В плену запрета

Первое слово дороже второго. Естественно, он уже не верит в мои слова…

– Давай-ка посмотрим, что у нас под одеждой, – задирает свитер. В его действиях нет сдержанности: движения резкие, рваные. Князев будто максимально сдерживает своего внутреннего зверя, но получается плохо.

– Не прикасайся ко мне! Сказал же, что я буду умолять тебя, чтобы ты меня… чтобы ты меня… трахнул, – с отвращением произношу последнее слово. – Если ты не заметил, я сейчас об этом не умоляю!

– Передумал. Хочу тебя, Лиз. Сейчас. Жёстко, громко. Можешь кричать, сильнее заводишь.

– Я не хочу! Слышишь?! Не хочу тебя, – голос осип от визгов, хриплю из последних сил, в надежде достучаться до психопата. Что не понятно в слове «нет»?!

– Кого хочешь? Может того петушару рыжего?

– К…какого рыжего? – сначала непонимающе хлопаю глазами. – Это мой одногруппник!.. Егор, его зовут Егор. Он просто меня по предметам подтягивает…

Боже, я что, пытаюсь оправдаться перед этим неадекватным?!

– Да похер, вообще, – дёргает топик вниз, бедная ткань трещит по швам, грудь постыдно и предательски обнажается. Я пытаюсь пресечь, помешать, отбиваюсь ладонями, но он легко сковывает мои руки, поднимая их над головой, и удерживает одной своей гигантской. По позвоночнику проходит холодок, соски мгновенно твердеют от соприкосновения с холодным воздухом. Взвываю, зажмуриваясь, пока Князев наклоняется, вбирая их своими настырными губами.

Полное отчаяние и бессилие накрывает меня, окончательно добивая, когда слышу, как он расстёгивает ширинку своих брюк.

Неосознанно начинаю плакать, громко, истошно, навзрыд. Не наигранно, мне правда страшно, что сейчас он меня изнасилует. Помощи ждать неоткуда. Никто не остановит его.

Рыдания сотрясают меня всю, затмевая разум. В голове стоит шум. Хочется, чтобы это всё закончилось, прекратилось. Оказалось, страшным сном, розыгрышем или злой шуткой.

– Не надо… Умоляю… Пожалуйста, я не хочу насильно… мне страшно…

Глава 7

Руслан

Разматываю кумпур1, со злостью швыряя его на маты. Здоровая боксёрская груша качается после пережитой агрессивной атаки. Два битых часа долбил её, чтоб вышвырнуть эту белобрысую из башки. Не хочет сучка ни в какую уходить, поселилась и корни пустила.

Грёбаный белокурый образ мерещится на каждом шагу. Покоя не даёт воспоминание, как она смеётся рядом с рыжим утырком, смотря на него своими голубыми глазищами.

Какого хера она ему лыбилась? А он чё рядом трётся?

Успокойся, Князев. Успокойся, пока не расхерачил всё вокруг.

Два дня. Два, блядь, сраных дня, и какая-то кудрявая соплячка смогла оживить интерес к шараге, в которой учусь. Этот животный инстинкт влечения, охоты на новую цель. Желание добиться, присвоить её, сразу же заклеймить, пока другие не успели. Пока рыжий не успел.

Крышу сносит от неё так, что аж чуть не изнасиловал. Сам себя не контролирую, когда острым язычком дерзить начинает. Я б его… Не понимает дура, что сильнее интерес к себе подогревает. Хочу, аж зубы скрипят.

Ещё минута, и трахнул бы стройное тельце в пустом кабинете, настолько двинулся на ней. Повело, с кем не бывает.

Сама виновата, нарывалась же. Привык, что тёлки легко ведутся, но эта бестия одним своим осуждающим взглядом выбешивает так, что хочется раком поставить и всю дурь выбить.

Тяжело и зло выдыхаю. От каждой мысли про эту Лизу член встаёт, как у подростка с нехваткой секса.

Хочу её и всё.

Попытался силой взять, но не смог. Чердак поехал, что было похуй на последствия. Я был готов трахать её под визги и крики, но, когда девка рыдать начала, пелена похоти с глаз опустилась.

Чё за херня? Сам не понял.

Ёкнуло чё то внутри от фразы «мне страшно». Отпустил её. В какой-то момент даже вину почувствовал, хотя такого отроду не бывало. И с виной, и с тем, что тёлка ломается. А именно это она и делала. Ломалась. Да так умело, что поверил в её неприступность.

Только чё реветь так правдоподобно начала? Перегнул, может? Испугалась Лизка.

