скачать книгу бесплатно
– Мила, я занята, собираю вещи, – резко произнесла Элина, мать Ульяны и Милы.
– Мама, может ты все-таки к нам в этот раз придешь? Уже который год ты на праздниках у Ульяны и её военного. А к нам даже не заходишь, чтоб поздравить, – Мила неловко себя чувствовала, обращаясь к матери с просьбой побыть на праздничных выходных вместе. Она прекрасна знала, что и в этот раз мать не согласится.
– Ты извини, дочка, но нет. Мне рядом с твоим благоверным не комфортно. Мы друг друга не перевариваем. А уж праздники с вами проводить – и подавно не хочу. Я бы забрала Аркадия с собой, но вы же «показательная семья», хотите в полном составе отмечать! Тебе с мужем хорошо, вот и справляйте вместе.
Прижавшись спиной к стене, Мила запрокинула голову и глубоко выдохнула, закрыв глаза.
– Причем тут показательность? Это традиция. Утром дети под ёлкой найдут подарки. Они каждый год этого момент ждут. И потом, Роберт абсолютно ничего против тебя не имеет. Вы же не можете всю жизнь не общаться? Ну правда же, мама?
– Еще чего! – ухмыльнулась в трубку Элина, – Не хватало, чтоб он что-то против меня имел, живя в моей квартире! А на счет общения, я с ним и так нормально общаюсь. Так, как он достоин. «Здравствуйте – до свидания!».
– Мы же тебе отдали за квартиру деньги, – попыталась поспорить Мила, в сотый раз начиная этот бесполезный разговор.
– Я не хочу ничего слушать. Ты меня задерживаешь. С наступающим! – в трубке раздались короткие гудки.
– Бабушка, может всё же поедем к нам? Мама с папой там готовятся: много вкусных блюд будет, потанцуем, попоем. Папа купил микрофон-караоке, будет весело, – уговаривал Аркаша.
– Папа. Тоже мне, твой папа. Деревенщина неотёсанный. Только такая дура, как твоя мать, могла связаться с ним. От него до сих пор воняет нищетой, хоть сколько он бы ни заработал денег. Уля тоже никогда в мужиках не разбиралась, но её генерал, хоть и скупердяй, зато имеет свое жильё. Она к нему жить пошла, да еще и с ребенком. А не он искал, куда бы пристроиться, как ваш приезжий папа.
– Но, мама тоже была с ребенком… Со мной…– Аркаша замолчал, взгляд его в мгновение ока потух. Тема его кровного отца в семье никогда не поднималась. Чтобы не травмировать внука и сына, ему никогда не рассказывали, как случайно им забеременела Мила, и кто его отец.
– Аркадий, – Элина присела на кресло напротив внука, – мы об этом еще не говорили. Но, я хочу, чтоб ты знал: я уважала твоего отца, несмотря на то, что он не остался с вами. Он – благородный человек, и в трудную минуту выручил твою мать. Когда-нибудь я расскажу тебе всё, как было. Но, не сегодня. Просто знай, что парень ты достойных кровей. Не в пример плебею – нынешнему мужу твоей матери. И дочка их – отцовской породы. Его копия, что внешне, что по поведению. Я её никогда так не буду любить, как тебя, ты же знаешь.
– Зря. Альбинка хорошая девочка, тихая такая, спокойная. Мама её всегда хвалит за послушание, а я-то не такой, я был всегда шкодой.
– Просто ты в него пошел…– Элина не стала продолжать.
– Если тебе тяжело об этом говорить, можешь не рассказывать о моём… родном отце. Да, и мне это не интересно. Вокруг меня столько людей, которые меня любят. Зачем знать о том, кто меня не захотел полюбить? – лукавил Аркадий. В глубине души ему очень бы хотелось знать подробнее о том мужчине, который дал ему частичку своей плоти и крови. Хотелось знать, за что тот мужчина не принял его, как сына. Ведь сам он ни в чем не виноват?
Выйдя из спальни, Мила наткнулась на Альбину, стоявшую прямо за дверями.
– Что ты тут стоишь, дочь? – вытирая глаза, спросила она.
