Танец с дьяволом. Расплата

Однако усталость делает свое дело, и, сдавшись, я отодвигаю шторку и выхожу, обмотав голову полотенцем, а на тело накидываю халат. Стоящую зубную щетку я также игнорирую, почистив зубы просто пальцем и мятной пастой. В памяти всплывает момент, как я чистила зубы щеткой Артема и почему-то совершенно не брезговала.

«Прекрати всплывать в моей голове… это невыносимо!» – мысленно кричу, представляя перед собой черный острый взгляд, что прожигает саму душу.

«Раз. Два. Три».

Куда делся этот гребаный рычаг, почему он работает с перебоями?!

«Давай, ты сможешь. Теперь ты другой человек. Сары Миллер-Князевой больше не существует. Отныне есть только Сара Абрамова-Багровская. Тебя должны заботить только собственная жизнь и безопасность семьи. Не нужно тратить энергию на предателей».

Выйдя из ванной в спальню, только сейчас замечаю на прикроватной тумбочке часы, которые показывают всего лишь десять часов утра. Не знаю, сколько есть времени перед свадьбой и как она будет проходить, если еще час назад бесчестный не собирался разыгрывать это шоу, а просто поиметь меня и пустить по кругу.

Станет ли Олег устраивать торжество или заставит просто расписаться с ним? Разбинтовываю, стоя у прикроватной тумбочки, свою конечность; ставший красным бинт прилип, и пока я его отдираю, еле сдерживаюсь, чтобы не взвыть. Палец опух и побагровел; откручиваю зубами крышку с перекисью и хорошенько заливаю ею рану, которая начинает мигом щипать и пениться. Забинтовываю, смотря мельком одним глазком и стараясь эмоционально абстрагироваться.

Понятия не имею, что будет происходить сегодня дальше, но знаю одно: когда настанет время, за мной придут заранее, поэтому прохожу к изголовью кровати на негнущихся ногах, стягиваю покрывало, бросая его на пол, и забираюсь под одеяло прямо в халате и с полотенцем на голове. Усталость, стресс и отсутствие сна делают свое дело, поэтому я мгновенно проваливаюсь в забытье, где нет снов, а одна только пустота.

Настойчивый стук в дверь и дергающаяся ручка больше похожи на то, когда к тебе пытаются вломиться. Это заставляет меня резко распахнуть глаза и, кряхтя, сесть на постели. Но меня ведь закрыли снаружи на ключ? Это что, проверка, внутри ли я?

– Чего? – спрашиваю осипшим, как у курильщика, голосом.

Полотенце сползло с головы во время сна, но волосы практически сухие. Стрелка часов показывает аж восьмой час вечера. Это ж сколько времени я проспала и не очухалась бы даже, если бы не разбудили! Еще бы, я ведь столько дней без сна и еды… как по мановению волшебной палочки живот начинает неприятно урчать.

Прежде чем ключ в замке поворачивается, я запахиваю раскрывшийся халат и, покачиваясь, встаю с постели. На пороге появляется угрюмый Роман с огромной коробкой в руках, которую он вносит и ставит на край кровати.

– Полчаса на сборы. – Его тон на этот раз другой, словно положение мое в этом доме изменилось. Если днем Рома говорил со мной с пренебрежением и недоверием, то сейчас, скорее, уважительно сдерживается.

Ничего не отвечаю, и Роман удаляется, хлопнув дверью. Подхожу и приоткрываю молочного цвета громадную коробку, внутри виднеется белоснежная органза.

Чертово свадебное платье! Больной ублюдок решил поиграть в жениха и невесту!

Я вернулась туда, где все начиналось, туда, откуда бежала без оглядки сломя голову.

В прошлый раз мне удалось избежать свадьбы с Багровским, но не сегодня…

Я не имею права рисковать жизнью брата. Олег убьет его, если я что-нибудь сделаю с собой или сбегу. Он может, я знаю. Эти два дня во всей красе показали, насколько далеко готов зайти этот нарик. От человека, который на глазах у толпы мужчин безжалостно избивал хрупкую девушку, а затем изуродовал ее тело, можно ожидать чего угодно!

Ведь если Багровский повторно опозорится перед своими шохами и всем городом, у него точно крышу снесет не на шутку. Хотя у него и так с головой не в порядке, тут к гадалке не ходи.

Сняв крышку коробки, швыряю ее на пол и вытаскиваю платье на постель, рассматривая. Все по вкусу Олеженьки: пышное и многослойное, как облака, море страз и золотая окантовка по краям гипюровых рукавов и шлейфа. У него, случайно, предки не были цыганами? Уж больно подозрительна любовь к этому цвету.

