Аллегро с Дьяволом – II. Казань

– Ты прочитай сначала, – ответила она на немой вопрос Аркадия.

Прочитав записку, он задумчиво взял деньги и, не считая, закинул в сумку.

– Спасибо. Месяца через три отдам.

– Хорошо. Можешь не спешить.

– Сумму, как я понимаю, он оставил солидную?

Анастасия замялась, а перехватив взгляд Аркадия и вообще смутилась.

– Три миллиона, – сказала она и смущенно стала убирать со стола посуду.

Аркадий присвистнул.

– Рублей? – уточнил он на всякий случай.

– Да.

– Он принес их в тот вечер, когда был у меня?

– Я не знаю, – ответила Настя присев на стул и взглянув, наконец, в глаза Аркадия. – С утра сумки в шкафу не было, это точно. А вечером прихожу с работы – записка и деньги в шкафу.

– Надеюсь, ты не держишь деньги дома?

– Дома. Не хочу трогать, пока он не вернется.

– Зря. Лучше в банк положи, или хотя бы кредит за квартиру погаси.

– Нет. Пока Иван не вернется, ни копейки тратить не буду.

– Как знаешь. А по его отъезду что думаешь? Может это с работой как-то связано?

– Нет. Я звонила. Сказали, что он позвонил и предупредил, что увольняется в связи со срочным отъездом. Сказал также, что уезжает надолго. Звонил он утром. Но о том, что он уедет, Иван знал еще с вечера.

– ???

– Всю ночь прощался, – пояснила Анастасия, слегка смутившись.

– Понятно. Но ко мне он приходил без всякой сумки. А во сколько он пришел, не помнишь?

– Я уснула. Слышала как пришел, но про время не скажу. Хотя, кажется, около одиннадцати. Но сумки с ним не было точно. Как думаешь, куда он уехал? Мне покоя не дает это его «Всякое может случиться».

– Ничего страшного! – уверенно ответил Аркадий. – Судя по всему, он просто не хотел пугать тебя долгой разлукой. Струхнул, что за год ты все истратишь, вот и припугнул тебя слегка, чтобы деньги зря не тратила. Так что зря не беспокойся! Жди его, и он вернется. Только вряд ли через два месяца, скорее всего через год, – закончил бодро Аркадий.

– Буду ждать. Куда ж деваться?

– Ладно, спасибо за обед и ужин, мне пора.

– Вы заходите с Нурией к нам, мы будем рады.

– Обязательно зайдем. Ты только держи хвост морковкой, и все будет пучком! – наставительно сказал Аркадий, выходя из квартиры.

– Есть, сэр, – улыбнулась Настя, только как-то не очень весело.

Выйдя из подъезда, он направился домой той же дорогой, по которой обычно к нему ходил Иван – через парк. Оптимизма, который он пытался продемонстрировать расстроенной и встревоженной Насте, он, конечно же, не испытывал. Всю дорогу до дома он ломал голову, куда так срочно укатил Иван и откуда он взял такую серьезную сумму. Мог бы хоть его предупредить.

Подался в наемники? Чушь! На Ивана вообще это не похоже, да и куда? В середине 90-х, когда у них были серьезные проблемы с работой, Аркадий, шутя, предложил Ивану податься в наемники. Иван шутки не понял и не поддержал.

«И что-то я не слышал, чтобы наемники получали такие авансы, – размышлял Аркадий, шагая по парку. – Нет, война категорически отпадает. Что тогда? Киллерский заказ? Тоже чушь собачья. Снайпером Иван не был, это точно. А серьезного клиента с близкого расстояния не возьмешь. Или возьмешь? Это как к вопросу подойти. А такой аванс могли дать только за серьезного клиента».

Да и не в клиентах дело, Иван не пойдет на это! В этом Аркадий был уверен.