– Мама, – на лице ребенка читалась тревога, – ты что, плакала?
– Нет, милая, тебе показалось, – отмахнулась она, присев на корточки рядом с дочкой, – давай я поправлю тебе заколочки.
– Мамочка, ну кто же плачет в Новый год? – так искренне, по-детски, Альбина провела ладошкой по щеке Милы, – ты такая красивая! Мы с папой так тебя любим! – она обвила руками шею мамы.
– Доченька, – Мила обняла дочку, крепко прижав ее к себе, – ты лучше скажи, какие желания будешь загадывать в новогоднюю ночь? – перевела она тему на предстоящий праздник.
– Собаку загадаю, конечно! – не задумываясь ответила Альбина.
– Ну это понятно, а кроме собаки?
– Я загадаю, – шепотом сказала девочка, – чтобы ты больше никогда не работала.
– Как это понимать? – Мила отпрянула и посмотрела на девочку, недоумевая.
– Тогда мне не придется сидеть с Томой и ждать, пока ты или папа вернетесь с работы. Папа – главный, он не может работу бросить. А ты же мама. Тебе можно.
– Хм, а что же мы будем делать дома вместе весь день?
– Мы будем… – голос Альбины дрогнул, – вместе печь пироги, играть, делать домашнее задание тоже вместе.
– Но у тебя и без меня прекрасно получается делать уроки, ты же отличница у нас! – с гордостью похвалила она дочь.
– Это другое. Ты посиди рядом, даже не подсказывай. Просто побудь со мной и все, – вот-вот большая слеза скатилась бы по щеке Альбины, но она ее быстро смахнула.
– Всё не так просто в жизни, – произнесла Мила с долей грусти.
– Как же? Очень просто! Так просто быть рядом со своей семьей, – в детских, непосредственных мыслях не было места сложным проблемам взрослой жизни.
– Мила, – снова раздался голос из кухни, – ты орехи подготовила? Мне они нужны для блюда из фасоли. И для десерта.
– Уже иду, – ответила супруга, – мы с тобой потом договорим, иди пока посмотри сказку, – отправила она дочку в свою комнату.
Девочка, подойдя к окну, снова принялась наблюдать за танцем снежинок. И тихонько повторила:
– Чтобы мама и папа были со мной как можно чаще. Это же так просто.
8
Ульяна крутилась на кухне, словно пчелка: окорок, который так любил ее супруг, уже был замаринован, на плите жарилась и скворчала картошка, порезанная длинными дольками (позиция в меню, без которой отставной генерал не садился за стол), а «закатанные» стеклянные банки с овощным ассорти уже были открыты и ждали, пока хозяйка разложит их аккуратными композициями на сервизные тарелки с золотой окантовкой, которые разрешено было доставать из «гарнитурной горки» только по большим праздникам. У Ульяны талант – колдовать над пищей. Из-под ее ножа всегда выходили аппетитные блюда, которые редко кому удавалось повторить. Эту же черту переняла и Ева, её старшая дочь.
– Давай, я сама сделаю, мам, – она впопыхах забежала на кухню, бросив на пол тяжелые пакеты с продуктами, – оставь ты всё, приляг, отдохни. Ты с самого утра на ногах.
– Не волнуйся, дочь. Еще Родион увидит, что бездельничаю, будет злиться, – вытирая мокрые, натруженные руки о передник, ответила Ульяна.
– Тебе с ним так тяжело… – шепотом произнесла юная девушка, опустившись на деревянный табурет.
– Что ты, что ты, – Ульяна поднесла палец к губам, – вдруг услышит.
Ева с жалостью и болью в глазах смотрела на замученную мать: светлые волосы прядями торчали из наспех завязанного пучка, старенький фартук просился, чтоб его выкинули, но мать всё никак не решалась, и лишь золотая цепочка, подаренная родителями в день первой свадьбы, выдавала благородное происхождение и то, что Ульяна была из достаточно обеспеченной семьи, которая ни в чем не нуждалась.