Тяжело вздохнув, развязываю пояс халата и, распахнув полы, сбрасываю его на пол. Все внутри меня противится этому, каждая клеточка отказывается выполнять приказ, но я прислушиваюсь только к разуму, а не к собственным желаниям.

Холодные пальцы левой руки и только три правой расшнуровывают корсет; когда с этим покончено, спускаю платье на пол, встаю в середину ногами и поднимаю наверх, просовывая руки в гипюровые рукава. Не знаю, каким образом мне удается это сделать, но с горем пополам, миллион раз изворачиваясь перед зеркалом, вспотев и обматерив весь белый свет, я зашнуровываю корсет на спине.

У Князева свадебные условия, конечно, были получше, но сейчас не об этом.

Смотря в отражение зеркала, встроенного в большой шкаф-купе, я ненавижу себя всеми фибрами души за то, что оказалась загнана в ловушку, обессиленная, раненая и беспомощная. Прищурившись, рассматриваю, как нелепо я смотрюсь: вьющиеся волосы, от того, что уснула с мокрой головой, бледная и безжизненная кожа, высохшее лицо со слишком впалыми щеками, обгрызенные ногти и самое главное – потухший взгляд. Но вишенка на торте – забинтованный как попало безымянный палец. Куда ж жених кольцо-то надевать собрался?

Самобичевание прерывает звук поворачивающегося в замочной скважине ключа. Выйдя из оцепенения, с трудом передвигаясь из-за слишком массивного платья, отступаю подальше от входа. Я уверена, что это Рома пришел сообщить, что отведенное время истекло, но на пороге стоит не кто иной, как мистер жених Багровский Олег Уродович. Естественно, не дожидаясь приглашения, мудак… ой, то есть мужик… надвигается на меня, заставляя отступать еще более рьяно.

Видимо, сон благоприятно повлиял на меня, потому что проснулась та самая токсичная и холодная Сара, которая ничего не принимает близко к сердцу. Я, мать его, как Билли Миллиган с двадцатью семью личностями внутри.

– Это было жизненно необходимо? – уточняю, выгибая бровь, но до него, с его IQ, доходит не сразу, поэтому добавляю: – Платье. – О смокинге с белым пиджаком не заикаюсь. Не знаю, что мне больше хочется сделать – разрыдаться от безысходности или дико расхохотаться от нелепого внешнего вида Багровского. Возможно, на другом мужчине это смотрелось бы и стильно, но come on, это же Олег! Меня воротит от него на инстинктивном уровне.

У Олега, кажется, биполярное расстройство, потому что по сравнению с нашей утренней встречей, где женишок выглядел как неадекватный маньяк, сейчас он кардинально изменился, превратившись в сияющего самца-говнеца. Ладно, простите, постараюсь меньше токсичить.

– Необходимо, зефирка моя. – Сдерживаю рвотный позыв от очередного уменьшительноласкательного словечка, но это еще ничего по сравнению с тем, что происходит дальше.

Багровский вскидывает руку, отчего я машинально уворачиваюсь, думая, что придурок снова решил показать свою силу. Агрессивный блеск от моей реакции проскальзывает в его глазах, левая рука ложится на мое предплечье, удерживая, а вторая прикасается тыльной стороной ладони к щеке.

– Что ты делаешь? – Стараясь как можно сильнее отодвинуться, вытягиваю щеку в противоположную сторону.

– А ты не рыпайся, родная. Или тебе неприятны мои ласки? Так ты скажи, я все отменю. Только что с Мишаней-то станется, Сарусь?

Толпа мурашек проходится по нервным окончаниям от прямых угроз.

– Ты же знаешь, что неприятны, так зачем спрашиваешь? – «Скотина», – добавляю уже про себя. Не знаю, зачем я нарываюсь, нужно улыбаться и врать сквозь оскал, но пересилить себя не могу, лицемерить и притворяться – тоже. Мое сердце и душа настолько устали за последний год, что я потеряла весь вкус к жизни и способность к коммуникации. Меня так часто обесценивали, унижали, похищали, принуждали, предавали… сейчас нет сил строить из себя кого-то.

«И сделали со мной это все вы, мужчины!»

Отец проиграл в карты, Багровский пытался сделать рабыней, что у него и получилось в итоге, а Артем… Артем просто растоптал и выпил всю до дна, оставив только оболочку.