«Черт! Да где же он тогда деньги-то взял? Выиграл и скрывал, а теперь укатил на море с любовницей, отдав жене только часть денег? – невольно повторил Аркадий предположение Анастасии. – Теоретически возможно, но вряд ли. Во-первых, в тот вечер он явно никуда не собирался, во-вторых, за два месяца, не говоря уже о годе, надоест самая хорошая любовница, да и семью Иван так просто надолго не бросит», – категорично отмел Аркадий и эту версию, точно зная, как сильно друг любил жену и детей.

«И что у нас остается? Случайный "шухер", свидетелем которого Иван стал и перехватил сумку с деньгами? Его могли увидеть, и он решил залечь на дно, пока все уляжется? Тоже, мягко говоря, не очень логично. Оно конечно, в стрессовой ситуации люди не всегда действуют логично, тем не менее в таком случае деньги тоже надо было прятать, а не жене оставлять, да еще взаймы раздавать. Конечно, Анастасия не болтушка, да и я никому не скажу, но не зря говорят: "Знают двое, знает свинья". Нет, это тоже нереально. Ладно! Хватит голову ломать, слишком мало информации. Будем надеяться, что Ванька вернется и сам все объяснит», – заключил Аркадий, заходя в подъезд. Не дойдя до лифта, он резко развернулся и вышел на улицу.

«Чушь не чушь, а с Чекушкой поговорить надо. Хотя бы для очистки совести», – решил он и направился к Оазису.

Напротив магазина Оазис, торцом к нему, стояла одна из многочисленных в этом районе панельных хрущевок. У ближнего к магазину конца дома лежало два фундаментных блока – место сбора местных алкоголиков. Одним из завсегдатаев был Чекушка, невысокий, сухонький и довольно шустрый мужичок, которому с легкостью можно было дать как сорок, так и шестьдесят лет. Аркадий познакомился с ним во время запоев, сразу после армии. Чекушка был весьма полезен для мелких поручений. Из собиравшейся на блоках компании с того времени в живых за эти пятнадцать лет остался, кажется, он один. Да и из более позднего пополнения уже были потери, и мужики более молодые и начавшие пить намного позже его уже уходили в могилу или ходили с палочками из-за увлечения всевозможными суррогатами. А Чекушку, которого Аркадий ни разу не видел трезвым, как впрочем и пьяным в стельку, пролетевшее время вроде как и не задело. Заспиртованный он, что ли? Хотя дело скорее всего в том, что он не пил, ничего кроме водки и самогона, а опохмелялся на крайний случай кефиром, а вот к суррогатам не притрагивался.

Была еще одна черта, выделявшая Чекушку из его компании: он всегда был в курсе всех местных новостей. Именно поэтому Аркадий и решил поговорить с ним. Если Иван действительно стал свидетелем какого-то происшествия, то Чекушка обязательно знал об этом «шухере».

Чекушка оказался на месте с парой «коллег», увидев Аркадия, просиял и произнес свою коронную фразу, давшую ему кличку:

– О, Викторыч! По чекушечке? Спонсируй, я сбегаю!

– Обязательно, если поможешь, – Аркадий кивнул головой, приглашая Чекушку отойти в сторону, что тот с готовностью и сделал.

– Слушай, Чекушка, ты не в курсе, дней десять назад в парке у Химиков никакого «шухера» не было?

– А что случилось? – спросил смотрящий преданным взглядом Чекушка. Похоже, у него подошло время очередного вливания – он очень хотел оказаться полезным и получить честно заработанную выпивку.

– Понимаешь, – сказал наконец после некоторого раздумья Аркадий, – один мой знакомый неожиданно и спешно уехал. Бросил работу, семью и уехал. Вот я и подумал, может он видел что-нибудь, чего не надо?

Чекушка задумчиво почесал подбородок.

– Да нет, ничего такого, ради чего стоило бы бежать сломя голову, не было в районе давно, а уж в парке-то тем более. Так, шпана подралась немного, нарики машины чуток потрясли, квартиру обокрали, – задумчиво перебрал Чекушка события последних дней, и сделал окончательный вывод: – Нет, ничего серьезного не было.