Лизка. С какого хера она Лизкой уже стала?

Есть в ней что-то, отличающее от других.

Веет чистотой, что ли. Невинностью. Естественностью необъяснимой. А эти кудряшки. Каждый раз хочется намотать локон на палец. Покрутить, рассматривая. Зацепила она меня с первой секунды, когда в аудитории нарисовалась. Сразу понял, что первашка не в ту дверь вошла, но говорить не стал. Как маньяк, вдыхал её сладковатый запах, сидя рядом. Это были не просто духи, которыми обливаются тёлки. Лёгкий цветочный запах и вишня. Грёбаная вишня. Мерещится теперь повсюду.

С того случая, как отпустил Кудрявую, прошло три дня. В универе я больше не появлялся, свалил домой от греха подальше. Боюсь, что в следующий раз не сдержусь. Не посмотрю на слёзы и сопли, нагну и возьму желаемое.

Батя, если узнает, скажет: идиот, тебе насильником осталось стать для полного счастья.

Выхожу из оборудованного под спортзал помещения на цокольном этаже особняка и шурую смыть пот вперемешку с мерзким запашком.

Сняв шорты, встаю под холодные струи воды в стеклянной душевой кабине. Сбросить напряжение боксом ни черта не удалось, член стоит колом из-за дерзкой блондиночки.

Бля, давно у меня такого не было, забыл, когда последний раз дрочил, мечтая о ком-то. Будучи подростком, наверное. До появления голубоглазой бестии проблем с сексом у меня и близко не было. Захотел – получил.

Упираюсь ладонью в кафель, плотно обхватываю твёрдый ствол и начинаю активно водить по длине. Яйца болят, требуя разрядки, но нихера не выходит.

Сука.

Закрываю глаза, представляя, что это делает Лизавета своим ротиком. Мягкими податливыми губами, по которым с ума схожу. Хочется искусать их до крови, а после зацеловать и зализать раны. Фантазия рисует стоящую передо мной блондинку на коленях, её локоны рассыпаны на голых плечах и колышутся от усердных стараний. Вот тонкие пальчики перекатывают в руках яйца, пока язык тщательно вылизывает член, а после пухлые губки смыкаются на головке.

Результат долго ждать не заставляет. Под собственный рык бурно кончаю на стену, но настроение от этого становится ещё дерьмовей.

Докатился. Руслан Князев дрочит, представляя какую-то левую тёлку.

Смыв позор под тропическим душем, обтираюсь полотенцем, одеваюсь в домашнюю спортивку и поднимаюсь наверх.

Затащу Кудрявую в постель любой ценой. Оттрахаю так, что потом сама за мной по пятам бегать будет и умолять повторить. А я подумаю, соглашаться или нет.

– Сыночек, тренировался? Идём ужинать, папа уже за столом, – мама выходит из гостиной в момент, когда я собираюсь скрыться незамеченным на своём этаже, под озабоченные мысли.

– Не буду, – дёргаю губой цокнув. Ужинать с батей за одним столом – то ещё испытание. Лучше в спальне перекантуюсь, пока он не уедет на вечерний променад в банду.

– Иди сюда! Не будет он. Самостоятельным стал. Семью ни во что не ставит, – голос Игната басом звучит из открытых дверей. Закатываю глаза, разворачиваясь.

Приплыли, бля.

– Руслан, не надо, – мама, как всегда, пытается сгладить острые углы.

– Привет, – войдя, здороваюсь с родителем и сажусь за стол рядом с задвинутым стулом по правую сторону от отца.

Место наследника Князевых пустует.

– Чем занимаешься сейчас? – откусывает кусок белого хлеба, пристально наблюдая за мной.

– В зале был, – отодвигаю тарелку с супом подальше. Мне б мяса сейчас, а не эту бурду.

Маман посадила всю семейку на диету. Видите ли, здоровое питание. Ток чё в руке у бати делает хлеб? Что за послабления?

– В университет почему не ездишь?

Бросаю взгляд на маму, мол, ты сдала? Но она еле заметно отрицательно мотает головой. Ясно, охрана значит стукачит.

– Не хочется, – поворачиваюсь на отца в упор, схлёстываемся взглядами. Знаю, что напрашиваюсь, засунуть бы язык в задницу и есть молча, но Князевская кровь не позволяет.

Батя сам виноват, не хочет меня к делу приобщать. К банде особо не подпускает, типа, рано ещё. Учиться, говорит надо. Университет закончить, диплом получить. Ещё и юридический! Глава банды Центр заставляет сына юридический окончить.

Бля, кому скажи. Клоунада.

Цирк на выезде.