Ева хорошо помнила тот день, когда она переехала с мамой в большую квартиру генерала, хоть и была совсем ребенком. Помнит, что у мамы уже был надутый, округлившийся живот. Девочке много раз объясняли, что скоро у нее родится сестричка. Особенно, Еве запомнился момент, когда Родион завел ее в новую детскую спальню, подталкивая в спину пухлой ладонью, посадил на кровать, которая пахла свежим деревом и едкой краской, и громко сказал: «Теперь, это – твоя комната. Ты тут посиди и нам с мамой не мешай. Выйдешь, только если что-то очень срочно понадобится». Двухлетней Еве его настрой был неочень понятен, но предельно ясно было одно: новый мамин муж ее недолюбливал. Что могло быть срочно нужно ребенку в чужом доме? Конечно же – мамино присутствие! А этот «высокий, толстый дядя» постоянно отгонял девочку и не давал побыть с мамой лишнюю минутку.
После рождения Кристины, их общей дочери, на Еву он совсем перестал обращать внимание, будто она – предмет мебели. Или горшок с высохшими цветами. И лишь мама, как могла, уделяла время старшей дочери, боясь, что муж будет недоволен чрезмерным вниманием к первому ребенку. Родной отец не отличался родительскими качествами. Да и не только родительскими, положительным человеком назвать его вовсе было нельзя. Жаловаться ему не имело смысла: на следующий день он забывал всё, что ему сказали и даже то, что к нему в гости приводили дочь.
– Вот, сейчас посижу минутку и продолжу. Надо еще для бабушки сварить фасоль, очень она ее любит, – говорила Ульяна сама себе, куда-то в пустоту.
– А Кристинка не хочет тебе помочь? – возмущенно спросила Ева.
– Она в зале с отцом, они только закончили елку наряжать.
– Ну да, это тебе не картошку чистить, ёлку наряжать – приятное занятие. Что за привычка, ёлку ставить в последний день? – буркнула она.
– Ну, – развела руками мать, – Родиону некогда было. Дела, сама понимаешь, – оправдывала она мужа.
– Деловой, – пренебрежительно выпалила Ева, скорчив гримасу.
– Ева, дочка, – мать погладила по плечу свою дочь-подростка, которая уже стала юной, оформившейся барышней, – Родик нам с тобой очень помог в свое время. Если бы мы не сбежали от твоего отца, он бы мог нас убить. Его запои только имели начало, а конца не имеют до сих пор, – глаза Ульяны наполнились слезами, – как вспомню, так вздрогну, как ночью впопыхах собирала вещи, твои детские ползунки, кофточки, а на улице мороз лютый, не проехать. Как мы той ночью приехали к бабушке с дедом, Царствие ему небесное, а за такси заплатить было нечем. Дед Веня, мой отец, вышел нас встречать и молча расплатился. Он ни слова не спросил, только мама скандал закатила жуткий… Мы все вместе жили в той квартире, где сейчас Мила с семьей живет, ты наверняка не помнишь? – слеза скатилась по её щеке, оставляя мокрый блестящий след. Ева, отрицательно покачав головой и улыбнулась сквозь пробежавшую слезу.
– Я с тобой на руках, Милка с маленьким Аркашей. Вы с ним даже спали в одной кроватке, места ведь было мало. И, как будто нет у нас будущего, просвета нет, больше ничего нет. Только есть мы друг у друга, наш уютный родительский дом, стены которого всегда нам сил придавали, душу лечили. А бабушка Элина, конечно, была недовольна нами, сколько мы от нее наслушались тогда. Как она только нас ни называла, меня и Милу, – Ульяна поджала губы, чтоб не произнести эти оскорбительные слова, – дочки уважаемых людей, и что из нас вышло? Принесли «в подоле» от не пойми кого. Ну, это обычно про меня говорили. Аркаша-то… ну ты знаешь. Сын большого начальника. А вот у тебя клеймо от бабушки на всю жизнь – дочка алкоголика.
– Да все знают про Аркашу. Наверное, кроме маленькой Альбинки.
– Нет, ты что? Милка не позволяет, чтоб девочка узнала. Для нее Роберт – ее папа и папа Аркадия. И пусть так будет как можно дольше. Дружнее будут, – рассуждала Ульяна.