– Вот за это я тебя и люблю, Сарусь: за честность. Не по понятиям это – пиздеть уважаемому человеку в лицо, – с довольным видом изрекает Олег, поглаживая мою раскрасневшуюся от гнева кожу костяшками пальцев. Хочу подметить, что уважаемого человека тут не наблюдаю, но еле сдерживаю себя, прикусив язык. – Каждую паршивую ночь я представлял, как буду целовать твою молочную кожу, гладить манящие изгибы, что мерещатся в других бабах, представлял, как буду насаживать на своего дружка… – Дыхание Олега от каждого слова учащается все сильнее, в то время как у меня живот скручивает спазмом от одной только мысли, что все это Багровский проделает уже сегодня!

– Пусти! – В истерике хватаюсь за его кисти, когда он непозволительно близко вжимает мое тело в свое, блуждая ладонями по пояснице, заднице, а лицо зарывается в откровенный вырез декольте.

– А может, ну его, а? Свадьбу эту? Никто больше и слова в твой адрес не посмеет сказать, распишемся номинально, но позже. А сейчас я в натуре как сильно хочу сорвать с тебя это барахло! – В подтверждение сказанного урод тянет шнуровку платья на спине, и оно начинает ослабевать, спадая, пока я не знаю, то ли хвататься за корсет, чтобы прикрыть открывающуюся грудь, то ли отбиваться от озверевшего Олега, что подталкивает меня к кровати.

– Нет! Подожди! Что ты делаешь?!

– Получаю то, что заслужил. – Грубые лапы тянут чертово платье вниз, и оно поддается, сползая до середины живота, пока я, потеряв равновесие и запутавшись в шлейфе, лечу на расправленную и смятую постель.

– Я не вещь, чтобы ты меня получал.

Олег наваливается сверху, выбивая из меня дыхание от тяжести его желейного тела.

«Господи, пожалуйста, помоги!» – мысленно обращаюсь ко всем богам, не желая заниматься сексом. Мне кажется, я не переживу, не смогу, это выше моих сил! Отчаяние охватывает меня и бросает тело в жар, когда желтые зубы вора стискивают мой сосок, вытягивая его. – Ты столько месяцев ждал, а сейчас не можешь дожить до вечера?! – иду ва-банк, пытаясь манипулировать его же методом.

Но сказанные мною слова не цепляют Багровского, а наоборот, распаляют еще сильнее. Второй рукой он зажимает мой рот, чтобы я заткнулась, и продолжает свои насильственные действия, терзая голые шею и грудь. Из меня только и вырываются всхлипы отчаяния, пока горячие слезы стекают по щекам, а кулаки бьют Олега по спине. Я изворачиваюсь, пытаюсь выбраться, но, сжатая по бокам ногами врага, не могу сдвинуться ни на миллиметр.

Не знаю, в какой момент я понимаю, что ничего не смогу поделать. Осознание приходит неожиданной снежной лавиной. Сейчас или вечером Багровский получит, что хочет, независимо от моих желаний и действий. В комнате слышно только мое завывание от рыданий через зажатый рот и тяжелое дыхание насильника.

Видимо, мои молитвы слышат там, наверху, потому что в дверь начинают настойчиво стучать.

– Босс! Пора выезжать, гости начинают собираться в рестике, – звучит по ту сторону двери спасение в виде голоса Ромы.

Грязно выматерившись в мою голую грудь, Олег нехотя отлипает и поднимается, не стесняясь, поправляет выпуклость на штанах, пока я, заплаканная, часто дыша, прикрываюсь руками.

– Ниче-ниче, все ночи наши. – Подмигнув мне, Багровский тяжело ступает к двери, бросая мне на ходу: – Пять минут, а то передумаю и вернусь.

Привожу в порядок дыхание, стараясь успокоиться, и вытираю лицо ладонями, оттопыривая безымянный палец, сажусь, а затем сползаю с постели на ватных ногах. Придерживая платье, подхожу к зеркалу и натягиваю его, зашнуровывая как попало. Главное – чтобы держалось и не спадало.

Пройдя к тумбочке, поднимаю отложенную фату и цепляю гребешок на макушке. Надеюсь, она станет моим спасением от назойливых глаз гостей, которые придут лицезреть сбежавшую невесту местного авторитета и скроют покрасневшие от слез глаза.

Вдох-выдох.

Нажимая на ручку двери, я понимаю, что, когда я выйду наружу, все в моей жизни поменяется, сегодня она закончится окончательно. Зато Миша будет свободен и в безопасности на расстоянии.

