Академия Чародейства и Проклятий: магия теней

В холле, который еще минуту назад казался холодным и безжизненным, теперь царила теплая атмосфера, полная ожидания и нетерпения к началу новых учебных дней.

Элизабет, почти всем выдавшая расписание, посмотрела на меня и громко произнесла:

– Кларисса, иди сюда!

Я, замерев на месте, послушно подошла к ней. Элизабет передала мне листы. Неожиданно мой взгляд упал на листы расписания, стоявших рядом студентов. У всех было по два листа, а у меня… семь! Мои глаза округлились от удивления.

– Ого, а у тебя много уроков! – Не скрывая улыбки, прокомментировала Элизабет, уловив мое замешательство. – Ты теперь звезда Академии, и тебе выпал шанс учиться сразу на четырех факультетах. Так что привыкай, теперь у тебя всегда будет такое большое расписание!

Попрощавшись со мной, Элизабет обратилась к остальным:

– Айрис, Кристиан, Бэт, Тэрон, подходите!

И как по волшебству, к ней подошли четверо студентов. Подходя к Элизабет, Айрис специально толкнула Бэт, которая чуть не упала. Но рядом стоящий эльф, с острыми ушками и пронзительно-голубыми глазами, ловко подхватил её.

– Бэт! – смущаясь, произнесла она.

– Теодор… – ответил эльф, не отрывая взгляда от Бэт.

Они стояли, стараясь не смотреть друг на друга, и в воздухе висела неловкая тишина. В этом молчании чувствовалась скрытая симпатия, переплетенная с неуверенностью. Их взгляды будто говорили о том, что им обоим не хватает смелости сделать первый шаг.

А я, с беспокойством глядя на свое огромное расписание, думала о том, как мне успеть все и не потеряться в этом хаосе.

– Итак, я всем выдала расписание? – громко спросила Элизабет, профессор по трансмутации, обращаясь к толпе.

Несколько сотен голосов хором ответили: «Да!»

– Отлично, – продолжила Элизабет. – Тогда приглашаю вас всех в столовую на ужин.

Она взмахнула рукой, указывая на выход, и повела студентов к столовой, расположенной в самом сердце Академии. Ребята проследовали за ней по мощеному коридору, украшенному гобеленами с изображениями магических существ и заклинаний.

Столовая представляла собой огромную комнату со сводчатым потолком, поддерживаемым массивными каменными колоннами. По периметру зала тянулись ряды дубовых столов, над которыми висели хрустальные люстры, отбрасывающие мягкий свет на каменный пол. В дальнем конце столовой находился длинный стол, за которым обычно сидели профессора и преподаватели.

Студенты заняли места у большого стенда с раздачей еды, оживленно разговаривая и смеясь. Воздух наполнился ароматами жареного мяса, свежего хлеба и фруктов. Элизабет подошла к своему месту во главе стола профессоров и села.

Вскоре к центру столовой подошел стюард и объявил, что ужин подан. В зал вошли слуги, неся на подносах дымящиеся блюда к стенду для раздачи. Студенты затихли, с нетерпением ожидая угощения.

– Приятного аппетита, – сказала Элизабет, и студенты принялись набирать еду.

Вечер прошел в непринужденной и дружелюбной обстановке. Студенты общались друг с другом, делились впечатлениями от первого дня и обсуждали планы на будущее. Ароматы еды и мягкий свет создавали теплую и гостеприимную атмосферу.

Вечерние сумерки уже начинали окутывать старинный кампус, когда прощальные слова благодарности профессорам послужили сигналом к общему исходу из трапезной. Студенты, оживленно переговариваясь и смеясь, расходились по своим комнатам в общежитии, а я, держась рядом со своей подругой Бэт, наслаждалась мягким свечением заходящего солнца, которое окрашивало небеса в оттенки персика и аметиста.

Возвращаясь в нашу комнату, мы шли по знакомой дорожке из крупной гальки, которая приятно хрустела под нашими ботинками. Воздух был прохладным, нежным, но еще хранил в себе остатки дневного тепла. Мой взгляд скользнул по массивному дубовому дверному проему восточного крыла, украшенному замысловатой резьбой, на которой извивались мифические лозы и таинственные символы. И тут я невольно замерла, ведь прямо у входа, словно высеченный из мрамора, стоял статный эльф. Его фигура была воплощением грации и элегантности, а черты лица, даже в полумраке, казались совершенными. Высокий, с гордой осанкой, он был одет в строгий, но изысканный камзол темно-зеленого цвета, который идеально гармонировал с его светлыми волосами, струящимися почти до плеч. Какой-то особый, неуловимый свет исходил от него.

