Наследие фейри

Войны продолжались столетиями. Борьба не утихала: нимфы и фейри то и дело вступали друг с другом в схватку, испытывая силы, данные им от рождения, на прочность. У каждого имелись недостатки и преимущества. Но однажды, когда затянувшиеся кровопролития почти лишили обеих рас главного – их наследия, правители, наконец, одумались. Так они заключили «Сивэйн» – святое соглашение, окропленное солнцем и луной, поделенное кровью двух родов. Именно в нем они разделили территории Мирного Леса на две части, создав тем самым два нерушимых взаимосвязанных королевства.

Поначалу все было прекрасно: данный союз стал своеобразным щитом против нашествий друид, которые время от времени пытались свергнуть обоих правителей и, нарушив баланс, захватить всеобщую власть.

Фейри и нимфы отныне боролись на одной стороне, рука об руку, превратившись в верных союзников, свято оберегающих свой дом – Мирный Лес от различных посягательств извне. Пока однажды юный наследник фейри не был очарован наследницей противоположного Двора.

История умалчивает о том, как развивались их отношения и что послужило тому причиной. Известно лишь, что они начали встречаться тайно, уделяя друг другу все свободное время. В конце концов, они утратили идеалы собственной веры, позабыв о долге, о предписанном соглашении и своем народе, который так долго и с таким упорством шел к обретению мира.

Любовь вскружила обоим голову. Но когда король фейри прознал о немыслимом увлечении сына, то первым же делом предпринял все необходимые меры и…

– Пригрозил принцессе!

Я улыбнулась, услышав в её голосе протест и толику порицания, заметив, как нежно и чувственно она обняла своего любимого лягушонка, чье тело по большей части уже состояло из заплаток.

– Верно. Король пригрозил юной нимфе и велел больше не приближаться к наследнику Двора фейри. В противном случае он обещал наслать на их Двор неслыханное проклятие. Король попытался образумить хрупкое нежное существо, напомнив о долге и обязательствах перед собственным народом. Ведь принцесса была обручена с детства. Однако никто из них не учел смелости и немыслимой упертости принца, который решил бросить вызов собственному королю. Правда, в конце концов, он понял непреложную истину: любой выбор так или иначе влечет за собой последствия. Либо отпустить ту, кому он даровал свой «соул», иными словами, свет сердца и души. Либо следовать велению сердца и сбежать с той, кому он принадлежал уже навечно.

Время шло. Солнце сменяла Луна и наоборот, заставляя принца фейри изнывать от нескончаемых мук. Но лишь до тех пор, пока он не сделал выбор, способный определить судьбу. И исход был таков: наследница рода Нимф и наследник рода Фейри перевернули привычные устои и традиции, сбежав вместе в зачарованный лес, именуемый иначе Асграалем, который был не больше, чем бесконечная вереница слухов или присказка, что веселила воображение местных жителей и кочующих путников.

Любовь – есть вечное светило. И даже могущественная сила не способна затушить его. Но «Сивэйн» оказался нарушен, доверие предано, а род опорочен. С тех пор нимфы и фейри утратили обретенный покой в сердце. Они стали заклятыми врагами. До тех пор, пока король фейри не изничтожил их род, всех до одного, ознаменовав этот день, как «Падение Нимфадоры» в честь их главной лесной богини. На поиски принцессы было потрачено много лет. Но её так и не нашли. Впрочем, как и самого принца. Так впоследствии зародились нейры – новый чудной народец, ставший изгоем среди тех, кто носил в себе не утратившую чистоты и благородства кровь…

«Любовь победила, породив своеобразное чудо мира. Но она же всех и погубила» – подумала я, как только закончила свой маленький рассказ. Правда, тут же услышала легкое незатейливое сопение, упустив момент, когда моя сестренка все-таки упала в объятия Морфея.

Что ж, тем лучше. По словам лекаря, ей следует как можно больше отдыхать и не перенапрягаться. Ничего, что так или иначе могло бы спровоцировать новый приступ. Ведь чем их большем, тем сильнее истощаются её внутренние ресурсы, приближая ещё на шаг ближе к Матери.

Едва коснувшись её прохладной щеки, я вышла из комнаты, едва прикрыв за собой скрипучую дверь. А спустившись в столовую, обнаружила Лириана.

– Выглядишь скверно.

Я хмыкнула, едва усмехнувшись.

– Ты, как всегда, умеешь подбодрить.