Лучше бы в ту ночь аварии Артем не смог раскопать могилу и я навсегда осталась погребенной якудзами.

Глава 4

Когда черный внедорожник остановился у банкетного зала в центре города, я все еще не осознавала происходящее в полной степени. Сидевшая внутри меня Сара надеялась, что ночной кошмар вот-вот закончится, но этого не произошло. События развивались стремительно, и горькая реальность, когда меня завели внутрь ресторана, можно сказать, под вооруженным конвоем вместе с так называемым женишком, обрушилась новой волной. Снежная лавина осознания и зарождающейся паники простреливала каждую мышцу, а крепко сжатая в стальных тисках Олега ладонь добавляла моменту трагизма.

Я чувствовала на себе прожигающие до самых костей взгляды собравшихся, когда Багровский буквально тащил меня за собой в центр зала к стоящему подиуму со столом для новобрачных. Гости, в большинстве случаев мужчины с явно не аристократичной внешностью, не скрывая интереса, разглядывали меня и, к слову, делают это до сих пор, пока я стою возле своего места, слушая очередной блатной тост.

Никто не желает молодым счастливой семейной жизни и много детишек, ведь они прекрасно знают, кто я такая и сколько ублюдок гонялся за мной. Мужланы произносят речь в адрес Олега, призывая его показать, кто в доме хозяин, а тот, довольный собой, мол, царь горы, утвердительно кивает.

Представьте себе самое клишированное воровское сборище, где собирается местная блатная элита. Вот именно с таким контингентом и проходит так называемая свадьба.

Ах, кстати, в машине выяснилось, что паспорта-то российского на имя Сары Абрамовой у меня нет. Только липовый с чужой фамилией и грин-карта. Олеженьку такой поворот событий не устроил, поэтому регистратора брака развернули на полпути, но на время. Сначала Багровский намерен восстановить мне документ, а уж потом расписаться. И чем дольше его фамилия будет обходить меня стороной, тем лучше.

На этого урода я стараюсь даже не смотреть, ибо его самодовольная ухмылка альфача, который получил желаемое, вызывает дикое желание проехаться по его надменной роже. Но я сдерживаюсь, ибо перед выездом, в машине, мне снова дали напутствие «не рыпаться» и любезно показали онлайн-трансляцию, где двое бугаев стоят над младшим братом, не скрывая того, что при малейшей выходке ему придет конец:

«Веди себя достойно великой фамилии Багровская, Сарусь. Теперь ты станешь моей женой. Права на ошибку больше нет. Если, канеш, не хочешь вернуть Мишантия родителям по частям. Я организую, не сомневайся!»

Стоя на празднике жизни, я разрабатываю план, как после свадьбы я войду в доверие к Олегу, удостоверюсь в безопасности близких, выслав их из страны любыми путями, а затем… затем один из нас отправится на тот свет. Как говорится, как карта ляжет. Я успокаиваю себя, что этот брак ненадолго, и настраиваюсь на успех. У меня все получится, главное – перетерпеть…

Правда, надо отдать должное фате, которая прикрывает мое лицо с синяками и разбитой губой от нежелательных глаз и скрывает истинные эмоции на лице. Олегу и самому это на руку, чтобы никто не видел пошарпанный и потрепанный товар, приплывший в его руки.

Вереница желающих сказать тост не прекращается, а когда Багровский кивком велит спуститься с подиума вниз, чтобы принять поздравления лично и вблизи, я понимаю, что начали прибывать более весомые персонажи.

Кто-то из гостей присутствует с женой, кто-то, я так понимаю, с любовницей, судя по развратному виду девиц в рыжих полушубках и туфлях на высоченных шпильках, но большинство в одиночку. Подарки торжественно вручают Олегу, я же стою, как бесплатное приложение, со злобным оскалом на лице, которое никто не видит, хотя мне и так абсолютно наплевать на происходящее. Волнуют только уставшие от каблуков ноги и моя закончившаяся жизнь. Спасает только мысль о том, что совсем скоро один из нас избавится от другого.

С таким облегчением я еще никогда не задумывалась о собственной смерти… или чужой…

Каким образом это произойдет? Где? Когда?

Эти мысли успокаивают, дают толику надежды, что мои мучения не на всю жизнь. Слез почему-то нет, внутри такая необъятная пустота. Волнение куда-то пропало. Кажется, это и есть принятие и смирение по-настоящему.

