скачать книгу бесплатно
– Стол наш, – уже во все зубы улыбался Руслан. – Ураган, потому что, когда на нем еда появляется, вся хата слетается, вокруг кружит, как будто неделю не ели. В натуре ураган!
Мы хохотали от души. Он еще долго веселил меня всякими тюремными байками, а я сидел и улыбался, довольный собой. Довольный тем, что сумел расположить к себе отвернувшегося человека.
***
И вот наступил этот день. На утренней проверке мне объявили, что я буду этапирован в изолятор временного содержания для проведения следственных мероприятий, я воспринял эту новость без особой радости.
– О, ну вот и Игнат поехал, – донеслось откуда–то из глубины камеры.
– И когда меня повезут, вечером? – спросил я, засыпая чай в литряк.
– Вечером тебя только из камеры выведут, а увезут утром. На меня вари, я тоже буду, – ответил Руслан.
– Почему вечером? И где меня до утра держать будут? – прикинув, что на двоих заварки достаточно, я перестал сыпать и посмотрел на Домика. – Дядя Вова, на тебя варить? Чифирить будешь?
Он поднял перед собой ладони и отрицательно помотал головой.
– Выведут тебя примерно в девять вечера и закроют в этапный боксик, где будут сидеть такие же этапники со всей тюрьмы. В этом боксе вас и продержат до утра, может и до обеда, а потом посадят в автозэк и увезут, – объяснял мне Руслан.
– Этапный боксик – это что?
– Та же камера, только без шконарей. Вдоль стен приварены узкие лавочки, а в углу параша.
– Почему нельзя с утра спокойно всех вывести и сразу в автозэк посадить? Смысл какой нас там держать?
Руслан, пожав плечами, открыл было рот, но его опередил Домик:
– Они говорят, что из–за нехватки персонала, загруженности и не квалифицированности сотрудников, чрезмерно большого количества заключенных, плохого состояния и малого количества автозэков… Брехня. Не в этом дело.
– А в чем тогда?
– Тюрьма, суды, следственные органы – это все одна система. Судье или следаку не нужно, чтобы ты стоял перед ним гладко выбритым, чисто одетым, сытым, полным уверенности и сил. Понимаешь? Им выгодно, чтобы ты был уставший, голодный, насквозь пропитанный потом и никотином, и думал только об одном – скорее бы все это закончилось, скорей бы назад в камеру. Так тобой проще манипулировать. Они ломают твою волю. Так им легче вытянуть из тебя нужные показания, уговорить подписать какие–то «формальные» бумажки, не дать возможности здраво, грамотно себя защищать. Им всем нужно, чтобы ты сидел.
Домик закончил говорить, и мое настроение упало окончательно.
– Че застыл–то? Давай чай пить! – вернул меня к жизни Руся.
Я с неохотой принялся келешевать чай, переливая его из кружки в кружку. Я делал это скорее на автомате, потому что чифирить мне уже не хотелось.
– Ну, меня–то еще не судить везут. Так, наверное, моменты какие–то уточнить.
– Арест продлить, допросить еще раз могут, очная ставка, если подельники есть.
– Есть. Нас двое.
– Вот с корешом и потолкуете. Съездишь – вернешься, ничего страшного. Хоть разнообразие какое–то, – Домик повернулся и открыл книжку.
Действительно, мне уже начала надоедать эта камера, эти стены. Скатаюсь, развеюсь маленько, Степу увижу – нам есть что обсудить. Да и вообще, хотелось бы просто поговорить. А то общаюсь по сути только с незнакомыми для меня людьми. Он как–никак друг все–таки.
Из камеры я вышел в хорошем расположении духа – специально поспал пару часов, чтобы выдержать ночь. Руся сварил мне крепкого чаю и перелил его в полторашку. «Херово будет – пей», – сказал он, улыбаясь гнилыми зубами. Я не заметил, как меня провели через десяток коридоров и поворотов, как дубак уже открыл передо мной ржавую железную дверь. Этапный боксик. Зайдя внутрь, я был сразу оглушен звоном доносившихся голосов и запахом дешевых сигарет. Дым стоял до потолка, и я не сразу разглядел все происходящее внутри. Боксик был размером с нашу камеру, вот только человек в нем находилось в два, а то и в три раза больше. Кому не хватало места на лавочках, сидели на брошенных на полу сумках. Разговаривали, наверное, все, не молчал никто, поэтому я не сразу услышал голос Степы.
