Младший сын семьи чеболя. Новелла. Том 2

– Он смог занять свое место, потому что заручался доверием других, но при этом сам не доверял никому. Наверняка дедушка и мне не верит.

– Раз уж мы заговорили об этом, позволь мне кое-что спросить.

О Сэхён, только что сидевший откинувшись на диване, выпрямился, и выражение его лица стало серьезным.

– Семнадцать и семь десятых процента. Это твоя часть контрольного пакета акций «Сунъян Групп». Ты должен получить не менее восьмидесяти процентов, чтобы сесть в кресло председателя группы компаний. Хотя даже восемьдесят процентов все равно не составят даже и десяти процентов от общего количества акций «Сунъяна»… Короче, как думаешь, какую долю председатель Джин передаст тебе в наследство?

– Разум твердит – все! А вот душа – nothing[7].

– Что?

– Дедушка не может не знать, что я лучше всех подхожу в качестве управляющего «Сунъян Групп». Однако его истинная натура такова, что он не видит никого, кроме себя. И никому не хочет отдавать ничего, что принадлежит ему. Я имею в виду, что, если бы он мог забрать «Сунъян Групп» с собой в могилу, он бы обязательно это сделал.

– Я спрашиваю не об алчности этого господина. А о твоих мыслях, которые были бы близки к реальности.

– Я и сам не знаю. В битве разума и эмоций разум не всегда побеждает.

– Не знаешь?

– Да, но мне все равно. Я решил считать акции, которые достанутся мне от деда по наследству, просто бонусом.

Хотя для бонуса этого, конечно, многовато.

Внук, который не проявляет жадности, но обладает выдающимися способностями. Единственный потомок, который не показывает интереса, даже если ему что-то предложить. Я верил, что именно таким путем смогу получить самый солидный бонус.

– Как бы там ни было, этот контракт сыграет важную роль.

Первая ступень пройдена. Теперь нужно перейти ко второй.

– Дядя, из трех и двух десятых миллиарда долларов один миллиард должен будет обменять «Сунъян», но у нас останется еще два и две десятых миллиарда, верно?

Взгляд О Сэхёна изменился.

– А что? Хочешь потратить?

– Надо будет их обменять, когда курс вырастет. Как бы там ни было, какие средства останутся в операционном фонде американского подразделения «Миракл» после всех этих действий?

– Где-то четыреста-пятьсот миллионов долларов. И среди них твоих денег почти нет. Это средства обычных инвесторов.

– Я хочу знать: даже если я выведу все свои деньги, у американского «Миракл» останется, с чем работать, верно?

– Конечно. Эти ребята весьма способные. Они не из тех, кто станет бездельничать. Конечно, если ты заберешь все свои деньги, это их немного шокирует, но куда ты собираешься их потратить?

– Это незаменимые доллары, поэтому следует потратить их с умом. Сразу, как только закончатся президентские выборы.

– Что?

– Правительство обязательно сменится, поэтому я преподнесу их в подарок за победу на президентских выборах.

Приятно время от времени видеть удивление на лице дяди. Вот, прямо как сейчас.

– Т-ты о чем вообще думаешь? Что за игры в чеболя?

– Дядя, это вам придется играть в эту игру.

– Эй!

– Не пугайтесь вы так. Все не так серьезно, как вы думаете.

На этом я закончил наслаждаться различными выражениями лица О Сэхёна и приступил к разговору о работе.

– Дядя, что будем делать, построив медиагород? Туда ведь пока никто не собирается переезжать.

– Переезжать?

– Да, нужно привлечь туда известные бизнесы, которые будут прекрасно сочетаться с названием «Медиа-Сити». Например, телекомпании.

О Сэхён, вероятно, уже мечтал схватиться за голову, потому что я говорил все более и более абсурдные вещи.

– Эй! Да разве телекомпании подойдут? С таким масштабом…

– Есть государственное телевидение, но есть и кабельное. Мы должны действовать шаг за шагом.

Слово «кабельное» заставило его немного смягчиться. А все потому, что масштабы кабельного телевещания весьма разнообразны, поэтому здесь можно увидеть проблеск возможности.

– Проект DMC неплох и с точки зрения правительства. Строительство новой инфраструктуры не только обеспечит занятость населения, но и поможет оживить экономику. Вполне достойный проект для нового правительства.

