Танец с дьяволом. Расплата

– Так вот именно что нет! До разговора с Артемом у него и в мыслях подобного не было. Только как твой муж узнал, что Матвей играл? Ты рассказывала ему? – Мама негодует так же, как и я.

Отрицательно качаю головой, но в разговор снова со своей ухмылочкой героя вступает Миша:

– Так это я Арту сказал, что батя проиграл тебя в карты Олегу! Не, а че вы так пялитесь на меня? Это ж правда! У меня пруфы на руках.

– Я тебе такие «пруфы» устрою, когда домой придем, мало не покажется! – Мама, сощурившись, смотрит на Мишу, но когда переводит взгляд на меня, мы начинаем обе смеяться. Ох уж эти подростки!

– Да хорош постоянно угрожать мне! Че я сделал?! – скалится засранец. – Спасибо еще скажете нам обоим.

– Кому это «вам обоим»? – Поворачиваю голову набок, сдерживая вновь готовый вырваться смех.

– Мне и Арту, – с дерзким видом сообщает младший брат.

– Вы, я смотрю, поладили. – Моя душа трепещет от счастья: после стольких лет мучений в семье все начало налаживаться.

– Ага. Он помог мне, я – ему. – Миша ловит звезду, и это до невозможности умиляет. – Лан, я пойду, в коридоре его подожду. Поговорим по-мужски, – видимо, решает окончательно добить нас с мамой и выходит.

– Дочь, мне надо с тобой обсудить, но, кажется, этот разговор должен был состояться месяцы назад, когда ты выходила замуж. Я ужасная мать, раз узнаю, что моя дочь вышла замуж при таких обстоятельствах. – Мягкие руки мамы обхватывают мою ладонь и поглаживают ее.

– Не говори так, ты самая лучшая мама на свете! Ты всегда окружала нас заботой и любовью, несмотря на то, что работала сутки напролет, пытаясь удержать семью на плаву. – В большинстве случаев она была на работе, но те минуты перед сном, когда она желала нам спокойной ночи и расцеловывала, были лучшими. – Ты героиня для меня, ма, пример для подражания! Ты – моя королева!

Мама оставляет нежный поцелуй на моем лбу и проводит по щеке. Так грустно смотреть и осознавать, что она постарела. В уголках глаз залегли морщинки. Переживания явно наложили сильный отпечаток, и все по моей вине.

– Знаешь, он так смотрит на тебя, что сразу отпадают все сомнения в правильности твоего выбора, – произносит мама, а я неожиданно для себя смущаюсь. По сути, выбор сделать мне никто и не давал. Артем пришел, увидел, победил. – То, как он заботится о тебе, ночует здесь, помог нам вернуть все, что забрал Багровский, спас Мишку и тебя, отправил отца в лучшую клинику страны. Он – настоящий мужчина, за которым ты как за каменной стеной. Да не только ты, мы все. Появился тут пару дней назад, а уже как быстро взял все в свои руки! Смотрю и восхищаюсь этим парнем! Ах, если бы Матвей был таким же в молодости или хотя бы сейчас! Да разве бы я прожила такую жизнь?! – Из зеленых глаз мамы начинают течь слезы, но она быстро их утирает и горестно улыбается.

Так больно представлять, что пережила она за все годы брака с папой! Даже не могу поставить себя на ее место. Наверное, я бы не выдержала и ушла.

– Ма, переезжайте с Мишей в Нью-Йорк, – предлагаю ей. – Правда, я сама еще не знаю, вернусь ли туда. Наверное, впервые признаюсь себе, хоть и мысленно, в страхе, который проскальзывает в голове с самого пробуждения. Что теперь между мною и Артемом? Он оставит меня после произошедшего?

Глупости! Зачем тогда он сейчас волнуется и помогает моей семье?

Просто мне нужно услышать от самого Князева, что он думает, как относится ко мне после всего… Вдруг я противна Артему после того, как побывала в лапах Олега? Это он еще не знает, что тот пытался меня изнасиловать прямо перед самой свадьбой. Вдруг Арт думает, что Багровский прикасался ко мне, что у нас был секс? Что, если я теперь неприятна мужу? Может, после всего он не захочет меня с той же силой, как и раньше?