Чекушка был явно расстроен, так ведь выпивка могла и мимо пройти.

– А ты к Графине сходи, – внезапно осенило его.

– К кому?

– Она же ясновидящая. Экстрасенс. Если ты ей глянешься, она тебе все про пропавшего парня расскажет.

– Ясновидящая? – недоверчиво спросил Аркадий, – Что-то я про нее не слышал.

– Точно говорю! Она меня от смерти спасла! – разгорячился Чекушка. – Лет десять назад, я еще работал тогда. Мы у нее гуляли, она и говорит мне: «Чекушка, не ходи завтра на работу, ни в коем случае не ходи!» Я и не пошел, а что? Нам только повод дай, вообще можем не работать, – хохотнул Чекушка. – Так вот, в тот день моего напарника послали в бетономешалке лопасть заварить. И то ли из-за сварки что коротнуло, то ли мудак какой по ошибке включил. Короче бетономешалка включилась и все. Не мужик – мешок с переломанными костями остался. Вот так вот! И еще Рыжего тоже спасла. Только ему впрок не пошло, через месяц машина сбила… Так что ты сходи. Только вот капризная она, зараза. Понравишься – все скажет! Нет – бесполезно, ни деньги, ни уговоры не помогут. К ней и бизнесмены, и братва приезжали, много денег давали и ничего. Молчит как рыба об лед, не любит она эту богатую шушеру.

– Ну давай, попробуем сходим, – без энтузиазма ответил Аркадий. В наличии алкашки-ясновидящей он сильно сомневался.

– Пошли! – бодро сказал Чекушка и повел его мимо школы в глубину квартала.

– А она что, голубых кровей, Графиня твоя?

– Ага, мутно-самогонных, – оскалился Чекушка и пояснил: – Она в молодости буйная уж больно была, вот ей в одной драке графином по черепушке и съездили. С тех пор она Графиня. Вон ее окна. Ты только сначала у нее самогоночки возьми, а уж потом спрашивай, – наставлял Чекушка Аркадия, когда они дошли последнему подъезду одного из домов, что стояли за школой.

– Разберемся, – отрезал Аркадий, которого всегда немного раздражала излишняя суетливость Чекушки.

Он вошел в подъезд, оставив провожатого на улице. В подъезде было темно и воняло кошками и чем-то кислым. Аркадий постучал в обшарпанную дверь.

– Открыто, – донесся из-за двери скрипучий голос, и Аркадий распахнул дверь в квартиру.

Прихожая освещалась слабым светом, который падал из зала. Кислый запах резко усилился. «Бражка», – догадался Аркадий. Мало того, в давно и основательно прокуренной квартире стоял тошнотворный запах табака.

– Проходи, Пастух, что встал-то? – раздался снова тот же голос.

Аркадий почувствовал, как мурашки запрыгали по спине. Он вдруг отчетливо понял, что эта торгующая самогоном Графиня, живущая в провонявшей брагой и табаком квартире, знает о нем ВСЕ, хоть и в глаза его еще не видела. Настроение, с которым он входил в комнату, сильно отличалось от того, с которым он несколько секунд назад входил в подъезд. Самоуверенности сильно поубавилось.

Комната давно не видела ремонта, лет двадцать точно. Выцветшие, сальные обои, серый потолок, полы и оконные рамы с облупившейся краской, в углу на облезлом комоде беззвучно мерцал черно-белый телевизор. В тусклом свете дешевой люстры, на которой горела единственная лампочка, за овальным дубовым столом, помнящим сталинские времена, сидела полная женщина лет шестидесяти с гаком. В огромном халате, надетом поверх кучи другой одежды, в меховых чунях, она походила на вилок капусты. Из-под всклокоченных, с проседью волос на Аркадия уставились два серо-мутных глаза. Во рту самым кончиком, каким-то чудом держалась тонкая дамская сигарета.

