скачать книгу бесплатно
– Надо больше пить воды. В моём возрасте надо больше пить воды, – пробормотал он отвлечённо и, осмотревшись по сторонам, убедился в отсутствии волков. – Испугался? – поднял он голову вверх, обращаясь к Гостимиру.
– Испугался, – кивнул мальчик, сидя на ветке. – Волки ушли, мне отсюда хорошо видно, – сообщил он старику.
– Вот и хорошо, – удовлетворённо кивнул Семён Петрович. – Слезай, малец, пойдём дальше.
Гостимир ловко спустился с дерева и, уже стоя на земле звонко воскликнул:
– Славно ты их прогнал, дед Семён!
– Сам себе удивляюсь, как это я так умудрился?
Пыл битвы прошел, и стало жутко от осознания того, что могло… нет, чем должно было всё закончиться для Семёна Петровича и Гостимира, но не закончилось. «Этот чёртов сон затянулся! Когда же я проснусь?» – подумал старик, закрыл глаза и напрягся в надежде, что всё закончится.
– Идём? – раздался голос Гостимира.
Семён Петрович открыл глаза. Ничего не случилось, он всё так же находился в лесу с мальчиком.
– Идём, – Семён Петрович вздохнул и последовал за ним.
Остаток пути прошел без приключений. Ещё до того, как стали видны крайние дома и заборы вокруг них, потянуло дымом от костров и печей. Когда деревня оказалась в зоне видимости, нос Семёна Петровича учуял запах готовящейся еды, и его желудок отозвался голодным урчанием.
Вынырнув из леса, они могли рассмотреть деревню Болотное. Взгляд старика упал на широкую дорогу, идущую из леса прямо через всю деревню, и Семён Петрович, проследив направление дороги, мысленно ругнулся, так как последний час они пробирались сквозь лес как раз вдоль неё, хотя могли бы идти с удобством.
Когда они вошли в деревню, им повстречалась женщина. Завидев незнакомцев, она остановилась, внимательно рассматривая их, но решив, что старик в сопровождении мальчика не может представлять опасности, тут же потеряла интерес к ним.
– Простите! – попытался обратиться к ней Семён Петрович, но женщина проигнорировала его и удалилась дальше по улице.
«Какие приветливые люди тут живут», – с иронией подумал старик и стал высматривать ещё кого-нибудь. Этим «кем-нибудь» оказался лысоватый мужичок, весело насвистывающий себе мелодию.
– Любезный, Вы не могли бы мне помочь? – обратился к нему Семён Петрович.
Мужичок остановился, анализируя необычную манеру общения незнакомца.
– Ну? – улыбаясь спросил мужичок.
«Баранки гну!» – мысленно огрызнулся Семён Петрович и быстренько сориентировался, как следует себя вести с таким собеседником.
– Слышь, тут такое дело… – начал объяснять он, – Я в лесу случайно мальца встретил, он там в избе жил вместе с матерью, – после этих слов мужичок кивнул, словно знал, о ком идёт речь. – Да, только мать его умерла. Вчера мы её похоронили, а мальчонка один остался.
– На всё воля богов, – со знанием дела ответил мужичок, нисколько не проявив сочувствия.
– Угу, – такой поворот дела Семёну Петровичу не понравился. – Его бы к кому-нибудь пристроить жить…
Закончить он не успел, его прервал смех мужичка.
Да, кому же он нужен, лишний рот-то?
Семён Петрович опешил. Одно мгновение он непонимающе смотрел на мужичка, а потом ему вдруг захотелось схватить этого болвана за шиворот и встряхнуть хорошенько, чтобы вся дурь из его лысеющей башки вылетела.
– Какой такой «лишний рот»? – сдерживая себя, выдавил Семён Петрович. – Это же ребёнок!
– А дети, по-твоему, есть не просят? – хитро ухмыльнулся мужичок. – Тут своих детей хватает, чтоб их чужой ещё объедал! Уж коли взялся за ним присматривать, так и присматривай.
– Что ты такое говоришь?! – рявкнул старик и подступил к мужичку сверкая глазами и играя желваками.
Это произвело на мужичка впечатление. Его ухмылка вмиг пропала, голова втянулась в плечи, и ростом будто бы меньше стал.
– Да, что ты!? Что ты!? – испуганно заговорил он, не рискуя ответить в том же духе незнакомцу. – Сам посуди! Кому захочется взваливать на себя ещё большую ношу, чем есть? Ты у трактирщика спроси, – при этом он указал пальцем в сторону двухэтажного здания с стойлом для лошадей, – может, он что-нибудь посоветует. А я не могу, нет, не могу, даже не проси! – после этих слов мужичок быстро ушёл, оставив старика и мальчика одних на широкой пыльной дороге.
