Час мертвой луны

Виктория Серебрянская

Час мертвой луны

Аннотация:

Я должна была стать супругой темного мага в обмен на его помощь в защите княжества от нечисти. Но в вечер прибытия жениха в княжеский дом случайно узнала о готовящемся предательстве. В стремлении защитить отца и брата я приняла неправильное решение. Теперь, чтобы защитить свою семью, мне придется выбирать между жизнью и честью, на свой страх и риск заключить договор с бывшим женихом, который, увы, больше не желает видеть меня своей супругой.

Глава 1

Тьмы было слишком много. И это точно была не обыкновенная ночная темнота. Она медленно, торжествующе, с наслаждением поглощала все, что вставало на ее пути: замковую стену, ворота, караулку, деревья, казарму, фонтан, все ближе подбираясь к крыльцу моего дома. Жутко было наблюдать за ненасытной темной сущностью. Паника подкатывала к горлу, перекрывая доступ воздуху в легкие. Страшно было так, что я кусала костяшки пальцев, чтобы не завыть от отчаяния. Отец велел сидеть в спальне и не высовываться, пока он меня не позовет. Но я не смогла. Потихоньку выбралась из своих покоев, завернувшись в одолженный у служанки черный плащ, и поднялась на галерею в попытке хоть одним глазком глянуть на того, кто уже на рассвете станет моим супругом.

Отец мне все объяснил еще неделю назад. И я согласилась, что другого выхода у нас уже не осталось. И все равно было страшно. Страшно было довериться темному магу, который, по слухам, способен убить одним только взглядом. Совершенно незнакомому человеку, про которого ходили такие слухи, что от них в жилах стыла кровь. Надеюсь, эти слухи правдивы. И Стефан Демерос поможет нашему княжеству избавиться от опустошавших его полчищ нежити и нечисти. Получив взамен мою руку и тело.

Нежить и нечисть никогда не были новостью в княжестве Геэрос, расположенном у подножья Проклятых скал. Все наши мужчины с раннего детства обучались владению оружием, а имевших дар учили уничтожать выходцев с изнанки мира магией. Но в последнее время все стало в разы хуже и страшней. Твари из прорех мироздания лезли такие, что их не брала ни магия, ни оружие, ни огонь. Три города и двенадцать деревень, находящихся ближе всего к подножию скал, уже превратились в мертвую, проклятую землю. Пепелище. А твари и не думали останавливаться. Их словно что-то неудержимо влекло в самое сердце княжества. Две трети войска князя и мой старший брат уже полегли в кровопролитных сражениях. А впереди был так называемый Час Мертвой Луны, когда нежить и нечисть на ограниченный отрезок времени приобретала практически неограниченную силу. И мы поняли, что княжеству не выстоять…

Пока я предавалась размышлениям, тьма внизу уже поглотила все. Даже нижние ступеньки, ведущие на крыльцо княжеского дома. Неестественная. Живая и одновременно мертвая. Дико было видеть эту блестящую в свете луны и равнодушных звезд, голодную клубящуюся массу, лижущую камень ступенек несуществующим языком. Дико и страшно. Но я не могла пересилить себя, заставить оторваться, отвернуться от огромного окна и уйти в уютную теплоту девичьей спальни. Меня словно что-то насильно удерживало на этом месте. Я просто обязана была увидеть своего будущего супруга.

Дрожащей рукой я поправила на голове капюшон, стянула посильнее у горла завязки. Да так и застыла на месте. По натянутым до предела нервам стальным клинком полоснул протяжный, пугающий вой. Волкодлаки! И так близко от княжеского дома!

Колени задрожали, ноги обмякли. И я чуть не села там, где стояла. Но в этот самый миг во дворе за окном будто черная вертикальная молния полоснула лижущую подворье тьму. Наверное, у меня слишком разыгрались нервы, но мне вдруг показалось, что тьма, как живая с испуганным визгом отпрянула от этого странного и страшного явления. Опрометью бросилась в темные закоулки, подобралась, затаилась там.

