скачать книгу бесплатно
Сомов чуть слышно ругается, захлопывает папку, открывает следующую. Там письмо, отстуканное на машинке:
«Бакичу, Семенову и Резвухину. В ближайшие дни будет уничтожен “красными агентами” Хатан Батор Максаржав, что послужит для монгольских частей сигналом к мести. Сроки выступления будем ориентировать, подгоняясь к этому дню».
Сомов изумленно прочитывает документ еще раз. Потом прячет все это в сейф, подходит к окну. Видит, как казак, только что дремавший, сейчас, позевывая, прохаживается по двору взад-вперед. Сомов замер у окна, спрятавшись за занавеску. Ждет.
По-прежнему бредит во сне Унгерн – то шепчет что-то, то жалобно стонет, то закричит вдруг.
Сомов ждет, пока казак отходит в ту сторону, где притаился Мунго, появляется в лунном пролете окна и делает Мунго знак.
Казак поворачивается, чтобы отойти, но в то же мгновение Мунго каким-то акробатическим кошачьим движением перемахивает через забор, и казак плюхается лицом вниз, даже слова не вымолвив.
В те дни в Москве, в Российском телеграфном агентстве – РОСТА, – не спали до утра. В Кремле Ленин несколько раз принимал делегацию красной Монголии. Советники Чичерина в Наркоминделе самым тщательным образом выверяли текст коммюнике: опубликование такого коммюнике в газетах, естественно, вызвало бы взрыв во всей мировой империалистической и эмигрантской белой прессе.
Впервые два руководителя великой и малой страны сидели за столом переговоров, как равный с равным, как братья в великой борьбе за дело освобождения угнетенных. И в Наркоминделе, и в РОСТА, и в Реввоенсовете республики понимали, что опубликование этого сообщения будет как гром среди ясного неба для всех, кто исповедовал право силы.
В эти же дни невидимыми путями пришла в Реввоенсовет республики Склянскому шифровка из Монголии: «Положение крайне напряженное, назревают события громадной важности. Прошу передать главкому 5-й армии Уборевичу и главкому Дальневосточной республики Блюхеру, что в ближайшие дни надо ждать чрезвычайно серьезных военных акций. 974».
В ЮРТУ МАКСАРЖАВА ПРОСКАЛЬЗЫВАЕТ МУНГО. Максаржав в юрте один, молится перед бронзовым изображением Будды.
– Хатан Батор, – шепчет Мунго.
Тот недовольно оборачивается. Видит Мунго, и лицо его добреет. Он поднимается с колен, идет к Мунго, здоровается с ним.
Мунго приложил палец к губам:
– Тише. Твой русский друг, твой красный русский друг велел передать, запомни его слова: «В тот час, когда тебя назначат главнокомандующим Северной армией и Ванданова – твоим заместителем, не спускай с Ванданова глаз, он враг тебе».
Максаржав снова опустился перед Буддой на колени, начал молиться. Потом, обернувшись, сказал:
– Как там Сухэ Батор?
Мунго пожал плечами. Продолжая молиться, Хатан Батор спросил:
– Что же ты молчишь?
Мунго снова пожал плечами:
– Что мне говорить? Мало не скажешь, много – не сможешь.
– Хочешь чаю?
– Мне надо уходить из города, Максаржав. Я нашел Дариму.
– Счастливого пути тебе.
– Запомни слова нашего друга, Хатан Батор.
Хатан Батор кивнул головой:
– Ладно, я запомню эти слова.
Мунго мягкой тенью выскочил из юрты.
Хатан Батор снова опустился перед Буддой на колени и стал жарко шептать:
– Пошли спокойствие моему народу, всемогущий, пошли мир монголам.
Хатан Батор поднялся с колен, вышел из юрты. Медленно светало.
Во двор к Хатан Батору въехал на взмыленном коне Ванданов с пятью охранниками, он соскочил с коня, поклонился Хатан Батору и протянул ему свиток.
– От императора, – сказал он.
– Что это? – спросил Максаржав.
– Приказ о твоем назначении Верховным главнокомандующим Северной группой войск.
– А кто поедет со мной туда?
– Твоим заместителем назначен я, твой друг и раб.
– Когда нужно ехать?
– Сейчас. Кони ждут.
КОРИДОР ШТАБА УНГЕРНА ПРОНИЗАН СОЛНЦЕМ. Раскланиваясь со встречающимися офицерами, по коридору идет Сомов. Он спрашивает одного из штабистов:
– Что у вас здесь, как на Пасху, не протолкнешься?
– Пришло несколько машин из Пекина.
– А генерал Балакирев разве не приехал?
– Нет, он на легковой, видимо, – послезавтра.
– А Унгерн один? Он меня что-то вызывал?
– Да, барон один.
Сомов входит к Унгерну.
– Ваше превосходительство, вы просили меня?
Унгерн потер руку, сказал:
– Просил. Собственно, вызывал. Но не будем субординаторами – просил, Сомов, просил. Хорошие вести из Харбина. Прекрасные вести из Парижа. Запад зашевелился. Надолго ли хватит? Но тем не менее. Так вот, милейший, Ванданов у меня умница и душенька, но в военном деле он понимает столько же, сколько я в прободении кишечника. Вот вам письмецо к Ванданову, передайте ему, и, если по обстановке, которую вы сможете оценить без особого труда, придется командовать Северной группой войск, вы будете ею командовать.