– А что тебе хочется? – специально делает этот добродушный тон. Называю его: «Затишье перед бурей».

– Ты знаешь, па. Я в Центр хочу.

– В Це-е-е-нтр хочешь? – наклоняет седую голову набок, отшвыривая хлеб.

– Игнат, не надо, – мама устало вздыхает, хочет образумить старика.

– Лилия, не лезь! Какой тебе Центр? Какая банда? Ты университет нормально закончить не можешь! Безответственный, наглый щенок, – в край озверев, ударяет кулаком по столу. Диетический супчик выплёскивается из тарелки, пачкая белую скатерть. – Кто ты без моей фамилии? Что ты из себя представляешь? Думаешь гонки и бокс – это вся жизнь? Я сдохну, кем ты станешь? Что ты можешь вообще в этой жизни?

– Ма, да дай ты ему нормальной еды. Смотри какой злой. Вон жиденькое разлил, – пропускаю мимо ушей дерьмо в свою сторону и поднимаюсь из-за стола. Негатива на сегодня достаточно.

– Сядь и ешь этот чёртов суп!

– Сыт по горло, бать. Спокойной ночи, – сваливаю под возмущения Игната Князева, огибая стол. Напоследок целую маму в висок, шикнув на ухо «извини».

Поднимаюсь наверх и останавливаюсь на последней ступеньке. Раньше мы делили четвёртый этаж со старшим братом, пока Равиль не погиб в автокатастрофе.

С тех пор отец больше не поднимается сюда. Равиль был его любимчиком. Два года назад смерть старшего сына подкосила отца, лишив наследника. Того, кого он готовил к управлению Центром с самого детства.

Но всё полетело к чертям собачьим.

Лиза

Выходные заканчиваются, а это означает, что завтра на учёбу. Прошла неделя обучения в университете. Первая её часть была просто кошмарная…

В памяти против воли всплывает воспоминание о последней встрече с Князевым и о том, как он меня чуть не изнасиловал… практически изнасиловал.

Боже…

На глаза снова наворачиваются слёзы в сопровождении болезненного кома в горле. Животного страха, как в тот день, я не испытывала никогда. Никогда!..

Чувство беспомощности, отчаяние, осознание, что помощи ждать неоткуда, и ожидание… безумно страшное ожидание неизбежного. Момента, когда безжалостное животное завладеет твоим телом против воли.

Сделает то, на что не имеет никакого права.

Но мысль о том, что наверняка Князеву это осталось бы безнаказанным, рождает внутри дикую боль. Меня некому защитить, некому заступиться. Даже если бы я написала на него заявление, узнай о подобном дядя или Шведовы, мне пришёл бы конец. Они обвинили бы меня, назвали распутной девицей, вертихвосткой и Бог знает ещё как.

Вадим, возможно бы лишился контракта, меня бы забрали из университета. Представляю, какую травлю бы устроила Инесса, называя меня потаскухой.

Да, я не могу быть уверена на сто процентов в их реакции, ведь ничего из этого не произошло, но почему-то именно так всё и представляю.

Я добилась свободы на четыре года, хотела избавиться от Демьяна, но попала в лапы Князева. Не знаю, кто из них двоих хуже…

Одно имя Руслан для меня звучит ужасающе. Как напоминание об одном из худших дней в жизни. А если бы я не начала плакать и умолять отпустить? Лишилась бы девственности на парте… На парте, чёрт подери!

Животное!.. Урод моральный!.. Да как таких земля вообще носит, а?! Кто его воспитал? Кто вырастил? У меня много вопросов к этим людям…

Он отпустил меня, открыл дверь и вылетел из кабинета, оставив одну. Я трусливо поправляла одежду, трясясь, как уличная дворняга. Казалось, что зверь в любую секунду передумает и вернётся закончить начатое. Но Князев не вернулся и следующие дни в университете не появлялся. Либо просто я его не видела до самых выходных. И слава тебе, Господи. Может он отчислился или в другой университет перевёлся?

Ага, помечтай.

Воскресный вечер подходит к концу. Откладываю пряжу в небольшую корзинку и поднимаюсь с кровати. Сделав небольшую разминку от затёкшей спины, иду за телефоном, лежащим на рабочем столе. Разблокировав, набираю по памяти номер на сенсорном дисплее. Пока идут гудки, возвращаюсь на постель и сажусь по-турецки.

– Лизка, засранка ты такая! – в трубке звучит до боли родной голос.