– Кто этот эльф? – не удержалась я, как только мы отошли на достаточное расстояние, чтобы наш шепот не достиг его острых, эльфийских ушей. Мой голос был полон неподдельного любопытства.

Бэт, обычно такая уверенная в себе, в присутствии эльфов засмущалась. Она споткнулась на ровном месте, неловко переступив с ноги на ногу, и отвела взгляд.

– Э-это… это Теодор, – пробормотала она, ее глаза беспокойно бегали по земле, словно выискивая там ответы, которым не нашлось бы места вслух.

Улыбка тронула мои губы. Я не могла не поддразнить ее, ведь ее реакция была такой предсказуемой и милой.

– Он красивый, да? – промурлыкала я, изогнув бровь, и слегка толкнула ее локтем.

Но Бэт не ответила. Она лишь сильнее втянула голову в плечи, ее щеки начали розоветь, совсем как небо на закате.

– С какого он факультета? – продолжила я, пытаясь отвлечь ее от ее явного смущения, но в то же время продолжая свой допрос. Это было слишком забавно, чтобы остановиться.

– Природы, – выдавила Бэт, ее голос едва слышно дрогнул, а румянец на ее щеках стал еще ярче, разливаясь по скулам.

– А почему ты смущаешься? – не отставала я, наклоняясь ближе. – Он тебе понравился? – Последний вопрос я произнесла с таким невинным видом, будто совершенно не догадывалась о содержимом ее мыслей.

Бэт вскинула на меня гневный взгляд, который, впрочем, был скорее смущенным, чем по-настоящему злым. Ее глаза цвета осенних каштанов блеснули.

– Отстань, – прошипела она, покраснев до корней волос и отвернувшись, словно пытаясь слиться с декорациями студенческого городка.

Мы наконец добрались до нашей комнаты. Я вставила ключ в замочную скважину, и, услышав щелчок, распахнула дверь, впуская нас в наше уютное, знакомое убежище. Зайдя внутрь, я не могла не поддразнить ее дальше, несмотря на ее явное раздражение.

– Не волнуйся, Бэт. Я понимаю, что ты не можешь устоять перед его чарами, – сказала я с лукавой улыбкой, бросая свою сумку на стул и поворачиваясь к ней.

Бэт лишь покачала головой, словно пытаясь стряхнуть с себя мои слова, и плюхнулась на свою кровать, зарываясь лицом в подушку.

– Он же эльф, – пробурчала она в ткань, ее голос был полон отчаяния. – А я просто вампирша. – В этих словах читалась такая древняя, такая застарелая тоска, что моя игривость поутихла.

– Ну и что с того? – ответила я, подходя к своему столу и раскладывая расписание. – Любовь не знает границ, даже между разными расами. – Я верила в это всей душой, даже если мир вокруг постоянно доказывал обратное.

Бэт приподняла голову, ее глаза были полны муки.

– Мои родители этого не позволят, – на выдохе сказала она, снова пряча голову в подушку, словно пытаясь изолироваться от окружающего мира и его несправедливых правил. Этот выдох был тяжелым, словно с ним уходили все ее надежды.

– М-да уж, – расстроенно произнесла я, чувствуя, как игривость полностью уступила место сочувствию. Это была не просто прихоть, а целая стена из предрассудков и традиций, которую так просто не разрушить.

В тишине и умиротворении последние лучи заходящего солнца ускользнули из окна, оставляя комнату в мягком полумраке. Золотистые оттенки сменились синевато-серыми, уступая место прохладе сумеречного часа. Воздух наполнился запахом свежей травы и далеких ночных цветов, а единственными звуками остались тихий шелест листьев за окном и едва слышное дыхание моей подруги, до сих пор прячущейся от мира в своей подушке.

Глава 7

Металлический лязг.

Ужасный звон колокола, пронзительный и резкий, не просто нарушил – он прорезал утреннюю тишину, как зазубренное лезвие. Я вздрогнула, будто получила удар током, и инстинктивно уткнулась лицом в подушку, пытаясь найти спасение в мягком, душном коконе. Семь утра. Это не просто пробуждение; это жестокий приказ к немедленному подъему.

– Семь утра… – пробормотала я, голос мой был гулким и хриплым. Я попыталась заглушить этот противный звон, который, казалось, вибрировал прямо в костях, резонируя где-то глубоко в черепной коробке.