«Ну и чучело», – брезгливо подумал Аркадий.

На столе стояла пластиковая полуторалитровая бутыль с мутной жидкостью, пара пластиковых стаканов, нарезанные куски сала да разрезанная на четыре части нечищенная луковица.

– Проходи, Пастух, проходи. Выпей со мной – с чучелом, не побрезгуй, – проскрипела с улыбкой старуха.

«Так ты еще и мысли читать умеешь, что ли», – подумал Аркадий и вздрогнул. То ли случайно, то ли отвечая на его мысленный вопрос Графиня, прикрыв глаза, кивнула головой.

Пить ему, только что вышедшему из запоя, совсем не хотелось, но отказаться, если честно, просто не хватило духу. Он налил себе полстакана. Графиня налила себе полный и, сделав приглашающий жест, залпом выпила, закусив луком.

Аркадий поднял стакан, но прежде чем выпить, спросил:

– Графиня, а ты вообще-то кто?

– А какая тебе разница, Пастух? Ты пришел за Ивана узнать? Узнаешь. Пей.

Самогон огнем обжег глотку.

«Вот уж действительно "огненная вода". Градусов 60, не меньше», – решил Аркадий, занюхав куском лука. Есть он все же побрезговал.

– Семьдесят пять градусов, – подтвердила его догадку Графиня. – У меня спиртометр есть, двойная перегонка. Это не на продажу, для себя гоню. Давай еще по стаканчику, а уж потом поговорим. Ты присаживайся давай. Что стал как статуй?

Аркадий выпил еще раз и обернулся в поисках стула. Около окна стояло два табурета и скамейка. Когда он взял наименее испачканный из них, у него вдруг, впервые за много лет, сработал «сторож». Он резко обернулся и на мгновение, на долю секунды перехватил взгляд Графини. Нет, не тот мутный, а как он понял – настоящий, не замаскированный взгляд. Перехватил и чуть не утонул в темной бездне не мутно-серых, а совершенно черных глаз, пронзающих его насквозь. Аркадия обдало прямо-таки арктическим холодом. Но бесконечное мгновение, наконец, прошло. Графиня прикрыла глаза, а когда через пару секунд опять открыла их, на Аркадия вновь смотрели два мутно-серых глаза.

Придя в себя, Аркадий вновь спросил:

– Так кто ты все-таки, Графиня?

– Осторожней, Пастух, осторожней, – проворковала, откинувшись на спинку жалобно скрипнувшего стула, старуха. – Если ты спросишь меня в третий раз, я вынуждена буду ответить. Ты уверен, что хочешь знать правду? – спросила Графиня, уставившись на него вполне трезвым взглядом, навалившись грудью на стол.

«Кто ты?» – хотел было спросить ее Аркадий и в третий раз, но не тут-то было: челюсть не двигалась, несмотря на все его усилия.

Графиня с удовлетворенной улыбкой вновь откинулась на спинку стула, который в очередной раз жалобно заскрипел.

– Настырный, – сказала она почему то довольным голосом. – Ты не бойся, говорить ты можешь, только спросить в третий раз не сможешь. Ну не хочу я отвечать на этот вопрос, понимаешь? Не хо-чу! – кокетливо пояснила Графиня, разведя руки. – Можешь относиться к этому как к женскому капризу. Должна же быть во мне хоть какая-то загадка, – проскрипела она и затряслась в беззвучном смехе.

Аркадий смотрел на смеющуюся Графиню и с трудом сдерживал раздражение.

– Ты про Ивана обещала рассказать, – напомнил он.

– Не беспокойся. Вернется твой Иван в начале мая. Живой и здоровый. Ты даже удивишься, насколько здоровый. Поможет тебе с Крановщиком разобраться.

– Что еще за Крановщик?

– А помнишь, десять дней назад наркоманов в подъезде отоварил? Мужчина солидный, с телохранителями там был, помнишь?

Начавший догадываться Аркадий молча кивнул головой.