– Но ведь там Максаржав.
– Арта эла герра, дес де фуэра – всякое может быть.
Унгерн протянул Сомову запечатанный сургучом конверт. Тот спрятал его в нагрудный карман, козырнул и вышел.
КВАРТИРА СОМОВА. Сомов, взломав сургучную печать, вскрыл конверт, читает письмо:
«Двадцать пятого убирайся в доме, пора ждать гостей. В тот же день начинай».
Сомов быстро глянул на календарь. На листке была выведена цифра – 19. Сомов хлопнул рука об руку:
– Теперь можно уходить, порядок!
Он быстро сжигает бумаги, просматривает свои вещи – не оставить бы чего в карманах, сует в задний карман брюк плоский пистолет, в подсумок кладет несколько гранат и выходит.
Во дворе он отвязывает от коновязи коня, вскакивает в седло и пускает коня по улицам.
Он видит, как в Ургу вступают запыленные части казачьих войск. Он видит, как тянется по улицам артиллерия, и медленно едет навстречу этим колоннам войск.
На борту одной из тачанок написано: «Даешь Иркутск!»
Сомов едет неторопливо, чуть улыбаясь.
Проезжает мимо штаба и не замечает, что у подъезда стоит запыленный открытый «линкольн». Из ворот штаба выскакивает дежурный офицер и кричит:
– Господин полковник, барон вас обыскался…
– В чем дело? Я сейчас занят, позже можно?
– Барон очень просил, на две минуты.
Сомов спрыгнул с седла, привязал коней и пошел через большой мощеный двор к штабу.
А в кабинете Унгерна в большом кресле сидит генерал Балакирев. Унгерн кивает на мощеный двор, через который идет Сомов, и говорит:
– Ну вот, порадуйтесь, – ваш любимец.
Балакирев смотрит во двор, равнодушно оглядывает Сомова и спрашивает:
– Кто это?
– То есть – как кто? Полковник Сомов.
– В таком случае вы – Александр Федорович Керенский, – сказал Балакирев.
Унгерн даже обмяк в кресле. Потом открыл ящик стола, вытащил пистолет, спрятал под папку с бумагами.
– Не называйте свою фамилию, – быстро проговорил Унгерн, – я вас представлю как генерала Кудиярова из Владивостока.
Входит Сомов, кланяется Унгерну, кланяется генералу.
– Прошу вас, полковник, знакомьтесь – генерал Кудияров из Владивостока.
– Сомов.
– Очень приятно.
– Садитесь, батенька, – кивает Унгерн на кресло.
Сомов садится в кресло, закидывает нога на ногу, любезно улыбаясь, спрашивает:
– Барон, вы требовали меня к себе, я пришел.
– Скажите, пожалуйста, полковник, – говорит Унгерн, – вам с генералом Балакиревым не приходилось встречаться? Он на днях должен сюда прибыть.
– Генерал Балакирев – мой непосредственный начальник.
– Будьте любезны, полковник, где конверт? Я запамятовал дописать там пару строчек.
Сомов резанул глазами Унгерна и генерала, сидящего напротив. Сработало все – вспомнил портрет Балакирева.
– Пакет дома, ваше превосходительство, – отвечает он, чуть склонив голову. А руки его, незаметно опустившись, открывают дверцы клеток, где сидят орлы. – Я могу съездить за пакетом сию минуту и вернусь.
– Ну полно, что ж вас гонять? Вестовые есть.
И Унгерн, достав из-под папки пистолет, направил его на Сомова.
– Вестовые есть, полковник, – повторил он. – Руки держать на столе! – вдруг визгливо закричал Унгерн. – На столе держать руки!
А в это время громадный орел вырвался из клетки. Затрещали крылья. Отшатнулся Унгерн. Вскочил с кресла генерал Балакирев.
Второй орел выскочил. Сел на стол, размахивает крыльями. Тонко кричит Унгерн.
Сомов, схватив генерала Балакирева, прикрываясь им, пятится к двери. Грохот выстрела. Орел, обмякнув, падает на стол.
Сомов открывает дверь, швыряет Балакирева перед собой. Генерал падает на пол, Сомов несется по коридору, расталкивает встречных военных.
И возле самой двери, когда, казалось, еще секунда – и Сомов будет на свободе, какой-то маленький офицерик вытянул мысок, Сомов споткнулся и растянулся на полу. На него бросились сразу несколько человек, скрутили руки, подняли – бьют кулаками в лицо, рвут френч, дергают за волосы. Унгерн протолкался сквозь толпу, смотрит, как избивают Сомова, жадно глядит ему в глаза, наблюдает за тем, как ведет себя Сомов.
– Стоп, – медленно говорит он, – побежденный враг уже не враг, отведите его ко мне.
…Унгерн сидит в кресле напротив Сомова. Руки Сомова в наручниках. На столике перед Унгерном зеленый чай. Унгерн наливает чай в маленькие фарфоровые чашки.
– Угощайтесь, – предлагает он Сомову, – чаек отменно хорош.
– Благодарю, – Сомов кивнул на свои связанные руки, – но я пока еще не овладел тайной циркового мастерства.
– Я вас сам угощу, сам…
Унгерн сел на краешек кресла, совсем рядом с Сомовым, поднес к его рту чашечку, подождал, пока Сомов сделал несколько глотков, участливо глядя на него.
