Аллегро с Дьяволом – II. Казань

– С двойней? – улыбнулась Нурия, положив руку на живот.

– Я не понял, ты беременна?! – одновременно с ней спросил, встрепенувшись, Пастух. – А что молчала-то?

Одновременно с ними громко фыркнул Комар.

– Маг-чародей, блин… Все-то он про чужую жену знает! – по-стариковски проворчал зеленый человечек.

Ком сначала недоуменно посмотрел на него и лишь затем перевел взгляд на жену. Настя, едва сдерживая улыбку, встретила его взглядом, полным иронии. Ком почувствовал, как его лицо прямо-таки вытянулось от растерянности, когда он понял что она тоже «в положении».

– Ох и глупая у тебя рожа, Ком, когда ты растерян! – опять фыркнул Комар.

– Что молчала, что молчала? – проворчала тем временем Нурия. – Носится весь из себя загадочный, до меня и дела нет. У тебя секреты? У меня тоже могут быть секреты!

– Комар, а вот коричневое пятно у тебя на скуле – это гематома? – спросила в свою очередь Настя, не сводя с мужа смеющихся глаз.

– Да, – недоуменно ответил Комар.

– Так вот, Комар, предупреждаю: ты у меня весь коричневым станешь, если будешь обижать моего мужа, – не выдержав, Настя засмеялась. – А физиономия у тебя, Тихий, действительно глупая.

– Но как? Ты же пила эти… таблетки, – растерянно спросил Ком.

– Пила, – подтвердила Настя. – А как ты исчез, перестала. Решила, пора мальчишку тебе рожать.

Ком, стоявший с другой стороны верстака, лег на него и протянул руку к животу жены.

– Мальчик, – сказал он через пару мгновений.

– А я и так знаю, что мальчик. Я тебе и про девчонок сразу, без всякого УЗИ сказала, кто будет.

– А что молчала-то?

– Тебе повторить? – показала Настя пальчиком на Нурию.

– Сговорились? – сделал вывод Ком.

– Нет, дорогой, это вы заговор молчания устроили, а мы действовали интуитивно и индивидуально. – с улыбкой ответила Настя.

Пастух хмуро посмотрел на Кома. Смех смехом, а женщин, да еще и беременных, оставлять нельзя было ни в коем случае.

– Извини, Солнышко, за молчание, – произнес он, поцеловав Нурию в щеку. – Но коли так, вам тем более не стоит здесь оставаться.

– Нет. Мы не уедем.

– Но почему? – Пастух явно начал заводиться.

– Вы эту ночь еле выстояли. Что будет с нами, если вы сегодня не выстоите, ты подумал? Сидеть и оплакивать ваши смерти – это вы нам оставляете? Да еще жизнь в страхе и ужасе, в ожидании гибели для себя и детей, не в силах хоть что-то изменить?! Нет уж, дорогой! Здесь мы реально сможем вам помочь, патроны набивать да водой плескать много ума не надо. А если перевязать вас понадобится? В пиковом случае из автомата стрелять и шашкой рубить тоже сможем, похуже вас, конечно, но сможем.

– Ты себе вообще как это представляешь, а? Как я буду драться, зная, что ты брюхатая сидишь у меня за спиной, а?!

– Смело и отважно – как ты умеешь, любимый, – в отличие от уже не сдерживающегося Аркадия, Нурия говорила пока совершенно спокойно.

– Да и беременны мы пока совсем чуть-чуть, а чуть-чуть не считается.

Пастух взглянул на Кома в поисках поддержи, но тот лишь пожал плечами, и это еще сильней его подхлестнуло. «Баб нужно отправлять домой, а этот сидит ушами хлопает!»

– Ты сейчас же встанешь и отправишься домой! Я сказал! – резко выдал он приказным тоном.

Окинув его презрительным взглядом, Нурия повернулась к Насте:

– Смотри-ка, как утренний покойничек заговорил.