– Нет, Сар, это даже не обсуждается! Артем предложил такой вариант и описал прекрасное безбедное будущее под его крылом, но мы с Мишей категорически отказались. – Мама прерывает грустный поток моих мыслей, и я облегченно выдыхаю. Раз он пытается перевезти мою семью, значит, и меня не собирается оставлять. – Жизнь в Самаре, без гнета Багровского, будет восхитительной, тем более что твой муж вернул нам награбленную Олегом недвижимость. Буду заниматься восстановлением, что-то, возможно, продам. Ремонт дома сделаю. Дел куча. Жизнь налаживается. – Несмотря на счастливую улыбку, в глазах мамы тоска, она всегда там была, всю жизнь, сколько я себя помню.

– Я рада, что теперь ты можешь не брать кучу работы, лишь бы прокормить семью, ма, – говорю я и сжимаю холодными пальцами горячую мамину ладонь.

– Да, – уверенно кивает она, словно у нее до сих пор происходит принятие произошедшего: – Абрамовы возвращаются к прежней жизни. И за это я каждый день буду молиться за твоего мужа. Расскажи, как вы познакомились.

Глава 6

День в окружении семьи пролетает как один миг. После ухода родных я долго осмысливаю наш разговор и то, что рассказала мама о поступках Артема, точнее, о том, что он успел сделать, пока я была без сознания. Наверное, я никогда не смогу отблагодарить мужа за его бесценную помощь и всю жизнь буду у него в долгу. Арт собрал по кусочкам, по атомам за несколько дней все то, что Олег разрушал годами своими грязными руками.

Чем я заслужила такую бесценную помощь?

Ну что за невероятный мужчина достался именно мне!

Как не верить в судьбу после такого? Ведь не просто так в ту ночь именно меня отправили обслуживать VIP-кабинку, где оказался Артем! Звезды сошлись таким образом, чтобы свести нас. Не знаю, возможно, после пережитого у меня крыша едет и это просто бред сивой кобылы.

Осознание того, что теперь моя семья ни в чем не нуждается, что больше никто не посмеет причинить им вред и обидеть, угрожать и шантажировать, вызывает слезы на глазах и трепет в сердце. Но самое главное, что Артем отправил папу на лечение. Годами мы не могли добиться от него признания в зависимости, но Князев обработал его за один разговор. Вряд ли я когда-нибудь узнаю, о чем шла беседа за закрытыми дверями: мой муж не тот человек, который будет хвалиться и трепаться о собственных заслугах. Это качество я ценю в нем больше всего.

Как раз под размышления входит и он сам, с бумажным пакетом в руках. Так непривычно видеть Артема в простых бытовых и больничных условиях.

– Курьера заказывали? – Он проходит, ставя добычу на тумбочку, и начинает вытаскивать темные пластиковые контейнеры.

– Я просила просто сырники, чего ты там еще набрал? – Вытянув шею, я, как любопытный ребенок, пытаюсь разглядеть содержимое.

– Врачи сказали, что можно только жидкую и мягкую пищу. Тебя кормили через зонд, пока ты была без сознания, желудку нужно привыкнуть, – произносит он строгим голосом родителя, подавая мне пластиковую ложку и круглый контейнер с супом-пюре.

Морщу нос, поднимая недовольный взгляд на мужа, но еду принимаю. Теплая посуда приятно согревает холодные пальцы.

– И что, ты не взял мне сырничков? – Открыв контейнер, кладу крышку на тумбочку и начинаю мешать ложкой густой суп-пюре, который выглядит достаточно аппетитно, но ведь нужно построить из себя жертву. – Я чуть не умерла, помнишь? – нарочно грустно произношу, пытаясь выцыганить сырники.

– Взял. – Муж еле сдерживает улыбку от моего поведения, беря свою порцию обедо-ужина, и садится в кресло, стоящее рядом.

– А мне же нельзя такую пищу! – Собственное поведение напоминает капризного подростка. – Почему сразу не сказал? Решил помучить? – Щурюсь, пытаясь уличить Артема в издевательстве.

– Чтоб жизнь малиной не казалась. – Тёма ест точно такой же суп, вальяжно откинувшись на своем месте, а я слишком долго заглядываюсь на то, как он подносит ложку к своим идеальным губам, затем отправляет ее в рот, где я замечаю кончик языка. Этот вид завораживает и…

«Так, а ну-ка стоп! Немедленно прекращай пялиться и ешь!»

Я пытаюсь одернуть себя, но продолжаю, как под гипнозом, залипать на губах Князева, и он, черт возьми, замечает это!

– Думаешь, у меня вкуснее?