Тишина была моим единственным желанным гостем, но сегодня ее вышвырнули за дверь.

– Вставай, засоня! А то проспишь! – раздался задорный, чересчур веселый голос Бэт.

Я почувствовала ее прикосновение. Прохладная, почти ледяная рука легла мне на плечо, и в ту же секунду я ощутила резкий толчок: одеяло, мое единственное спасение от жестокого внешнего мира, было безжалостно стянуто вниз.

Я попыталась сохранить остатки тепла и достоинства, свернувшись калачиком и натянув одеяло на голову, но Бэт была неумолима. Она стояла надо мной, хищная и бодрая.

– Я тебя сейчас укушу, – прошипела вампирша. Ее тон был игривым, но я почувствовала бархатистую прохладу ее дыхания совсем рядом.

Я мгновенно отпрянула от одеяла. Подобная угроза, пусть и шуточная, действовала безотказно.

Я вскинула голову, испуганно глядя на нее. Ее глаза искрились утренним светом, полные насмешки и нетерпения.

– Встаю! – пробормотала я, резко садясь на кровати. Мои мышцы протестовали против этого быстрого движения.

– То-то же! – подмигнула Бэт.

Прежде чем я успела окончательно осознать свое поражение, что-то мягкое и объемное прилетело мне прямо в лицо. Это было пушистое полотенце. Я не успела поймать его, и оно бесцеремонно опустилось на мою кожу, щекоча нос ворсом и пахнув свежестью.

– А где душевая? – спросила я сонным, все еще затуманенным голосом.

Бэт издала взрывной смешок, который эхом разнесся по маленькой комнате.

– Общая на этаже! – хохотнула она.

Я проснулась окончательно. Слово «Общая» прозвучало как выстрел.

– Что?! – Я уставилась на нее, пытаясь понять, что именно означает это академическое правило.

– Давай собирайся быстрее. Нам надо на примерку формы, а потом на завтрак. Занятия начинаются в девять! – Ее голос стал строгим, отметая мою возможность для дальнейших споров.

– Иду! – фыркнула я, уже вставая с постели.

Я с трудом выпуталась из объятий, казалось, приклеившегося к телу одеяла.

Общая душевая. Что ж, вот он, мой первый день в Академии, и он, похоже, начинается с череды совершенно нежелательных сюрпризов. Академия не обещала простоты, но я думала, что хотя бы утренний ритуал останется личным. Общая душевая? Ладно. Я готова ко всему! Или мне придется быть готовой.

Опираясь головой о стену, я еле-еле открыла глаза. Утро. Опять утро. Мои волосы торчали во все стороны, образуя причудливое гнездо, а лицо, похоже, не видело воды уже целую вечность. Я устало зевнула, разминая затекшую шею. Обычно в такой момент я любила понежиться подольше в блаженной тишине и одиночестве. Не сегодня. Сегодня у меня был первый учебный день в Академии, и необходимость смыть остатки сна и тревоги была сильнее моей природной лени.

– В душ, в душ, в душ, – бормотала я себе под нос, этот тихий гимн вел меня по тускло освещенному коридору в сторону общей зоны.

Раздельные, конечно же! – пронеслось в голове. Бэт, эта дурочка, наверняка опять наврала, пытаясь меня поддразнить. Академия не может быть настолько… дикой.

Подходя к двери душевой, я невольно замедлила шаг. Я уже держала руку на ручке, когда мой взгляд скользнул в сторону. Моему взору предстала соседняя дверь, с выгравированным на ней символом, который не оставлял сомнений: это была мужская раздевалка. И только что оттуда вышел парень.

Я замерла, дыхание застряло где-то в груди.

Парень был полностью обнажен, за исключением одного, едва прикрывавшего бедра полотенца. Влажные, темные волосы прилипли ко лбу, а капли воды стекали по его мускулистому торсу, блестя в коридорном свете. Он выглядел так, словно только что вышел из парной: свежий, мощный и совершенно… неожиданный.

Мое сердце застучало как бешеное, отбивая сумасшедший ритм в ребрах. Кровь прилила к лицу. Я не могла поверить своим глазам, не могла отвести взгляд от его широких плеч и мокрых ключиц.

Это был… Кристиан?

Да. Это был Кристиан. Тот самый Кристиан, чьи золотистые глаза умели манить и дразнить одновременно, и чья легкая, почти неуловимая усмешка мгновенно делала его похожим на модель с глянцевой обложки. И вот он был здесь, прямо передо мной, в своей идеальной, бронзовой мускулистой красоте, которая ничем не была испорчена.