– Вот козёл! – ругнулся вслух Семён Петрович, потом покосился на Гостимира, внимательно смотрящего на него, и ему стало немного неловко за ругань в присутствии ребёнка. – Извини.
Мальчик ничего не ответил, лишь выжидающе смотрел на старика: что тот решит делать дальше?
– Ладно, пойдём к трактирщику, – тяжело вздохнул старик.
Трактир встретил их прохладой и полумраком. Внутри никого не было, у пустых столов стояли пустые лавки в ожидании посетителей.
– Эй! – не особо церемонясь, крикнул Семён Петрович, – Дома есть кто? Хозяин!
– Уже бегу! – послышался учтивый голос и перед стариком и мальчиком появился полный мужчина низкого роста, от чего он казался круглым. Увидев, кто его звал, его учтивая улыбка тут же стекла с лица, оставив вместо себя презрительно поджатые губы. – Чего надо? – уже совсем неучтиво спросил он гостей.
– Ты трактирщик? – Семён Петрович решил придерживаться аналогичного тона.
– Ну, я. А кто спрашивает?
Семён Петрович задумался. Представляться перед этим хамом «Семёном Петровичем» было неуместно, но и определённые границы дозволенного надо было обозначить. Он взглянул на Гостимира и вспомнил, как тот его называл:
– Дед Семён тебя спрашивает, – напористо ответил Семён Петрович, выпятив грудь.
При этом осанка была прямая, а взгляд пронзительный, чётко дающий понять, что представился не абы кто, а человек, к которому неуважительно обращаться небезопасно.
– Хм, – хмыкнул трактирщик, ещё раз оценивающе посмотрев на посетителей. – Какое у тебя ко мне дело, дед Семён?
Он благоразумно поубавил своё хамство.
– Мальчишку узнаёшь? – Семён Петрович указал на Гостимира.
Трактирщик с сомнением посмотрел на мальчика, силясь вспомнить, кем он мог быть и что за дело могло быть с ним связано, раз этот «дед Семён» его сюда привёл.
– Да, леший его знает… На кого-то похож, а кто таков – не помню, – пожал он плечами.
– Он с матерью в лесу в одинокой избе живёт… жил, – подсказал трактирщику старик.
– Ах, вот оно, что! – воскликнул трактирщик. – Гостимир?
Мальчик молча кивнул.
– Ну, и что дальше? – трактирщик уставился на Семёна Петровича.
– Мать у него умерла, вчера схоронили её. Надо бы мальца пристроить, а то сиротой остался.
– А ко мне ты зачем пришел? – спросил трактирщик. – Здесь не богадельня, я сирот не подбираю и задарма не кормлю. Иди, по деревне поспрашивай.
– Уже, – голос Семёна Петровича стал стальным. – К тебе отправили.
– Мерзавцы! – ругнулся трактирщик и хлопнул рукой по стойке.
– Ты тут один? – внезапно сменил тему старик, оглядев помещение.
– Да, – трактирщик тоже осмотрел помещение, и подозрительно прищурился на собеседника.
– Тяжело, небось, на себе всё хозяйство без помощи держать?
Повисла пауза. Трактирщик был застигнут врасплох. По хозяйству, действительно, было полно хлопот: харчевня, комнаты для ночлега, кухня, стойло и прочие работы. А сил у трактирщика с годами больше не становилось.
– С тебя крыша над головой и кормёжка, с нас – работа по хозяйству, – при этом Семён Петрович решительно подступил к трактирщику, ещё больше расправив плечи и выпятив грудь, отчего стал ещё больше нависать над этим низкорослым человеком.
– Хм-хм-хм, – произнёс трактирщик, отступив назад. – Помощь мне действительно нужна по хозяйству. Но смотри, лодырей я кормить не буду!
– Само собой, – спокойно согласился старик. – А теперь, дай нам поесть на кухне, а там и за работу возьмёмся.
Оставив старика и мальчика на кухне обедать, трактирщик вернулся в трапезную и стал наводить там порядок, переставляя предметы с места на место и протирая и без того чистые столы ветошью. Неожиданно в таверну вбежал юноша с горящими от нетерпения глазами:
– Любогост! – воскликнул юноша так запальчиво, словно вот-вот сообщит хозяину трактира о начавшемся в деревне пожаре, отчего трактирщик перестал протирать стол и прижал руки к груди, испуганно глядя на парня. – Говорят, чужеземцы к тебе пришли?