– И поэтому ты решил отдать им два и две десятых миллиарда долларов? Это безумие.

– Зачем мне отдавать деньги правительству? Я только попросил обменять доллары.

– А!..

Судя по тому, что с его губ сорвалось восклицание, похоже, пазл в его голове сложился целиком.

– Значит, карта общественных земель Сеула…

– Да говорю же, все это в одном пакете. Картинка, на которой инвестиционная компания приходит в Корею, страдающую от нехватки долларов, и инвестирует два и две десятых миллиарда в создание огромной инфраструктуры телевещания и медиа. Нас встретят с распростертыми объятиями.

– А если для реализации проекта мы объединимся с правительством и городом Сеулом… Возможно, даже сможем получить поддержку из государственного бюджета!

– Если это случится, лучшего и пожелать будет невозможно.

Какое-то время О Сэхён просто молча смотрел на меня.

– Ты что, клон своего дедушки? Как ты вообще все это придумал? Даже если не говорить о самой возможности, масштаб твоих мыслей просто невероятный.

– Нет. Это все идет из сыновней почтительности.

– Что за ерунда? Сыновья почтительность?

– Я собираюсь превратить DMC в огромную медиаимперию и преподнести ее отцу.

Удивленное лицо О Сэхёна мне уже надоело.

– Вы ведь вместе учились, так что должны знать? Мой отец обладает прекрасными организаторскими способностями. Это можно понять, просто взглянув, как он управляет кинокомпанией.

– Х-хочешь сказать, ты приготовил это для Юнги?

– Да, создание контента для кино и телевидения, а также агентство кабельного телевещания. А затем еще и Интернет-бизнес. Он сын председателя «Сунъян Групп» и мой отец, конечно, он должен управлять чем-то подобным, чтобы сохранить лицо.

Не знаю, удивил ли О Сэхёна масштаб моих планов, или же он завидовал своему другу, которому повезло с сыном, но он все никак не мог закрыть рот.

– К тому же, разве у американского подразделения «Миракл» нет глубоких связей с главными кинокомпаниями? Если правильно наладить связи, может родиться медиахолдинг мирового уровня.

– Где этот гаденыш Юнги? Нужно поскорее встретиться с ним и потребовать купить мне выпивки.

На лице О Сэхёна была зависть.

– Перед этим еще раз проработайте бизнес-план DMC. С максимальной тщательностью и вниманием к деталям. Нужно, чтобы он сразу впечатлил правительство.

– К-конечно. Думаю, следует подключить не только наших сотрудников, но и других экспертов. Сделаем все так, что у них рты от удивления откроются. Хотя бы ради Юнги.

Сможет ли он через пять лет отправиться на пенсию?

Судя по выражению его лица, это сомнительно. Ведь я видел, чем больше становился масштаб, тем больше страсти он проявлял.

* * *

– В конце концов ты его получил?

– Да.

Дедушка, внимательно прочитав договор, снял очки.

– Думаю, этого достаточно, чтобы дядя не мог ослушаться вас, даже после того как станет мэром Сеула. Стоит вам это обнародовать, как он не просто лишится своей политической карьеры, а будет вынужден предстать перед судом за нарушение закона о финансировании в политике.

– А тебе нужно всего лишь несколько пхёнов общественной земли?

– Остальное забирайте вы, дедушка. Кстати, во время подписания этого контракта я заметил, что тетя тоже не промах.

– Твоя тетя?

– Да. Она сразу же оценила ценность общественной земли. Сказала, чтобы я даже не мечтал получить всю землю всего лишь в обмен на оплату предвыборной кампании… Ха-ха.

Дедушка с легкой улыбкой сказал:

– Тогда хочешь, я заберу всю землю и немного дам тебе?

– Нет. Не в моем вкусе зарабатывать деньги на строительстве многоэтажек.

Он точно сказал, что заберет все. Получилось! Он разрешил.

– Но Доджун, это кажется немного безрассудным… Даже если зять Чхве баллотируется на выборах, нет никакой гарантии, что он одержит победу.

– Теперь шансы на победу выросли. Ведь дедушка смотрит на ситуацию позитивно.

– М-да… Никому не угнаться за твоей догадливостью. Ха-ха.

Не знаю, кто будет противником дяди, но его даже немного жаль. Отдел разведки «Сунъян Групп» вытрясет всю грязь из его прошлого, а затем разнесет ее по всем средствам массовой информации, так что он никак не сможет противостоять.

