скачать книгу бесплатно
Теперь, о царь правоверных, – продолжал цирюльник, – я пришел к тебе и боюсь вернуться домой, не сообщив тебе этих фактов, так как не сообщить их было бы несправедливо. Из этого ты можешь видеть, что, несмотря на то что у меня шесть подобных братьев, я обладаю бо'льшим благородством, чем они.
Царь правоверных, услыхав мою историю и все, что я рассказывал ему о своих братьях, засмеялся и сказал:
– Ты прав, о самый молчаливый, не любишь тратить лишних слов и не обладаешь наглостью, но все-таки уходи из этого города и ищи себе место жительства в другом.
Таким образом он изгнал меня из Багдада, и я прошел по различным странам и различным областям, пока не услыхал о его смерти и о вступлении на престол другого халифа. Вернувшись в свой родной город, я встретился с этим молодым человеком, для которого сделал большое одолжение и который без меня непременно был бы убит, тем не менее он обвинил меня в том, чего у меня нет и в характере, так как все, что он сообщил обо мне относительно наглости, болтливости и неделикатности, несправедливо, господа!
Продолжение истории, рассказанной портным
Портной продолжал таким образом: когда мы услыхали историю цирюльника и убедились в его наглости и неделикатности и в том, как он скверно поступил с молодым человеком, мы схватили его и посадили в заключение, а сами в это время занялись едой и питьем; празднество наше кончилось самым приятным образом. Мы просидели до послеполуденной молитвы, и я вернулся домой, но жена была мною недовольна и сказала:
– Ты весь день веселился, а я проскучала, сидя дома, и теперь, если ты не пойдешь со мной, чтобы нам весело провести остаток дня, то отказ твой послужит причиной нашего развода. Таким образом, я пошел с нею, и мы прогуляли до сумерек, когда, на возвратном пути домой, мы встретили этого горбуна, пьяного и декламирующего стихи. Я пригласил его к нам, он согласился. Я пошел купить сушеной рыбы и, купив ее, вернулся, и мы сели есть. Жена моя взяла кусок хлеба и кусок рыбы, засунула их ему в рот и зажала рот, отчего он и умер; после чего я взял и его и попытался бросить в дом врача, а врач бросил его в дом надсмотрщика, а надсмотрщику удалось оставить его на дороге маклера. Вот все это случилось со мною вчера. Разве эта история не удивительнее истории горбуна?
Продолжение истории горбуна
Когда царь услыхал эту историю, то приказал кое-кому из своих приближенных пойти с портным и привести цирюльника, сказав им:
– Присутствие его необходимо для того, чтобы я сам мог послушать его и вследствие этого, может быть, освободить вас всех. Затем мы прилично похороним этого горбуна, так как он умер ведь еще вчера, и поставим ему на могиле памятник за то, что он послужил причиною нашего знакомства с такими удивительными историями.
Царедворцы и портной, сходив в место заключения, очень скоро вернулись вместе с цирюльником, которого поставили перед царем. Царь, посмотрев на него, увидал, что он совсем старик, ему за девяносто, с темными лицом, с седой бородой и бровями, с маленькими ушами, длинным носом и гордым видом. Царь засмеялся и сказал ему:
– Ах, ты, молчаливый человек! Я желаю, чтобы ты рассказал мне какую-нибудь из твоих историй.
– О царь веков, – отвечал цирюльник, – по какому это случаю тут присутствуют этот христианин и этот еврей, и этот мусульманин и горбун, что лежит тут между вами мертвый? И почему вы все тут собрались?
– Зачем ты это спрашиваешь? – спросил царь.
– Я спрашиваю это затем, – отвечал цирюльник, – чтобы царь не счел меня наглецом или человеком, который суется в дело, до него не касающееся, и чтобы доказать, что я не склонен к болтовне, в которой меня обвиняют, так как не даром же меня прозвали молчаливым, и как поэт говорил:
Да, люди с прозвищами крайне редки,
Но если приглядеться к ним, то ясно,
Что так характер их определяет.
– Объясните, – сказал царь, – цирюльнику историю горбуна и то, что с ним случилось вчера вечером, и расскажите ему, что нам говорили христианин, и еврей, и надсмотрщик, и портной.