В следующий миг я поняла: нет, не показалось. Да и не молния вовсе это была. А темный портал. И которого вышел высокий, худощавый мужчина в таком же, как и у меня, черном плаще. Его длинные черные волосы трепал непонятно откуда взявшийся ветер, фамильярно дергал за полы плаща. Незнакомец сделал пару шагов, остановился и осмотрелся. Потом сделал рукой движение, будто отодвигал в сторону нечто невидимое. Ветер пропал. Будто его убили. А незнакомец вдруг медленно, словно что-то почувствовав, поднял голову вверх. Как будто кто-то ему шепнул, что там можно увидеть меня. И наши взгляды встретились…

Я даже не поняла, чего испугалась. Но в тот миг, когда наши глаза встретились, я отпрыгнула в сторону, будто меня кто-то ударил. Задохнулась, словно в галерее закончился воздух. Запуталась в полах плаща и позорно свалилась на пол, больно ударившись бедром и откатившись в самый темный угол, куда совершенно не доставал свет заглядывавшей в окно луны. В ужасе бешено забарахталась, пытаясь выпутаться из тканевой ловушки. Да, я девушка и леди. Но я еще и княжна. Меня, как и братьев, с детства учили сражаться. Да только что можно сделать, если руки спеленаты захлестнувшимися полами плаща, будто ловушкой, а душу захлестывает леденящий, первозданный страх?!

Упала я крайне неудачно. Плащ обернулся вокруг меня словно тюк, лишая любой возможности двигаться. Сквозь зубы проклиная своего будущего супруга, я отчаянно извивалась, пытаясь откатиться от стены, размотать проклятую ткань. Но так и застыла на месте, когда услышала шаги на лестнице. На галерею, не пользовавшуюся особой популярностью даже днем, кто-то поднимался…

Теперь я благословляла черную ткань, сливающуюся с неосвещенной стеной и надежно скрывающую меня от незваных гостей. Кому понадобилась галерея ночью? Да еще и тогда, когда в доме гостит темный маг? Зачем? Шаги приближались. Тяжелые, будто неотвратимая поступь судьбы. Я затаила дыхание…

– Вот здесь можно поговорить, – вскоре услышала я. И невольно вздрогнула всем телом. Дядя! Что он здесь забыл? Что происходит?! – Что-то случилось? Зачем ты меня так срочно позвал?

– Этот Стефан невероятно силен! – раздался в ответ приглушенный нервный возглас. Кузен. Ничего не понимаю. – От его силищи у меня по коже словно огненные муравьи маршируют! Нам его никогда не одолеть!

– Не будь идиотом! – раздраженно выдохнул дядя в ответ. – Никто и не собирается драться с ним в поединке!

Наверное, это холод каменного пола, на котором я лежала, начал проникать в мое тело, леденя душу, выстужая сердце. А если не он, тогда что? Холод предательства самых близких? Но я еще, кажется, даже не осознала до конца, свидетелем чего нечаянно стала.

Дядя тем временем продолжал:

– Не паникуй раньше времени, Темриз! Яд все сделает за нас. Нам даже встречаться с чернокнижником не придется. Вот-вот ему в покои подадут вино, чтобы он освежился с дороги. И великий темный маг умрет!

Дядя, мой родной дядя, папин младший брат, который качал меня в детстве на коленях и учил держать в руках ученический меч, который вытирал мне слезы, если я падала во время тренировок и утешал, что девушка может себе позволить поплакать от боли – предатель?! Но… как? Почему?

– А дядюшка? – тем временем поинтересовался уже успокоившийся кузен Темриз. – Что будет с княжеским семейством?

– А что с ним? Бастиан уже стар, он долго не продержится. А Витек молод и глуп. Нежить набирает силу перед Часом Мертвой Луны. Он погибнет в ближайшем бою, – равнодушно отозвался папин брат. Словно говорил об использованной соломе под ногами. – После этого нам останется лишь дезактивировать амулет, стать спасителями княжества и женить тебя на Энельде. Все. Княжеский трон наш.

Что?!. Но… Но… Это же предательство!

У меня в груди замерло сердце. А потом сорвалось в отчаянный забег, подстегиваемое осознанием. Нет! Я не могу этого допустить! Но… Но что я могу сделать?

Наверное, рано или поздно, но я выдала бы себя, выдала свое присутствие на галерее. Бешеным стуком сердца. Или слишком громким дыханием. Или мыслями, которые метались в голове, как сумасшедшие, с грохотом сталкиваясь друг с другом. Но на мое счастье, дядя и кузен Темриз не стали задерживаться на галерее. Дядя озабоченно сообщил, что несмотря на все предосторожности, им все равно необходимо находиться на людях. Велел Темризу отправляться в казармы. И вскоре их шаги и голоса уже стихли на лестнице. А я все равно еще долго лежала, не смея шевельнуться, вдохнуть. Не веря в услышанное. Это я, наверное, просто задремала в своей комнате, ожидая, пока Меланка принесет мне свой плащ, вот и снится… всякое. В голове не укладывалось, что так может быть на самом деле, что нас предали самые близкие…

