«Новая норма». Гардеробные и телесные практики в эпоху пандемии

Некоторые институции, такие как надземка (входящая в Ассоциацию железнодорожных транспортных компаний National Rail) или Королевская почта, имеют символическое значение: показательны отсылки к столице (London Overground), нации и монархии в их названиях, а также наличие характерной и узнаваемой визуальной идентичности. Выбор других мог иметь классовый смысл: так, супермаркеты Waitrose имеют репутацию более дорогих и элитарных[19] по сравнению с другими торговыми сетями, локальными продуктовыми лавочками и особенно востребованными в период пандемии сервисами доставки, работа в которых в высшей степени прекаризована.

Выбор лиц для обложки среди прочего призван был продемонстрировать этническое и культурное многообразие современного британского общества, сплоченного вопреки конфессиональным и иным мировоззренческим различиям. Единственная белая героиня обложки, Рейчел Миллар, символически присоединяет к этой конструкции Северную Ирландию, откуда она родом; носящая хиджаб Аниса Омар представляет мусульманское население Соединенного Королевства. Таким образом, данный выпуск британского Vogue создает идеальную картину дружбы народов в многонациональном государстве – образ, который может и должен стать основанием для корректировки менее совершенной действительности. В то же время в контексте расистского[20], социально фрагментированного и политически расколотого общества этот выбор редакции может прочитываться и как замалчивание реальных проблем и легитимация британского имперского наследия.

Даже формально – ракурсом снизу, поворотом головы, построением кадра – фотография Наргис Хорсфорд напоминает обложку Paris-Match за 1955 год, которая послужила объектом анализа Ролана Барта в «Мифологиях»:

На обложке изображен юноша-негр во французской военной форме, он отдает честь глядя куда-то вверх, очевидно на развевающийся там трехцветный флаг. Таков смысл зрительного образа. Но и при наивном, и при критическом восприятии мне вполне понятно, что означает этот образ для меня: он означает, что Франция – это великая Империя, что все ее сыны, без различия цвета кожи, верно служат под ее знаменем и что лучший ответ хулителям так называемого колониализма – то рвение, с каким этот чернокожий служит своим «угнетателям» (Барт 2004а: 241; курсив оригинала).

Существенным различием, безусловно, является тот факт, что в 1955 году империя – это политическое и военное образование, а в наши дни (по крайней мере, применительно к европейским государствам) – скорее экономическое и культурное. Однако в остальном, за исключением гендера и возраста моделей, а также замены военной формы на железнодорожную, детали двух фотографий и продвигаемый ими имперский миф весьма схожи.

Таким образом, по сравнению с материалом американского Vogue о продавщицах, июльский выпуск британской версии журнала, посвященный героям «новой передовой», представляет собой несравненно более резонансный, и в этом смысле крайне важный, но и более проблематичный ход. Вероятно, подобные различия неизбежны: как отметил Пьер Бурдьё в серии лекций «О телевидении и журналистике», люди, занимающие руководящие позиции в сфере медиа, в то же время значительно больше, чем никому не известные начинающие журналисты, скованы требованиями формата и знанием правил, по которым работает индустрия (Бурдьё 2002: 41). Так или иначе, заглавный материал и обложки номера, по-видимому, предполагали более жесткие критерии отбора героев, а также их иерархическое ранжирование, разделение на лица с обложки и всех остальных – то есть инклюзивность здесь носит выборочный характер и фактически достигается за счет исключения. Кроме того, в отличие от публикации о нью-йоркских продавщицах, материал британского Vogue сглаживал наиболее острые моменты и избегал касаться отрицательных сторон труда ключевых работников, из‐за чего позитивное послание выпуска может показаться самоуспокоительным и едва ли не лицемерным.