– Переживаю, вдруг ты мне что-то подсыпал – виагру женскую, например, – выдаю полную чепуху, лишь бы не молчать, однако есть все же принимаюсь и понимаю, насколько я была все это время безумно голодна. Сырники, кстати, оказались безумно вкусными, но пришлось поделиться своей порцией с мужем, что я сделала, шипя, как змеюка, но по-доброму. А еще я поняла, что невыносимо сильно хочу принять душ.

Такое чувство, будто в Артема вселилась бабка-наседка и очень мнительная особа. Прежде чем я пошла купаться, он уточнил у врача, можно ли это сделать. Ни шагу без тотального контроля и полной уверенности в том, что это безопасно и разрешено.

– Давай я лучше сама. – Когда я поднимаюсь с постели, Арт помогает мне дойти до ванной комнаты, прилегающей к палате. Меня слегка раздражает эта опека, ведь я в себе и дееспособна, а он возится со мной, как с маленькой. – Ну уж нет, не говори, что ты и внутрь собрался зайти!

– Давай-давай, шевелись. Чем дольше ты препираешься, Лиса, тем больше времени у нас отнимаешь. – Он подталкивает меня вперед, и я оказываюсь в ванной, а муж в дверях.

– Я хочу принять душ одна. Вернись в исходное положение, в свое кресло, пожалуйста, – прошу, закатив глаза. – Господи, ты превратился в такого зануду! За полчаса со мной ничего не случится. Я даже запираться не буду.

– Сара. – Муж испытующе смотрит на меня, давая понять, что будет так, как сказал он.

Что за упрямство?!

– Артем, – вторю его тону, отказываясь уступать. – Мне нужно сделать девчачьи дела, – нервно вздохнув, признаюсь, почему так препираюсь, затем выдавливаю из себя еще, кладя руку на косяк: – Я стесняюсь заниматься такими вещами при тебе.

Интересно, наша битва характеров когда-нибудь прекратится?!

– Стесняешься? Кого? Меня? – Артем скептически выгибает бровь.

– Да, представь себе, – затравленно обороняюсь. Открывать истинные чувства, не пряча их под маской холодного равнодушия, оказывается достаточно сложно, но честной быть приятно.

– С каких пор? – Арт грязно ухмыляется, и я начинаю беситься от его непосредственности. Когда он уже начнет воспринимать меня и мои просьбы всерьез?! – Я трахал тебя столько раз, что знаю по памяти каждый изгиб твоего тела и все родинки. Поздно стесняться.

Звучит разумно, но я все равно не собираюсь заниматься интимной гигиеной при нем! Это перебор даже для нас.

– Может у меня быть хоть минута свободного и личного от тебя времени? – Дергаю ручку двери на себя, пытаясь вытолкнуть мужа здоровой рукой.

– Ты исчерпала этот лимит, когда укатила, а потом хер пойми чем занималась в доме своего женишка. – Артем не фильтрует свою речь и произносит то, что ему выдает мозг, совершенно не сортируя информацию.

Я замираю, вперившись в него немигающим взглядом, пока сердце падает вниз, а щеки обдает кипятком.

– Если ты намекаешь, что я трахалась с Олегом, то, уж прости, у меня не нашлось на это времени в перерывах между заточением в подвале и побоями! – В горле образуется болезненный комок, а к глазам подкатывают слезы. Ведь отчасти Артем прав, это почти произошло, и становится так мерзко от самой себя.

Плевать, что я была обессиленной и пыталась сопротивляться. По факту Багровский почти взял меня силой. И если бы Артем приехал не в день свадьбы, а на следующий, то все могло быть только хуже.

Я должна ему в этом признаться, но не могу найти в себе опору, силу и уверенность, чтобы произнести вслух. Если я сделаю это, мы снова откатимся на несколько шагов назад, в то прошлое, где будут разборки и скандалы.

– Да, Артем. Он попытался это сделать, взять меня силой, но не успел, свадьба отвлекла! Приехал бы ты на день позже, опоздал бы, и я стала бы порченым товаром. Что скажешь теперь? – Будь что будет…

Арт делает глубокий вдох для успокоения, на выдохе произносит:

– Сара…

– Выйди, я хочу побыть одна! – перебиваю его, чтобы он больше ничего не успел сказать, и, не сдержавшись, громче положенного прикрикиваю: – Уйди, пожалуйста, Артем!

В моих глазах плещется разочарование в самой себе вперемешку с яростью и опустошенностью. Артем с каменным лицом делает шаг назад, и я со злостью захлопываю дверь слишком громко. Демонстративно закрываюсь изнутри на защелку.

Я злюсь на нас обоих.