Цирюльник покачал головой и проговорил:
– Клянусь Аллахом, это удивительная вещь! Откройте-ка мне этого горбуна, чтобы я хорошенько посмотрел на него.
Горбуна открыли. Цирюльник сел у его головы и, подняв ее, положил к себе на колени. Когда он посмотрел в лицо горбуну, то стал так хохотать, что опрокинулся навзничь, вскричав:
– Есть всегда какая-нибудь причина смерти, а тут смерть произошла так странно, что об этом случае надо написать для поученья потомства!
Царь крайне удивился этим словам и сказал:
– О молчаливый, объясни нам, почему ты говоришь таким образом?
– О царь! – отвечал цирюльник, – милосердием твоим клянусь, что горбун этот еще жив.
Он вынул из-за пазухи банку с какой-то мазью и начал мазать ею так горбуна, после чего он прикрыл ее, для того чтобы она пропотела; затем взял железные щипцы, засунул их ему в горло и вытащил оттуда кусок рыбы с костью, что видели все присутствующие. Горбун вскочил на ноги, чихнул, пришел в себя и, закрыв лицо руками, вскричал:
– Нет Бога, кроме Аллаха, а Магомет – пророк Его! Спаси и сохрани Его, Господи!
Все присутствующее были поражены этим зрелищем, а царь хохотал до того, что лишился чувств. Точно так же хохотали и все стоявшие тут.
– Клянусь Аллахом, – вскричал царь, – это удивительное происшествие! Я никогда не видывал ничего подобного. О мусульмане! – прибавил он: – о солдаты мои! Видели ли вы когда-нибудь, чтобы человек умер и потом воскрес? Если бы Господь не послал ему этого цирюльника, то горбун переселился бы сегодня на тот свет; ведь к жизни вызвал его цирюльник.
– В самом деле, это удивительная вещь! – отвечали все присутствующие.
Царь приказал записать этот случай; и когда он были записан, он поместили этот рассказ в царскую библиотеку. Еврею же, христианину и надсмотрщику он даровал дорогие одежды; портного назначил быть царским портным, на постоянном жалованье. Горбуну он подарил богатую и красивую одежду, назначив ему постоянное жалованье и сделав его своим собутыльником. Цирюльника он осыпал теми же милостями, подарил ему богатую почетную одежду и назначил постоянное содержание и жалованье. Он сделал его царским цирюльником и своим собутыльником. Таким образом все они жили совсем счастливо до тех пор, пока их не посетила прекратительница счастья и разлучница друзей.
Глава шестая
История Нур-Эд-Дина и Энис-Эль-Джелис
В Эль Батрахе жил царь, очень любивший бедных и несчастных и милостиво относившийся к своим подданным. Он подавал милостыню лицам, верившим в Магомета (да благословит и сохранит его Господь), и был таким, каким один из поэтов писал его:
Свои он копья применял, как перья;
Сердца его врагов бумагой были,
А кровь ему чернилами служила.
С тех пор копью давали наши предки
Старинное название Каттейех[148 - Слово «Каттейех» означает «написанное».]
Царя этого звали Магомедом, он был сыном Сулеймана Эс-Зейни; и у него было два визиря: одного из них звали Эль-Моином[149 - Эль-Моин означает «помощник»], сын Савия, а другого Эль-Фадлом, сын Какана. Эль-Фадл, сын Какана, был великодушнейшим человеком своего времени, прямой в обращении, так что все его любили, мудрецы обращались к нему за советом, и весь народ молился о продлении жизни его, так как он был человеком благоприятного вида[150 - Выражение «человек благоприятного вида» употребляется и теперь новейшими арабами и турками и означает; человек добродетельный и благодетельный.] и предупреждал зло и несчастье. Но визирь Эль-Моин, сын Савия, всех ненавидел и не любил хорошее; он был человеком неблагоприятного вида, и настолько, насколько народ любил Фадл-Эд-Дина, он ненавидел Эль-Моина, сына Савия, согласно предопределению Всевышнего.
Царь Магомед, сын Сулеймана-Эс-Зейни, сидел однажды на своем троне, окруженный чинами своего двора, и, обратившись к своему визирю Эль-Фадлу, сыну Какана, сказал ему:
– Мне нужна рабыня, которая превосходила бы красотой всех женщин настоящего времени, и, кроме того, чтобы она была миловидна, отличалась правильными чертами лица и обладала бы всевозможными хорошими качествами.