– И вы с тётей очень дружные. Пример для многих, – Ева взяла мать за шершавую ладонь.
– Дружными нас приучили быть с детства, но знаешь, эта ситуация, когда мы с вами остались одни, когда давили на нас со всех сторон, то ваши отцы, будь они неладны, то бабушка, то общественность со своим мнением и идеологией, очень нас сплотила. Суды эти бесконечные. Особенно у меня с твоим отцом. Постоянно надо было что-то кому-то доказывать, деньги из него выбивать, копейки эти несчастные! Мы на все слушания вместе ходили, Мила меня не оставляла одну. Мы с сестрой будто против всего мира выстояли в то время, а девки-то сами молодые. В голове – совсем не то, что в жизни происходило. Милка сразу после института, только закончила, а я… Я в том году снова не поступила. Вот, ты смотри на меня дочка, как на неудачный пример. Усердно учись, думай о своем будущем. Не кидайся в омут с головой, как я и тётя. С сестрой будьте дружными. Всегда, как одно целое. Ты – старшая, от тебя многое зависит, слышишь, дочь? – Ульяна вытерла накатившие на щеки слезы, – Кристинка растёт у нас балованная, у нее ветер в голове, а ты ее всегда направляй, ладно?
– Обещаю, мам, только ты не волнуйся, – они обнялись, и, если бы ни звонок в дверь, так бы и просидели до вечера.
– Бабушка пришла, – из зала послышался топот, Кристина бежала встречать гостей. А за ней вышел высокий и упитанный мужчина в полосатой рубашке и строгих брюках со стрелками.
– Заноси, заноси, внучек, – в распахнутых дверях показалась бабушка Элина и Аркадий, державший в руках тряпичную сумку со стеклянными баллонами.
– Мама, ну что ты опять с сумками, не стоило,– смутившись, сказала Ульяна.
– Это мое дело, стоило или нет. Там компоты, всё натуральное, а не та химия, которую вы покупаете.
– Зря в магазин ходила, – вздохнула про себя Ева.
– Спасибо, нам так приятно, – Ульяна улыбалась, изображая искреннюю радость.
– Здравствуйте, дорогая теща, – Родион помог Элина снять пальто, – мы вам очень рады, – понять, искренне ли говорил военный или нет, было практически невозможно. Его лицо никогда не передавало никаких эмоций. Словно маска с одним и тем же выражением безразличия.
– Мы и правда очень рады! Ты который год с нами новогодние праздники проводишь, так всегда от этого тепло и по-семейному, – поддержала мужа Ульяна.
– Это наверняка потому, что зятя своего уважаю. Мне в его компании приятно. Чего не скажешь о втором зяте, – еще немного, и бабушка бы завела старую пластинку о том, как её дочь позволила себе выйти замуж за простого челночника-эмигранта.
– Бабушка, пойдем в комнату, я тебе нашу ёлку покажу! – Кристина бесцеремонно потянула за рукав бабушкиной кофты с гипюром, за что чуть не выхватила от бабушки и мамы. Но девочка никогда не реагировала на замечания и всё продолжала делать по-своему.
– Да, что мы стоим в коридоре, проходите уже, сейчас откроем с вами бутылочку, – пригласил хозяин дома.
– Бутылочку чего? – хитро прищурилась бабушка.
– Вот открою барный шкаф, и вы сами выберете, что ваша душа пожелает! – перед посторонними людьми Родион никогда не демонстрировал своего скупердяйства.
– Аркаша, сынок, проходи, оставайся с нами, – предложила Ульяна племяннику, одарив его ласковой улыбкой.
– Нет, спасибо, Улька (так он называл её с детства), меня мама с папой дома ждут. Мы, по традиции, завтра ждем вас, все вместе будем праздновать. А я должен был бабушке помочь добраться. Теперь, пора ехать, – вежливо отказался парень.
– Как ты пойдешь? Там такой снегопад!
– Как? На автобусе! Сейчас на остановку, а оттуда на пятидесятый сяду. «Аэропорт» – это как раз его конечная остановка, оттуда пешком до дома минут десять.