– А ты выгляни за ворота – там пыль столбом стоит, это я в Казань бегу! – предложила она, обернувшись к Аркадию.

– Бежать не надо, машина есть, – вставил он, но Нурия пропустила его слова мимо ушей.

– Ты, кажется, здоровым себя почувствовал, пока сидишь? Я же тут лужи крови за тобой вымыла! – резко бросила переставшая сдерживаться Нурия, – А спарринг трехминутный со мной выдержишь?

Она откровенно насмехалась над Пастухом, словно плеткой хлестала по его самолюбию и тоном, и уничижительным взглядом. Отвернувшись от нее, он сидел, играя желваками. А она тем временем не унималась.

– Хотя, что я говорю, три минуты, – с презрением сказала она. – Ты и двух не выдержишь. Давай! – Ткнула она его локтем в бок.

– Давай! Выдержишь две минуты, не свалишься – без разговоров уеду!

Пастух не в первый раз приходил в себя после тяжелого ранения и прекрасно понимал, насколько может быть обманчивым это казалось бы хорошее самочувствие. Конечно, Ком сказал, что он будет к вечеру в норме. Но Пастух боялся, что Нурия скорее всего права. Трехминутный поединок он с ней действительно вряд ли выдержал бы. А вот две минуты…

Но драться со своей беременной женой?! Ладно, у нее на фоне беременности всякие причуды в голову лезут, он-то с ума еще не сошел. Тем не менее, он уже готов был согласиться на это, чтобы максимально быстро и аккуратно «отключив» ее, отправить с Настей домой. А еще лучше – прямо вот тут, на скамейке, и сидит она удобно… Чуть-чуть развернуться и…

Ну не место беременным женам в том пекле, что творилось в гараже прошедшей ночью! Один удар – и ненаглядная в «отключке» уезжает с Настей домой.

Так думал Пастух, да вот беда – Настя домой тоже не собиралась! Она встала со скамейки, и оперевшись на верстак, ткнулась своим лбом в лоб мужа.

– Так что никуда вы, наши дорогие, нас не отправите. Мы поможем вам, а вы сбережете нас, – прошептала она, улыбнувшись.

Увидев, как Ком только улыбнулся в ответ, Пастух сплюнул с досады и опять отвернулся к стене.

– А уж если не суждено нам будет пережить эту беду, будем с вами до конца, как и полагается женам.

– Будет тяжко, – счел нужным проинформировать Ком.

– Я знаю, – ответила Настя. – Но мы будем вместе.

Она повернулась и, наступив на скамейку, села на верстак. Через секунду, перемахнув через верстак, рядом сел Ком. Он обнял жену, положившую ему голову на плечо.

А у Пастуха тем временем сработал «сторож», предупреждая о надвигающейся опасности. Он не сразу понял, что опасность исходит от Нурии, судя по всему пристально смотрящей на него. А вот ему смотреть на нее не хотелось совсем.

– Как полагается НАСТОЯЩИМ женам, да, дорогой? – не выдержав, спросила она наконец.

И столько льда было в ее голосе, что желание оборачиваться пропало окончательно. Но куда ж деваться? Обернувшись, он нарвался на такой колючий взгляд своего Солнышка, что весь воинственный пыл у него разом сдуло.

– Договорились же – осенью распишемся. Хочешь, так давай завтра пойдем, – примирительно предложил он.

– Издеваешься?! – прошипела ненаглядная. – Завтра день города, праздник, все отдыхают!

Так с Аркадием его женщины еще не разговаривали. При малейшем намеке на подобный тон «действующая» подруга получала шлепок пониже поясницы. Если это не помогало, то «действующая» подруга переходила в разряд «бывших». Однако он прекрасно понимал, что подобное обращение с Нурией было неприемлемо. И еще он очень не хотел, чтобы она стала вдруг для него «бывшей», да еще с двумя его детьми под сердцем. Аркадий занервничал, не зная как себя вести. Он вдруг почувствовал себя матерым, покрытым шрамами волком, на которого набросилась разгневанная волчица. А отвечать нельзя! И вот он, давно отвыкший уступать, вынужден смиренно подставлять плечи да надеяться, что подруга быстро выдохнется и сменит гнев на милость.