– Валюшка моя, – улыбаюсь сквозь накатившую грусть, представляя, как она упирает сейчас руки в бока, прижимая телефон плечом к уху. – Прости, что так и не перезвонила во вторник. И прости, что трубку не брала. Можешь не ворчать, мне стыдно, очень стыдно, поверь…

– Я переживала, – укоризненно подмечает, цокнув. – К Вадиму с расспросами не лезла, к Инессе тоже. Знаю, что если со мной проблемой не поделилась, то с ними уж точно нет.

– Ты, как всегда, права, – выдыхаю через рот, надувая щёки. – Понимаешь, новое место. Много незнакомых людей. Переживаю, что отстаю от группы… – перечисляю ложную информацию, которая никак не относится к моей истерике, случившейся в тот день.

После того случая в аудитории с Князевым на учёбу я больше не вернулась. Нашла Аню, забрала у неё свою сумку и трусливо убежала в общежитие. Оказавшись в безопасном месте, я прорыдала пол дня, свернувшись калачиком на кровати. А перед приходом Тани полчаса стояла практически под кипятком в душе, раздирая кожу мочалкой, пытаясь смыть с себя чужие прикосновения. Так, ссылаясь на то, что принимала слишком горячие процедуры, я смогла оправдать красные глаза перед соседкой.

Я не могла ни с кем поделиться произошедшим, выплакаться на плече, услышать слова поддержки и ощутить заботу. А душа горела… так хотелось почувствовать себя нужной и защищённой. С дуру позвонила тёте Вале, но рассказать так и не смогла. Позорно пошмыгала носом в трубку под успокаивающий голос, а потом сказала, что перезвоню. Знаю, было эгоистично пугать бедную женщину. Она мне потом каждый день звонила, а я бессовестно сбрасывала звонки и отвечала односложными сообщениями, что всё хорошо и я сама позже наберу.

– Понимаю, деточка моя. Тебе сложно, но всё пройдёт, привыкнешь, обустроишься. Нет нерешаемых проблем. Лиз, тебя там случаем никто не обижает? – закравшееся подозрение сквозит в постаревшем и безумно добром голосе. – Ты не стесняйся, скажи. Я возьму отгул и приеду в город. Схожу к руководству института, – умиляет её забота. Тётя Валя не знает, что в современном мире меня за такое засмеют и назовут стукачкой.

– Ты чего, никто меня не обижает, всё отлично. Я просто ещё за вами с Янкой соскучилась, вот и грущу! – закусываю губу. Это уже чистая правда, поэтому звучит убедительно, и собеседница верит, немного успокаиваясь.

– А на выходные почему не приехала? Я твой любимый черничный пирог испекла. Яна вчера весь день ждала, что ты приедешь, – отодвигает стул и садится, слегка кряхтя.

– Поясница болит? – с тоской пялюсь в стену. Уверена, что она весь день у плиты простояла, а теперь спина ноет. Я знаю эту женщину, как свои пять пальцев: мимику, повадки, могу по походке определить настроение.

– Возраст даёт о себе знать, – заводит старую шарманку. – Вы взрослеете, мы стареем. Таков закон природы. Лиз, у тебя денюжка ещё есть? Если нужно, не молчи, говори. Я тебе на карточку через банкомат положу, когда за продуктами пойду.

– Мне тут практически не на что тратить, тёть Валь. Не нужно, спасибо! Деньги есть.

– Ой, знаю я тебя. Небось носом воротишь да берёшь оттуда гроши, лишь бы сэкономить, – слышу, как опивает чай из кружки. Сердце щемит в груди. Так соскучилась по нашим с ней посиделкам вечерами на кухне. – Представляешь, Вадим в этом месяце премию дал. Я удивилась, подумала, что это с ним? Позвонила Андрюше, хотела Леночке через него денег передать, но он сказал, что не нужно, – грустно вздыхает.

Андрюша – сын тёти Вали, а Леночка – его дочь. Отношения с ними у неё натянутые из-за снохи. Там примерно такая же дама, как наша Инесса. Ни в какую не признала в Валюше свекровь, сына науськивает и внучку с самого детства против бабушки настраивает. А Леночке уже, на секундочку, шестнадцать лет. Свои мозги должны быть.

В очередной раз злюсь, вспоминая, как они холодно относятся к этой чудесной женщине. Тётя Валя не заслуживает такого. Честно, больно наблюдать, как единственный близкий человек страдает от напряжённой ситуации с сыном и внучкой.

Мы с ней две родственные души, которые оказались ненужными своим семьям.

– Тёть Валь, ну значит, у них с финансами всё в порядке, ты не расстраивайся. Наоборот же хорошо, – стараюсь быть убедительной, чтобы поднять упадническое настроение собеседницы, заменяющей лучшую подружку.