– Такой рабыни, – заметили его приближенные, – менее чем за десять тысяч червонцев не достать.
Услыхав это, султан сказал своему казначею:
– Снеси десять тысяч червонцев в дом Эль-Фадла, сына Какана.
Казначей исполнил приказ, а визирь удалился, выслушав приказание ежедневно ходить на рынок и дать маклерам поручение достать ему то, что требуется. Султан, кроме того, отдал приказ, чтобы ни одна рабыня, стоящая более тысячи червонцев, не продавалась без того, чтобы ее не показать визирю.
Маклеры поэтому не продавали рабынь, предварительно не показав их визирю, и визирь, повинуясь приказанию царя, осматривал всех в продолжение значительного времени, но ни одна из рабынь не нравилась ему. Однажды один из маклеров пришел в дом визиря Эль-Фадла и застал его садившимся на лошадь, чтобы ехать во дворец султана. Удерживая его за стремена, он сказал ему следующие стихи:
О, ты, который оживил все то,
Что было гнило в нашем государстве,
Ты был всегда визирем, который
От сил небесных помощь получал.
Ты воскресил в народе развращенном
Все то хорошее, что было в нем
И что потом в нем умерло бесследно.
Да будут же всегда твои дела
Стоять под покровительством Творца!
– О господин мой, рабыня, о приобретении которой получено высочайшее повеление, наконец, появилась.
– Приведи ее сюда ко мне, – сказал визирь.
Маклер ушел и вернулся, спустя некоторое время, в сопровождении девицы с изящной фигурой, высокой грудью, черными ресницами, нежными щечками, тонкой талией, широкими бедрами и одетой в нарядное платье. Мягкие уста ее были слаще меду; фигура ее могла посрамить гибкую восточную иву; а речь ее звучала нежнее ветерка, проносящегося над цветами сада, как выразился о ней один из поэтов:
Нежнее шелка тело у нее,
И речь ее, как музыка, звучит;
Ни лишних, ни неясных слов в ней нет.
Глаза ее, которые сердца
Мужские опьяняют, как вино, —
Творца земли ей воля даровала.
Да будет горячее с каждой ночью
Моя любовь к возлюбленной моей,
И да живет она в моей душе
До Страшного суда неугасимо.
Черна, как ночь, дуга ее бровей,
Головка ж белокурая ее
Сияет светом утренней зари.
Визирь, посмотрев на нее, остался очень доволен и, взглянув на маклера, сказал ему:
– Какая цена этой девицы?
– За нее давали десять тысяч червонцев, – отвечал маклер, – а владетель ее клянется, что сумма эта не покроет далее платы за тех цыплят, которых она съела, и даже платы за одежду ее учителей, так как она училась письму, грамматике и лексикологии; она умеет толковать Коран и знает основания закона, религии, медицины и счисления календаря. Кроме того, она играет на различных инструментах.
– Ну, так приведи ко мне ее хозяина, – сказал визирь.
Маклер тотчас же привел хозяина, оказавшегося иностранцем, таким старым, что на нем остались только кожа да кости, вроде того, как поэт говорит:
Дрожал от страха я, когда про время
Мне в голову закрадывалась мысль, —
Суд времени могуществен и страшен.
Любил прогулки я, когда они.
Меня не утомляли, но теперь
Я утомился не гулять не в силах.
– Будешь ли ты доволен, – сказал ему визирь, – если получишь за эту девицу десять тысяч червонцев от султана Магомеда, сына Сулеймана-Эс-Зейни?
– Так как она предназначается султану, – отвечал иностранец, – то мне неприлично отдать ее в виде подарка, не получив цены[151 - Этот ответ нельзя понимать в буквальном смысле слова. Нынешние арабы говорят точно так же, когда желают получить более запрашиваемой цены.].
Визирь приказал тогда принести деньги и свесил для иностранца десять тысяч червонцев; после чего маклер обратился к визирю с такими словами:
– С твоего позволения, господин мой визирь, я буду говорить.
– Говори, что хотел ты сказать, – отвечал визирь.