Впрочем, хотя призывы к изменениям не формулировались напрямую сотрудниками британского Vogue, завуалированная критика status quo: ситуации до и во время пандемии – звучит из уст самих героинь номера. Аниса Омар и Наргис Хорсфорд говорят о новой значимости, которую их роли приобрели в кризисный момент – из чего мы можем лишь догадываться о том, с каким отношением они сталкивались раньше. Рейчел Миллар высказывается более решительно: «Возвращение к „нормальности“ было бы шагом в неверном направлении. Надеюсь, эта пандемия приведет к положительным изменениям и новой, лучшей нормальности для сотрудников и пациентов Национальной службы здравоохранения» (Marks 2020). В свою очередь, Эдвард Эннинфул выражает надежду, что обложки июльского номера «символизируют новую эру общности и заботы друг о друге. Именно так мы и будем теперь жить» (Enninful 2020b). Разница между этими двумя пожеланиями хорошо заметна: в одном случае речь идет о конкретной сфере и ее специфических проблемах, в другом выражаются аполитичные, абстрактно-гуманистические идеи, в долгосрочной перспективе ни к чему не обязывающие. Кроме того, как показывает опыт Второй мировой войны, воспевание повседневного героизма на страницах британского Vogue отнюдь не помешало журналу в мирное время вернуться к привычной эстетике эксклюзивности.

Вышеизложенные критические замечания не умаляют значимости появления обычных людей на обложке британского Vogue и превращения журнала в платформу, с которой могут прозвучать их высказывания. Если модный канон наложил свой отпечаток на репрезентацию этих новых моделей, то и они, в свою очередь, повлияли на него, расширив представления о том, что может являться fashion story. Такой выбор героинь номера крайне важен как жест доброй воли со стороны индустрии видимостей, признающей реальность и значимость обычно невидимого труда – но это и переопределение (социальных) границ сферы эстетического:

Сегодня у нас другие герои. Произошли изменения в том, на кого мы ориентируемся, кем восхищаемся – необходимо воздать должное этим людям. Они всегда были героями, делая свою работу, чтобы страна могла держаться на ногах – но они также нормальные люди. Нормальность так прекрасна, однако нам потребовался мировой кризис, чтобы это заметить (Enninful 2020b).

Нормальность не в первый раз оказывается в центре внимания модного дискурса – достаточно вспомнить ключевой тренд середины 2010‐х годов, «нормкор» (Bik Bandlien 2019). Однако в отличие от модных тенденций прошлого, неизменно новых, а потому обреченных на устаревание, в высказывании Эннинфула речь идет о перенастройке зрения, позволяющей увидеть красоту повседневности, которая всегда была с нами. В некотором смысле эта идея близка к призыву развивать новые отношения со своим старым гардеробом, звучавшему в материале Нив О’Донохью для Miss Vogue, с рассмотрения которого мы начали статью. Подобная конвергенция векторов размышлений о различных аспектах устойчивого развития модной индустрии дает надежду на постепенное изменение представлений о моде и ее социальных функциях, до сих пор сводившихся к «созданию, визуальному обозначению и воспроизводству неравенства» (Niessen 2020: 871).

Заключение: «Ask them what’s cool»

Красота нормальности, о которой говорит Эдвард Эннинфул, ощутимо присутствует в сентябрьских выпусках региональных версий Vogue за 2020 год, впервые объединенных общей темой – «надежда» (Vogue 2020). Наряду с глянцевыми образами профессиональных моделей и произведениями современных художников во многих изданиях присутствуют фотографии обычных людей. Среди них герои эпохи пандемии, такие как британский ветеран Второй мировой войны Томас Мур, собравший более 30 миллионов фунтов в поддержку Национальной службы здравоохранения, и немецкий вирусолог Мэрилин Аддо, работающая над вакциной от коронавируса. Но есть и панорамы повседневности, такие как фотография Массимо Витали, на которой представлен оживающий после периода самоизоляции итальянский пляж, и безыскусные групповые снимки: так, в польском Vogue появилась совершенно не гламурная фотография студентов в переоборудованном под учебную аудиторию спортзале («Молодежь – главная надежда нашей страны и всей планеты», – комментирует главный редактор этой версии издания Филип Ниденталь).