Я чувствовала, что моя кожа горит.

Кристиан, кажется, совершенно не обращая внимания на то, что я стою в позе каменного истукана, мимоходом бросил на меня быстрый, беззаботный взгляд. На его губах мелькнула та самая фирменная, легкая усмешка, и он направился к своей комнате.

Я осталась стоять посреди коридора, глаза прикованы к его удаляющейся спине, к этому совершенному, мокрому силуэту.

– Боже, почему всякий раз, когда я выгляжу, как трехдневная гусеница, на моем пути попадаются боги с Олимпа? – прошипела я, чувствуя себя совершенной, нелепой идиоткой.

И вот я стою, наблюдая, как его идеальная, полуобнаженная фигура исчезает за поворотом, и понимаю, что не только не смогла прийти в себя, но и, похоже, так и останусь стоять «столбом», пока не буду абсолютно уверена, что коридор снова пуст, и что мне не придется идти в душ, чувствуя его насмешливый взгляд на своей заспанной, бледной уродливой физиономии.

Когда Кристиан скрылся за дверью, я очнулась ото сна, будто после удара током. Стремительно залетев в душ, я быстро привела себя в порядок. С такой же скоростью я помчалась в нашу комнату, где находилась моя подруга Бэт, чтобы поделиться с ней тем, что только что увидела.

Я распахнула дверь с ноги, едва не выломав ее из косяка, и с порога начала восторженно тараторить, не давая себе ни секунды на передышку:

– Бэт, ты не поверишь! Ты просто не поверишь! Я… я только что… ого, Боже!

Бэт, которая сидела на кровати, с головой погрузившись в изучение расписания, подняла голову. Ее глаза, до этого сосредоточенные на строчках, удивленно расширились, когда она посмотрела на меня.

– Что случилось? Ты вся покраснела и задыхаешься! – воскликнула она, отложив бумаги в сторону. В ее голосе звучало искреннее беспокойство.

– Я… Кристиан… он… был голый! – еле выдохнула я, голос дрожал от пережитого шока и восторга.

– Что?! Серьёзно? – вскрикнула Бэт, подпрыгнув на кровати. В ее глазах загорелся озорной огонек.

Я кивнула, не в силах вымолвить ни слова, и начала спешно рассказывать ей все в мельчайших подробностях. Я описывала, как подошла к душевой, как он вышел из соседнего душа в одном лишь полотенце. Я рассказывала, как не могла оторвать взгляд от его идеального тела, от каждой капли воды, скользящей по его коже, от его мускулов, что казались выточенными скульптором. Мои слова лились потоком, наполненные восторгом и едва ли не благоговением.

– Ооо, вау! – воскликнула Бэт, ее глаза сияли. – Это потрясающе! Но… Не забывай про Айрис, – напомнила вампирша, и одно это имя, словно холодный душ, сбило весь мой настрой. На секунду в воздухе повисла неловкая тишина, но я была слишком ослеплена воспоминаниями.

– Ага, – сказала я, сияя от счастья, и, признаться, не слыша дальнейших слов Бэт, которые казались мне далеким шумом. – Он такой красивый, Бэт… такой совершенный!

Бэт цокнула языком и покачала головой, словно пытаясь выразить этим жестом всю тщетность своих попыток образумить меня. Она снова уткнулась в свое расписание, ее внимательный взгляд был сосредоточен на каждой строчке. Я видела, как она нервничала, ее брови были слегка нахмурены, а пальцы едва заметно барабанили по листу.

В то же время я сосредоточенно одевалась, каждый мой жест был точным и изящным, почти ритуальным. Я натянула тонкий шелковый топ, его нежно-розовый цвет красиво оттенял мою кожу, словно придавая ей свежести. Затем я надела обтягивающие серые джинсы, которые подчеркивали мою фигуру, даря ощущение уверенности. Завершила образ легкими белыми кедами, готовая к новому дню, который, благодаря утренней встрече, уже обещал быть необыкновенным.

Каждое движение было рассчитано, каждое прикосновение выверено. Я застегивала пуговицы топа скрупулезно, разглаживала складки на ткани, убеждаясь, что мой внешний вид безупречен. Моя одежда была не просто одеждой, а доспехами, придающими мне уверенность и силу.

Я собирала высокий хвост – практичный и строгий, который бы не отвлекал в этот первый, критически важный день.