– Так вот это и был Крановщик. Бизнесмен, как сейчас говорят. Наркотики – одна из сторон его бизнеса. Хотя к Кощею он приходил не по наркотикам, они хотят… Впрочем, какая тебе разница до их дел, ты же не мент, – справедливо рассудила Графиня. – Так вот, ты ему челюсть сломал, он тебе счет предъявит. Солидный счет. Он свою челюсть любит. Иван поможет, но втянет тебя в историю, по сравнению с которой вся эта возня с наркоманами покажется тебе детским садом.

Графиня оценивающе посмотрела на Аркадия, и опять угадав его мысли добавила:

– Отказаться не сможешь, дело того стоит, поверь. Да… он денег тебе за помощь предложит – не стесняйся, бери сколько надо. Деньги для вас больше не будут проблемой. Но вот только воспользоваться ты ими не сможешь, – добавила Графиня после небольшой паузы.

«Почему?» – хотел, да так и не смог спросить Аркадий, впрочем, и так было понятно.

Графиня вновь наполнила стаканы. Выпив, Аркадий задал вопрос, который в свете последних новостей стал его волновать его особенно сильно:

– Слушай, Графиня, а у меня… дети будут?

– Будут. Та, которая любит, родит тебе троих. А теперь ступай, устала я, – взмахом руки Графиня остановила Аркадия, собравшегося задать очередной вопрос. – Ступай с Богом. Дай Чекушке денег, все восемь сотен, что у тебя в кошельке. Пусть сходит в магазин, принесет закуски: колбасы, сала, маринованных огурцов и еще чего-нибудь там, он знает… Самое главное, хлеба пусть возьмет, а то у меня вчера еще кончился.

Развернувшись, Аркадий двинулся к выходу из квартиры.

Когда он уже вышел в прихожую, Графиня окликнула его:

– Пастух! Не пытайся обмануть судьбу. Все предрешено в этом мире: и рождение, и смерть, и война… и любовь.

Аркадий молча вышел. Около подъезда его ждал Чекушка.

– Ну как, рассказала? – спросил он с надеждой.

Аркадий задумчиво посмотрел на него, кивнул, достал кошелек и пересчитал наличность. Восемь сотен, как и сказала Графиня. Он притянул деньги Чекушке, у которого радостно загорелись глаза.

– Графиня велела тебе в магазин сбегать. Возьми закуски: огурцов маринованных, колбасы, сала и еще чего-нибудь на твое усмотрение. Самое главное – хлеба не забудь.

– Ага, ага. Ну, я побежал? – спросил он нетерпеливо.

– Давай.

И счастливый Чекушка, хоть им было по пути, быстро засеменил вперед, в сторону Оазиса.

«Как немного нужно некоторым для счастья», – подумал Аркадий, провожая его взглядом и неторопливо отправляясь следом.

«Итак, что мы имеем? Если Графиня не врет, то Иван через пару месяцев вернется. Втянет меня в историю. Отказаться я не смогу, но заработаю кучу денег. Точнее, "сколько надо". Воспользоваться ими, впрочем, я опять же не смогу. Нерадостная перспективка. Похоже, Иван все-таки влез в криминал, а зря, не для него эти игры. Меня он, конечно же, не втянет. Это точно!»

Аркадий медленно шел домой, раздираемый противоречивыми чувствами. Он был рад, что с Иваном все в порядке и что он скоро вернется. Но совершенно не хотел встревать в какие-то истории со смертельным для себя исходом.

«А какая, скажите, еще причина кроме смерти может помешать мне воспользоваться деньгами? То-то и оно, что никакая. Ну уж нет, Ванюша, ни в какую авантюру ты меня не втянешь! Спасибо Графине, предупредила!»

Уже на походе к Оазису навстречу Аркадию попался спешащий из магазина Чекушка. Он радостно подмигнул Аркадию, не сбавляя шага, показал набитый пакет и засеменил в сторону дома Графини.