Друг закатил глаза, после чего насмешливо пожал плечами и, отставив кружку в сторону, похлопал рядом с собой по деревянному стулу.

– Давай-ка, лучше расскажи мне, как там поживает наша звездочка.

Тяжёлый вздох сорвался с моих губ прежде, чем я села рядом и сказала:

– Плохо. Ей становится хуже. И я не знаю, что мне со всем этим делать.

– А лекари? Неужели они совсем ничего не могут поделать? Должно же быть хоть что-то…

– В наших краях нет необходимых ингредиентов для создания специального эликсира. А без него она рано или поздно…умрет?

То ли спросила, то ли окончательно подтвердила собственные опасения. Но мой растерянный взгляд все-таки обратился в сторону друга, словно он мог дать ответы на все вопросы, которые терзают меня столько времени. Однако он лишь притянул меня к себе и крепко обнял. От него пахло сушеной клюквой, корой и толикой остролиста.

– Эй, все будет хорошо. Ты не должна отчаиваться, Мин.

– Но как?! – Чувство злости и безысходности настолько охватило меня, что я резко подняла голову, едва оттолкнув его. – Если бы я только знала, где можно достать эти ингредиенты, то сделала бы для этого все необходимое. Все, что угодно! Только бы она, наконец, смогла жить без призрачной тени смерти, цепляющейся за её душу…

Мне пришлось напрячь каждую клеточку в своем теле, чтобы отвлечься и не дать волю чувствам. Я просто ненавидела быть слабой, хотя из нас двоих и была самой вспыльчивой и эмоциональной. Но позволить себе подобное в нынешней ситуации – просто роскошь. Пусть даже мое сердце и разрывалось на части.

В комнате повисло молчание. И, наверное, оно могло бы отягощать, если бы все мои мысли не были о том, как спасти сестру и сохранить источник её жизненных сил.

– Мы что-нибудь придумаем, слышишь?..

Саркастичный смешок сорвался с губ, когда я взглянула на него и произнесла:

– И что же?

Все наши предыдущие идеи уже провалились с треском! Чего мы только не делали. Где только не искали. У кого только не расспрашивали. Но все без толку!

– Ну-у… – задумчиво протянул он, вертя старенькую глиняную кружку в пальцах. И я прекрасно знала, что он начинал вертеть любой предмет в руках, лишь когда чувствовал давление и нервничал, желая выкрутиться из сложившейся ситуации.

С тех пор как мы выросли, он почти не изменился. Чего не скажешь обо мне.

– Мы можем наведаться к Шеймис, поискать что-то об этих растениях среди её книг. Может быть, там говорится более конкретно о том, где именно их следует искать и как лучше всего применять.

– К той самой Шеймис, которую все обходят стороной? – на всякий случай уточнила я.

– Да брось, – Он насмешливо дернул бровью. – Неужели ты испугалась её милых зверушек.

Хм. Милых? Это однозначно не то слово, которое я могла бы подобрать для них. Ведь эта чокнутая старуха держала в своём доме двух аметистовых сцил, которые, к слову, совсем не относились к классу травоядных! Немудрено, что все старались обходить её дом противоположной стороной.

– Давай же! Или ты все же…струсила?

– Я? И струсила? Ты, должно быть, перепутал меня с собственной персоной!

Он заливисто усмехнулся.

– Так и думал: Армин, которую я знаю, никогда не сдаётся.

Его слова задели те струны моей души, которые все чаще становились лишь невзрачной тенью меня самой. Я все больше утопала в растерянности, теряя прежнюю силу и уверенность. Но мой лучший друг был прав. Что бы не случилось – я не опускаю руки. А значит и сейчас так просто не сдамся Богине Судеб!

– Ты прав. Нам надо к Шеймис! Только вот…как быть с Нимм?

– Позовём бабушку Согву. Она присмотрит за ней, пока нас нет.

С минуту раздумывая над его словами, я все-таки уверенно кивнула.

– Тогда соберу кое-какие вещи в дорогу, и мы может отправляться.

Он вольно помахал у меня перед носом ягодным печеньем, спешно взятым из плетённой корзиночки, и ответил:

– Не торопись! Мне есть чем заняться.

Улыбнувшись уголками губ и почувствовав толику облегчения, я отправилась в свою комнату, преисполненная найти ответы.