Он сидел на сумке ближе к левому краю и звал меня, показывая на свободное место рядом с собой. Что–то было не так. Или просто мне показалось – дым столбом, что тут разглядишь. Я в радостном нетерпении протиснулся к нему и, кинув сумку, уселся сверху.
– Ты уже знаешь? – он посмотрел на меня такими глазами, что я ощутил гробовой холод.
По моему позвоночнику сверху вниз прошла какая–то неживая волна и застыла в районе пяток. И прежде чем Степа открыл рот, я уже все понял.
– Он умер.
2.
******
– Верь в себя, Сережа, у тебя все обязательно получится! Ведь если не у тебя, то тогда у кого?
Я стоял и смотрел в окно. Холодный ветер завывал, кружа снежную вьюгу, которая красиво мерцала, освещенная светом фар проезжающих автомобилей. Уже давно стемнело, хотя было еще только шесть вечера. Через считанные дни наступит самая длинная ночь в году.
– Есть сейчас будешь, тебе накладывать?
– Да, давай сейчас.
Мама поставила передо мной полную тарелку плова. Он был не слишком жирным и не слишком сухим, рисинка к рисинке, и я, бросив сверху добрую порцию майонеза, с аппетитом заработал ложкой.
– Правда, Сереж, решайся. Ты справишься, у тебя всегда все получалось.
– Ага, все – да не все.
У нас в школе существовал Клуб – некое подобие театрального юмористического кружка. Уровень был достаточно высокий, руководили им бывшие работники сферы искусств, и наша школа из года в год становилась победителем городской лиги. Команда состояла из одних парней, и их популярность и значимость в школе можно было приравнять к славе команды американского футбола в американской школе. Их знали все. Быть с ними знакомыми считалось престижным, а сохли по ним девчонки всех возрастов. Каждая мечтала замутить с любым из них.
Наш классный руководитель предложила мне пойти на кастинг в Клуб, заверив, что я именно тот, кто им нужен. А когда ей в ответ прозвучало мое «я подумаю», она озвучила свое предложение на родительском собрании.
И вот уже два дня как мама пытается вдохновить меня на этот самый кастинг. На самом деле, я для себя давно все решил. Еще как только наша классуха раскрыла рот, я уже был согласен. Да от этого не отказался бы любой здравый пацан нашей школы. Конечно, я был согласен.
Еще немного поковыряв плов, я бросил ложку, недоев, наверное, половину, встал, вытер рот рукой и пошел к себе в комнату. Сев за стол, я взял телефон и, найдя в справочнике нужный номер, сделал вызов.
– Алло.
– Здорово, Леха! Че делаешь?
– В футбол хотел пойти поиграть, там вроде уже собираются. Пошли тоже.
– Да какой футбол, ты че! Ветрище на улице знаешь какой! Холодно, темно – мячик не увидишь.
– А че делать? Делать нечего.
– Пойдем пива попьем.
– Так ветрище же…
– Да хер с ним!
На том и порешали. Взяв с собой деньги, которые остались со школьного обеда – немного, но на бутылку хватит, я надел двое штанов, свитер, теплый спортивный пуховик и уже зашнуровывал ботинки, как услышал голос мамы:
– Куда ты на ночь глядя?
– Пойду в футбик поиграю.
– Холодно, Сереж, да и темно уже.
– Там площадка освещается, возле Лехи. Ты че не помнишь?
– Варежки возьми. Жарко будет – не расстегивайся.
– Пока, мам!
– Аккуратнее.
Я выбежал из подъезда и быстро зашагал в сторону Лехиного двора. Это было нашим местом встречи, там находилось все, что нужно: футбольная площадка, много лавочек, прикрытых от солнца и снега кронами деревьев, ну и, конечно, магазин. Все на любой вкус и настроение.
Леха стоял возле входа в надвинутой на глаза шапке, засунув руки в карманы. Мы поздоровались и зашли внутрь. Прилавки с хлебом, кондитерскими изделиями и прочей едой нас мало интересовали, и мы, пройдя знакомой тропой, остановились возле нужной витрины.
– Какое будешь?
– Давай тройку. Че–то давно не пил.
– Два пива нам. Тройку! – сказал я продавщице, протягивая наши деньги.
Выйдя из магазина, мы пошли к пустующим лавочкам и, сметя перчатками снег, уселись на их спинки. Леха открыл обе бутылки зажигалкой так, что пробки улетели далеко вверх.
– Фу, теплое.
– Подожди, щас остынет.
Леха громко загоготал и сделал пару глотков.
– Может за Вовкой зайдем?
– Нафиг надо – у него денег нет. Угощать придется.