Красоты, достоинства и светлой печали полон портрет молодой нидерландки в старом свитере деда, умершего у нее на руках от осложнений, вызванных коронавирусом. Снимок очень эстетичен с композиционной и колористической точек зрения: лазурь неба отражается в насыщенном синем тоне трикотажа. В то же время эта фотография иллюстрирует значение одежды помимо производимого ею визуального впечатления – возможность воплощать связь между людьми, хранить память, давать ощущение комфорта и защищенности. Хотя ни один из перечисленных выше образов не оказался на обложке соответствующей региональной версии Vogue, их включение крайне важно для расширения представлений о красоте и ценности многообразных отношений с одеждой в различных социальных контекстах.

Однако чтобы модная журналистика могла стать по-настоящему инклюзивной, необходим пересмотр самих оснований и принципов коммуникации в модных журналах. До тех пор, пока сохраняется идея рубрики советов, дидактический тон которых оберегает монополию журналов на знание о том, что модно, а что устарело, что изысканно, а что безвкусно, читатель неизменно оказывается в положении отстающего, тщетно стремящегося угнаться за вечно ускользающей модой. Меж тем альтернативные способы коммуникации практиковались нишевыми изданиями уже десятилетия назад, но, как правило, носили характер временного, ситуативного эксперимента. В интервью Эжени Шинкл британский фотограф Ранкин, основатель журнала Dazed and Confused, рассказывает:

…у нас был к ним (читателям. – К. Г.) подход, формат общения, которого не было у других. <…> i-D превратился в модный журнал, стал слишком элитарным, а у The Face <…> была эта позиция «мы вам расскажем, что круто», мы же никогда такими не были. Мы всегда старались не навязывать читателям свое мнение. Мы публиковали рубрики вопросов и ответов; не надо им рассказывать, что круто, спросите их, что круто. У нас был принцип никогда не критиковать людей (Shinkle 2008: 90–91).

В наши дни большинство модных журналов, онлайн-порталов и блогеров продолжают в той или иной форме рассказывать аудитории, что круто, воспроизводя свой особый статус и авторитет. Если со временем произойдет отказ от этой модели[21], более активное вовлечение читателей как самодостаточных модных экспертов выведет на первый план проблему их неоплачиваемого труда[22]. Нисколько не преуменьшая этих сложностей, преодоление которых потребовало бы структурной реорганизации не только поля модной журналистики, но и мировой экономики и современных обществ в целом, в заключение хотелось бы указать на инициативу, наглядно демонстрирующую огромный творческий потенциал, визуальную и модную искушенность людей, находящихся на периферии или за пределами модной индустрии.

В середине мая 2020 года в TikTok появился хештег #VogueChallenge, получивший затем вирусное распространение в других социальных сетях, таких как Instagram и Twitter (Nguyen 2020). Пользователи придумывали собственные обложки для Vogue (а также других модных журналов) – невинное развлечение, которое приобрело мощный протестный смысл в контексте Black Lives Matter, когда все больше работ стали демонстрировать красоту чернокожих моделей и талант чернокожих фотографов, в противовес системному расизму модной индустрии и массовой культуры в целом. Многие обложки вышли с заголовком Vogue Africa – еще не существующего, но очевидно востребованного издания. В рамках этой инициативы обрели видимость и другие традиционно дискриминируемые группы: этнические меньшинства, представители ЛГБТК+, модели плюс-сайз и обладатели немодельной внешности.

Многие обложки являли потрясающие фантастические образы, соответствующие каноническим представлениям о модной фотографии и фасаде такого журнала, как Vogue. В то же время очевиден запрос на красоту нормальности, потребность в которой так тонко уловил Эдвард Эннинфул. Так, одна из участниц #VogueChallenge, фотограф из Лондона Ларе А в комментарии для американской версии журнала говорит о том, что хотела бы видеть на обложках больше чернокожих женщин: «Не только черных знаменитостей, а нормальных черных женщин, с которыми я могу себя соотнести. Таких, с которыми мы все можем соотнестись благодаря моде» (Okwodu 2020b). Не дожидаясь вопросов со стороны редакции журнала, сами читатели готовы рассказать и показать, что круто, – и Vogue, что поразительно, прислушивается.