Возможно, наведаться к Шеймис – и впрямь неплохая идея. У неё всегда была самая обширная коллекция книг, среди которых имелись как старые ветхие талмуды, так и те, что отличались особой силой. Среди них определенно должно быть что-то стоящее. А иначе…быть беде.

Глава 3

Оставив Нимм с бабушкой Согвой, мы отправились в путь. Не то чтобы нам следовало пройти пол мира и пересечь океаны, но Шеймис жила на окраине Терновой Долины, а потому дорога была неблизкой.

Все это время мы шли молча. Лишь изредка могли перекинуться незначительными фразами. Поначалу Лириан ещё пытался шутить, желая всячески отвлечь меня, или же рассказывал местные слухи. Но заметив мой блуждающий взгляд и слабую улыбку, быстро сдался. В такие моменты, как сейчас, все было безнадежно. Ведь если я впадала в пучину собственного разума, то надолго. В конце концов на меня мазнули рукой, окрестив «ничего несмыслящей в жизни занудой». Тогда я не сдержалась и в сердцах показала ему неприличный эльфийский жест, едва дернув уголками губ.

«Ага! Я так и знал! Знал, что моя Армин ещё где-то там, под этой толщей угрюмости, занудства и серости» – победоносно воскликнул он тогда. На что я лишь закатила глаза и значительно прибавила шаг. Мы должны были вернуться до того, как проснётся моя сестра.

Я ненавидела оставлять её одну. С тех пор, как умерли наши родители, это случилось во время шторма: их корабль перевернулся под натиском разбушевавшейся стихии, которую даже магия не смогла укротить, что было вполне обосновано, ведь они зашли в воды мертвых, поглощающие любое магическое воздействие, она постоянно искала замену родительскому теплу во мне. Я стала для неё всем. Точно также, как она стала целым миром для меня. Поэтому быть в дали друг от друга подобно пытке, истязающей душу и воплощающей наихудшие кошмары.

Спустя два часа мы наконец заприметили большой старый дуб, на макушке которого высился уютный небольшой дом. Он словно был его продолжением, почти не выделяющимся на общем фоне. У фейри было принято строить свои «ахоны» – то есть святилища жизни, на ветвях деревьев, как можно выше. Это было безопасно, эффективно и весьма надёжно. Нимфы, наоборот, любили всегда находиться поближе к природе, вблизи земли, желая чувствовать её каждый вдох и выдох. Их единение было необходимо как физически, так и духовно. Однако нейры вобрали в себя некоторые привычки и традиции сразу двух народов. Поэтому и культура у нас была довольно своеобразная.

На самом деле, несмотря на все предрассудки и предубеждения, я не считала, что мы так уж отличались от первозданных, то есть неоскверненных, фейри. В нас точно также текла эта древняя величественная кровь. Иной раз мне даже казалось, что мы сильнее. Возможно, именно смешанная кровь давала нам преимущество, о котором все так стремились забыть. Но многие в Долине считали совершенно по-другому. Все же нынешний король фейри – Асмон – умел нагнать ужаса не только на собственный Двор, но и тех, кого сослал его предок уже очень-очень давно. Правда кое-чем незаменимым Нимфы нас все же одарили. Живое чувственное сердце, велению которого мы всегда свято следовали.

Может быть, именно поэтому фейри всегда нас так ненавидели? Холодная, словно выточенная из камня, душа. Или же пылкое, будто ожившее теплое пламя, сердце?..

Несколько минут мы тщательно осматривались, выискивая потайные двери, которые в таких домах всегда были предусмотрены, чтобы с легкостью подняться, если ты не одарен особыми качествами. К примеру, отменной физической подготовкой или же парочкой крыльев, которые были у многих фейри женского пола.

Удивительно. Но у мужчин не было подобной роскоши. Зато у каждого имелась своя природная особенность. Так, например, у некоторых могли быть маленькие, витые рожки или же длинный проворный хвост, словно прыткая лиана, норовящая всюду сунуть свой любопытный листочек. У кого-то и вовсе (опять же по многочисленным слухам, скитающимся всюду) кожа отличалась более холодным, едва голубоватым оттенком. Не у всех, конечно, подобные особенности проявлялись столь рьяно. У кого-то они были скрыты в самом даре или же в виде различных проявлений на коже, которое чаще всего скрывалось под одеждой. Однако, так или иначе, любая метка считалась уникальной и дарила своему обладателю определенную способность, отличающую его от сотни множества других.

