скачать книгу бесплатно
Кит похлопал брата по щеке.
– Звучит… вполне разумно. Отлично. Рад, что мы так славно побеседовали. Раз уж ты одет, поедем, прогуляемся.
– Прямо сейчас?
– Давай, давай, тебе пойдет на пользу подышать свежим воздухом.
Дэниэл выбрался из кровати и утомленно потащился следом за братом. Кит был такой бодрый, свежий, энергичный. Чрезмерно энергичный. Это жуть как действовало на нервы. Настроение Дэниэла совсем не улучшилось, когда в гостиной его взору предстал целый батальон крепких тяжеловооруженных парней в масках и камуфляже. Впрочем, вели они себя весьма чинно и воспитанно, говорили Терезе комплименты и благодарили, когда она подавала кофе с крекерами и маленькими пирожными.
– Познакомься, Дэнни, – сказал Кит, хлопнув брата по спине так, что Дэниэл даже присел, – наши друзья из департамента по борьбе с терроризмом.
Бронированные оперативники дружелюбно помахали огнеметами и плазменными пушками. Один из них протянул Дэниэлу его винтовку.
– Держите, сэр, это ваше.
У Дэниэла увлажнились глаза. Его девочка, его радость. Провести в разлуке с ней целые сутки – о, это была настоящая пытка. Он крепко прижал к себе винтовку, ощущая ее голод, ее трепет, сладостное, мурлыкающее нетерпение, и мысленно поклялся, что больше не позволит никому и ничему на свете разлучить их. Лица оперативников антитеррористического департамента, несомненно, выразили понимание и умиление, жаль, под масками было не разглядеть.
– Так вот, Дэнни, наша служба безопасности совместно с департаментом по борьбе с терроризмом поймала и задержала тех ублюдков. Нет, не стоит мне аплодировать, ведь это вы, ребята, рисковали своими головами. О чем я? Ах, да. Обычно так не делается, но… парни не станут возражать, если ты побеседуешь с задержанными по душам о том, о сем.
Дружелюбные парни не возражали, совсем нет.
– Были проблемы? – спросил Дэниэл у брата.
– Разве за теми больными выродками заявились их дружки из Синдиката. Кстати, я действительно считаю, совсем не стоило отрезать этим самураям пальцы, уши и другие части тела.
Оперативники смущенно потупились.
– Милорд, но они ворвались и первые начали палить почем зря, зацепили одного из наших…
Кит махнул рукой.
– Ладно, ладно, но вот вам всем наглядный пример того, что насилие порождает насилие порождает насилие порождает насилие. Что же получается? Получается замкнутый круг.
Дэниэл уже весь горел от нетерпения и пританцовывал, не в силах устоять на месте. К ярости и ненависти примешивалась и толика любопытства. Очень хотелось воочию пронаблюдать действие мозгового сканнера, уж слишком много чудесных вещей Дэниэл слышал об этой забавной штуке. Едва дождавшись, пока голос брата утихнет вдали, будто эхо, он сорвался с низкого старта и полетел во двор.
– Дэнни, – проговорил Кит вслед.
– Что еще?
– Вернись и надень куртку, на улице проливной дождь.
3.
Последние две недели Гордон просыпался оттого, что Виктория ни свет, ни заря подскакивала в постели, будто ужаленная, и выбегала в коридор.
– Санитарная проверка! – выкрикивала она. – Санитарная проверка!
Она безумно нервничала перед приездом старшего брата и его любовницы и хотела, чтобы их визит прошел максимально на высоте. Оттого Виктория нещадно тиранила прислугу, заставляя чистить, полировать, мыть, подметать и убирать, хотя Гордону было заранее ясно, это не поможет, Кит все равно будет яростно поливать антисептиком дверные ручки.
– Папа.
Он скосил глаза и увидел заспанного сынишку, волочащего за собой плюшевого медведя.
– Можно я здесь посплю, папа, там слишком громко.
Не дожидаясь приглашения, малыш забрался в кровать, с удобством устроился и закутался в одеяло.
– Эй! Ты! Сопляк зеленый! Живо отдай одеяло! – прорычал любящий отец.
– Нет.
– Тогда хоть не пихайся!
– Сам не пихайся, – ответил сын непочтительно.
Кого-то тут надлежало выпороть и поставить в угол, коленями на горох.
– Я-то как раз не пихаюсь, а ты пихаешься, постоянно пихаешься, Максимилиан.
– Папа.
– Чего?
– Я пытаюсь поспать.