Хейзел Кларк. «Новая нормальность»? Мода, женщины и коллективное сознание

Поводом к написанию этой статьи стала мировая пандемия коронавируса, вспыхнувшая в 2020 году. Изложенные здесь размышления были впервые представлены на онлайн-конференции «The New Normal: гардеробные и телесные практики эпохи карантина» (10 июня 2020 года), которую организовала шеф-редактор журнала «Теория моды» Людмила Алябьева. Я доработала свой доклад и опубликовала его под названием «Сообщества материи и стиля» (Communities of Cloth and Style) в рубрике «Мода как эмоциональный опыт» независимого проекта Public Seminar издательской инициативы Новой школы (Clark 2020a). В предлагаемом читателю тексте я опираюсь на обсуждение, происходившее в ходе конференции, и свою статью, продолжая анализировать отклик некоторых представительниц мира профессиональной моды на пандемию – отклик, к которому их подтолкнули не коммерческий расчет и желание получить прибыль, так часто приписываемые модной индустрии, а стремление по-человечески поддержать других и оказать им помощь. За четыре месяца, прошедшие со дня конференции, заболеваемость достигла пика, пошла на спад и снова начала расти по всему миру. Она по-прежнему растет, в том числе в Соединенных Штатах, где на момент написания этой статьи зафиксировано уже почти восемь миллионов заболевших и 251 тысяча умерших. Летом 2020 года в США произошло еще одно событие, пошатнувшее ощущение «нормальности». Гибель афроамериканца Джорджа Флойда от рук белых полицейских в Миннеаполисе 25 мая 2020 года спровоцировала волну протестов по всей Америке и за ее пределами, организованных движением Black Lives Matter, которое было основано в 2013 году для борьбы с институциональным расизмом и восстановления социальной справедливости. Деятельность этого движения послужит контекстом для последнего из описываемых в статье примеров, каждый из которых показывает, как модная индустрия и представительницы ее профессионального мира обращаются к коллективным действиям – с помощью моды и от ее имени.

В Соединенных Штатах, как и по всему миру, COVID-19 повлиял на продажи одежды и привел к закрытию офлайн-магазинов. Когда начали закрываться давно существующие фирмы, такие как Neiman Marcus, газета The New York Times предсказала «смерть универмагов» (Maheshwari & Friedman 2020). Было много разговоров о том, не положит ли пандемия конец и самой моде: такое отождествление подразумевало, что успех моды измеряется рыночными показателями, капиталом и продажами. Но, как стало очевидно на конференции New Normal, мода – сложное явление, она существует помимо рынка и включает конструирование и презентацию индивидуальных образов, хотя и не сводится к ним. Даже на карантине люди тщательно обдумывали, что надеть, будь то ради удобства или чтобы хорошо смотреться на экране. Примечательно, сколько времени на размышления появилось во время пандемии. Она заставила задуматься не только о рыночных отношениях, но и о моде в целом, в том числе о ее связи с людьми и их повседневной жизнью. Это стало возможным благодаря реакции некоторых профессионалов мира моды на пандемию. Во многом благодаря их реакции на первый план вышло ответственное и заботливое отношение модной индустрии к человеческим потребностям, а не коммерческим стимулам и запросам – женщины, как правило, более активно участвуют в его формировании. В США возникло несколько инициатив такого рода, в частности Gowns for Good Made in America, проект Fashion Girls for Humanity и проект Эйлин Фишер Women Together.