– Хорошо. Мой внук потратил столько денег, чтобы мэр Сеула оказался в моих руках, так что и я не могу просто сидеть сложа руки. Я тоже немного помогу во время выборов.

– Спасибо, дедушка.

Когда я склонил голову, чтобы поблагодарить его, то чуть не разразился ругательствами.

«Мэр Сеула оказался в моих руках».

Разве не стыдно этими словами забирать даже результат, которого достиг внук?

О дяде я беспокоился даже больше, чем о человеке, который проиграет на выборах.

Очевидно, как только дядя окажется в кресле мэра, он тут же станет марионеткой дедушки.

Кажется, эти мысли вышли наружу через растерянность на моем лице, и дедушка улыбнулся:

– Вы только взгляните на него. Вижу, ты расстроен?

– Н-нет.

– Не нужно расстраиваться. Я тоже что-нибудь тебе подарю. Если хочешь о чем-то попросить, говори.

Я немного поколебался.

Нужно сказать об этом после выборов, но…

Нет, может, без разницы, ведь он и сам вполне может предсказать их результат?

– Послезавтра день голосования, как вы думаете, каким будет результат?

– О чем это ты вдруг? С чего вдруг заговорил о выборах?

В такие моменты лучше всего наносить удар первым.

– Я считаю, что победит оппозиция. А значит, изменится и правительство. Что скажете?

– Если третий номер снимет свою кандидатуру, правящая партия одержит уверенную победу.

– Вы думаете, это случится?

– Нет, хе-хе.

Дедушка рассмеялся, как будто ситуация на выборах его веселила.

– С небольшим перевесом победит оппозиция. Третий номер перетянет на себя немало голосов.

Эти выборы показали, насколько в Корее велика сила консерваторов.

Хотя правящая партия угробила экономику страны, она все еще пользовалась огромной поддержкой и проиграет только в том случае, если голоса разделятся между кандидатами. А еще это значило, что тех, кто выбирает номер один, подавляюще много.

– Тогда кто станет вторым лицом в администрации?

– Раз он объединился с JP, значит, это должен быть JP.

Мне не был нужен очевидный ответ. Раньше, в двадцать лет, я не интересовался политикой, считая ее мусором, поэтому сейчас у меня нет никакой информации.

– Нет. Я собираюсь начать новый бизнес и хочу знать, кто настоящий заместитель командира, который может дать мне разрешение, если ему этого захочется.

– Что? Новый бизнес? И какой же?

Дедушку одолевало любопытство.

– Это секрет. Да и план еще не полностью готов. Но мне бы хотелось заручиться некоторыми обещаниями на этапе передачи власти после выборов.

– Секрет?

– Пока что. Мне будет стыдно, если я поспешу вам все рассказать, но в конечном итоге все испорчу.

– Бизнес, который требует помощи правительства… Похоже, это что-то довольно большое.

Взгляд дедушки переменился. О чем же он думает?

– Будь осторожен. Когда в дело вмешиваются политики, число переменных растет. Сфера их интересов гораздо сложнее нашей. Они не из тех, кто ждет чего-то в обмен на помощь. Они требуют плату за то, что своими действиями не мешают нам вести дела.

Он дает мне совет?

Или же…

– Как только у меня будет точный план, я сначала обсужу его с вами. Тогда и попрошу вас его оценить. Если вы меня остановите, я тут же прекращу.

Этого ответа хотел дедушка?

– Это бизнес, который ты создаешь на свои деньги, так зачем тебе какое-то разрешение? Даже если потерпишь неудачу, попробуй разок. Это станет хорошим уроком.

Я все так же не понимал, какие чувства дедушка скрывает за этим взглядом и этими словами.

* * *

Утро девятнадцатого декабря.

По всем каналам объявили результаты выборов: президентом стал кандидат под номером два Ким Дэджун из Народного объединения Новой Политики, которого поддержал Либерально-демократический союз JP и даже Пак Тхэджун из Демократической партии.

Третий номер, который в будущем получит прозвище «Феникджэ[8]», перетянул на себя почти пять миллионов голосов, которые отнял у номера один, и перевес в пользу победителя составил всего лишь четыреста тысяч голосов.

Если бы «Феникджэ» единолично не принял решение баллотироваться, DJ никогда бы не стал президентом.

