Терапия безумия

– Мои дедушка с бабушкой владели конным заводом в Кентукки, – объяснил Конрад, заметив ее взгляд. – Заработали состояние, и я воспользовался этими деньгами для исследований в области реабилитации преступников. Полагаете, количество заключенных в Соединенном Королевстве в двадцатых зашкаливало? Знали бы вы, сколько их было в Штатах… «Янус правосудие» имела такой успех в Америке, что старая добрая Британия решила воспользоваться моими услугами. Нам нравилась британская система национального здравоохранения, вам пришлась по душе наша программа реабилитации – в итоге сделка состоялась. Мы построили несколько суперсовременных больниц и клиник в Англии, а потом сдали их в аренду местным органам здравоохранения. «Янусу» это начинание принесло неплохой доход, и мы постепенно внедрили здесь свою систему уровней. Денег вложили немало. – Он усмехнулся, однако Грейс восторга не проявила, и улыбка сошла с его лица. – Словом, статуэтка – напоминание о начале моего пути.

Грейс подобные напоминания о ее личном прошлом точно не требовались.

Избегая взгляда босса, она обвела глазами кабинет. Несколько книг в твердых переплетах, большая редкость в нынешнее время, стояли на полке рядом с вертикальной цифровой фоторамкой, демонстрирующей снимки семьи Конрада. Еще одну Грейс заметила на соседней полке – там Конрад был запечатлен с разными знаменитостями и чиновниками из правительства. Над креслом висел портрет. Ага, Достоевский… По низу картины бежала надпись: «Об обществе следует судить по тому, как оно относится к своим преступникам».

Интересно, что можно сказать об обществе, использующем процедуры, подобные сегодняшней?..

Конрад провел пальцем по поверхности интерактивной столешницы, и та засветилась.

– Нравится ли вам работа на втором уровне?

Он замолчал в ожидании ответа.

– Да… да, нравится.

– Вы прекрасно проявили себя на уровне первом. Быстро продвинулись. Наверное, там показалось слишком легко?

Конрад улыбнулся, и Грейс бросило в краску.

– Сперва необходимо удовлетворить основные потребности, это очень важно, – пробормотала она. – Если у человека нет еды, жилья и дохода, преступление становится единственной возможностью выжить. Мне было приятно внести свой вклад.

Упаси меня Господь оказаться на месте людей, страдающих от несправедливых жизненных обстоятельств… – вспомнилось ей.

Кивнув, Конрад посмотрел на экран.

– Вы нашли кров в центрах приюта для пятидесяти девяти семей и десяти лиц, промышляющих захватом жилья, работу для тридцати шести грабителей и магазинных воришек, отправили на реабилитацию двадцать четыре наркомана – и все это на уровне первом. – Он снова провел пальцем по столешнице. – Потом перешли на второй. Без сомнения, здесь ваше образование и опыт пригодились еще лучше. Чего стоит, например, работа по созданию новых препаратов для помощи лицам с психологическими травмами…

Конрад впился в нее взглядом карих глаз, настолько темных, что радужка почти сливалась со зрачком, и вдруг просиял:

– Просто потрясающе!

Грейс стало неловко от его восхвалений. Но… если это оценка эффективности работы персонала, разве ее не должны были предупредить за неделю?

Он сделала еще глоток воды.

– Однако ваши психометрические тесты…

Конрад сделал паузу, уткнувшись в экран.

Против тестов Грейс никаких возражений не имела. Процедура вполне обычная, подобное практиковалось и в школе, и в университете, и на службе. Всего лишь элемент и неотъемлемая часть превентивной настройки менталитета «прозрачного» общества, как часто выражались в прессе. С момента зарождения интернета понятие неприкосновенности частной жизни постепенно размывалось, и в конце концов большинство людей пришло к выводу: преимущества информационной эпохи перевешивают любой ущерб. Несогласные же – этакие современные луддиты – отказались от включения в информационное пространство.

С точки зрения Грейс, подобные тесты представляли собой великое благо, которое она оценила при общении с клиентами. Сколько раз ей удавалось увидеть в ответах правонарушителей намек на истину, который они сами не могли разглядеть… Появлялись тоненькие ниточки – потянешь за такую, распутаешь и в конце концов дойдешь до центра лабиринта, где и кроется причина криминогенного поведения. «Ты напоминаешь мне собаку, грызущую кость», – порой говорил Дэн.