– Ну хорошо, хорошо! В первый же рабочий день, как скажешь, пойдем в ЗАГС, – пробормотал растерявшийся Пастух, совершив фатальную ошибку.

– Я должна сказать?! Это ведь мне только нужно, да?! Может, мне тебя еще силой туда тащить?! Не нужно мне ничего, не переживай! – Нурия отвернулась, применив древнейший женский прием в обуздании мужчин под названием «я обиделась, ты меня не любишь».

– Нужно, нужно, и мне очень нужно, успокойся, – враз осипшим голосом затараторил вконец растерянный Пастух, выставив, словно защищаясь, перед собой ладони.

– В эту же среду подадим заявление и купим кольца. Я этого очень хочу! Все?!

Обнимающиеся Иван с Настей отчетливо увидели лукавую улыбку, промелькнувшую на лице Нурии прежде чем она обернулась к Аркадию. Она конечно же не него не сердилась… почти. А «зубки показала», дабы у ее «без пяти минут мужа» не появилось дурной привычки говорить с ней командирским тоном.

– Да не волнуйся ты так, – заворковала она, прильнув к нему. – Кто же меня замуж возьмет, да еще и с двумя детьми, если я тебя съем?

– Мда… – прервал установившуюся было в гараже тишину Комар. И поочередно окинув взглядом обнимающиеся парочки, добавил: – Забавные вы все-таки существа, люди.

Его слова остались без комментария и в гараже стало тихо. Легкий ветер гулял меж деревьев, тихо пел сверчок. Люди сидели и думали каждый о своем и о ночи, что их ожидала. Нарушил тишину вновь Комар.

Ой, то не вечер, то не вечер,

Мне малым-мало спалось, – запел он негромко.

Мне малым-мало спалось,

Ой, да во сне привиделось… – присоединились к чамранину люди.

Пастух бросил на поющую со всеми Нурию удивленный взгляд.

Мне во сне привиделось,

Будто конь мой вороной

Разыгрался, расплясался,

Ой, да разрезвился подо мной…

Песня тихо лилась, наполняя собой пространство гаража, потом вышла за порог и устремилась в лес.

– А ты что, знаешь русские застольные песни? – спросил Пастух Нурию, едва закончилась песня.

– Да, а вот ты татарских не знаешь, – уверенно ответила она.

– Нет, не знаю, – подтвердил он.

– Придется учить, – объявила она.

– Конечно! – ответил он.

И в этом его «конечно» вполне определенно слышалось, что учить он, конечно же, ничего не собирается, что бы она там себе ни думала.

– Конечно, – подтвердила она.

И в ее «конечно» не менее определенно слышалось, что он, конечно же, обязательно выучит три-четыре татарские песни, что бы он там себе ни думал.

Глядя на них, Настя с супругом, не скрывая улыбок, переглянулись. Укрощение строптивого шло своим чередом. Явно желая сменить тему, Пастух взял с верстака черен сломанной шашки.

– Шашечка-то перекаленная оказалась. Петрович, падла… убью!

– Не Петрович же ее делал, – вступился Ком. – Настоящего кузнеца-оружейника найти еще нужно. Кто сейчас всерьез рубится, да еще серебряными шашками? Их скорее всего как сувенир ковали, на стену повесить, любоваться.

– Возможно, – Пастух посмотрел на часы. – Время подходит. А вы какой водой брызгаться-то собрались? – поинтересовался он, пнув пустую бочку со срезанным верхом.

– Так это… Комар сказал, еще где-то бочка есть. – чуток растерялась Нурия.

– Вот именно, где-то. Ком, – кивнул он головой другу и вышел из гаража.