У нас же все было гораздо проще. Мы не имели крыльев, хвостов и прочих отличительных черт, за исключением одной. В отличии от фейри, чьи волосы всегда сочетали в себе несколько оттенков и в зависимости от их настроения меняли цвет, но довольно редко и лишь во время чрезмерного эмоционирования, наши – оставались одного и того же, данного ещё от рождения. Так, у меня был холодный иссиня-чёрный цвет. Нимм пошла в маму – её волосы цвета древесной коры, тогда как у Лириана – цвета спелой вишни. Его волосы всегда завораживали меня, чего не скажешь о нем самом. Ведь он не переставал ворчать, говоря о том, что подобный цвет больше к лицу девчонкам, нежели отважным и сильным особям мужского пола.

Помню, когда он впервые сказал это, я рассмеялась и предложила поменяться. Мы были детьми, всего-то сотня лет, что по-человеческим меркам насчитывало с десяток лет. Тогда нам казалось это отличным планом: обрезать волосы и обменяться ими, совершив небольшой магический ритуал. Но наши семьи вовремя вмешались, доходчиво объяснив, что подобная уловка не сработает, зато мы останемся двумя общипанными воронами: зрелище то ещё. Они сказали: «Природа лучше нас знает, какое творение создает. Вы просто должны принять себя такими, какие вы есть. Вот в чем кроется идеал». Тогда это было не очень-то весомым аргументом, хотя мы и послушали. Возможно, потому что после нам поведали ещё один немаловажный факт: один раз отрежь – и лишишься навек. Ещё одна маленькая особенность нашего рода: волосы заново не отрастали. Вот почему большинство из нас были длинноволосыми. Лишь отчаянные смельчаки, жаждущие перемен, совершали подобные манипуляции или нейры преклонного возраста, которыми руководило желание ослабить собственную ношу. Считалось, что в течение жизни они впитывали в себя не только внешние проявления природы, характеризующиеся в теле, но и внутренние, состоящие из духа, которые со временем невидимым тяжелым облаком оседали на кончиках.

– Нашёл! – не без горделивой радости в голосе, поведал друг откуда-то с противоположной стороны дуба.

Я направилась к нему и, как только оказалась рядом, заметила покрытую разросшимся темным мхом, хорошо скрытую, небольшую дверь.

– Может лучше попробовать через парадный вход?

Лир сделал несколько шагов назад, создавая пространство для обзора. После чего увидел подъёмник в виде небольшого сооружения, выполненного из древесных веток. Он вел прямо к центру древа, где располагалось жилище Шеймис. Но стоило Лириану взглянуть на всю эту красоту, запрокинув голову, и его энтузиазм несколько поубавился.

– Может лучше по ступенькам, как говорится, по твёрдой, ощутимой земле?

Однажды он упал с огромной голубой сосны и случайным образом угодил в яму, которая значилась обителью красных муравьев. Кусались они, конечно, знатно. А какие следы оставляли: яркие, кровавые корочки, которые беспрерывно чесались, лишая попавшуюся в «капкан» жертву былого покоя. С тех пор любая высота вызывала у него тихий ужас, не говоря уже о фантомных болях. Даже сейчас он начинал едва скрести кожу ногтем, словно этот зуд снова каким-то образом сумел пробраться ему под кожу.

– Как скажешь, – смилостивившись над этим бедолагой, сказала я. – Но если мы снова попадём в неприятности, то на этот раз, по крайней мере, виновата буду не я.

И под удивлённо-насмешливый прищур этого лиса, я шагнула к потайной двери, после чего уверенно дернула за ручку, заставив ее с едва слышным скрипом отвориться. Перед нами открылся маленький коридор, похожий на жалкий клочок земли, с длинной лестницей, уходящей крутой спиралью ввысь.

– Что ж, сначала эхей.

Продолжая потешаться, он сделал небольшой поклон, словно я принадлежала к знатному роду, которому подобным образом выражали свое почтение, а затем жестом пропустил меня вперед. Я быстро подхватила его игру и, задрав полы воображаемого пышного платья, весьма чопорным голосом, коим частенько владели многие фейри (и даже некоторые, вышестоящие нейры), поведала:

– Не заслоняй дорогу, а не то мое падение будет на твоей грязной совести.

Он усмехнулся.

– Не знай я, что твои родители были отменными ловцами, то отнес бы тебя к «привилегированным». Уж больно вредный и несносный у тебя характер.