Свои собственные реакции Грейс научилась подстраивать под ожидания. Всегда знала, что сказать, а что скрыть; иной раз подбрасывала сомнительные ответы, дабы не выглядеть совсем уж идеальной. Идеал – сам по себе тревожный звонок. Подобному поведению ее научил горький опыт: случалось, она вызывала недоумение у школьных учителей, и в итоге ее заставили посетить несколько сеансов у психолога. Впрочем, оно и неудивительно, учитывая сложное детство. Слава богу, те записи канули в Лету вместе со старой жизнью и прежней Грейс.

– Мои тесты? – отозвалась она, покручивая на пальце обручальное кольцо.

– Я полагаю, у вас огромный потенциал.

– Зачем вы на самом деле пригласили меня сегодня на третий уровень, Конрад? Планировали убедиться в моем потенциале?

– Нет-нет, я ведь говорил – Мириам сообщила по электронной почте, что уходит на больничный.

Он откашлялся.

– Стало быть, вы бросили меня в омут, намереваясь посмотреть, выплыву я или утону?

– Если честно – да. Мне необходимо было понять, сможете ли вы справиться. Испытание подтвердило мою правоту: вы проделали отличную работу. Корина с семьей все еще в комнате для свидетелей – общаются с адвокатом и консультантом. Я решил дать им немного времени, а потом мы соберемся вместе. Вы можете присутствовать, если есть желание.

Покачав головой, Грейс уставилась на босса, размышляющего над результатами ее психометрических тестов, и на миг встревожилась, когда тот вдруг бросил на нее быстрый взгляд, а затем вновь вернулся к экрану. Наконец он улыбнулся.

– Ну же, веселее, Грейс! Вы оказали огромное влияние на второй уровень. Я впечатлен вашим профессионализмом. Ваш вклад в разработку и улучшение свойств биопсихологических препаратов, особенно тех, что изменяют самооценку, просто неоценим. Именно такой специалист требуется нам на третьем уровне. Я хотел бы предложить вам повышение.

У Грейс отвалилась челюсть.

– Знаю, сегодня вам пришлось непросто. Ничего, освоитесь и вскоре уже не будете мыслить свою жизнь без этой работы.

Освоюсь?.. У Грейс по этому поводу имелись большие сомнения.

Она вполне представляла себе результаты тестов: умна, трудолюбива, обладает несколько повышенной чуткостью. Никакого отношения к специфике третьего уровня.

Сделав долгий выдох, Грейс заговорила:

– Конрад, я люблю свою работу. Очень признательна, что имею возможность облегчить судьбы нуждающихся в помощи людей. Но… – Она помолчала. – По-моему, вы делаете ставку не на того человека. Я далеко не так хладнокровна, как Эбигейл.

Черт, как Эбигейл удается самой не подвергнуться психологическим травмам, которые она каждый день наносит своим клиентам?

– Грейс, нам нужны именно вы. Сегодня у нас, так сказать, было боевое крещение, – поморщился Конрад, – но поймите: это чрезвычайно эффективная система, и вам предлагается великолепный шанс. У меня есть хороший знакомый в министерстве юстиции, и он рассказывает, что там крайне заинтересованы в нашей программе. Они поддерживают инновации. Мы сейчас на коне, и с вашей помощью…

– Я вовсе не подвергаю сомнению систему в целом.

– В чем же тогда вопрос?

Конрад снова улыбнулся, но на этот раз Грейс смутил его взгляд. Скажется ли на ее текущем положении решительный отказ? Возможно, более предложений о карьерном росте не последует? А ведь они могут быть, причем вполне приемлемые…

– Конрад, вы знаете, что я горячий сторонник системы уровней. Я имею в виду первого и второго, – осторожно начала Грейс. – В противном случае я не стала бы работать в «Янусе». Но уровень третий?.. – Она покачала головой. – Не думаю, что я соответствую подобным задачам. Свято верю в первый уровень. Если человек или целая семья не выживают, не могут заработать необходимый минимум, очень правильно помочь им выбраться из жизненной передряги, ощутить почву под ногами. Любое преступное поведение, проистекающее из неспособности гражданина себя обеспечить, является виной общества, к которому такой гражданин принадлежит…

– Вы цитируете мне публичный манифест министерства юстиции?

Грейс вспыхнула.

– Что насчет второго уровня? – осведомился Конрад, вяло махнув рукой. – С его принципами вы соглашаетесь, поскольку…

– Поскольку мне грустно сознавать, что человек может нарушить закон из-за нравственных страданий. Более того, я злюсь. Кто не захочет помочь такому несчастному?