Они принесли и перелили воду из целой бочки в срезанную. После чего пустую бочку выставили на улицу.

– Значит так. Предлагаю: Комару занять позицию на верстаке как и прошлой ночью. Будешь держать дверь. И забери сразу к себе три одинарных магазина, на НЗ. Ком, встанешь рядом с ним, с этой стороны – за верстаком нам будет тесно. За тобой ворота. Я останусь с этого края, буду дублировать и ворота, и дверь.

– В проход станешь, – кивнул Ком на проход между верстаком и стеной. – А то так слишком близко к двери.

– Добро, – согласно кивнул головой Пастух.

– Что касается вас, матуремки… – произнес он, повернувшись к притихшим женщинам.

Пастух выдержал короткую паузу, одарив их грустно-встревоженным взглядом.

– Если будет страшно, можете кричать, визжать – не стесняйтесь, вы не будете сильно выделяться на общем фоне. Но дело чтобы делали! Раз уж остались… Главное запомните: на столе должны лежать только снаряженные магазины, пустые сразу же убираете вовнутрь верстака. Понятно?

Женщины лишь молча кивнули в ответ.

– Вы наверное не будете успевать за нами. Поэтому когда останется меньше трех снаряженных магазинов – шашки на верстак, черенками к нам. И чтобы отсчет вслух, сколько на верстаке магазинов не считая тех, что будут у Комара. У него, кстати, не меньше двух связок должно быть. Понятно?

Женщины вновь молча кивнули головами. Пастух взял нож и сунул его в левую берцу, Ком последовал его примеру.

– Я рубить не буду, возьмите на всякий случай, – произнес Комар, протягивая свой нож женщинам.

– Нож и посуду положите так, чтобы было удобно брать без задержи. Задержка может стоить жизни. Поставили? Теперь раза три сымитируйте, как будете обливать нечисть водой, – скомандовал сержант Пастух.

Женщины, не пряча снисходительные улыбки, переглянулись, но тем не менее трижды старательно воспроизвели требуемые действия.

– Хорошо. А теперь еще три раза, только быстро. Крупных тварей мы к вам не пропустим… по крайней мере пока живы будем, а мелочь очень шустрая. Будете двигаться как сонные мухи – рискуете превратиться в мертвых. Давайте.

Переглянувшись в очередной раз, женщины не выдержали и коротко хихикнули.

– Отставить смех. Скоро не до смеха будет. Повторить.

Женщины вновь сымитировали необходимые движения, прибавив скорости.

– Уже лучше, – недовольно буркнул Пастух. – Ладно. Будем надеяться, адреналин придаст вам необходимое ускорение.

– Осталось меньше двух минут. Заканчивай с тренировками. Ждем! – скомандовал Ком.

Передернув затворы, они заняли свои места и приготовились к стрельбе. В этот раз в гараже оставили гореть полный свет, с освещением женщинам будет легче и магазины набивать, и отбиваться если придется.

– Ком, четыре минуты уже… Что думаешь? – подал голос Пастух, когда томительное ожидание явно стало затягиваться.

– Понятия не имею. Ждем.

5

Ждать оставалось недолго: примерно через минуту в гараж молча влетели первые бестии. Послышались первые выстрелы и гараж наполнили хохот, визг, вспышки и т.д. В общем, все, что за прошедшие две ночи стало уже несколько привычным. Непривычным был только заметно ослабевший напор атакующих. Мужчины без проблем отстреливали поредевшие ряды тварей. Женщины, несмотря на разрешение без криков и визгов, ломая ногти и царапая пальцы, набивали магазины. Не визжали они даже тогда, когда в атаке происходили всплески активности, и им пришлось пару раз схватиться за кружку с ковшом, изгоняя прорвавшихся к ним тварей. Они все же немного не успевали набивать магазины. И запасы набитых магазинов медленно, но таяли. И вот начался обратный отсчет.

– Три!

И шашки легли на стол.

– Два! Один! Все! – выкрикнула Нурия.