Моя мама погибла во время набега нежити, когда мне было всего пять лет. Я ее совсем не помню. Только ее ласковый голос иногда солнечным колокольчиком звучит в памяти. Воспитывала меня нянюшка и кормилица. И сколько я себя помнила, нянюшка с недоверием относилась к младшему княжичу. Не нравился ей чем-то дядя. Но об этом нянюшка лишь раз сказала самому князю. А когда тот в ответ рыкнул, что не позволит бездоказательно чернить брата, ушла. И с тех пор позволяла себе пожаловаться лишь мне. Да и то за закрытой дверью детской.

Я помню, нянюшка сказывала, что младший княжич появился в княжеском доме за год до гибели мамы. Без супруги. Зато с годовалым ребенком на руках. Что там уж стряслось с его супругой на самом деле, мне никогда не рассказывали. Но с тех пор мы так и жили все вместе: отец, двое моих братьев, я, дядя и Темриз.

Кузен был младше меня на три года. Когда мне стукнуло восемнадцать и отец впервые заговорил за общим столом о моем замужестве, дядя, вроде как в шутку, предложил мне в супруги Темриза. На тот момент кузен был толстоватым и прыщавым увальнем почти на две головы ниже меня. У него часто текло из носа. А на бороде росли редкие и неопрятные волосы вместо бороды. Но с оружием он уже тогда управлялся неплохо. Несмотря на это его достоинство, несомненное в наших опасных краях, я со всем пылом и эгоизмом юности высмеяла кузена. Так, что он потом долго избегал попадаться мне на глаза.

В тот вечер дядя ловко свернул все к шутке и первый включился в обсуждения достойных кандидатур в супруги для меня. А кузен вскоре оттаял, и мы вчетвером снова общались как ни в чем не бывало. Я думала, что Темриз уже давно все позабыл, что тогда он просто неудачно пошутил. Но выходит, это не было шуткой…

Постепенно осознание реальности вытеснило шок из моей головы. До моего сознания дошло, что, лежа на полу темной и холодной галереи, делу не поможешь. И я опять отчаянно завозилась, задергалась в попытках избавиться от удушающей хватки плаща.

Через некоторое время ценой неимоверных усилий мне это удалось. Я вскочила, с ненавистью дернув плотную черную тряпку, едва не задушившую меня до смерти – извиваясь в плаще, я нечаянно затянула сильнее завязки и едва не удавила сам себя. Представляю, что бы подумали слуги, когда нашли бы меня здесь…

На пару мгновений я замерла на месте, не зная, на что решиться: сначала бежать к отцу, а потом уже его вести в покои к Стефану, или сразу же бежать к жениху? Вроде как неприлично без объявления намерений заявляться в комнаты молодого мужчины. Но если я сразу побегу за отцом, успеем ли мы потом спасти Стефана? Я ведь не знаю, насколько быстродействующий яд собрался использовать дядя.

Последнее соображение перевесило все. Княжеский дом не может быть запятнан хладнокровным убийством. Подобрав юбки повыше, я помчалась в западное крыло, где, как я знала, должны были разместить Стефана Демероса.

Приближалась полночь, и коридоры княжеского дома уже опустели. Слуги разошлись по своим каморкам отдыхать, им завтра чуть свет вставать и готовить княжескую свадьбу. Сейчас бодрствовали лишь несколько самых доверенных слуг. Да стража, следящая за безопасностью. Обычно стражники присутствовали в доме лишь номинально. Так сказать, на всякий случай. Но сегодня, ради «высокого» гостя, отец распорядился поставить дополнительно посты у входа в семейное крыло, в западное и у всех выходов. Князь ничего не говорил, но я кожей чувствовала: отец опасается будущего зятя, его темной, непокорной силы. Так что стражники в доме должны были еще и оберегать семью князя.

То, что что-то не так, я заподозрила сразу. Слишком как-то подозрительно-удивленно посмотрели на меня воины, когда я промчалась мимо них. Еще и переглянулись. Неужели я опоздала, а дядя отцову дружину заменил здесь своими людьми, чтоб если Стефан будет звать на помощь, они не сразу отреагировали? Никогда раньше не интересовалась дружиной отца, справедливо считая это делом брата. А вот теперь пожалела. Знала бы стражников в лицо, поняла бы, кто стоит на часах.