– Таких найдется немало, уверяю вас. – Босс глубоко вздохнул и откинулся на спинку кресла, заскрипев кожаной обшивкой. – В этом и заключается ваша сильная сторона.

– Вероятно, мне лучше тогда на втором уровне и остаться.

Конрад побарабанил пальцами по стеклянному стакану и поднял взгляд на Грейс.

– Мне требуется ваша помощь. Именно ваша, Грейс. Вы прекрасно разбираетесь в психиатрии и биопсихосоциальных аспектах, обладаете опытом старой школы, когда подсудимого отдавали на поруки, вам любопытны особенности человеческой натуры, вы желаете сделать общество лучше. Разумеется, суть несколько сложнее, тем не менее свое видение я вам изложил.

– Да, но ведь есть заметная разница между теми, кто оказывает людям практическую или эмоциональную помощь, и терапией отвращением!

– Она эффективна. И необходима, если мы намерены положить конец преступности. Она на самом деле работает.

Грейс не ответила, и Конрад повторил:

– Мне требуется ваша помощь. – Тяжело вздохнув, он продолжил: – Буду с вами откровенен. Мириам вовсе не заболела, она уволилась. Просто я не хотел бы предавать этот факт огласке.

Уволилась…

– Почему?

– По-моему, она переезжает, – пожал плечами Конрад.

Он явно недоговаривал.

– Вы очень пригодились бы мне в команде, Грейс. Я заподозрил, что рано или поздно вы захотите новых вызовов, задумаетесь о переходе на уровень выше… о работе в паре с Эбигейл. Она чрезвычайно компетентный и опытный клинический специалист. Вы станете ее боссом. Для подобных задач вы подходите идеально.

Неужели он всерьез счел свои слова комплиментом?..

– Мне совершенно неинтересно мучить преступников, Конрад. В моем контракте написано черным по белому: я не обязана выполнять действия, идущие вразрез с моими этическими принципами.

Не слишком ли много она себе позволила? Нет, вроде бы выражение лица босса не изменилось. Он лишь тихо сказал:

– Не каждого исцелишь добротой, Грейс. Иногда ради добра приходится проявить жестокость. Такова жизнь.

На несколько секунд в кабинете повисла тишина.

– Министерство юстиции одобрило подобный метод исцеления, Грейс. Он жесток, зато результативен.

Она промолчала.

– Что ж, ладно, – после паузы улыбнулся Конрад. – Поговорим завтра, посмотрим, какие мысли придут вам в голову.

Грейс встала и неуверенно вышла из кабинета.

Мне требуется ваша помощь… Черт, что он задумал? И как ей набраться решимости отказаться?

Глава 4

НА СКАНДАЛЬНУЮ КЛИНИКУ СОВЕРШЕНО НАПАДЕНИЕНовости от Дэна Гуннарссона

Клиника «Янус правосудие» в Ньюкасле сегодня ночью подверглась нападению. Это самый значительный инцидент с тех пор, как стало известно о неоднозначном методе терапии отвращением. Как минимум три десятка протестующих ворвались в здание, сцепились с персоналом и причинили ущерб на несколько тысяч фунтов.

В последние несколько недель нападения на «Янус» участились: от граффити и разбитых окон протестующие перешли к поджогам и угрозам минирования клиник. Терапия отвращением вызывает серьезные претензии у нескольких общественных движений, некоторые из которых ратуют за ее полный запрет. По мнению одних, подобные методы слишком жестоки по отношению к преступившим закон. Другие же утверждают, что преступники, напротив, легко отделываются.

Конрад Бекер, генеральный директор компании, не придал инциденту большого значения. По его словам, хотя противники терапии отвращением заявляют о нарушении прав человека, сами преступники выбирают так называемый «третий уровень», лишь бы не очутиться на длительный срок в экологических лагерях.

Мистер Бекер завершил свою мысль следующим утверждением: терапия отвращением обходится обществу гораздо дешевле, нежели отбытие трудовой повинности в эколагерях или длительное тюремное заключение, а безопасность персонала – главный его приоритет.

За окном быстро смеркалось; впрочем, Кэп всегда предпочитал сумерки, поэтому остальные двое смирились и даже не стали включать настольные лампы. Себе дороже.