Последнюю связку взял Пастух. Но едва он передернул затвор, как все прекратилось

Выждав с полминуты, он взглянул на часы.

– Без двадцати три только еще, рановато… Что скажешь, Ком?

– Может, все? – со слабой надеждой предположила Настя.

– Сомневаюсь, – коротко ответил Ком.

– Не спим, – бросил Пастух застывшим женщинам.

Женщины послушно стали опять набивать магазины, а Ком, не опуская автомата, сделал пару шагов вперед, старательно прислушиваясь. Впрочем, он понимал, что после стоящего минуту назад в гараже шума на слух было мало надежды. Он собрался сделать третий шаг, но остановился и оглянулся назад, словно что-то почувствовав.

В это мгновение гараж содрогнулся от удара. Полетели кирпичи разных размеров, от целого до крошки, полетели щепки, гараж наполнился пылью. Кто-то из женщин болезненно охнул. Ком поднял голову и увидел небо. А на фоне звездного неба он увидел Дьявола! Воплощенный в фигуре высотой около семи метров, он с удивлением смотрел на людей. Дальнейшие события развивались очень стремительно.

– Комар, раз! – скомандовал Ком, отбросив автомат.

– В дом! – крикнул одновременно с ним, обращаясь к женщинам, Пастух, перепрыгивая через верстак.

– Два! – быстро продолжил счет Ком.

Комар тем временем, спрыгнув с верстака, уже встал рядом с ним.

Женщины, не ожидая повторного приглашения, взвизгнув, бросились прочь из гаража. Подхватив, солдатский мешок с Ключом, Пастух кинулся за ними.

– Три!

Ком с Комаром, как и было условлено, ударили одновременно, выкинув вперед распростертые ладони. Дьявол отпрянул.

– Бегом! – подтолкнул Ком Комара к выходу.

Комар пулей выскочил из гаража. Ком бросился следом – и вовремя. В гараж влетел огненный шар размером со средний телевизор. Он горящим маслом разлился по полу и стенам, заполнив пространство бушующим огнем. В доме не укрыться, это было ясно. Ком надеялся, что Пастух не бросится с женщинами в подвал, а направится сразу в гараж.

– В гараж! – успел он крикнуть скрывающемуся в доме Комару.

Заскочив в дом, Ком едва успел миновать дверь, ведущую из прихожей черного хода, когда второй огненный шар влетел в нее. Спину Кома обдало жаром.

– А -а-а, сука! – зло и весело выругался он и сделал казалось уже невозможное: прибавил прыти.

Влетев в гараж, он увидел открывающиеся ворота и Комара запрыгивающего на заднее сидение прямо через верх, и еще открытую, явно для него, переднюю дверцу УАЗика. Едва он запрыгнул на сидение, по спине и голове захлопали женские ладошки.

– Ванька, горишь!

– Где автомат, вояка? – сердито бросил Пастух.

Машина рванула с места, чиркнув крышей по не успевшим полностью открыться воротам.

– А нету, – с улыбкой развел руками Ком.

– И спину обжег, и волосы, – зачем то сообщила Настя.

– Волосы не мозги, новые вырастут! – последовал бесшабашный ответ Ивана. Он снял и выбросил обгоревшую бандану.

Машина тем времена мало того, что ударилась об открывающуюся створку уличных ворот, так еще и протаранила заднее крыло «десятки», стоящей за ними. Пастух, несмотря на всю критичность ситуации, болезненно поморщился, вынужденно тараня одной своей машиной другую. Да-да… УАЗик он давно уже считал своим.

– А теперь гони, Пастух, и очень быстро! – весело скомандовал Ком.

– Аллегро ди мольто, – буркнув в ответ Пастух, отдавая Кому автомат.

Они пролетели по хвойному коридору и свернули на асфальт.

– Чаво это? – дурашливо поинтересовался Ком.