Я пошел на занятия, чувствуя облегчение от того, что результаты, которые я знал, не изменились. Теперь мне нужно было написать хотя бы тесты, как настоятельно просил декан.

В его словах даже таилась угроза, что, если я не явлюсь даже на экзамены для завершения семестра, мне, хоть я и внук председателя «Сунъян Групп», не удастся избежать академического предупреждения.

В университете царило уныние.

Потому что многие четверокурсники получили прямой удар от финансового кризиса.

Глава 8

Подул пронизывающий ветер – 1

– Ого… Похоже, даже нашему благородному господину никак не избежать экзаменов?

– Точняк. Он все это время носа не казал, а тут вдруг заявился в университет.

С некоторыми однокурсниками я разговаривал по телефону, поэтому они знали меня в лицо и по имени. Заметив меня, ребята собрались вокруг и начали со мной болтать.

– Если я получу академическое предупреждение, мне конец. Наказание будет суровым.

– Наказание? И какое наказание?

– Если моя университетская жизнь не заладится, дедушка не даст мне акции. А это настоящая катастрофа.

– Что? Акции?

– Именно. Это явно страшнее плохих оценок. Хе-хе.

Чтобы ясно показать, что пошутил, я даже засмеялся в голос, но, кажется, ребята восприняли мои слова на полном серьезе. На их лицах не было улыбок, зато они раскрыли рты.

– Господи. Неужели ты потеряешь сотни миллионов вон, если получишь хоть один неуд?

– Нет же. Может, тут миллиарды, а то и десятки миллиардов? Если это доля председателя, разве речь не о контрольном пакете акций?

М-да, ребята… И как можно было воспринять эти слова всерьез?

Похоже, для обычных людей мир чеболей – что-то из разряда фантастики? Кажется, чем сильнее мои слова оторваны от реальности, тем больше люди им верят.

– Эй! Хватит! Давайте поговорим после экзамена.

Я прогнал от себя одногруппников и открыл книгу.

Пробежавшись взглядом по оглавлению, я собрался с мыслями.

Очевидно, что я в любом случае буду отвечать наугад, но нужно хотя бы соблюдать логическую последовательность.

А еще это не должен быть чистый лист. Если я хоть как-то заполню бланк для ответа, то смогу получить удовлетворительную оценку. Ведь благодаря мне в стипендиальном фонде «Сунъян» появилось немало денег!

Когда закончился первый день экзаменов, некоторые ребята снова собрались вокруг меня.

– Доджун, выпьешь с нами пива?

– А что с завтрашним экзаменом? Или ты уже сдался?

– Просто выпьем по стаканчику.

Сеульский Национальный университет тоже не исключение.

Я-то думал, что ребята, которые пьют алкоголь даже во время сессии, есть только в неизвестных университетах, вроде того, в котором я учился в прошлом, но даже в престижных местах учатся простые люди.

– Я же уже сказал? У меня акции на кону! Давайте выпьем на вечеринке в честь конца семестра после экзаменов. Я оплачу. Лады?

Когда одногруппники услышали, что я куплю им выпивку, их взгляды тут же изменились.

– Эй-эй! Не ожидайте слишком многого. Будет только соджу или пиво. Ничего другого.

– Хоть и придется выбрать один из двух напитков, но количество будет неограниченным, верно? – спросил один из парней, словно только этого и ждал.

Ой, это ведь только первокурсники.

Они как раз в том возрасте, когда могут радоваться уже одной возможности пить столько, сколько захотят, не беспокоясь о деньгах.

– Верно. Никаких ограничений, ха-ха.

* * *

Вот же гаденыши. Похоже, они намеревались раскрутить меня по полной.

Как только сессия кончилась, ребята потащили меня в самый большой бар рядом с университетом.

Он уже был переполнен настолько, что свободных мест не осталось, а иногда в поле зрения проскакивали и старшекурсники.

К счастью, за один столик со мной сели ребята, которые разговаривали со мной свободно, поэтому неловкость значительно уменьшилась.

– Так, давайте и мы закажем. Доджун, что будешь?

– Эй! Думаешь, Доджун хоть раз в таком месте бывал? Просто закажи для него сам.

В таком месте? Бывал бесчисленное множество раз.

А еще не раз и не два не мог спокойно заказать закуску, потому что у меня не было денег.

Мысли о тех временах заставили меня усмехнуться.