Они сидели вокруг стола в полумраке, поглядывая на подсвеченное экраном коммуникатора морщинистое лицо Кэпа. Тот просматривал снимки с места преступления, и Мэл краем глаза видел мелькавший на экране ужас.

Наконец он нарушил тишину осторожным вопросом:

– Что думаете, босс?

Биззи, почти неразличимый в темной одежде, бросил на него тяжелый взгляд, однако Мэлу было наплевать. Ну уставился, и что? Кэп тоже смотрит свысока, но тот – вожак, ему положено. Может, Мэл и в самом низу пищевой цепочки, но когда-никогда выберется наверх.

Дерьмо всегда всплывает, часто говаривал отец. Черт, да слышал ли его вообще Кэп?

Биззи язвительно ухмыльнулся, а Кэп медленно повернул голову к Мэлу.

– Думаю, мы имеем дело с мерзким уродом. – В глазах вожака появился знакомый блеск. Готов к охоте… – Проверим, на что мы способны. Наверняка справимся.

Он шумно выдохнул через нос.

– Что нам известно, Мэл?

– С ним поработали на третьем уровне в «Янус правосудии» шестнадцатого числа. Через четыре дня оценили результат и выпустили на свободу.

– Так исцеление прошло успешно?

– По словам менеджера, без особенностей, – кивнул Мэл.

– Значит, нет причин ожидать от него рецидива… – задумчиво пробормотал Кэп. – Что ж, придется доказать, что новое преступление – его рук дело, иначе никто не поверит, что человек, прошедший через третий уровень, проявил себя снова. Так просто не бывает. Министерству юстиции этот факт не понравится.

– Скорее всего, попытаются замести тему под ковер, – добавил Биззи.

Кэп не обратил на его реплику ни малейшего внимания, и Мэл с трудом сдержал ехидную улыбку.

– Я загрузил для тебя файлы, Кэп, – сказал он, указав на коммуникатор, – и распорядился насчет машины. Можем прямо сейчас выехать на место преступления.

Биззи нахмурился, а Кэп кивнул.

– Анализ ДНК готов?

– Пока нет. Погляжу, что можно добыть в отделе криминалистики.

– Хорошо, Мэл. Ладно, парни, собираемся. Нам предстоит потрудиться.

* * *

Грейс пустила воду в ванну, сняла с себя все, в чем была в клиническом отделении, не забыв даже о сережках, и швырнула на пол. Опустилась в горячую воду, все еще ощущая засевшую в волосах вонь синтетического дыма. Погрузилась с головой. Ух, горячо!.. Она села, смахнула с лица капли и жадно втянула в легкие воздух.

Мысли вновь обратились к Корине Сондерс.

Грейс откинулась на спину, чувствуя, как тело обволакивает сухой жар, и закинула руки на бортики.

– Убавить свет, эмоциосоник в режим релаксации, позиция четвертая, – скомандовала она.

Установленная в их доме система уступала по мощности клинической, однако Грейс знала: вскоре нервная система успокоится. Подмешанные в бледно-серое полимерное покрытие стен, пола и сантехники минералы слабо замерцали в тусклом освещении.

Грейс вернулась на четверть века назад: вспомнила, как Лотти глушила в ванной джин и рявкала сквозь дверь на них с Реми – мол, отвалите! – а они хихикали у порога. Что сказала бы приемная мать о санузле в их с Дэном доме? Лотти… неотшлифованный алмаз, шлюха с золотым сердцем, как однажды назвал ее кто-то из знакомых. Банальные, ненавистные штампы! Какой смысл наводить тень на плетень? Впрочем, доля правды в тех словах имелась. Лотти была женщиной простой, однако в глубине души вполне положительной и любящей. Не каждая взяла бы сироту Грейси под свое крылышко.

Теперь государство активно вмешивалось в дела семей на начальном этапе, но Грейс осознала необходимость подобного подхода уже двадцать лет назад. Семью ныне считали основной строительной ячейкой общества – одновременно источником проблем и средством их решения. Интересно, что произойдет, когда эффект новой политики накопится, а сегодняшние подростки вступят в пору зрелости? Некоторые из них наверняка будут проскальзывать сквозь ячейки сети. Вероятно, природа их нездоровых побуждений изменится, а значит, ей как психологу надо будет приспосабливаться к новым реалиям. Впрочем, Грейс всегда обладала гибким умом.