Fashion Girls for Humanity (FGFH, букв. «Женщины-модельеры для человечества») – некоммерческая организация, созданная в 2011 году после землетрясения и цунами в Японии. Ее основали в Нью-Йорке четыре видные представительницы индустрии моды: Джули Гилхарт, Кикка Ханадзава, Мики Хигаса и Томоко Огура. Они создали организацию Fashion Girls for Humanity не ради прибыли, а ради заботы о нуждающихся сообществах. Миссией FGFH является гуманитарная помощь этим сообществам и их материальная поддержка, для оказания которой создатели организации используют свои международные профессиональные связи в сфере моды и дизайна. Благодаря распродаже одежды в нью-йоркском отеле «Бауэри» за одни выходные удалось собрать для Японии 275 тысяч долларов, которых хватило на постройку нового социального центра в Фукусиме. В нынешней критической ситуации FGFH снова приступила к действиям – спонтанно и на локальном уровне, как и в случае с помощью Японии, – и попыталась восполнить острую нехватку средств индивидуальной защиты (СИЗ) в США и особенно в Нью-Йорке. Когда не было ни защитных костюмов, ни даже сведений о том, как их изготовить, организация приобрела один такой костюм, распорола его и выложила на свой сайт выкройку (Fashion Girls For Humanity). Меньше чем за три месяца локальная инициатива переросла в глобальную, и более ста тысяч человек из 155 стран – в Европе, Австралии, Азии, Южной Америке, Африке и по всем Соединенным Штатам – скачали с сайта образец выкройки маски и костюма и посмотрели инструкции по их изготовлению на платформе YouTube. Сайт оказался и важным каналом коммуникации, предоставив пользователям все необходимые сведения, в том числе контакты больниц. Во всем мире пандемия стимулировала локальное производство. В рамках проекта Gowns for Good Made in America FGFH сотрудничала с компанией The RealReal, которая торгует бывшими в употреблении предметами роскоши. Организация взаимодействовала и с членом Конгресса Каролин Б. Малони (Press Release 2020), которая также видела свою задачу в том, чтобы спасать рабочие места и жизни. Параллельно FGFH работала с ассоциацией нью-йоркских производителей Care+Wear и проектом Fashion for the Frontlines. Эти инициативы были направлены на производство тканевых костюмов и масок в Нью-Йорке и одновременно поставляли медицинским учреждениям средства индивидуальной защиты и устраивали на работу женщин в почти вымершем «Швейном квартале».

Мода оказалась способна по-своему откликнуться и на важную проблему изоляции, обусловленную пандемией. Отдельные группы женщин смогли с помощью моды разработать системы взаимной поддержки и сформировать коллективное сознание, пусть в большинстве своем они и оставались дома, инстинктивно отдавая предпочтение более комфортной одежде – спортивным костюмам и пижамам. Для некоторых источником поддержки стал бренд Eileen Fisher, названный по имени своей основательницы и основанный более тридцати пяти лет назад как альтернатива традиционной офисной одежде. В последние годы бренд уделяет много внимания экологии, правам человека и различным инициативам для женщин и девочек. На сайте компании в разделе Behind the Label («Под маркой») подробно описаны ценностные ориентиры бренда (Eileen Fisher). Наряду с правами человека и справедливой торговлей там упоминается принцип цикличности в сфере дизайна, в том числе программа Renew, в рамках которой фирма принимает обратно подержанные вещи Eileen Fisher в хорошем состоянии; программа включена в стратегию устойчивого развития Horizon 2030, утвержденную брендом.

В 2019 году фонд Эйлин Фишер учредил проект Women Together Connect, серию мастер-классов, дискуссий и видеотрансляций в реальном времени, цель которых – помочь женщинам обрести собственный голос и поддерживать связь друг с другом. В период пандемии мероприятия проводились один или два раза в неделю; женщины могли послушать доклады о здоровье и здоровом образе жизни и поговорить друг с другом в небольших группах. Каждое такое мероприятие собирало десятки, а то и сотни участниц со всех концов США и из других англоязычных стран, включая Великобританию. Участницы выражали благодарность за возможность хоть как-то поделиться опытом с другими женщинами, лишенными возможности выйти из дома. Проект убедил Эйлин Фишер, основательницу и генерального директора компании, в том, что, «когда женщины поддерживают связь между собой, рождается коллективная энергия» (www.eileenfisher.com/womentogether (по состоянию на 25.05.2020)). Более того, мода в период пандемии стала для женщин, будь то профессионалы или потребители, чем-то наподобие боевого клича: она помогла людям сплотиться на эмоциональном уровне – более глубоком, чем мода, следование которой сводится к посещению магазинов. В течение лета беседы, проходившие под эгидой Women Connect, перешли от пандемии и к другим темам, в первую очередь к проблеме социальной и расовой справедливости в Соединенных Штатах, внимание к которой привлекает движение Black Lives Matter и которая важна для общества в целом, не исключая и модную индустрию.