– Лизунь, а давай я в среду на выходном к тебе приеду? Сходим по магазинам? Я на прошлой неделе такую юбочку красивую на тебя присмотрела. И водолазочку под неё сразу. Как ты любишь, ворот высокий, рукава длинные с прорезями для пальцев, – с энтузиазмом рассказывает, а у меня слёзы на глазах накатываются от любви к ней. – Знаешь, такой материал хороший, добротный. Не синтетика, хлопок. Мне деньги эти всё равно некуда тратить. На похороны уж давно собрала. Тебя приодену, чтобы не хуже сверстников выглядела. Там у вас в институте, поди, все разодетые. Одна моя хулиганка в старье ходит. Не хочу, чтобы ты себя чем-то хуже других чувствовала. Давай, а?

– Приезжай, Валюш. Я буду очень рада, – сдерживая потоп рвущихся слёз, соглашаюсь гундосым голосом. Не потому, что я хочу эту юбку и водолазку, вообще нет. Мне приятен сам факт, что она ходила и смотрела, выбирала для меня вещи! Сама хочет купить мне новую одежду. Переживает, что выгляжу хуже других, любит и заботится. – Я соскучилась…

– И я, котёночек. Дом опустел без тебя, – тоже всхлипывает. Это наше первое расставание на такой большой срок. – Ой дуры мы с тобой, Лизка, дуры. Развели сырость на ровном месте. Ладно, пойду, мне ещё бельё погладить нужно.

Прощаемся на драматичной ноте, договариваясь, что тётя приедет после обеда в среду. Как раз у меня занятия в час дня заканчиваются.

Дожить бы ещё до этого дня без происшествий…

Глава 8

– Всё в порядке? – уточняет Егор. Мы сидим на перерыве в столовой.

Да – да, той самой злосчастной.

Тонна дурацких сообщений от Демьяна раздражает с каждой секундой всё сильнее, пока я читаю их. Листая диалог на сенсорном экране, сдерживаюсь, чтобы не швырнуть его в сторону. Видимо, по лицу понятно, что занимаюсь я чем-то не особо приятным.

Естественно, Егор не знает про жениха и условия обучения. Признаться честно, ужасно стыдно делиться унизительными подробностями. Нормальный, адекватный человек будет в шоке, услышав такой рассказик.

– Ага, – отмахиваюсь, убирая телефон в сторонку, но он начинает вибрировать от звонка. Егор вопросительно смотрит, якобы, чего не отвечаешь? – Потом сама перезвоню.

Разве я смогу поговорить с этим придурошным при свидетелях? Он меня на негативные эмоции за две секунды выводит. Отчасти я считаю именно себя виноватой в том, что Демьян захотел брака. Сама спровоцировала его словами на кухне. Нужно было как-то выкрутиться, а не угрожать. Хотя… единственным вариантом, чтобы Шведов отвязался, было переспать с ним. Не хочу этого делать, он мне противен… Да и я мечтала, что первый раз будет с тем, к кому испытываю искренние и, самое главное, взаимные чувства… Лёгкий трепет в душе, приятные мурашки от прикосновений, благоговение при виде него и всё таком духе.

Наш столик расположен у самой стены. Егор сидит спиной к окружающим, а у меня открывается прекрасный обзор снующих туда – сюда студентов с подносами в руках. Кто-то торопится успеть пообедать до начала занятия, а кто-то, как мы, коротает большой часовой перерыв.

– Почему не поехал на тренировку? – Воронцов практически каждый день уезжает в тренажёрный зал, но сегодня, судя по всему решил изменить планы.

– Захотелось остаться, – отвечает уклончиво, разминая затёкшую шею.

– Весомый аргумент, – усмехаюсь, крутя кружку с быстрорастворимым кофе в руках. Многие считают его отвратительным, но я обожаю этот вкус. Сейчас модно ходить по кофейням, пить напитки с пафосными, на мой взгляд, названиями: Латте, Фраппе, Капучино, Фраппучино и тому подобное. А я вот обычный люблю. Наверное, из-за своих вкусов покажусь кому-то странной или дикой.

– Ты же с Аней обычно обедаешь, а её сегодня нет.

– И что? – немного не улавливаю связь между отсутствием старосты и пропуском тренировки.

– Решил не оставлять тебя одну, – нехотя выдавливает. Можно подумать, что признаётся в чём-то постыдном.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Кумпур – боксёрские бинты. Полоса ткани, которую боксёры и представители других спортивных единоборств используют для того, чтобы предотвратить травмы.