Каюсь, я нарушила абсолютно все нормы и все этикеты. Влетела в покои жениха, не постучавшись, будто вихрь, просто толкнув створку двери, та с диким грохотом в мертвой тишине покоев встретилась со стеной. Запыхавшаяся, словно крестьянская девка, убегающая от медведя. Но даже так осудить меня все равно было некому. Я опоздала. Стефан лежал на полу посредине комнаты в неловкой позе, подогнув под себя одну ногу и схватившись правой рукой за горло. Будто что-то мешало ему вздохнуть…

Мне как будто каменную булаву на голову опустили. Воздух с хрипом вырвался из груди. Словно эхом охватившего меня ужаса откуда-то с равнины донесся тоскливый вой волкодлака. Нечисть, как если бы прощалась со своим хозяином и повелителем.

Вой как будто вывел меня из транса. Я заставила себя преодолеть те несколько шагов, которые разделяли меня и лежащего мага в несбыточной надежде, что еще могу как-то ему помочь. Остановилась подле мужчины, осторожно опустилась на колени. И только тогда ладонями ощутила, что ковер под магом мокрый. Словно он что-то разлил. А в воздухе сладковато-горько пахнет лепестками ангеи. Оглядевшись, я заметила откатившийся к стене кубок. И стало все понятно: Стефану принесли отравленное вино, он налил и, направляясь в спальню или к окну гостиной, на ходу попробовал. Умер мгновенно. Яд, извлеченный из нежных бело-розовых лепестков, действовал в течение тридцати-сорока ударов сердца…

Я в ужасе уставилась на распростертое тело. Белое лицо, посиневшие губы, остекленевшие, темно-синие, почти как ночь глаза. Я боялась этого мужчину и не хотела выходить за него замуж. А теперь он мертв. И помочь нашему княжеству больше некому… Рука сама собой дернулась вверх, привычно закрыть рот. Я в последний момент вспомнила, что руки испачканы вином с ядом, и бросилась в умывальню их отмывать. Надо бежать к отцу и сообщить о произошедшем. Что свадьбы не будет. И что нам теперь не только от нечисти самим отбиваться, но и от обвинений в убийстве. Дядя-дядя… Что же ты натворил!..

***

И снова безумный забег по пустым и плохо освещенным коридорам притихшего в нехорошем ожидании княжеского дома. Я бежала на пределе сил. Так, что окончательно растрепались и без того небрежно собранные в косу волосы, щеки неприлично раскраснелись, а воздуха перестало хватать. Я ввалилась в покои отца-князя запыхавшаяся до такой степени, что не смогла даже звука издать. Не постучалась, не попросила разрешения войти, не позаботилась о том, чтобы выглядеть как должно девице моего положения. Неудивительно, что папенькины брови сначала взлетели куда-то на лоб, а потом сердито нахмурились. Всегда, с самого раннего своего детства я знала, что это самый верный признак недовольства мной батюшки, близости наказания. И мне бы остановиться, подумать… Но я, не видя никого и ничего, выпалила, глотая целые слоги:

– Сте… ан м… ртв!

Как ни странно, но отец меня понял. Резко распрямился, уставился прямо в глаза горящими как угли глазами:

– Как это возможно? Дочь, ты уверена?

Постепенно удушье отступало. Дыхание успокаивалось. В голове начало проясняться. Вернулась способность здраво рассуждать. Я огляделась и… Едва не застонала. Ощущение совершенной непоправимой ошибки накрыло с головой: отец не один был в покоях. Вместе с ним за столом, накрытым к позднему ужину, сидели старинный приятель отца, верховный канцлер нашего королевства, видимо, приехавший на мою свадьбу с темным магом, и… дядя… А в глазах дяди я безошибочно прочитала торжество. Сердце в груди сжалось. Чем-то я невольно сыграла ему на руку…

Осознавая, что пауза слишком сильно затянулась, я дрожащими губами выдавила, прикладывая все усилия, чтобы перевести взгляд на отца:

– Там вино разлито. В воздухе пахнет лепестками ангеи. А лорд Демерос лежит с посиневшими губами…

От меня не укрылось, как папенька растерянно оглянулся на верховного канцлера. Герцог Тэйерс пожал плечами:

– Не знаю, что тебе сказать, друг. Всегда считалось, что чернокнижника невозможно убить ядом. Но ангея… Ее тяжело достать. Но и противоядия от нее нет.