И заснул. Гордон, в конце концов, тоже задремал и минут через сорок проснулся оттого, что грохнулся с постели, чувствительно ударясь головой о ножку прикроватной тумбы. Как может пятилетний мальчик занимать столько места? Макс разметался по кровати, подобно морской звезде, пускал слюни и сладко сопел. Его славная веснушчатая мордашка воплощала чистоту и ангельскую невинность. В спальню заглянула Виктория.
– Гордон, почему ты лежишь на полу? – вопросила она.
– Ну, я…
– Ты помнишь, сегодня приезжает мой брат? Мы должны его встретить. Пойдем, посмотрим на комнаты.
Виктория имела в виду гостевые апартаменты, где их милости предстояло провести ближайшие три недели. Двухэтажные покои с отдельным входом, террасами и увитыми плющом балконами, занимали целое крыло здания и включали спальни, помещения для слуг и охраны, библиотеку, кухню, столовую, зимний сад, биллиардную, бассейн и бар. Не просто барная стойка у бассейна, а настоящий бар с зеркалами и барменом.
– Как, по-твоему, нормально? – спросила Виктория, тревожась.
Гордон украдкой хохотнул, глянув на бармена, которому явно предстояло нести службу круглосуточно.
– Не пойму, зачем поднимать столько шума. Ведь это просто твой брат.
– Да, но ведь Кит приедет не один, а со своей…
Виктория замялась, подбирая нужное определение.
– Подружкой, – сказала она, наконец, и немножечко всплакнула.
– Невестой, – поправил Гордон жену и с удовольствием пронаблюдал, как Виктория увядает, будто хрупкий цветок под палящими лучами солнца.
– Ведь Кит все равно не женится на ней, правда?
Гордон не знал. Ему было все равно, женится Кит или нет, главное, чтобы он, в конце концов, был счастлив, хоть немного. Виктория отказалась разделить столь идиллический взгляд на вопрос. В несчетный раз обругав мужа дураком, она выпроводила Гордона бриться и одеваться.
– И сделай что-нибудь с лицом, у тебя помятый вид.
– А у тебя дурной глаз.
– Как?
– Глаз, говорю, у тебя дурной.
– Вечно ты мелешь всякие глупости!
Глупости или не глупости, а глаз у Виктории, как с ней случалось в последнее время, и впрямь сделался дурной. Когда она смотрела таким дурным глазом, молоденькие горничные покрывались прыщами, на кухне подгорали кушанья, лопалась и дымила проводка, скисало молоко и увядали цветы.
– Цветы завяли? – закричала Виктория на горничную, которая неосмотрительно оказалась в поле зрения хозяйки и теперь испуганно металась из стороны в сторону, будто зайчонок перед гипнотизирующим ликом удава. – Значит, принесите и поставьте в воду свежие! Что значит – где взять? Спросите у садовника! Какие же вы тупые, невероятно!
Гордон не сомневался, что закончив с прислугой, жена всерьез примется за него, и мягко, плавно ретировался. Не хотелось начинать утро со скандала. Он зашел на кухню, заварил себе чаю, вышел на террасу и сел, наслаждаясь тихим утром.
Наслаждаться толком не получалось, в голову лезли разные мысли. Взять хотя бы дом. Содержание губернаторской резиденции в должном порядке требовало колоссальных денежных вливаний, практически постоянного ремонта и несуразного количества обслуживающего персонала. Без присмотра дом моментально начинал разваливаться. Проседал фундамент, трещали балки, осыпались старинные фрески, вздувался паркет, рамы антикварных зеркал подергивались склизкой патиной, лоскутами сходила с отсыревших стен атласная обивка, скрипели дверные петли, мутнело столовое серебро и протекали водопроводные трубы.
Виктория и слышать не хотела о том, что хотя бы несколько месяцев в году относительно скромно жить в их городской квартире, очень благоустроенной кстати, в самом центре Санкт-Константина.
– Гордон, ведь это твоя официальная резиденция, ты теперь губернатор! Что значит – нет денег на ремонт? Запусти руку в бюджет. Все так делают, разве нет?
Все так делали, правда. И он тоже. Но как он мог бороться с коррупцией и моральным разложением, если сам по уши погряз в коррупции и моральном разложении?
Гордон отхлебнул чаю, прижмурился и обреченно забормотал молитву Просветленному.
– Я спокоен и умиротворен, я благ, я полон света, яркого, ослепительного света, я сам свет, яркий, ослепительный свет…
Кто-то бессовестно перебил его на полуслове.
– Герр губернатор.