Что, если вытащить сейчас пистолет из-за пояса Олега и пристрелить его на глазах у всех? Меня точно убьют следом, идея кажется заманчивой. Не нужно будет мучиться месяцами, а возможно, и годами. Это мой шанс закончить то, что еще не успело начаться. Только вот что будет с Мишей и родителями? Шавки Олега явно расправятся с ними в отместку за убийство своего босса.

Рассматриваю носки туфель, карябая ногтем подушечки пальцев, взвешивая все за и против.

Я не замечаю переменившуюся атмосферу вокруг, только чувствую, как Багровский дергает меня за кисть, притягивая к себе, от чего я теряю равновесие и едва ли не падаю, врезавшись в его плечо своим телом. Нога подворачивается, но я чудом удерживаю равновесие.

– Только попробуй, шваль, рыпнуться! Всю семью вырежу! – цедит жених, а я поднимаю голову, непонимающе глядя на него: совсем крыша поехала, мол? Но что-то интуитивное заставляет меня повернуть голову в сторону вошедших гостей, и сердце замирает, пропуская удар.

Артем…

Нет! Не может быть! Это наверняка снова галлюцинация!

Подсознание играет со мной злую шутку, показывая то, что не происходит в реальности. Но он выглядит таким настоящим, живым… таким родным.

Ошарашенно моргаю несколько раз, но мираж не исчезает. Мощная фигура Артема стоит в центре зала, затмевая всех вокруг, а затем начинает уверенным шагом приближаться. Все присутствующие, как и я сама, завороженно наблюдают за качком, который чувствует себя здесь хозяином положения.

Настоящий! Здесь, в этот самый момент!

Арт всматривается в мое лицо цепким взглядом, хотя он его и не видит из-за нескольких слоев пышной фаты. Самое страшное, что я не могу разобрать, какой именно посыл несет его взор. Если раньше я на космическом уровне считывала Князева, то сейчас не ощущаю от него никаких волн, словно ниточка, связывающая нас эмоционально, оборвалась и больше не работает.

Вокруг мужа… или уже бывшего мужа, потому что я сама запуталась в хронологии происходящего… толпа вооруженных мужчин, которые держат на мушке точечно гостей, охрану и самого Багровского.

Вот и столкнулось лбами мое прошлое и настоящее. Только что ждет всех присутствующих в будущем?

Бывший жених, муж, бывший муж, будущий муж… только я запуталась и уже слабо соображаю, кто из них кто.

Миллиард вопросов вертится на языке. Как Князев нашел меня? Как узнал, что я уехала? В какой момент решил прилететь? Зачем? И самый главный: что теперь будет?

Одно я понимаю точно: весь вид Арта не предвещает ничего хорошего. Коленки буквально дрожат в желании побежать к нему навстречу, броситься на шею, несмотря на все обещания, что я себе дала. Плевать, что здесь куча криминальных авторитетов и может развязаться самая настоящая бойня. Меня сдерживает только то, что я не знаю истинного посыла присутствия мужа здесь. Он наверняка считает меня лживой предательницей, которая сбежала к бывшему жениху и теперь выходит за него замуж.

Отчаянный всхлип вырывается изо рта от одной только мысли, что Артем приехал не за мной, а на разборки, отчего рука Багровского крепче сжимается на моей кисти. Он, как коршун, переводит почерневший взгляд с меня на Князева и обратно.

Нет сомнений, он прекрасно понимает, кто явился на торжество.

Обстановка накаляется до предела, и в помещении становится мало воздуха, но я не замечаю никого и ничего вокруг, кроме мужа, надвигающегося, как свирепый хищник.

– Зря ты нарисовался, браток. – Олег первым не выдерживает, прерывая гнетущее молчание и мертвую тишину в зале. – Не выгребешь местную мафию своей шайкой. Позырь вокруг, какие люди собрались, чтобы отпраздновать! – Мерзкая улыбка озаряет рыхлое лицо.

Волнение стягивается тугим узлом внизу живота, чувство будущей катастрофы витает в воздухе, буквально искрится.

– Я и есть мафия. – Хриплый голос Артема, по которому я безумно скучаю, заставляет ноги буквально подогнуться, но удерживающая меня рука Олега не дает мне осесть на пол. – А ты уверен, что выгребешь, торчок? Знаешь, че я делаю с теми, кто пасть свою гнилую на мою семью разевает? – Речь мужа больше похожа на звериный рык. Он взбешен, это заметно невооруженным глазом.

Кажется, что еще чуть-чуть, и я потеряю сознание, не выдержав реальности происходящего.

«Знаешь, че я делаю с теми, кто пасть свою гнилую на мою семью разевает?»

