рукой Федя, – Простите…

– Он прощает, – кивнул дядя Вова, – Значитца так. Я сейчас уеду. Появлюсь после обеда. Ты… – он ткнул пальцем в натягивающего комбинезон Федю, – Снимаешь с красного «булика»39 выхлоп, снимаешь педальный узел и начинаешь искать откуда там течет. Может из-под крышки сцепления, может еще откуда-то. Постарайся найти!

– Понял, найду, – кивнул Федя и потрогал чайник, тут же отдернув руку.

– Кофе или чай пей! – одобрил дядя Вова, – Тортик вчерашний в холодильнике…

– Да тут не только тортик! – весело прошептал Федя, открыв холодильник и указывая на три четверти пустую бутылку виски.