– Нет, так не пойдет. Я тебя не отпущу, – Ульяна полезла в сумку и достала кожаный кошелек, – вот тебе деньги, поезжай на такси. Как раз возле остановки на бежевой копейке мой знакомый таксист стоит. Скажешь, что ты мой племянник. Пусть тебя в целости и сохранности до самого подъезда довезет.
– Уля, не нужно. Мама будет недовольна, что я у тебя взял денег… – Аркаша смутился.
– Еще чего не хватало. Я с мамой сама разберусь. Езжай, родной, из дома позвони, – она, проводив племянника, поцеловала его в холодную щеку.
9
А мороз всё с большим энтузиазмом продолжает рисовать узоры на стеклах многоэтажек. Похожи они то на волны бурного океана, то на огромные снежинки, такие ровные, чёткие рисунки, которые неподвластны ни одной кисти художника. Стоит только хоть капельку приоткрыть большое деревянное окно спальни, как сразу в квартиру клубами врывается морозный пар. Такой же, как выдыхаешь на улице. Надолго открывать окна нельзя, говорят, можно простудиться. Поэтому Альбина только лишь разглядывала причудливые рисунки и водила пальчиком по стеклу в ожидании брата.
– Вот придёт сейчас Аркаша, мы снова сядем на подоконник и будем болтать. Ничего, что еще не темно, просидим так до самых сумерек. Нет, до самых курантов! – трепетно ждала девочка.
Но её фантазийный полёт прервала мама:
– Пойдем, поможешь мне накрыть на стол, – позвала она, и Альбина с радостью согласилась.
Дочка раскладывала бумажные салфетки треугольником под каждую тарелочку, потом сверху клала позолоченные приборы. Стол постепенно заполнялся аппетитными блюдами, которые Мила по очереди приносила из кухни, параллельно поглядывая «одним глазом» в телевизор:
– Бедный Ипполит. Ни в чем мужчина не провинился, достойный, красивый. А Надя всё-таки выпивающего Женьку выбрала, – рассуждала она про всем известный кинофильм.
– Полюбила, – Роберт вступился за героиню кино, поставив на стол бутылку семилетнего армянского коньяка, а рядом – Советское шампанское.
– Такая она коварная штука, эта любовь, – улыбнувшись, ответила Мила.
Альбина смысл разговора не улавливала, так как сконцентрировалась на салфеточках и тарелках. А этот фильм помнила только по знаменитой мелодии. Её сосредоточенный взгляд перешел на входную дверь, когда в нее позвонили.
– Аркаша вернулся, – радостно сказала она.
– Сынок, ну как всё прошло? Помог бабушке? – Мила встречала сына у порога.
– Да, они уже садились за праздничный стол, когда я уходил, – ответил парень, снимая заснеженные сапоги.
– Как ты добрался домой? Там такой снегопад!
– Мне Ульяна дала денег на такси, я на нем приехал, – немного растерянно, как бы извиняясь, доложил он матери.
– Ну, Ульяша…– покачала головой Мила, – к чему эти лишние траты с её-то образом жизни? Ладно, иди выпей чай, согрейся, а потом ложитесь спать. Нам всю ночь праздновать, а вы быстро устанете, если не поспите. И не забудьте потом переодеться уже в нарядные вещи, к столу. Я приготовила тебе белую рубашку, а Альбинке – карнавальное платье снежинки, чтоб вы красивые вступали в новое тысячелетие.
На кухне работа не останавливалась: Роберт и Мила заканчивали последние приготовления к праздничной ночи.
– Всё, я десерты в холодильник положил, пусть застывают. Докурю сейчас и пойду тоже посплю, – затушив сигарету о гипсовую пепельницу, сказал Роберт.
– Дорогой, а подарки для детей? – шепотом спросила Мила.
– Щенок на стоянке сидит за нашим домом, я охранников попросил проследить за ним. Покормили его, и обратно в коробку положили, чтоб не убежал. А джойстик Аркашин в машине лежит. Как они уснут, спущусь и заберу всё вместе.
– Ну и хорошо.
– А ты почему про свой подарок не спрашиваешь? – Роберт нежно обнял жену за талию.