– Аллегро ди мольто – «очень быстро и весело», – недовольно перевел музыкальный термин Пастух, недоуменно посмотрев на друга. Огонь все же явно поджарил тому мозг: что веселого он нашел в происходящем, спрашивается?!

– Точно, можно с песней! – продолжал, куражиться Ком.

Взвизгнув шинами и чудом не опрокинувшись, они свернули на Садовую улицу. Сзади было пусто, Пастух периодически убеждался в этом, бросая взгляд в зеркало заднего вида. Тем не менее он давил на газ; лишь перед поворотом на дорогу, соединяющую Боровое Матюшино с Оренбургским трактом, чуть сбросил скорость. Но едва миновав его, Пастух вновь стал выжимать из машины максимальную скорость. Благо качество покрытия дороги позволяло – сказывалось наличие в Боровом загородных домов чиновников высокого ранга.

Они недалеко удалились от поворота, когда у них за спиной в просвет между деревьями на дорогу вылетел Дьявол. Он летел стоя, расправив крылья, поправ принципы аэродинамики. К тому же расправленные крылья порой задевали деревья, но и это, казалось, не беспокоило их хозяина. Это игнорирование законов физики только усиливало внушаемый им ужас.

– Какой огромный, помоги нам Аллах… – выдохнула Нурия, растерянно посмотрев на мужчин.

– Чем больше шкаф, тем громче падает! – вспомнил Пастух любимую присказку Перца, с ободряющей улыбкой подмигнув любимой.

– Что будем с ним делать? – спросил он негромко, повернувшись к Кому.

– Понятия не имею, – ответил Ком, повергнув Пастуха в легкий шок.

Ему понадобилось несколько мгновений, чтобы осознать всю убийственность услышанного.

– Не понял. Ты же говорил, что там… на осколке, ты…

– На Ас'околоке, – поправил его Ком. – На Ас'околоке я был жрецом девятого круга, с кучей жреческих прибамбасов. Но главное, я тебе говорил – у меня был Меч и помощь уцелевших братьев. Сто сорок четыре нас оставалось… Здесь ничего этого у меня нет. А до девятого круга мне как до Китая на карачках, разов эдак пятьдесят туда и обратно. Так что дави на газ, иначе вариант «писятсемь» обеспечен… без вариантов.

Дорога нырнула в низину, бывшую очевидно старым разросшимся оврагом.

– Нагнись-ка, – попросил Кома Пастух. – Я тебе поутру зубы через один оставлю, чтобы информация не застревала! – прорычал он в подставленное ухо. – Если доживем, конечно!

– Какого черта ты разрешил им остаться, – кивнул Пастух в сторону женщин, – если не знаешь, что с ним делать?!

– Во-первых, они были правы. А во-вторых, почему им? Перед Богом я только за свою жену отвечаю, – последовал насмешливый ответ.

Пастух с досады сплюнул и ударил по рулю. Только позавчера он упрекнул Конюха, что тот виновен в смерти Наташи, не отправив ее с высоты. А сегодня сам хорош – не смог отправить домой беременную Нурию.

Машина меж тем выскочила из низины наверх, и Пастух моментально покрылся противным липким потом. Время застыло. Дорогу переходили дети. Много детей. Колонна школьников начальных классов. Они явно возвращались с праздничного мероприятия. Вся нарядно одетая ребятня, идущая под лучами ласкового солнца, весело щебетала и смеялась. В оглушительной тишине Пастух отчетливо слышал их звонкие голоса. Они несли в руках сладкую вату, разноцветные пакетики со сладостями и еще воздушные шары – много шаров всевозможных ярких расцветок и всевозможных форм, и банты, банты, банты…

Объехать детей не было никакой возможности: колонна выходила из леса и скрывалась в лесу с другой стороны. В безнадежной попытке избежать столкновения Пастух нажал на тормоз, молясь, чтобы машину не повело юзом – тогда количество детишек, рискующих быть сбитыми машиной как кегли, неизбежно возрастет. Машина надвигалась на колонну, прямо на мальчишку лет восьми. Непослушные светлые кудряшки вились над головкой легким облаком, сквозь которое прибивались яркие лучи солнца. «Солнышонок» – пронеслось у Пастуха в голове.