– Тьфу, ты! – сплюнул Любогост. – Напугал, леший тебя забери! Ну, пришли. Вон, обедают на кухне.
– Мне бы с ними обмолвиться… – начал было юноша, но Любогост его остановил.
– Нет, Белозар! Им некогда с тобой болтать. Я их приютил, чтобы они мне по хозяйству помогали, а не небылицы заморские тебе рассказывали. Иди-ка отсюда, не мешайся!
Выпроводив Белозара, Любогост продолжил полировать столешницы. А Белозар, незаметно обойдя таверну, прокрался на кухню через заднюю дверь.
– Эй! – громким шепотом позвал он сидящих за столом Семёна Петровича и Гостимира, и те обернулись. – Вы кто такие и откуда пришли?
Гостимир собрался было ответить Белозару, но Семён Петрович знаком дал ему понять, чтобы он молча ел.
– Молодой человек, мы едим, а Вы мешаете своими разговорами, – обратился к юноше старик.
– Прости, дедушка… – начал было извиняться Белозар, но поймав суровый взгляд Семёна Петровича, осёкся.
Старик и мальчик продолжили есть, делая вид, будто на кухне кроме них никого нет, а Белозар терпеливо стоял за их спинами и ждал. Дождался бы он их или нет – не известно, но на кухню неожиданно вошел Любогост, проверить, закончили ли его новые помощники есть.
– Ах ты, лихоимец! – воскликнул трактирщик, увидев Белозара на кухне. – Я ж тебя прогнал прочь! – схватив сковороду, он двинулся в сторону юноши, и тот тут же исчез из поля зрения. – Вот, бесово племя!
– Кто это? – спросил Семён Петрович, закончив обедать и вытирая рот рукавом рубахи.
– Белозар, бездельник тот ещё!
– Почему он бездельник?
– Да, потому что вместо того, чтобы работать, целыми днями готов сидеть за книгами да свитками. А как какой чужеземец или торговец проезжает через деревню, так обязательно пристанет к нему с расспросами, – Любогост говорил о Белозаре с нескрываемым пренебрежением.
– Любознательный малый. Что же тут плохого?
– Ничего, пока это не начинает мешать ему помогать отцу с матерью по хозяйству.
– Ясно, – у Семёна Петровича не было желания спорить и переубеждать кого-то.
Убрав за собой на кухне, старик и мальчик принялись помогать Любогосту по хозяйству. Причём, именно Семён Петрович приятно удивил трактирщика своей силой и ловкостью, которые пришлись как нельзя кстати.
Глава пятая
По каменной мостовой неистово лупил проливной дождь, бурной рекой стекала вода вдоль дорог в ливневую канализацию. Серое небо периодически озарялось яркими вспышками молний, раскаты грома были громкими. Немногочисленные прохожие, жители Грозового города, привыкшие к такой погоде, шли по своим делам, накрывшись плащами. Такая погода была тут делом обыденным. И дело даже не в климате, а в правителе Грозового города, почти ежедневно насылающем на город проливные дожди и грозы. Имя правителя было – Олаф Злосмех. Человек он был жестокий, подлый, но наделённый волшебной силой и большими знаниями, делающими его авторитет абсолютным. В первые годы своего правления он смог жестоко подавить все попытки свергнуть его. Причём, подавление было жестоким, порой несоразмерно жестоким, при этом он зловеще смеялся, нисколько не скрывая получаемого от расправы удовольствия. От того и пошло его прозвище, которого он нисколько не стыдился – Злосмех. Уже после, спустя годы, в Грозовом городе был установлен жесткий порядок, как на улицах, так и в умах его жителей. Никто не смел и помыслить что-то против своего правителя или его решений.
Сейчас этот немолодой, с большой залысиной мужчина сидел во дворце в своём кабинете, склонившись над волшебными книгами и свитками, скрупулёзно изучая интересующие его тексты и формулы. Проводилась очень серьёзная и сложная работа. Олаф Злосмех давно был опьянён идеей создать волшебный прибор, способный продлевать его жизнь до бесконечности. Но Олафу мало было создать такой прибор, который ранее уже создавался другими великими волшебниками. Злосмех тщательно изучил все побочные действия таких волшебных приборов, омрачающие бессмертие. Была поставлена задача не совершить ошибки былых мастеров и создать нечто невероятное, то есть дающее бессмертие, но ничего не забирающее взамен.
Олаф Злосмех был так поглощён своей работой, что не замечал ни пульсации в голове, ни головной боли, ни общего повышенного кровяного давления, а между тем его лицо было красным. За то время, пока он изучал волшебные тексты других авторов и работал над своим творением, Олафом была написана не одна волшебная книга, в которой были отражены результаты его исследований, дающие взглянуть на те или иные факты с иной стороны, раскрывающие новые детали.