Я – его семья. Мы – семья.

Я ненормальная, раз при таких обстоятельствах чуть не растеклась здесь лужицей от счастья, как дурочка.

Неужели Артем узнал правду. Но как? Ведь его слова именно это и значат!

– Заявиться сюда одному, с вооруженной сворой. Ты самоубийца? – Голос Олега просевший, он второй раз упоминает собравшихся авторитетов, прикрываясь ими, хотя ни один из присутствующих мужчин не вмешивается, все только наблюдают. Вопрос, почему? – Мож, в Америке своей ты вес имеешь, но здесь за тобой никого, в отличие от меня. – Вены на шее вздуты, Багровский нервничает, несмотря на уверенный пафос, что льется из его рта, и я начинаю волноваться: ведь у Артема действительно нет никого за спиной в России.

– Ты, родной, так сильно не волнуйся, сердечко не выдержит. – Только сейчас замечаю, как из тени Артема выходит высокий темноволосый мужчина крепкого телосложения. В этот момент Олег серьезно напрягается, как будто чёрта увидел, хватает меня сильнее и постепенно начинает отступать назад. – Ты не менжуйся, девчушку с миром отпусти, и обещаю, пострадаешь минимально. – Он выглядит действительно авторитетным, уверенным в себе и собственных словах. Голос абсолютно без американского акцента, а лицо кажется знакомым, но потом я понимаю: это из-за того, что брюнет удивительно похож на Артема. Неужели они братья? У Арта есть родственники на родине с такой же сферой деятельности?

Ошалеть можно! Голова идет кругом от событий, наваливающихся одно за другим.

– Не приближайтесь, или я ее грохну. – Не успев моргнуть, я оказываюсь вплотную прижата спиной к груди Багровского, пока он вжимает в мою шею пистолет, который непонятно в какой момент оказался в его гнилых руках. Реакция молниеносная, надо отдать ему должное!

Быстро же ты отчаялся, шизоид!

– Слушай сюда, вора, если с моей женой че-то случится, я тебя на ремни порежу! – В голосе Артема слышится непоколебимая сталь.

По венам растекается горячая лава от услышанного, хотя сейчас я должна волноваться о собственной безопасности.

Артем кивает, и часть их охраны начинает тактично выводить гостей наружу, пока за его спиной я вижу еще поступающих солдат. Как Князев привез в Россию столько бойцов из своего клана? Или они не из «Кольта», а люди того брюнета?

Такие ненужные вопросы крутятся в голове, в то время как к моей шее прижимается дуло оружия. На самом деле страха нет, наоборот, я чертовски счастлива. Даже если умру сейчас, я увидела Артема в последний раз, и это главная награда. Муж приехал, несмотря на вскрывшуюся ложь и Деллу, значит, он тоже что-то чувствует ко мне.

Мой уход будет не так мрачен и одинок.

– А че ты сначала дал ей свалить, а теперь прикатил? Запутался, Князев? Или забыл, как эта сучка обманывала тебя? Тебе ж вроде доходчиво объяснили, кого ты приютил. – Речь Олега начинает походить на бред сумасшедшего, обезумевшего, но он знает, куда бить.

На лице мужа появляется звериный оскал.

– Так поближе подойди, я тебе обскажу. Жену мою только отпусти, не люблю, когда к ней падаль прикасается. – Арт достает из-за пояса пистолет и не моргнув глазом наводит на Олега. – Считаю до трех. Раз…

Все происходит, как в замедленной сьемке боевика: охрана Артема начинает точечно ликвидировать людей Олега, окружающих нас; те, кто успевает отреагировать, начинают отстреливаться. Звук свистящих пуль доносится отовсюду. Сначала я зажмуриваюсь, но потом понимаю, что Багровский начинает оттаскивать меня назад, не прекращая вжимать ледяной металл в кожу, а Артем в это время как разъяренный бык надвигается на нас, не замечая перестрелки вокруг.

«Боже, пожалуйста, прошу тебя, пусть его не ранят!»

Мне нужно помочь, только как…

– Я встаю на колени только ради тебя! – У меня неконтролируемо вырывается фраза на английском, и только Артем может понять ее посыл. Он должен понять, что я намереваюсь сделать. Вспомнить тот случай в его кабинете, когда мы дрались, а после он меня принудил. Не знаю, мерещится ли мне отрицательный кивок мужа и резкий выдох или это игра бурной фантазии, но я вижу расширившиеся от моего решения глаза Арта, однако поздно, обратного пути нет.