Тем временем в квартире, из которой только что вышел Аркадий, за столом в одежде Графини сидело существо, мало напоминавшее человека. Оно походило скорее на огромную жабу – так, если бы из нее попытались сделать человека. У существа был огромный рот, большие на выкате глаза, пупырчатая коричнево-желтая кожа и небольшие перепонки между пальцами.

Люстра и телевизор были выключены. На столе стояла свеча. Между свечой и существом, в совершенно белой тарелке – вещи явно чуждой для этого дома – стояла вещь еще более необычная. Это был шар размером с футбольный мяч из чистейшего горного хрусталя. Поверхность шара была покрыта тысячью маленьких граней. Свет свечи играл и переливался в кристалле, создавая там немыслимые узоры и сплетения. Графиня, ибо это все-таки была она, смотрела в глубину шара, сотрясаясь всем телом. Время от времени она издавала звуки, напоминающие одновременно тихое похрюкивание и кошачье мурлыкание. Графиня смеялась…

Когда через несколько минут в квартиру с покупками пришел Чекушка, в зале по-прежнему горела одна лампочка, а в углу безмолвно мерцал телевизор. На столе кроме самогона, стаканчиков и остатков сала ничего не было.

– Ты прямо как электровеник летаешь! – приветствовала его Графиня и жестом пригласила к столу.

– А то! – самодовольно ответил Чекушка и, поставив на стул пакет, протянул руку к бутылке с заветной жидкостью.

Часть вторая

Глава 1. Конюх

1

30 апреля 2005 года, США, штат Техас

Близилась полночь, для Вызова было почти все готово. В рукотворной пещере, в неверном пляшущем свете костерка сатанист в черной с красной каймой мантии напряженно обводил кровью пентаграмму – пятиконечную звезду в круге диаметром шесть метров. По концам звезды, уже за приделами круга, располагались пять замысловатых иероглифов. Пентаграмма была выложена в полу черным камнем явно не создателями пещеры, а много позже – может сотню, а может всего несколько десятков лет назад. На потолке, точно над пентаграммой, располагалась ее зеркальная копия – она также была выложена камнем. Много лет тому назад здесь уже явно кто-то пытался совершить Вызов. Обрывки шкур, кости, разбросанные по пещере, всевозможная утварь остались памятью тому. И поэтому вся немногочисленная сатанистская атрибутика смотрелась в этой пещере очень даже к месту. Впервые попав в эту пещеру, сатанист долго ломал голову: кто это был? Кто-то из индейских шаманов или же кто-то из первых переселенцев? Поразмыслив, он решил, что это определенно были переселенцы, привезшие на новый материк не только технологии и свою религию, но и свои пороки.

Сатанист очередной раз обводил пентаграмму кровью бродячего пса из темной бронзовой чаши.

Иероглифы он обвел отдельно, из другой плошки, сделанной из «небесного камня». Он купил ее в Египте за две тысячи долларов, ей было несколько сот лет. По крайней мере его убедил в этом продавец одной из лавчонок по продаже местного антиквариата. В этой чаше была кровь старого бродяги, убитого три дня назад. Обводил пентаграмму сатанист связанными воедино шестью перьями черного ворона. Все остальное было готово – точно согласно описанию в манускрипте, полученном при прошлом, впервые удачном Вызове.

Сатаниста звали Джо. Это был мужчина с европейской внешностью, пятидесяти с хвостиком лет, среднего телосложения и невысокого роста. Закончив обводить пентаграмму, он улыбнулся: как все оказалось просто. Не нужны оказались ни кровь девственниц, ни своя кровь, ни драгоценные камни, ни золото. Ничего сверхъестественного. Нужно было только: знать точное время и место, немного крови и самое главное, конечно, – заклинание. А сколько девушек было закопано в окрестностях пещеры, сколько он пролил своей и чужой крови, добиваясь Вызова! Об этом кроме него знал только Серж, его верный цепной пес. В молчании Сержа сатанист был абсолютно уверен, и не только потому, что хорошо оплачивал его услуги, но и потому, что всех этих девушек Серж и убил. Впрочем, не только их.