В комнате повисла такая тишина, что было слышно, как с улицы царапает окно раскачивающаяся на стылом ветру ветка. Словно просит, чтобы ее пустили погреться. Когда в камине треснуло прогоревшее полено, все вздрогнули. Дядя, до этого момента стоявший, будто мебель в комнате, метнул в отца осторожный взгляд:

– А что гадать, брат? Есть только один способ узнать все точно: пойти и посмотреть самим.

С дядей все согласились.

На этот раз не было никакой спешки. Отец позвал доверенного лакея и велел быстро привести старшего караула. Потом набросил на плечи плащ и скрепил его у горла брошью с гербом нашего рода – своего рода символом его власти. Из покоев отца мы вышли лишь после того, как папин лакей привел старшего охраны, а также нашего дворецкого, Шарля.

И снова проход по темным и холодным коридорам. На этот раз – медленно и торжественно, будто похоронная процессия. Я невольно содрогнулась от пришедшего на ум сравнения. А отец это заметил. Не замедляя шага, приблизился, цепко ухватил за запястье и заглянул мне в лицо:

– Энельда, а ты откуда узнала? Ведь я велел тебе сидеть в комнатах и не выходить до тех пор, пока я тебя не позову.

Сердце в груди споткнулось от этих слов. Отец любил нас с братьями, сомнений в этом не было. Но и наказывал нещадно, не делая различия между своими детьми и слугами. Он всегда приговаривал, что, когда придет время, мы, его дети, будем нести ответственность за жизни всех проживающих в княжестве. А о какой ответственности за других может идти речь, если мы не в состоянии ответить за собственные проступки?

– Энельда? – вопросительно повторил отец похолодевшим тоном, не дождавшись от меня ответа. И мое имя в его устах, хоть и произнесенное тихо, прогремело набатом, приговором мне. Тяжело сглотнув, я опустила голову и с трудом прошептала:

– Прости, отец! Я ослушалась твоего приказа.

Отец ни слова не сказал в ответ. Но я буквально кожей ощутила его неудовольствие и обжигающий гнев. Захотелось втянуть голову в плечи. А еще лучше, отстать от процессии и куда-нибудь спрятаться. Все равно завтра свадьбе не быть… Вот только я уже давно не маленькая девочка, чтобы прятаться от отцовского гнева в камине.

Дальше до самых покоев, отведенных моему жениху, все шли молча. Я не решалась смотреть по сторонам. Но мне казалось, что дядя не сводит с меня насмешливого взгляда. Что он догадался о моем присутствии на галерее. Что он знает, почему я побежала к Демеросу. И от этого хотелось передернуть плечами. Чтобы сбросить с себя липкое, неприятное ощущение.

Отец первым толкнул дверь в гостевые покои. Как и полагалось хозяину дома. Первым вошел. А потом ошеломленно замер на пороге, закрывая спиной весь обзор. Впрочем, я и не стремилась побыстрее заглянуть в комнату. Насмотрелась уже на мертвого жениха.

– Не понял… – каким-то неживым, скрипучим голосом заговорил, в конце концов, отец, медленно поворачиваясь ко мне всем корпусом. – Энельда, что за глупые шутки?.. А где?..

Сразу за плечом отца стоял канцлер. И он тоже с выражением крайнего удивления на лице обернулся ко мне. За спиной кто-то зашушукался. И до меня долетели обрывки традиционного заговора против нечисти. Я растерялась. Что происходит? Стефан Демерос поднялся умертвием? Ничего другого с оглядкой на услышанный заговор в голову не приходило. И что происходит в комнате, что так поразило отца, я тоже не видела.

– Бастиан, – вдруг тихо заговорил канцлер, – у меня нет причин не доверять твоей дочери. Но если леди Энельда сказала правду, то все это весьма дурно пахнет. Ты понимаешь?

– Как минимум, в доме предатель, – проворчал в ответ отец. А мне захотелось крикнуть, что он прав. Но в этот миг кто-то сзади пихнул меня в плечо. Удар оказался такой силы, что я потеряла равновесие и полетела головой вперед.