Вот надо было ему сморозить это?! Ковырнуть?! Напомнить?! Вытащить наружу воспоминания?!

Неужели он думает, что, тыча меня носом в произошедшее, сможет как-то манипулировать или управлять? Чего еще Князев добивается?

«Может быть, он ляпнул не подумав? Или же просто считает тебя потаскухой!»

Я всю жизнь только и слышала от родителей, как они упрекали друг друга за определенные вещи, как ковыряли раны, постоянно напоминали о совершенных ошибках. Но я так не хочу. Хочу взаимопонимания со своим мужем, партнером, лучшим другом и самым близким мужчиной. Разве я многого прошу?

Да, я осознаю, что все произошедшее – последствия цепочки моих действий. Но что теперь?

Каждый раз тыкать, воспитывая, как котенка мордочкой в лоток?

Тяжело выдыхаю, прислонившись спиной к двери, и пытаюсь унять разбушевавшиеся нервы. Закрываю глаза, начиная вести про себя обратный отсчет для успокоения. Сердце бешено колотится – до такой степени я себя накрутила.

Несмотря на то, что теперь все хорошо, больше нет нужды скрываться и переживать за семью, я не чувствую себя в расслабленном состоянии, словно вишу на тонкой ниточке, готовой оборваться в любую секунду, брожу по дорогам неизвестности и не знаю, куда податься.

Я запуталась во всем. Не знаю, в каком направлении двигаться дальше. Потерялась.

Если раньше у меня была четкая цель выжить и не попасться в руки Багровского, то что теперь? Как жить дальше? Чем заниматься? Какое у меня, у нас с Артемом будущее?

Я вроде свободна теперь, а вроде и нет. Клетка в Нью-Йорке ждет, но я больше не хочу куковать взаперти. Вернутся в Америку – все равно снова сидеть под охраной и ждать подвоха от Ичиро Араи, врага Князева.

Нужно ли оно мне?

В последний вечер перед отъездом у меня такие вопросы не возникали, ведь я была безумно счастлива и считала себя настоящей женой, ждущей мужа с работы. А потом случилась Адалин, и замок построенных иллюзий полностью рухнул. Что сейчас с этой девушкой? Где она? Что чувствует сам Артем? Сначала рванул за одной, потом за другой. Разве это нормально?

Живя в страхе быть пойманной Олегом, я искала пристанище в другой стране, но ведь теперь смогу остаться дома, с мамой и Мишей. А скоро и папа вернется с лечения, на которое его отправил Арт. Я обязана мужу всем, но заточила зуб из-за брошенной фразы и мысленно уже развелась. Буквально час назад таких мыслей у меня и подавно не было, да я даже не раздумывала ни секунды остаться!

«А есть ли у меня вообще право выбора? Арт никуда не отпустит!»

Он легче прикончит меня своими руками, чем допустит подобное.

«Так, стоп, Сара. Успокойся. Ты зачем сюда пришла? Привести себя в порядок? Так вот и занимайся этим!»

Отталкиваюсь от стены и прохожу к смесителю, включая воду. Настраиваю нужную температуру и потихоньку начинаю сбрасывать с себя больничный халат, не делая резких движений, ибо не хочется усиливать тупую ноющую боль в месте ранения. Обезболивающие уколы помогают, но их действие – не вечное. А делать их врач сказала медсестрам всего дважды в день.

Под халатом, больше напоминающим ночнушку престарелой бабушки, на мне совершенно нет нижнего белья. Надеюсь, свадебное платье, которое было на мне, утилизировали…

А вообще хорошо, что мама привезла целую сумку моих старых вещей и всех необходимых принадлежностей, вплоть до станка и нижнего белья, расческу, зубную щетку и пасту. Такая она у меня практичная женщина!

Принимать душ с забинтованным плечом не так-то и просто, но я максимально аккуратно намыливаю разрешенные участки кожи и смываю водой из душевой лейки. Напор воды очень слабый, раньше бы я злилась и психовала, но сейчас радуюсь, ведь от этого меньше брызг, и риск намочить рану и пострадавший безымянный палец сводится к нулю.

Станком убираю с тела всю нежелательную растительность, которая успела пустить свои корни за несколько дней. Как хорошо быть мужчиной, не нужно заморачиваться над такими вещами, как бритье ног! Волосы намыливаю три раза, ибо на них можно жарить картошку от огромного количества жира. Смыв все остатки пены, выключаю воду и принимаюсь вытираться махровым полотенцем. Это неописуемое чувство, когда ты чистый, не сравнимо ни с чем! Боже, так странно радоваться, казалось бы, обыденным вещам, которые мы начинаем ценить только в такие моменты!