Пентаграмму Джо начал окружать числами и надписями, ежесекундно сверяясь с манускриптом. Закончив, он вновь напряженно посмотрел на часы: без пятнадцати двенадцать. Нет, стрелка определенно прилипла и не желала двигаться вперед! Он нервно потер ладонями и в сотый раз посмотрел на манускрипт с заклинанием. Лишь бы ничего не напутать! Да что же так долго тянется время!

Около туннеля, который вел из пещеры, на границе света и тьмы на камне сидел и наблюдал за суетящимся сатанистом крепкий мужчина. Это и был Серж. Он был также европейцем, почти на двадцать лет младше своего хозяина. Даже в слабом свете костра угадывался большой шрам на правой щеке. Шрам тянулся от глаза вниз, как след от причудливо сбежавшей слезы, и делал лицо похожим на маску Пьеро: мрачное выражение только усиливало сходство.

Серж уступил требованиям сатаниста и называл его хозяином. Привычка брала свое, и его уже перестало коробить от этого, как когда-то, когда он только стал работать на Джорджа…

…В ноябре 2001 года Малахофф Серж, бывший гражданин СССР, бывший старший лейтенант ВДВ, которому нелюбившие подчиненные дали когда-то давно кличку Конюх, сидел в баре. Он был пьяный в стельку и оплакивал свою пропащую жизнь. А ведь как все хорошо начиналось. Он – молодой лейтенант, отец – генерал, квартира в Москве, дача в Подмосковье, невеста также генеральская дочь и перспективы, перспективы… А три дня назад его, гражданина США, отсидевшего пять лет в тюрьме, выгнали даже с бензоколонки, где он работал то ли дворником, то ли уборщицей.

Первую мощную трещину судьба дала в проклятом Афганистане, в том единственном в его жизни бою. После ранения, полученного на высоте, военная карьера Конюха закончилась. Его оперативно переправили в Москву, где он попал в руки лучших военных хирургов. Они ювелирно зашили щеку, но не из-за нее он провел по госпиталям и санаториям почти два года. Два осколка, пролетевшие сквозь его желудок, и сейчас, пятнадцать лет спустя, нет-нет да напоминали о себе болями в животе.

Пока он лечился, закончился вывод войск из Афганистана, потом закончился, приказав долго жить, и сам Союз. Кто бы мог подумать?! Сергей не захотел возвращаться на службу, и отец устроил ему пенсию по инвалидности. Подумав и спокойно осмотревшись по сторонам, Конюх решил эмигрировать и уехал в США. Полтора миллиона долларов, которые отец заблаговременно, окольными путями перевел для него, значительно упростили как получение гражданства, так и жизнь вообще. Получая американский паспорт, он изменил в фамилии окончание с буквы «в» на «фф», также поменял имя на французский манер, став Сержем. Жизнь в стране бывшего вероятного противника с деньгами в кармане ему очень понравилась. Он поселился в Вашингтоне, где открыл небольшой магазинчик по продаже «русских сувениров». Интерес ко всему русскому был высок, дела шли неплохо.

Тем временем в России скоропостижно скончался отец, оказавшийся замешанным в скандал, возникший при выводе войск из Германии. Конюх подозревал, что в смерти отца не все чисто, но ехать в Россию разбираться в этом, подставляя свою шею под топор, ему совершенно не хотелось. Полученные незадолго до этого еще полмиллиона смягчили горечь утраты. На похороны он не поехал. Мать отказалась эмигрировать, и последний раз он ее видел семь лет назад, сразу после свадьбы. Тогда он женился на Мэри, на этой 100% американской стерве, о чем он тогда конечно еще не догадывался, и повез ее домой. Он хотел познакомить жену с матерью, показать Россию и попутно решить некоторые вопросы, связанные с бизнесом.