Пока я делала последний оборот, натягивая пряди у висков, Бэт, которая уже закончила свои утренние сборы, бросила мимолетный взгляд в мою сторону. Ее взгляд был быстрым, но я успела заметить, как легкое удивление скользнуло по ее лицу, мгновенно сменившись едва заметным, но теплым одобрением.

– Ты прекрасно выглядишь, – произнесла она, в ее голосе не было и тени обычной вампирской саркастичности, только искренний тон.

Я слегка повернула голову, ощущая, как волосы пружинят на затылке. В ответ на ее комплимент по моей коже разлилось приятное тепло.

– Спасибо, – тихо ответила я, не в силах сдержать благодарную улыбку. Это было именно то, что мне нужно было услышать перед тем, как окунуться в водоворот Академии.

Бэт, впрочем, не была бы собой, если бы не добавила ложку дегтя в бочку меда. Она оперлась о косяк двери, изогнув бровь.

– Только не увлекайся сильно, милая. Скоро ты будешь разгуливать по Академии в унылой учебной форме, – она театрально вздохнула, – и никакие Кристианы уже не смогут восхищаться твоими формами в обтягивающем вельвете, понимаешь?

Она захихикала, прикрыв рот ладонью, я почувствовала, как румянец предательски заливает щеки. Я не стала тратить энергию на словесную перепалку. Единственное, что я ответила вампирше, это показала ей язык – жест, совершенно не подобающий будущей студентке, но зато идеально выражающий мое отношение к ее подколам.

Я сделала глубокий вдох, ощущая, как воздух наполняет легкие, и резко выпрямилась. Моя осанка стала ровнее, плечи расправлены. Сегодняшний день начинался, и я была готова.

– Я готова, – уверенно повторила я. – Пошли.

Мы вышли из комнаты. Окружающий воздух моментально обволок меня – это был коктейль из аромата свежести и необузданной, чистой магии, смешивающийся с неизменным, приглушенным запахом старых тайн и старых книг, присущим любому древнему учебному заведению.

Мы с Бэт прошлись по коридору и оказались в просторном главном холле Академии. Здесь царило оживление. Студенты гудели, словно потревоженный улей, но в центре этого хаоса стояла Элизабет – наш куратор – невозмутимая и собранная.

Мой взгляд, естественно, непроизвольно метнулся в толпу, разыскивая знакомый силуэт. Он стоял там, в нескольких метрах, выделяясь своей непринужденной грацией: Кристиан был одет в простую черную футболку, подчеркивающую широкие плечи, и светлые джинсы. При виде его четкого профиля мой пульс невольно участился. Я почувствовала, как вспыхиваю, словно лампочка, при самом смутном воспоминании о его виде в полотенце этим утром.

В этот самый момент, будто почувствовав мой украдкой брошенный взгляд, Кристиан обернулся. Наши глаза встретились. Он слегка улыбнулся, и эта улыбка была совершенно беззаботной и игривой. Заметив мое смущение, он медленно, но отчетливо мне подмигнул.

Я почувствовала, что мои колени вот-вот подогнутся. Мне пришлось незаметно вцепиться пальцами в локоть Бэт, чтобы сохранить равновесие.

– Сейчас пойдем на выдачу формы, а потом на завтрак, – громко, чтобы перекрыть гомон толпы, сообщила Элизабет. – В 8:50 жду всех в главном холле! Ни на минуту позже.

Мы быстро выстроились в длинную, немного неровную шеренгу и последовали за Элизабет, которая повела нас по коридору, уходящему вниз. Я ожидала увидеть мрачный, пыльный проход, ведущий в обычный старый вонючий подвал, как во всех фильмах ужасов, которые я смотрела.

Но то, что развернулось перед нами, заставило меня ахнуть.

Коридор внезапно расширился, и мы оказались в просторном зале, который был больше похож на огромную, светлую мастерскую по пошиву одежды, чем на склад. В воздухе витал приятный, почти гипнотический запах пряжи и новых, еще не ношеных тканей, манящий свежестью.

Нас встретила приветливая старушка эльф с добрыми, мудрыми глазами, которые, казалось, видели насквозь.

– Доброе утро, дети, – ее голос был мягким, как шелк. – Меня зовут Дорис, я – портниха этой мастерской и отвечаю за то, чтобы все вы выглядели подобающе высокому статусу Академии.

Она жестом указала на огромные полированные столы, заставленные манекенами, одетыми в парадную и повседневную форму Академии. Это были темно-красные плащи, белоснежные рубашки и тщательно подогнанные брюки и юбки.