Она выбралась из ванны и достала мягкое хлопчатобумажное полотенце. Окружающие всегда безошибочно угадывали, что Грейс не родной ребенок Лотти. Слишком хрупкая, бледненькая, к тому же светловолосая. Правда, Лотти никогда не считала ее подброшенным в гнездо кукушонком. Умерла она пятнадцать лет назад, и Грейс, насколько ей помнилось, горевала по приемной матери куда больше, чем по своей собственной.

– Привет, любовь моя! – крикнул из прихожей Дэн, и его звучный голос прокатился эхом по коридору.

Захлопнулась входная дверь, и Грейс, накинув халат, спустилась в кухню, где Дэн извлекал из холодильника две бутылки душевного модулятора. Разнообразные напитки, вызывающие улучшение настроения, обрели большую популярность с тех пор, как правительство шесть лет назад запретило употребление алкоголя. Дэн откупорил крышки и протянул одну бутылку жене. Вместе они были уже девять лет, однако у Грейс при взгляде на мужа до сих пор замирало сердце.

– Какая ты розовенькая, – улыбнулся он.

– Только вылезла из ванны. – Грейс глянула на этикетку бутылки. Ага, «Релакс и перезапуск», то, что надо. – Что нового в мире журналистики, мистер «НьюсФлекс»?

Она улыбнулась, облокотившись о стойку. Дэн подошел к ней вплотную и прижался всем телом. Разница в росте между ними была добрых тридцать сантиметров, поэтому Грейс уткнулась носом мужу в грудь, прислушиваясь к стуку сердца. Втянула его аромат – сосна и сандал.

– Что может быть нового у репортера, если жена работает в компании, вызывающей массовые протесты?

– Эй, мой уровень тут ни при чем!

– Твой, может, и ни при чем, а вот терапия отвращением точно не даст мне ни малейшей передышки. Не всегда поймешь, кто ее поддерживает, а кто порицает – столько крика с обеих сторон.

Грейс скорчила рожицу и отхлебнула из бутылки, пытаясь прогнать воспоминания о том, что видела в клиническом отделении.

– Если серьезно, веду одно расследование…

– Ах-ах-ах, наш разъездной корреспондент Дэн Гуннарссон разгадывает мрачную тайну! Ну, выкладывай.

– Не сейчас. Давай закажем готовые блюда в доставке и уютно устроимся на диванчике, – предложил Дэн, поцеловав ее в макушку.

– Подкрепиться не помешает, – вздохнула Грейс.

Они разомкнули объятия и переместились с бутылками в гостиную. Расслабившись на длинном бархатном диване, Грейс подобрала под себя ноги, а Дэн свои, наоборот, вытянул. Откинув голову на подушки, он на секунду прикрыл глаза. Грейс отпила напиток, изучая лицо мужа – красивый профиль, прямой нос, длинные ресницы…

– Удачный был день?

Грейс промолчала, и Дэн, открыв глаза, повернулся к ней.

– Немного странный.

– А подробнее? – поинтересовался муж, ощупывая ее лицо глазами цвета морской волны.

– Мне предложили повышение.

– Это вроде бы неплохо, разве нет?

– Хм…

Грейс сделала еще глоток, и напряженные мышцы наконец начали расслабляться.

– Значит, нет?

Она окинула взглядом комнату, пытаясь облечь чувства в слова. Обстановка гостиной успокаивала – здесь было ее убежище: светлые стены, белые полки из искусственного дерева, кофейный столик и камин с прямоугольными топливными блоками. Особый шик, ретро в скандинавском стиле – и муж к обстановке прекрасно подходит, порой шутила Грейс.

Обставляя дом, она подспудно старалась сделать его максимально непохожим на жилище Лотти, выбирая исключительно контрастные темно-красному и насыщенному лиловому цвета. Именно в такой гамме двадцать пять дет назад были выдержаны ковры, шторы и абажуры. В квартире Лотти стояла массивная темная мебель из переработанного пластика, вазы и горшки в арабском стиле, а в воздухе витали ароматы иланг-иланга и яблочного чая.

– Меня хотят перевести на третий уровень.

– И что ты думаешь? – напрягся Дэн.

– Думаю, что я – всего лишь психиатр, – печально усмехнулась Грейс.

– Дорогая, ты не сможешь переступить через себя… – Дэн вытянул руку и убрал с ее лба влажную прядь. – Ты – человек неравнодушный, за это я тебя и полюбил, но теперь твоя работа начала влиять на семейную жизнь. Твоя душа настолько открыта, что ты подвергаешь себя невероятному риску.