Я хмыкнула, закатив глаза, а затем сказала: «Тогда нам повезло, что я не из их числа. Ведь их душа безвозвратно потеряна», оказавшись внутри древа.

Здесь было довольно темно, узко и весьма неуютно. Я старалась контролировать ситуацию, подмечая любые изменяя в пространстве, но сделать это было довольно проблематично. Однако кто знал, что скрывается за плотными тенями и какие ещё твари могут быть в услужении у старой нейры?

Лестница убегала все выше и при этом становилась у́же. Сопение Лириана же все громче и несноснее. Поэтому я резко обернулась, чтобы успокоить его, но вместо этого лишь напугала, заставив едва не рухнуть вниз. Благо рефлексы у меня что надо: я успела ухватить его за рукав рубахи прежде, чем он споткнулся бы и снежным комом покатился вниз.

– Армин, пикси тебя раздери! – стоило ему перевести дух, как тут же воскликнул он, наградив меня красноречивым взглядом, пышущим толикой злости, негодования и подкравшегося ужаса.

– Успокойся. Мы уже почти пришли, – в примирительном жесте произнесла я, после чего мы продолжили подъем, не забывая переодически подгонять друг друга. А затем…Перед нами снова появилась дверь.

– В который раз прихожу к выводу, что дома на деревьях не так уж и практичны, как это может показаться на первый взгляд.

Мы с Нимм жили неподалёку от светлячкового озера. Деревьев в округе было не так уж много, поскольку наши родители стремились отыскать желанную свободу, хотя бы её подобие – в данном случае толику простора. Ведь Терновая Долина славилась своими массивными витиеватыми деревьями, ветви которых постоянно переплетались друг с другом, тем самым образовывая подобие купола, закрывающего большую часть небосклона. Из-чего в Долине всегда царил легкий полусумрак. Поэтому отчасти я даже была согласна со своим другом: дома на деревьях выглядят несколько жутко. Словно вместо ограничительной черты, они были охвачены сизым темным облаком.

Мы замерли на месте: никто не решался постучать первым.

У Шеймис была довольно-таки неоднозначная репутация. Большинство в Долине её побаивалось. А некоторые и вовсе клеймили умалишенной, поскольку она всегда отличалась от нас несколько иным взглядом и слегка безумным нравом. Какое-то время даже ходили слухи, будто она пророчица. Будто этот дар перешёл к ней ещё от её прабабки. Однако подтверждений это были лишь слухи и домыслы. Правда несмотря на все это она всегда пользовалась неким уважением. Причем не только со стороны жителей, но и со стороны старейшин. Было в ней что-то такое, что пробирало до самого основания. Эта женщина могла легко завладеть всеобщим вниманием, даже не пошевелив и пальцем. Её обходили как можно дальше, но к сказанным вскользь словам прислушивались, затаив дыхание.

– Может быть ты уже постучишь?

– Я? – не скрывая должного возмущения, тут же поинтересовалась и снова едва не покалечила друга, когда, мотнув головой почти оставила ему фингал под глазом.

Выругавшись, он прищелкнул языком и, скрипнув зубами, выдал:

– Признайся, наконец, Де'ви, ты задалась целью убить меня!?

Не удержавшись, я все же усмехнулась. Но тут же сосредоточилась и серьезно мотнула головой.

– Прости. Это вышло случайно.

Он фыркнул.

– Твое «случайно» можно всегда приравнивать к «опасно».

Состроив весьма возмущенную и вместе с тем насмешливую гримасу, я развернулась и, выдохнув, решительно постучалась. Поначалу ничего не происходило. Лишь панцирь древесного жука мелькнул в свете солнечного луча, желающего пробиться внутрь; он спешно прополз до середины, а затем скрылся в одной из щелей. Лириан снова начал скучающе сопеть и, переминаясь с ноги на ногу, оглядываться по сторонам. Особым терпением он никогда не отличался. Я же продолжала стоять на месте, словно каменное изваяние, и сверлить дверь немигающим взглядом. Поскольку иного выхода, кроме как ждать приглашения, не оставалось: у каждого дома, даже у самого обветшалого, была прочная защита, исходящая от хемео – домашнего духа.

– Похоже, нам здесь не рады, – не без грусти и одновременно злости сказала я, но развить свое негодование так и не успела, поскольку дверь неожиданно отворилась, любезно приглашая нас внутрь. Правда хозяйка дома отсутствовала, не желая проявлять должного гостеприимства.