В публичном пространстве активно обсуждался факт, что фотографию темнокожей актрисы Виолы Дэвис для обложки июльского номера американской версии Vanity Fair в 2020 году впервые сделал темнокожий фотограф – живущий в Нью-Йорке Дарио Калмезе. Фотография отражала цель, которую поставил перед собой Калмезе, – «деколонизировать взгляд» моды, о чем я поговорила с ним в связи с другой его фотографией для Vanity Fair, опубликованной 30 марта 2019 года, – актера Билли Портера (Clark 2020b). Обе фотографии предвосхитили тенденцию. В сентябре 2020 года Vanity Fair и американский Vogue вышли с изображениями темнокожих женщин на обложках, и в этих номерах журнала были напечатаны материалы, посвященные вкладу афроамериканцев в моду. На обложке Vanity Fair появился созданный художницей Эми Шеральд портрет погибшей Бреонны Тейлор – 13 марта 2020 года в Луисвилле, штат Кентукки, ее смертельно ранили стрелявшие в нее полицейские. На обложке специального выпуска Vogue, называвшегося «Надежда», была изображена темнокожий модельер Аврора Джеймс в платье от Pyer Moss. В номере была размещена статья о Джеймс, где упоминался ее бренд Brother Vellies, марка, под которой выпускаются обувь и сумки ручной работы, изготовленные в Южной Африке, Кении, Марокко и Эфиопии в соответствии с принципами справедливой торговли. Но в самой статье рассказывалось прежде всего о другой, более масштабной инициативе, широко освещавшейся в прессе. Во имя принципа справедливой торговли Джеймс сделала заявление, призвав крупнейшие торговые сети выделять хотя бы 15 процентов своего пространства компаниям и поставщикам, принадлежащим афроамериканцам, которые составляют как раз 15 процентов населения США. Смысл инициативы заключался в том, чтобы выступить в защиту тех, о ком слишком часто забывают. Элейн Уэлтерот, подруга Джеймс и бывший редактор американского Teen Vogue, высказалась в поддержку самой Джеймс, подчеркнув, что та старается объединить темнокожих женщин в мире моды (Okwodu 2020: 165). Предложенные Джеймс «пятнадцать процентов» возвращают нас к разговору о голосах в мире моды, которые зазвучали в ответ на события весны и лета 2020 года. Когда речь зашла о ценностях в модной индустрии, женщины, безусловно, взяли инициативу в свои руки.

Здесь представлены лишь отдельные примеры действий, которые предприняли женщины, но эти действия не ограничиваются сферой моды. Еще в начале пандемии было отмечено, что наиболее эффективные меры принимаются в странах, в которых женщины занимают важные государственные посты, таких как Новая Зеландия, Германия, Финляндия и Тайвань. В статье для апрельского номера Forbes Ками Андерсон задалась вопросом: «Почему из женщин в период пандемии получаются такие хорошие лидеры?» (Anderson 2020). Автор статьи сама пять раз занимала руководящую должность и сейчас возглавляет ThirdWay Solutions, инициативу, направленную на борьбу с неравенством в американских организациях. Ками Андерсон пришла к выводу, что женщины демонстрируют лидерские качества, как правило, остающиеся не замеченными в правительственных кругах. Например, они «заботятся об общем благе». Три описанных мною примера иллюстрируют модели действий, которые могут – и должны – стать важным шагом в развитии модной индустрии. События весны и лета 2020 года открывают дорогу новым начинаниям, новым лицам в мире моды и новым веяниям. Мода и модная индустрия – сфера, которая принадлежит женщинам, а также представителям расовых и других меньшинств (профессионалам, работникам и просто тем, кто носит одежду). Если такова «новая нормальность», давайте уважать разнообразие точек зрения и стоящих за ними людей. Наше время показало, что нужны разные точки зрения на моду, и не только женщин или тех, кого принято причислять к меньшинствам. Разнообразие мнений поможет развить и популяризировать коллективное осознание эмоциональной и психологической ценности моды, ее способности привлекать людей, ее потенциала: двигателями моды могут быть человечность и забота, а не жажда наживы. Будем надеяться, что именно они продолжат вести моду в будущее.