Возле Дорис стояло пять помощниц, которые ловко манипулировали рулонами ткани и измерительными лентами, работая с поистине магической скоростью. Они быстро разделили нас: девочки – налево, мальчики – направо. Я направилась к столу, где уже стояла Бэт, чувствуя, как начинается новый, неизбежный этап моей жизни. Эта форма была границей, отделяющей мое прошлое от моего будущего.

Элизабет, которой, видимо, уже порядком надоело возиться с нами, вздохнула с заметным облегчением и оставила нас под строгим, но заботливым присмотром Дорис.

Дорис подошла ко мне первой. Ее руки были теплыми и опытными, а ее следующий комментарий вырвал меня из задумчивости.

– Ты такая худенькая, дитя, – сказала она с легким укором, проводя пальцем по моей ключице. – Тебе нужно больше кушать!

Затем, без промедления, она принялась за измерения, работая с потрясающей скоростью. Я чувствовала тонкое прикосновение мерной ленты к талии, бедрам, плечам, и каждый замер был точен до миллиметра.

Буквально через секунду она исчезла в недрах огромного гардеробного шкафа, пахнущего кедром и новой тканью, и вернулась с вешалкой. На ней висел мой новый облик.

Комплект был идеален: темно-красная расклешенная юбка, элегантно заканчивающаяся чуть выше колен, и строгий, прямой пиджак в тон. Дорис дополнила это великолепие белоснежной рубашкой с острым воротничком и парой черных лакированных лоферов, блестящих, как зеркало. Я скосила глаза на других девочек – их форма была идентична, создавая единую картину изящной академической строгости. Мальчики получили свои прямые темно-красные брюки, пиджаки и черные лакированные ботинки. Все было безукоризненно.

Мы торопливо переоделись, ощущая, как ткань ложится на тело – плотная, дорогая, совершенно новая. Когда мы выстроились, Дорис издала восхищенный, почти материнский возглас.

– Ах, какие же вы все красивые! – Ее глаза сияли гордостью. – А теперь, надевайте свои значки факультета!

Это был сигнал, который привел класс в действие. Словно по щелчку, каждый достал маленький, сверкающий символ своей принадлежности. Я видела, как синий, зеленый, пурпурный и золотой цвета мгновенно появились на лацканах пиджаков моих новых одноклассников.

И лишь я осталась стоять в неловком ступоре. Я протянула руку к пиджаку, но мой палец коснулся лишь гладкой, пустой ткани. Значка у меня не было.

Я почувствовала, как краска стыда заливает мое лицо, и замешательство тут же уловила Дорис. Она обернулась ко мне, ее мудрые глаза сузились.

– Почему ты не надела свой значок? – строго спросила она, ее шелковый голос впервые прозвучал с ноткой властности.

Я растерялась. Что я могла ответить? Что Шар меня не выбрал? Я с усилием сглотнула, не находя слов.

К уху Дорис подлетела одна из ее помощниц и торопливо прошептала несколько фраз, достаточно тихих, чтобы их не услышал никто, кроме эльфийки. Но я видела, как выражение лица Дорис моментально изменилось. Строгость сменилась озадаченностью, а затем – вспышкой прозрения.

Старушка эльф ахнула – звук был тихий, но наполнил всю мастерскую. Она стремительно, почти бегом, направилась к стоящему за ее столом большому лакированному футляру. Вернулась она с единственным значком, который отличался от всех остальных.

На нем сияли все четыре цвета Академии: глубокий пурпурный, насыщенный зеленый, чистый синий и яркий золотой. Это было слияние, символ непринадлежности и принадлежности одновременно.

Дорис подошла ко мне. С заботой, которая показалась мне очень личной, она приколола значок к лацкану моего пиджака, прямо напротив сердца.

– Другое дело, детка, – прошептала она, тепло похлопав меня по щеке. Жест был неожиданно нежным и утешающим.

Она выпрямилась, вновь обретая свою профессиональную строгость, и обратилась к одной из помощниц:

– Проведите их в столовую.

Я почувствовала, как мое сердце, минуту назад сжавшееся от стыда, теперь бьется в унисон с предвкушением. Мы, облаченные в безупречную форму и отмеченные нашими новыми символами – мой значок ощущался особенно тяжелым и значимым, – двинулись вслед за помощницей Дорис. Завтрак ждал нас, и вместе с ним начинались и грядущие приключения.