Что ж. По крайней мере, на пороге нас не встречали домашние питомцы, способные разорвать в клочья лишь по приказу. А это была довольно распространенная практика (завести хищника, а не уничтожить незваного гостя), принятая у большинства местных жителей. Исключением, наверное, была лишь элита – верхушка Терновой Долины, которой не требовалась как таковая защита. И во главе стоял достопочтенный эд Ульхим – один из первородных нейр, а также защитник всех угнетенных существ. Тот, кто, несмотря ни на что, отстаивал права нашего народа, стоически отбиваясь от внешних притязаний фейри и набегов лесных тварей, скрывающихся в Шепчущем Лесу на противоположном берегу. Думаю, только благодаря Ульхиму нас ещё не сослали на Блинвудские Болота, а гнусные хищники не истребили всех поголовно, утоляя свой бесконечный голод.

Каждый день – битва не на жизнь, а на смерть. Суровое выживание с привкусом веры в безоблачное будущее, которое, возможно, однажды станет осуществимым. Пусть слухи о будущем наследнике Мирного Леса и вселяли в наши сердца беспокойство с легкими нотками ужаса. Ведь о нем знали все. Кажется, даже Лес был наслышан о его мертвом давно заледеневшем сердце. И мы не были исключением.

– Нам открыли дверь: это ли не радушное приглашение? – гортанно усмехнувшись, поговорил он и, не раздумывая, переступил порог, оказавшись внутри.

И меня больше удивила не его привычная беззаботность, а то, как бесцеремонно и совершенно по-свойски он схватил меня за руку, потянув за собой. Вот она –«дружба»: будь то ад или рай, мы неизменно шагнем туда вдвоем.

Иногда я не только поражалась его бестактности и отсутствию каких-либо рамок, но и восхищалась ими. Он мог делать все, что ему заблагорассудится, не заботясь о последствиях. Возможно, отчасти причиной тому были его родители, состоящие в совете, как одна из древних семей. Вот почему этот парень был одной сплошной противоречивостью.

Лириан был чутким, немного суматошным и ветреным. Однако мы дружили с раннего детства, и я ни за что бы не променяла нашу дружбу. Он был тем, кому я безоговорочно доверяла не только собственную жизнь, но и жизнь моей сестры. А это уже о многом говорило.

Как только мы пересекли черту – дверь медленно, но безвозвратно закрылась. Настороженно переглянувшись, мы одновременно сглотнули. После чего перешли в наступление. Иными словами, начали исследовать пространство, в котором оказались. Правда все, что здесь можно было разглядеть, так это бесчисленные тени. Словно ожившие всполохи, они выглядывали из-за каждого угла, едва подрагивая, будто пламя свечи на ветру. Но завершающим аккордом стало неожиданное появление сцил. Тех самых полуночных кошек, чьи размеры превышали даже тигра. А глаза горели, словно адово пламя, вспыхнувшее в самых низах преисподней.

– Ты знаешь…беру свои слова обратно. Нам здесь не рады. Определенно.

– Да неужели? И с чего это ты вдруг поменял свое мнение? – не скрывая издевательских ноток в голосе, саркастично произнесла я, заметив краем глаза, как одна из сцил двинулась в мою сторону.

Вот так удача!

– Ещё один шаг и ты пожалеешь, милая, – сердито произнесла я, глядя в горящие напротив меня глаза.

Чувство злости и тихой ярости медленно наполняло меня, заставляя терять контроль.

Я пришла сюда ради Нимм! И не могу так просто уйти!

Правда, прежде чем я успела бы подготовиться к возможной атаке со стороны весьма опасного хищника, в комнате неожиданно вспыхнул свет. Яркий, слово полуденное солнце, которое так редко можно было увидеть в здешних краях, местами слепящий глаза. А затем все вокруг нас наконец-то начало обретать очертания: дом преображался на глазах. И появление его хозяйки застало нас врасплох. Цепкий взгляд лисьих глаз внимательно изучал нас. Длинные крючковатые пальцы перебирали черную переливающуюся шерстку. И, судя по урчащему звуку и легкому прогибу спины, сцилам это нравилось. Все выглядело так, будто они были самыми обычными кошками, которые самое худшее – могли расцарапать руки, а затем как ни в чем не бывало снова любвеобильно тереться о ноги. Но заложенные гены и инстинкты ещё никто не отменял.