– Верно, он все на обед тратит. Покушать любит.
– Вот пусть и жрет, а мы пивас попьем, ага? – я пихнул Леху бутылкой в бок.
Сильный порыв ветра качнул ветки деревьев, и нас осыпало шапкой мокрого снега.
– Тьфу… блин… Серый, пойдем в подъезд, тут вообще не климат.
Мы всегда выбирали те подъезды, в которых не жили наши знакомые, или хотя бы те, в которых родители знакомых не знали нас. Имелся опыт пары неприятных встреч и последующих объяснений. Положив мокрые шапки и перчатки на батарею, мы стали растирать озябшие руки, не забывая при этом о пиве. Леха достал синюю пачку модных сигарет и сунул в рот одну. Щелкнув прозрачной трехрублевой зажигалкой, Леха прикурил и хитро улыбнулся. Пачку он так и держал в руках.
– На, закури! Че ты, бздишь?
– Дурак что ли? Нафиг они мне нужны, сколько тебе говорить можно…
Леха с наслаждением затянулся и хотел уже что–то сказать, как на весь подъезд запела мелодия его мобильника: «change my pitch up, smack my bitch up!»
– Да, мам… в футбол играем… в подъезд зашли погреться… холодно… через пять минут буду, – Леха нажал на сброс и посмотрел на меня, – ладно, Серый, мамка волнуется, я домой!
В два глотка осушив бутылку, он поставил ее на подоконник и бегом помчался вниз по лестнице.
– Перчатки забыл!
***
Пройти кастинг в Клуб мне не составило большого труда. Да, я волновался, скрывать не буду, но только сначала. Когда я вошел в актовый зал, где проходили репетиции и ежегодные кастинги, мое волнение сразу испарилось, и я уверенной походкой пошел к двум женщинам примерно пятидесяти лет – руководителям Клуба. Они сидели на первом ряду и давали указания стоящим на сцене ребятам. Шла репетиция. Я уже хотел было уйти, думая, что перепутал день или время, как меня окликнула одна из женщин и пригласила на сцену. Я сразу включился в процесс.
Команда состояла из десяти человек, двое из которых были мои ровесники, а остальные учились в старших классах. После короткого знакомства репетиция продолжилась, и меня начали пробовать ставить в разные миниатюры и сценки, объясняя, что и как я должен делать. Внимательно слушая и следуя указаниям руководителей, я легко вживался в любой образ, видимо, какой–то природный талант у меня был. Я выкладывался по максимуму и получал от этого удовольствие.
Когда все закончилось, и была озвучена дата следующей репетиции, ко мне подошли Саня с Олегом – двое из старших.
– Молодец! Красава! Нам достойная смена.
Мы обсудили много разных вещей, они объяснили мне некоторые тонкости и устои Клуба, а перед самым прощанием сказали:
– Каждые выходные мы собираемся всей командой в кафе, баре или у кого–то на квартире.
– И что делаете?
– Прокачиваем нашу сплоченность! – рассмеялся Саня. – Приходи, сам прокачаешься!
До выходных еще оставалось полнедели, днем я ходил на уроки, вечером – на репетиции. Учился исправно – был хорошистом, мои прогулы можно было пересчитать по пальцам. Большие успехи я делал по физкультуре и… литературе. Любовь к спорту тепло соседствовала с любовью к искусству. К точным наукам у меня тяги не было.
Одноклассники узнали, что меня приняли в Клуб уже после первой репетиции. Было видно, как изменилось их отношение: девчонки, которые раньше не смотрели на меня совсем, стали поглядывать с видимым интересом, а те, которые раньше проявляли ко мне знаки внимания, своими невинными глазками прожигали меня насквозь. Пацаны тоже делились на две категории: одни были рады за меня и напрямую говорили об этом, а другие просто кипели от зависти. Только Леха не относился ни к одной из этих категорий – ему было похер.
– Че, Серый, вечерком в футбол пойдешь играть?
– Не–а.
– А че тогда, пиво пить? Блин, у меня денег нет.
Узнав, что у меня будет репетиция, Леха равнодушно промычал что–то и сказал, что он и один поиграет, не впервой.
На том и закончилась рабочая неделя. Наступила суббота, и я, проснувшись, сладко потянулся, а первая посетившая меня мысль была о предстоящей встрече Клуба. Она должна была состояться сегодня вечером на квартире у Олега.
– Ма–ам! – протянул я, не вставая с постели.
– Да, сынок! Проснулся?
– Я сегодня вечером на встречу Клуба пойду. Не знаю, когда вернусь.