– Пастух! Пастух!!! Комар, он одержим! Аркадий, ты что творишь?! – издалека, словно из другого мира раздались глухие мужской и женские голоса.

Машина медленно, но неумолимо надвигалась на детей. Осталось метра полтора-два, не больше. Солнышонок повернулся к машине, беззаботно улыбаясь. А Пастух уже видел, как дети словно тряпичные куклы разлетаются в разные стороны от удара жестокого железа и в бессилии заскрипел зубами.

В этот момент кто-то столкнул его вбок, прижав к дверце. Потом этот кто-то сбил его ногу с педали тормоза и нажал на его ногу на педали газа. Он не сопротивлялся – зачем, что это изменит? Почувствовав внезапно на голове непонятную тяжесть и легкие покалывания как от слабого тока, он понял, что ему надели блокиратор. Дети пропали, да и откуда им было взяться тут – ночью, переходящими дорогу из леса в лес, да еще освещенными солнцем? Он бросил взгляд на зеркало заднего вида. Его торможение дорого им обошлось: Дьявол уже буквально нависал над едва набирающей скорость машиной.

– Я в порядке, – сообщил он, отталкивая на место Кома.

– Точно?

– Да, да! – зло бросил Пастух. Как же он был на себя зол, как никогда в жизни, пожалуй, – так всех подставить… Но что это было?!

– Комар, раз! – крикнул, разворачиваясь на сидение, Ком и тут же быстро, почти без паузы: – Два!

Комар едва успел развернуться, когда прозвучало: – Три!

Они Ударили, отбросив Дьявола и выиграв пару десятков метров. Сработавший «сторож» заставил Пастуха бросить машину влево. И вовремя: мимо пролетел и разлился пожаром по асфальту огненный шар. Женщины вскрикнули.

– Что ты такого совершил в своей жизни, Пастух, что он так легко овладел тобой? – строго спросил Комар.

– Тебе прямо сейчас исповедаться? – огрызнулся Пастух, кидая машину вправо.

И вновь он успел – шар пролетел мимо.

– Нет, – меж тем не унимался Комар. – Не сейчас и не мне, но нужно обязательно! Ты слишком уязвим, пока не восстановишь душевное равновесие и не искупишь вину!

Дорога вильнула влево. Пастух не стал сбрасывать скорости и прошел поворот по «встречке», что едва не стоило им жизни. Он каким-то чудом не столкнулся лоб в лоб с Мерседесом, ведомым, судя по всему, лихачом, также не сбросившим скорость перед поворотом. Визг шин, вскрики женщин… Едва не слетев с дороги, Пастух сумел-таки разминуться с «мерсом».

Короткими сигналами, не слышным никому кроме него матом и маханием рук водитель Мерседеса выразил свое возмущение. Ругаясь, он не смотрел на дорогу и влетел прямо под ноги Дьяволу. Мерседес содрогнулся от удара, и сработавшая подушка безопасности, закрыв обзор водителю, навсегда оставила для него тайной, с чем же он столкнулся. Дьявол, остановившись на мгновение, брезгливым движение ноги сбросил машину с дороги и продолжил погоню. Эта задержка позволила выиграть еще около тридцати метров.

Потрескивающий блокиратор ясно указывал, что Дьявол не оставил попыток взять Пастуха под контроль.

«Только бы выдержал. Не подвел!» – молил Пастух.

Он в очередной раз сменил полосу, уходя от огненного шара, но в этот раз их оказалось два. Второй летел чуть-чуть сзади и неминуемо должен был попасть в машину, но Ком успел Ударить. Шар отскочил от машины и взорвался. Дьявол пролетел сквозь огненное облако без малейшего для себя вреда.