Час мертвой луны

С того времени, как дядя предложил Темриза мне в мужья, кузен изменился. Он вытянулся, став выше меня примерно на полголовы. Исчезли юношеские прыщи и неопрятные пучки волос на бороде. Теперь Темриз их сбривал начисто, демонстрируя всем гладкое лицо. Изменилось даже выражение его глаз. Теперь мне чудилось, что у кузена вместо глаз два смертоносных клинка.

– Кузина?.. – Темриз внимательно меня разглядывал. А мне почему-то казалось, будто он шарит по моему телу руками. – Что-то случилось?

Наверное, это инстинкт выживания толкнул меня покачать головой раньше, чем я сообразила, что делаю.

– Просто устала, Темриз, – выдохнула я, видя, что подозрительность не торопится покидать глаза кузена. – Встала, чтобы перевести дух и собраться с мыслями, перед тем как посетить папеньку. А что внизу? – спросила, чтобы отвлечь кузена. – Много шкуры с горгульи удалось снять?

– Немало, – довольно кивнул Темриз. – Хватит на несколько щитов. Еще и лоскутки на подошву для сапог останутся!

– Это хорошо, – рассеянно отозвалась я. А сама подумала: какие еще сапоги, когда над княжеством нависла такая угроза?!

Словно подтверждая мои мысли, до нас долетел отдаленный вой. Я содрогнулась. День, конечно, уже клонился к вечеру. Но солнце еще упрямо висело над горизонтом! Обычно при солнечном свете жители изнанки не высовываются из своих убежищ!

– Неужели снова прорыв?!. – содрогнулась невольно. Ужас голодными пальцами стиснул сердце и душу.

Темриз снисходительно улыбнулся:

– Это просто волки, кузина! Чего ты так побледнела? Эх, девчонки!.. Да не бойся ты так! – как в далеком детстве, когда еще над нашим домом не нависла тень предательства, принялся успокаивать меня кузен. – Уж от волков-то я тебя точно сумею защитить! Тем более что как бы ни были они голодны, к жилищу не подойдут все равно!

Я промолчала. Не стала говорить, что уже давно хорошо отличаю вой волкодлака от волка. Да кузену это и не было нужно. Он неожиданно протянул вперед руку и погладил меня по щеке. И такой это был жест… Он не утешал! Кузен ощупывал меня словно трофей! Касался моей скулы, словно купленной или украденной драгоценной статуэтки, о которой давно мечтал!

Дрожь омерзения до конца подавить не удалось. Но на мое счастье, в этот миг на этаже появились три служанки, идущие по своим делам. Они негромко переговаривались между собой. А когда увидели меня и кузена, замолчали и поклонились. Воспользовавшись тем, что Темриз отвлекся на них, я выскользнула из-под его руки:

– Прости, кузен, но мне нужно идти, – пробормотала. И не глядя, шмыгнула под рукой двоюродного братца, тут же устремившись к покоям князя. И отчаянно надеясь, что кузен не станет преследовать, окликать, задерживать. Иначе я не удержусь. И выскажу ему все…

У князя был жар. Отец метался по широкой кровати и стонал сквозь крепко стиснутые губы. Приставленная к нему служанка без конца меняла холодные компрессы на княжьем лбу и смачивала спекшиеся губы князя водой. Напоить владыку не представлялось возможным: он так сцепил зубы, что их даже лекарь специальной лопаточной не смог разжать…

– Леди Энельда, князь ведь не умрет? – жалобно посмотрела на меня девушка. В глазах служанки стояли непролитые слезы.

Я мрачно покосилась не нее:

– Мы постараемся не допустить этого. – И все. И больше ни слова. Пусть понимает как хочет. Более того, я сразу же задала ей вопрос, чтобы у девчонки не было времени обдумывать мои слова: – Батюшка приходил в себя?

– Так это, – служанка наморщила лоб, припоминая, – князюшка сами поднялись в покои, с помощью Джимса приняли ванную, потом облачились в чистую рубаху, легли и уснули. Я уж подумала, что все обошлось. А тут князюшка начал метаться и стонать… – Глаза служанки вдруг сделались большими и испуганными до крайности. И дальше она продолжила говорить едва слышным шепотом: – Князюшка с супругой своей покойной, значит, разговаривал. И с сынком старшим, значит, с наследничком истинным… Все уговаривает их подождать…

Из серых глаз девчонки все-таки выкатилась крупная, как горох, прозрачная слезинка. Пробежалась быстро по щечке, да и шлепнулась на грудь. Я хмуро следила за ней, не желая встречаться взглядом со служанкой. На девчонку можно было прикрикнуть, закрыть рот, запретить задавать вопросы и вообще разговаривать. Но я так не хотела. А ответов на возможные вопросы служанки у меня не было. Вот я и отводила взгляд…

– Леди Энельда!.. – позвала меня, в конце концов, не вытерпевшая молчания девица. – Леди Энельда, это что ж, покойная хозяйка и ваш старший брат пришли, чтобы князюшку в царствие мертвых забрать? А как же мы?.. – И еще три слезинки, одна за другой, капнули ей на серое платье прислужницы.

– Не болтай глупостей, – раздосадовано одернула я ее. Потом решительно подошла и откинула одеяло с полученной отцом раны.

Бедро князя, перевязанное нашим лекарем, посинело и распухло. Из-под повязки выглядывала почерневшая с багровым кожа. Такие же, черные и багровые пятна проступили и на повязке.

За спиной охнула перепуганная служанка и часто-часто зашептала заговор от нечистых сил. Я разозлилась и не глядя пихнула ее рукой, куда достала:

– Не время молиться! Быстро за лекарем!

Девчонку словно осенним ветром сдуло. Только негромко хлопнула за спиной дверь.

Лекарь пришел, вернее, прибежал очень быстро. Размотал повязку, посмотрел и побледнел. И я без лишних слов поняла, что дело плохо. Что яд все-таки попал в рану. И что…

– Простите, леди Энельда, что я вам это говорю, – тихо обратился ко мне целитель Брис, верой и правдой служивший нашему роду, сколько я себя помнила, – но вам нужно готовиться. Я ничем не смогу помочь князю…

Я содрогнулась всем телом. Как же так?! Отец, как ты можешь бросить в такую минуту меня и Витека?! Мы же без тебя не справимся!

Внутри я корчилась от отчаяния, душевной боли и страха перед будущим. Но внешне, надеюсь, ничем этого не выдала. Сумела сдержать свои эмоции. Отец всегда учил, требовал от своих детей в любых ситуациях держать лицо. Лишь прошептала ломким голосом ожидающему ответа Брису:

– Я вас услышала, целитель Брис. Но прошу вас сделать все, что в ваших силах, чтобы облегчить муки князя…

– Конечно, леди Энельда! Я сделаю все, что смогу, и сам буду с князем до самого конца… – с ощутимым облегчением выдохнул лекарь и склонил передо мной голову. Видимо, опасался, что я закачу истерику и начну требовать от него невозможного…

Больше мне в спальне князя делать было нечего. Помочь здесь я не могла ничем. Но потопталась еще с минуту у постели отца, собираясь с духом. Я намеревалась использовать свой последний шанс спасти князя, брата и княжество: уговорить Стефана Демероса дать отцу противоядие.