– Мое мнение такое, – продолжал маклер, – что тебе не следует вести сегодня же эту девицу к султану, так как она только что приехала издалека, и перемена климата подействовала на нее, как подействовало и утомление от дороги. Оставь ее у себя дней на десять, для того чтобы она отдохнула, и тогда она еще более похорошеет, затем пошли ее в баню, одень в хорошее платье и отправляйся с нею к султану. Если сделаешь так, то будешь иметь большой успех.
Визирь, поразмыслив о совете маклера, нашел, что он хорош. Он взял ее к себе во дворец, дал ей отдельное помещение и посылал ей ежедневно и еду, и питье, и все, что надо, и она жила таким образом некоторое время.
У визиря Эль-Фадла был сын, красивый, как месяц, с чудным цветом лица, красными щеками и с родинкой вроде шарика серой амбры. Юноша ничего не знал о вновь прибывшей девице, а отец предупредил ее, сказав:
– Знай, что я купил тебя для царя Магомеда, сына Сулеймана-Эс-Зейни, и что у меня есть сын, который не оставил в покое ни одной девушки в квартале, не признавшись ей в любви; поэтому прячься от него, не показывай ему своего лица и смотри, чтобы он не услыхал даже твоего голоса.
– Слушаю и повинуюсь, – отвечала девица, и визирь ушел от нее.
Судьбе угодно было, чтобы она пошла однажды в баню, которая была тут же в доме, и после того как женщины вымыли ее, она надела нарядное платье и стала еще красивее и прелестнее. После этого она пошла к жене визиря и поцеловала ей руку.
– На здоровье, о Энис-Эль-Джелис! – сказала ей жена визиря. – Понравилась ли тебе наша баня?
– О госпожа моя, – отвечала она, – я жалела только, что тебя там не было со мною.
На это жена визиря сказала своим рабыням:
– Ну, вставайте и пойдемте в баню.
Рабыни встали и пошли вслед за своей госпожой, которая предварительно поручила двум девочкам-рабыням сторожить у дверей комнат Энис-Эль-Дже, сказав им:
– Не позволяйте никому входить в комнаты этой девицы.
– Слушаем и повинуемся, – отвечали они.
Но в то время как Энис-Эль-Джелис сидела у себя, явился сын визиря, которого звали Али Нур-Эд-Дином, и спросил, где мать и вся семья.
– Они ушли в баню, – отвечали девочки.
Энис-Эль-Джелис, сидя у себя в комнате, услыхала разговорю Али Нур-Эд-Дина и подумала: «Хотелось бы мне знать, каков на вид этот юноша, о котором визирь говорил, что он не оставляет в покое ни одной девушки в квартале, не признавшись ей в любви. Клянусь Аллахом, мне очень хотелось бы взглянуть на него».
Она встала, освежившись после бани, и, подойдя к дверям своей комнаты, посмотрела на Али Нур-Эд-Дина и увидала, что он юноша прекрасный, как молодой месяц. При виде его она вздохнула раз тысячу, а юноша, взглянув на нее, точно так же был поражен. Оба они сразу влюбились друг в друга, и юноша, подойдя к девочкам, крикнул на них. После чего они отбежали и остановились на некотором расстоянии, чтобы посмотреть, что он будет делать. Юноша подошел к двери, открыл ее, вошел в комнату и сказал девушке:
– Так это тебя-то отец мой приобрел для меня?
– Да, – отвечала она.
И после этого юноша, немного выпивший, подошел к ней и обнял ее, а она со своей стороны обвила его руками вокруг шеи и поцеловала. Но девочки-рабыни, видя, что молодой господин прошел в комнату Энис-Эль-Джелис, стали кричать. Вследствие этого юноша, испугавшись, бежал, боясь за свою безопасность, и когда жена визиря услыхала крики двух девочек, она вышла из бани и вскричала:
– Что это вы кричите на весь дом?!
Она подошла к ним поближе и прибавила:
– Говорите же, что случилось?
– Наш хозяин, Али Нур-Эд-Дин, подошел к нам и прибил нас, – отвечали они, – и сам пошел в комнату Энис-Эль-Джелис, а когда мы закричали тебя, то он бежал.
Хозяйка дома отправилась к Энис-Эль-Джелис и сказала ей:
– Это еще что за новости?