Собирать мокрые волосы под полотенце одной рукой то еще испытание, но я справляюсь с этим делом с горем пополам, хоть съехавший набекрень зеленый тюрбан выглядит не особо эстетично.

После этого принимаюсь разбирать принесенные вещи. За столько месяцев мой стиль слегка изменился и повзрослел, поэтому, когда вижу свои старые трусики с сердечками, начинаю хихикать, но выбора нет, придется носить. Бюстгальтер я сейчас при всем желании надеть не смогу, поэтому откладываю его в глубь сумки до лучших времен: неизвестно, сколько времени придется провести в больнице. Выуживаю футболку, больше походящую на мужскую из-за принта, и короткие пижамные шортики. Не знаю, можно ли переодеваться в свою одежду, но этот медицинский халатик, цветом напоминающий бахилы, надевать нет никакого желания, да и негигиенично, наверное. Из-за переодевания полотенце сползает с головы, возиться по второму кругу не хочется, поэтому, психанув, решаю не наматывать его снова, а просто тщательно просушиваю тканью короткие волосы и оставляю их висеть сосульками. Футболку надеть полностью не удается из-за забинтованного плеча, поэтому просовываю только левую руку в рукав, а правая остается прижатой к телу под одеждой.

Подстреленный воробей, блин!

Закончив со всеми водными процедурами, иду на выход, но, когда ладонь обхватывает ручку двери, на меня обрушивается снежная лавина реальности, которая отступила на какие-то полчаса, чтобы я могла искупаться.

Нам нужно поговорить и расставить все точки над «i», только вот станет ли Князев слушать меня?

Вхожу в палату и застаю Арта, который разговаривает о чем-то или о ком-то по телефону, стоя ко мне спиной у окна. Игнорируя соседство, раскрываю шкаф и кладу внутрь сумку с неиспользованными вещами, пусть дожидаются своего звездного часа. За окном уже темнеет, Самару постепенно накрывает ночь, а у меня сна ни в одном глазу, и самочувствие более или менее сносное, насколько это возможно в подобном состоянии. Не знаю, что за препараты мне вводят и какие таблетки дают, но они действительно улучшают мое состояние. Вот если бы еще побольше обезболивали, то вообще б цены им тут не было!

Однако речь идет о физическом состоянии, а не ментальном. Со вторым у меня проблемы, причем очень давно, и ситуация продолжит усугубляться, если я буду вынуждена вернуться в Америку, не обговорив все детали с Артемом. Мне жизненно необходимо расставить личные границы, выстроить нормальные взаимоотношения. Возвращаться в тот кошмар с постоянными скандалами, где шаг влево, шаг вправо – расстрел, я не хочу.

Я люблю Артема и умирала во всех смыслах слова, когда думала, что больше никогда его не увижу, но сейчас понимаю: нам нужно что-то менять для адекватного будущего.

– Давай поговорим? – произношу спокойно, когда муж поворачивается, убирая смартфон в карман с хмурым выражением лица.

– Валяй. – Арт проходит к диванчику у стены и заваливается на него всем своим мощным телом, усаживаясь поудобнее с широко расставленными ногами. Меня раздражает, когда мужики так делают, хочется подойти и пнуть со словами «Собери свои копыта». – Че у тебя там скребет, вываливай!

– Поговорить – значит не просто выслушать друг друга, а услышать, понимаешь? – Выгибаю бровь, раздражаясь от его нахальной непосредственности. Царь, которому все можно!

– Ты побазарить хочешь или в психолога играть? – Князев говорит настолько надменно, что я начинаю закипать. Как будто перед ним стою не я, а простой солдат из клана.

У меня аж зубы сводит от его вызывающего поведения. «Спокойно, Сара, держи себя в руках», – приказываю себе. Слушая призывы здравого смысла, медленно выдыхаю через нос, успокаивая натягивающиеся как струна нервы.

– Хорошо, по-нормальному, значит, мы не можем общаться. Мне обязательно истерику закатить, чтоб донести до тебя мысль? – Откидываю влажную прядку волос от лица.

Прошлая я давно бы уже закатила скандал, и если сейчас я этого не делаю, это уже отличный знак.

– Попробуй. – Голос с хрипотцой полон напускной лени с безразличием на лице.