Гордон открыл глаза и увидел генерального прокурора, что было не совсем кстати, учитывая недавние размышления о коррупции. Однако у прокурора оказался повод для вторжения куда серьезней, чем коррупция. Ранним утром сегодня в лесах, в десяти милях от ближайшего населенного пункта и в двух милях от Топей, были обнаружены истерзанные останки двухлетней девочки.
– Кто обнаружил?
– Местные жители. Грибники. Пошли в лес за грибами, и вот…
Генеральный прокурор был бледен нездоровой меловой бледностью и мучился сильной одышкой. Гордон вспомнил, что у прокурора больное сердце и проблемы со взрослой дочерью. Наркотики, или мальчики, словом, то, что происходит, когда отец слишком много времени проводит на работе.
– Сядьте. Сейчас принесу воды.
Гордон вернулся с графином и стаканом воды, и подождал, пока прокурор накапает в стакан и выпьет сердечные капли.
– Почерк тот же?
– Да. Ребенка задушили чем-то вроде резинового жгута и… обглодали. Смерть наступила в районе трех-четырех суток. Личность ребенка пока не установлена. Сейчас мы проверяем все зарегистрированные случаи пропажи детей в Санкт-Константине и пригородах, а также…
Невесть отчего, но слова о резиновом жгуте вызвали мысль о длинном щупальце с присосками. Прокурор продолжал излагать обстоятельства чудовищной находки, Гордон раздраженно махнул рукой, заставив его замолчать.
– Вы ничего там не трогали?
– Нет. Следователи только что поехали туда…
– Хорошо, по дороге мне расскажете подробности.
– Вы тоже поедете?
– Само собой. Еще заедем за министром внутренних дел и министром обороны. Вместе нам будет куда веселей… и не так страшно в том темном, глухом лесу.
– Министр обороны? Вы считаете, пора подключать Регулярную Армию? – затосковал прокурор.
– У нас, черт подери, уже пятнадцать маленьких мертвых детей и еще четыре неясных случая пропажи малышей, скорее всего, связанных именно с этим делом. Что еще вам нужно? Массовые народные волнения?
Генеральный прокурор и сам понимал, что ситуация чрезвычайная, но он относился к тому сорту людей, которые всегда опасаются, как бы чего дурного не вышло, и радикализм губернатора пугал его. Деликатно покашляв, прокурор тактично заметил, что военные патрули в мирное время могут вызвать у населения ненужные ассоциации… с диктатурой, например.
Гордон на это заметил, что ассоциации – дело вкуса, у него лично военные патрули ассоциируются исключительно с безопасностью мирных граждан. Что непонятного? Все понятно? Велев мятущемуся прокурору подождать десять минут, Гордон помчался наверх, лихорадочно натянул сапоги, свитер и куртку, так как с Топей даже в это теплое время года тянуло ледяной, промозглой сыростью. Дробовик он прихватил тоже. Мало ли кто или что бродило в непролазных чащах.
В коридоре губернатор наткнулся на жену.
– Гордон, куда ты?!
– Прости, надо ехать. Опять ребенка убили.
– Как? Но мы ведь собирались встретить моего брата! Я вообще не понимаю, какой смысл тебе постоянно ездить и смотреть на трупы.
– Я должен осмотреть место происшествия, – поправил Гордон несколько рассеянно.
Хотя, да, она была права, и на труп придется взглянуть тоже.
– Птенчик, я быстренько, вернусь к обеду.
– Ты не успеешь…
Он отодвинул жену с дороги, мягко, но непреклонно.
– Я ушел.
– Нет! Вернись! – вскрикнула Виктория.
Признаться, она бы сама здорово удивилась, если бы он послушался и вернулся. Мужчины! И, конечно, Гордон являлся типичным представителем глупого мужского племени и теперь бесстрашно рвался бороться с чем-то, о чем не имел ни малейшего понятия.
Виктория минуту-другую стояла посреди коридора, прижав руки к животу, где корчилась и ворочалась чудовищная ярость. Медленно она развернулась и пошла по коридору, устланному кричаще алыми ковровыми дорожками. Выйдя на балкон, она облокотилась на резные перила, глядя на чистое, свежее, лучезарное утро. Серые глаза ее вдруг сделались темно-зелеными, будто листья болотных кувшинок, светлые волосы потемнели и зашевелились на голове, как змеи. Губы Виктории разомкнулись и зашептали заклинание на древнем, давно забытом языке. Там, куда она смотрела и шептала, зародилась буря. Пока еще невесомый ветерок промчался по саду, обрывая листву с деревьев и спелые плоды с яблонь и слив.
– Лети, лети, – прошептала Виктория.