– О чем ты говоришь, Дэн? – резко спросила она.

Он ведь ее не критикует, правда? В чем-то муж, впрочем, прав. Как описать ему сегодняшние впечатления? Грейс не желала расстраивать его воспоминаниями о жестоком сеансе, о когда-то прекрасном, а теперь бесформенном лице Корины.

Стоит только намекнуть, и немедленно сработает инстинкт журналиста. Дэн наверняка попытается докопаться до сути, а Грейс слишком устала и уклоняться от вопросов в лоб не сможет. К «Янусу» муж всегда проявлял интерес; естественно, кто бы на его месте не задумался? Они много спорили по этому поводу, и Грейс отказалась изложить подробности, когда Дэн делал репортаж об Агрокомплексе. Пусть пользуется официальными источниками. Они давным-давно условились не говорить дома о работе, иначе миру в семье не бывать. Как только Дэн узнает, что происходит на третьем уровне, насколько это мерзко, он сочтет своим долгом довести информацию до общественности.

О да, люди знали, что терапия отвращением включена в программу, вот только не представляли, в чем там суть. Да и сама Грейс сегодня вникла в нее первый раз. Неудивительно, что Конрад заставил ее подписать соглашение о конфиденциальности. Если произойдет утечка, реакцию публики представить невозможно.

Они долго сидели в тишине, которую лишь подчеркивали шумные глотки Дэна, прикладывающегося к горлышку бутылки.

– Я откажусь, Дэн.

– Разумное решение, – облегченно вздохнул он.

– Конрад хочет завтра еще раз встретиться. Надеется меня убедить.

Муж только закатил глаза. К Конраду он относился с предубеждением и тайны из этого не делал.

– Стой на своем, Грейс. Все-таки ты на втором уровне оказываешь практическую помощь, это вмешательство со знаком «плюс». Тебе там лучше…

– Я тебя поняла, Дэн.

Она подняла руку, предупреждая его следующую реплику.

– Нет, послушай! – Он со стуком поставил на стол бутылку и наклонился к ней. – Тебе следует кое-что знать о третьем уровне.

– Что именно? – уставилась на него Грейс, чувствуя зарождающуюся тревогу.

– Там… небезопасно.

– Небезопасно? Ну да, процедура довольно жесткая, однако я уверена: у Конрада необходимые лицензии имеются.

– Я не об этом.

– Если ты имеешь в виду протесты, то в центре применяются очень серьезные меры безопасности.

– Дело не в протестующих. – Дэн потер небритую щеку – словно наждаком провели по дереву. – Я говорю о своем расследовании. Оно еще не закончено, однако…

Грейс вздрогнула.

– Однако?..

– Похоже, методы исцеления на третьем уровне не всегда эффективны.

– Ты ошибаешься, – натужно улыбнулась она, покачав головой.

Дэн снова откинулся на спинку.

– Вчера ночью произошло убийство. Почерк знакомый – такой был у одного из преступников, прошедших через третий уровень. Судя по официальной информации, его исцелили и месяц назад выпустили из «Януса». Майки Килгэннон, слышала о таком?

– Майки? – вдруг задохнувшись, переспросила Грейс.

С этим человеком она работала прошлым летом на втором уровне. У него имелась психологическая зависимость от нарушений закона, которую он подкармливал кражами со взломом, и все же Грейс видела в нем доброе начало, желание помогать другим и даже раскаяние. Поначалу проведенное лечение представлялось вполне успешным, однако впоследствии произошел рецидив. Время от времени подобные эксцессы случались, если не удавалось с первого раза добраться до сути проблемы – как, например, с Никки Пэйтон. Была и другая причина: порой специалисты второго уровня проявляли недостаточную твердость в исцелении зависимости.

Но рецидив после прохождения третьего уровня? Более серьезное воздействие на клиента невозможно даже представить…

– Так что с Майки?

– Изначально его осудили за нанесение тяжких телесных. Потом он снова принялся за старое, однако на сей раз все пошло не по прежнему шаблону. Килгэннон прихватил с собой бейсбольную биту. Утверждал, что просто хотел припугнуть жертву. Хозяин дома, хоть и старик, дал отпор, а Килгэннон был под воздействием наркотиков, потому и не совладал с собой. Жертва надолго угодила в больницу, а нашего приятеля приговорили к терапии отвращением. Вроде бы процесс исцеления прошел благополучно.