– Че ты мне строишь тут из себя, а?! – И в этот самый момент, смотря на мужа, я понимаю причину его поведения. – Ты – как ребенок, у которого забрали игрушку. Да, представляешь, мне неприятно слышать твои упреки. И да, мне нужно личное пространство, и в первую очередь от тебя. – Я задела его мужское эго, вот и весь секрет.

– Подгребай ближе к теме, я подзаебался от пафосных разглагольствований. Че хотела? – Князь неторопливо разминает шею, как будто готовится к бою или нападению, но ему до сих пор до фонаря происходящая беседа.

– Нужно поговорить о будущем, – решив принять тактику мудрой женщины, игнорирую все выводящие из себя мелочи и начинаю разговор, в надежде, что муженек с синдромом мафиози-подростка подключится.

– О бу-у-дущем? Ну давай, поговорим. – Его заросшее щетиной лицо озаряет улыбка во все тридцать два белых зуба, но она совсем не добродушная, а скорее напоминающая кобру в броске. – И че, какое будущее рисуется?

– Если ты планируешь при каждом удобном случае тыкать в меня, попрекая отъездом, то предлагаю разойтись сразу, пока не стало слишком поздно…

Не успеваю договорить, что мне больно и неприятно вспоминать произошедшее, что я хотела бы изменить наше отношение друг к другу, как Артем перебивает меня:

– Охуенная идея! А че, по-твоему, значит «слишком поздно», Сар? Поясни-ка, а то я не догоняю. – Муж подается вперед на диване, а я инстинктивно выпрямляю спину, сидя напротив на кровати.

– Слишком поздно – это когда появятся дети и разойтись будет сложнее, – не подозревая о надвигающей буре, отвечаю на поставленный вопрос, поглаживая бинт на безымянном пальце указательным пальцем левой руки.

«А ты сможешь уйти от него сейчас или потом? Ответь себе честно. Нет?»

– Если ты своим котелком считаешь, что сейчас у тебя есть шанс «разойтись, пока не стало слишком поздно», то тут два варианта: либо ты тупая, либо живешь в своем волшебном мирке. – Арт поднимается с дивана, вернув себе прежний вид бешеного мафиози, готового рвать. Он надвигается, тыча в меня указательным пальцем: – А теперь слушай меня сюда, девочка. Не знаю, че за моча в твою башку стукнула или чувство свободы мозги выветрило, может, ты у нас стала слишком чувствительной натурой, хуй знает, но разойтись со мной ты сможешь только в одном случае, и я тебе про него говорил: пока один из нас не сдохнет. Доходчиво?

Голос Князева звучит ужасающе громко и яростно, от этого я начинаю опасаться, что в палату сбежится весь медицинский персонал.

– Не ори, мы не в твоем пентхаусе на Манхэттене! – злобно цежу сквозь зубы, лишь бы ответить хоть что-то, захлебываясь волной жгучего чувства, когда тебя осадили, а ты в ответ не можешь ничего сделать.

Ведь правда, говорил же…

– Доходчиво, я тебя спрашиваю?! – Князев в буквальном смысле переходит на рык, останавливаясь рядом со мной, но я не сдвигаюсь с места, продолжая сидеть как истукан.

– Нет, не доходчиво, черт подери! – Вздергиваю подбородок, чтобы заглянуть в потемневшие глаза Артема. Он стоит с раздутыми ноздрями, дыша, как разъяренный бык. – Я устала от твоих эмоциональных качелей и скандалов. Мне надоело! Надоело, понимаешь?! Хочу нормальных взаимоотношений!

– Заебись, то есть это я тебе качели устраиваю? – Явно борясь с собой, Артем проигрывает раунд и хватает меня за челюсть, крепко сжимая пальцами; естественно, я не остаюсь в долгу и хватаю его за кисть, пытаясь отодрать от себя. Но ничего не выходит. Я все еще слаба и не могу дать достойный отпор.

– Отпусти, или я буду кричать! – испепеляя взглядом такое родное лицо, нагло вру. Видит бог, я этого не сделаю!

– Тебе напомнить, кто ведет себя как сука каждый раз, когда я делаю ебаный шаг вперед? – Игнорируя мои слова, Артем продолжает удерживать меня и наклоняется еще ниже, так, что наши лбы практически соприкасаются.

– О, а ты и так умеешь, да? Че-то я не замечала никаких шагов! – Все мое нутро клокочет от злости. Каков нахал! Все прожитое с ним время он действительно так считал?! – Все, что ты делал каждый раз, так это сводил скандал к сексу, видимо, своим воспаленным мозгом считая это примирением, а не принуждением?