Душу и сердце вмиг сковал ужас. Настолько сильный, что у меня перехватило дыхание. Совсем дурой я не была и понимала, что если сейчас не успею за что-то зацепиться, то вылечу на середину комнаты и споткнусь о труп. А может, даже и свалюсь на него сверху…

В этот миг словно сама грозная богиня судьбы вмешалась в происходящее в комнате. Отец попытался ухватить меня за руку, чтобы остановить падение. Но его пальцы почему-то бессильно мазнули по воздуху. А я все-таки вылетела вперед, не удержалась на ногах и позорно свалилась на четвереньки, зажмурившись. Не заскулила от страха лишь потому, что при падении прикусила язык. Внутри все буквально сжалось от ужаса. Я приготовилась вновь ощутить под ладонями холодную ядовитую лужу. Приготовилась ткнуться лицом в тело того, кто еще недавно был живым человеком. Но…

– Господа, я безмерно рад и польщен! – вдруг раздался холодный как лед, надменный голос. – Но я могу узнать, чем обязан? Для визитов, как мне кажется, уже поздновато…

Я никогда раньше не слышала этот голос. Но еще до того, как распахнула глаза и подняла голову, поняла, кого сейчас увижу. И не ошиблась: в дверях, ведущих в комнату для омовений, в черном шелковом халате, с распущенными по плечам черными мокрыми волосами стоял Стефан Демерос собственной персоной и с холодным интересом смотрел на происходящее…

Всех накрыл шок. Тишина в комнате повисла настолько плотная и тяжелая, что хоть ножом режь. Казалось, живые в комнате затаили дыхание и притворились мертвыми. Огонь в камине застыл. Даже ветер под окном притаился, чтобы страшный взгляд темного мага его не нашел.

Поза, в которой я оказалась между своими и лордом Демеросом, была унизительной. Но у меня не было сил даже пошевелиться. Что уж говорить про то, чтобы встать. Я так и стояла на четвереньках, не смея отвести от темного мага глаза, не смея дышать. Будто от этого зависело, буду ли я дальше жить или он меня уничтожит. Только в голове птицей билась одна-единственная мысль: «Он же умер! Я сама видела!»

Первым взял себя в руки отец. Впрочем, оно и понятно. Князь, положение обязывало. Я не видела, но живо представила, как он делает два шага вперед (он всегда так делал, когда волновался или хотел казаться более грозным, чем был на деле), пригладил короткую курчавую бородку цвета гречишного меда пополам с лунным серебром, а потом и услышала, как отец прочищает горло:

– Кхмм… Простите, лорд Демерос, но, кажется, произошло недоразумение. Моя дочь крайне впечатлительная для юной девицы… Она переволновалась перед предстоящим, разнервничалась… В общем, ей показалось, что вы умерли…

Пронзительные, как обсидиановый кинжал, глаза мага переместились на меня. И мне отчаянно захотелось съежиться, втянуть голову в плечи, уменьшиться, стать незаметной. А взгляд черных глаз жег, проникал под кожу, причинял боль. Маг словно сдирал ее с меня слой за слоем, в стремлении добраться до чего-то одному ему известного.

– Вот как… – Равнодушные, безразличные слова. Но не успела я хотя бы в голове перевести дух, как Демерос неожиданно с обжигающей ненавистью выплюнул: – Думаю, вы, князь, слегка приукрасили картину, а вашей дочери не показалось – она была уверена в том, что я мертв. – За моей спиной кто-то слабо ахнул. А мне от шока удалось то, что никак не решалась сделать до этого: я вскочила на ноги! Но Демерос еще не закончил: – Была уверена, потому что сама сделала все для того, чтобы я отправился на свидание с Госпожой!

– Лжете! – взвизгнула я, не помня себя, сжимая кулаки с такой силой, что, наверное, ногти пропороли кожу до крови. – Зачем вы лжете? Да я вас вижу второй раз в жизни! А первый был, когда я обнаружила вас в виде трупа лежащим на полу в луже разлитого вина!..

– …которое сами же мне и поднесли! – с жуткой, нечеловеческой яростью перебил меня темный маг.

Злость темного мага леденящим дыханием смерти коснулась каждого в этой комнате. Каюсь, я струсила. Ибо лицо мужчины в этот миг почти почернело. Словно он надел маску из магии, которой повелевал. Черты лица заострились. Глаза сверкали обсидианом. Он выглядел так, словно готов был меня убить. И я попятилась…

Голова шла кругом, сердце трусливо забилось в самый отдаленный уголок тела, а колени дрожали. Я боялась. Боялась и не понимала, что происходит. Еще когда стояла на четвереньках, я ощутила, что ковер на полу полностью сухой. Словно никто и ничего на него не разливал. Но как такое могло быть? Бытовиков в доме не было. Да и как мог Демерос выжить после отравленного вина? И почему он обвиняет меня в том, что это я угостила его ядом? Еще никогда в своей жизни я не падала в обморок. Но сейчас как никогда была близка к спасительному беспамятству. Может, все это лишь кошмарный сон? Вот-вот настанет утро, сон развеется и все станет как прежде?