Послышался приглушенный удар откуда-то снизу, из подвальных помещений, и резкий громкий крик. Олаф поморщился и, сбившись с мысли, оторвался от работы. Бросив взгляд на один из дальних столов, где волшебный держатель удерживал светящееся ярким светом большое птичье перо, он зловеще улыбнулся. То было перо Жар-Птицы, которая томилась в его подвале. В тёмной каменной комнате, в углах, стояло четыре Ледяных Обелиска, замораживающих Жар-Птицу и тем самым удерживающих её в ледяной ловушке. Жар-Птица безрезультатно билась о ледяные стены своей темницы и высвобождала сильный жар, который не давал ей заледенеть на месте в невидимых цепких клещах Ледяных Обелисков. Ни умереть, ни вырваться она не могла, обречённая на вечные страдания. Подумав об этом, Олаф удовлетворённо улыбнулся и продолжил свою работу.
В дверь осторожно постучали.
– Войдите! – приказал Олаф, понимающий, что его не стали бы отвлекать по пустякам.
В кабинет вошел стражник и поклонился.
– Прибыл гонец от Алиссы Дерзкой. Волшебница скоро прибудет в город.
– Очень хорошо! – Олаф оживился.
В последние месяцы он так много времени уделял своей работе, что совсем перестал общаться с кем-то из его круга знакомых. Алисса Дерзкая была Тёмной волшебницей, разделяющей идеалы Тёмной Стороны. Она сможет проникнуться его работой, его достижением. Хоть работа ещё и не была завершена, но Олафу уже не терпелось похвастаться тем, чего ему уже удалось достичь.
– Гостевые покои? Трапезная? Всё готово?
– Да, – ответил стражник. – Всё готово, мой господин.
– Как только она прибудет ко дворцу, немедленно зови меня, – наказал Олаф. – А теперь – исчезни! – он небрежно взмахнул рукой, давая понять стражнику, что тот должен уйти.
Стражник тихо затворил дверь, и Олаф вновь остался один на один со своим стремительным потоком мыслей – работа продолжилась, но уже чувствовалась усталость. Вновь оторвавшись от текстов, Злосмех взглянул в окно, в которое как раз была видна внезапно вспыхнувшая молния, сопровождаемая оглушительным громом. «Совсем рядом сверкнула!» – подумал колдун и удовлетворённо улыбнулся жутковатой улыбкой. Надо было отдохнуть, он явно это ощущал.
Встав из-за рабочего стола, он, не спеша, несколько раз измерил шагами большой кабинет от окна до входной двери. «Надо решить, где брать необходимый расходный материал», – подумал Олаф и, подойдя к столу, на котором было разложено несколько карт местности, стал рассматривать одну из них. Ему совсем не хотелось добывать расходный материал где-то очень далеко, так как поставки могли затянуться или быть прерваны его недругами. Добыча совсем рядом тоже его не устраивала, грозя обескровить его самого. Задумчиво водя пальцем по карте, он прикидывал расстояние и доступность. Города сразу были отвергнуты, из-за большой вероятности начала войны. Деревни? Да, пожалуй. Но не крупные, желательно вдали от остальных населённых пунктов, лучше в лесах, пусть и на торговом пути. Пометив несколько таких деревень на карте, Злосмех удовлетворённо потёр руки.
– Почти идеально, – он улыбнулся. – Надо предупредить отряды, дабы налёт не совершался во время присутствия торгового каравана. Стража! – крикнул он, и в кабинет тут же вошел стражник. – Воеводу сюда! – приказал Олаф.
***
По каменной мостовой, стуча деревянными колёсами, двигалась карета, запряженная четвёркой вороных. Ноги коней были опутаны чёрной дымкой, тянущейся вслед за ними, как хвост кометы. Этот вид вызывал чувство глубокой обеспокоенности у тех случайных прохожих, кто видел карету. Вслед за каретой следовали охрана и гонец, не так давно доставивший Олафу Злосмеху весть о приближении тёмной волшебницы Алиссы Дерзкой. Сопровождение тёмной волшебницы восседало верхом на вороных конях, но совершенно обыкновенных, не тронутых волшебством. Сквозь занавеску на окошке кареты на мрачные улицы Грозового города смотрели внимательные глаза Алиссы, примечая, как себя ведут местные жители, и как они реагируют на её появление. Каменные дома вдоль улиц, по которым проезжала её карета, были в тёмных и болотно-зелёных пятнах плесени, на крышах обильно произрастал мох.