Если уж что-то и покупать, так только то, что они не могут пить, даже если захотят. Вот этим я их и напою.

Я поднял руку и поспешил подозвать официанта.

– За другими столиками уже заказали алкоголь?

– Да, они попросили каждому принести пиво за три тысячи вон.

– Отмените его и замените на бутылочное[9].

– Что?

– Чего?

Однокурсники удивились даже больше, чем официант.

– Мы так давно не пили вместе, к тому же, раз я обещал заплатить, сделаю это как следует. Не хочу слушать потом, что я мелочный.

Стоило мне сказать эти слова с легкой улыбкой, как челюсти у парней за моим столом чуть не упали до пола.

– Эй! Доджун покупает нам бутылочное! – закричал, вскакивая, один из них.

На мгновение опустилась тишина.

Но тут же бар разразился громкими возгласами.

Именно. Разве может быть для молодежи, у которой нет денег, более качественный алкоголь, чем бутылочное пиво?

– Доджун, а можно заказать «Капри»? – раздался чей-то громкий крик.

«Капри»? А… То самое желтое пиво, похожее на подделку под «Миллер», которое пьешь одними глазами?

Я пожал плечами.

– «Капри» – это ведь тоже бутылочное пиво. Можете пить что угодно.

Довольная улыбка возникла сама собой.

Молодость, когда даже небольшая роскошь приносит радость.

Я решил, что мне следует иногда общаться с ребятами, чтобы не упускать таких простых удовольствий.

– Кстати, нужно заказать закуски.

Я взял меню и пробежался взглядом по списку закусок.

Хорошо, несколько фотографий привлекли мое внимание.

Я резко поднял руку.

– Сюда!

Официант прибежал быстрее пули.

– Первым делом принесите восемь бутылок «Капри».

Не обращая внимания на моргающих ребят, сидящих со мной за одним столиком, я снова взял меню и начал выбирать закуски.

– Так, закуски… Посмотрим… Порцию жареных сосисок с овощами в кетчупе, морские улитки со стеклянной лапшой… И тарелку молодого минтая.

Когда я закрыл меню, официант еще раз перечислил мой заказ:

– Восемь бутылок «Капри», жареные сосиски в кетчупе, морские улитки, минтай. Верно?

– Да, а, минуточку. А что насчет сушеных анчоусов с острой перечной пастой? За счет заведения?

– Да, конечно.

Тут один из ошарашенных одноклассников опомнился и торопливо закричал:

– Давайте еще курочку закажем!

– О’кей. В соусе? Или просто жареную?

– Ж-жареную.

Когда официант кивнул и скрылся, ребята завалили меня вопросами, которые до этого сдерживали:

– Чего? Ты тоже бываешь в таких местах? Как хорошо все тут знаешь!

– Чеболь третьего поколения в обычном баре? Вообще же не сочетается, парень!

Вдруг мне стало любопытно. Мои двоюродные братья, тоже чеболи в третьем поколении, ходят по простым барам? Они когда-нибудь заказывали бульон от супа с рыбными палочками под выпивку в ресторане, где продают соджу?

– Мы часто ходим в такие места. Вместе с семьей едим куриные шашлыки в простых ресторанчиках, а с кузенами заказываем одну тарелку тушеного мяса на всех и пьем соджу. Или вы думаете, что мы каждый день ходим только по именитым ресторанам в дорогих отелях?

Глаза однокурсников округлились.

– И дома нам не накрывают каждый раз королевский стол из двенадцати блюд. Мы просто едим суп, тушеное мясо и закуски. Ничем от других не отличаемся.

Косплеить простолюдина мне не составляло труда, ведь я был им по своей сути.

Я решил одним ударом убить двух зайцев и использовать эту возможность, чтобы очистить имидж чеболя третьего поколения.

Когда я быстро опустошил бутылку с пивом и заказал еще несколько, ко мне украдкой подошли несколько старшекурсников.

Я только моргал, не зная, кто это такие, но в это время мои одноклассники тут же вскочили и почтительно склонились.

– Прости уж, что мы, выпускники, пролезли на вашу вечеринку.

– Никаких проблем.

Когда они назвались четверокурсниками, я тоже вскочил.

Судя по тому, что выпускники после окончания семестра ходят вокруг да около, они совершенно точно находятся в поиске работы.

Если бы они задались целью стать судьями или прокурорами, то триста шестьдесят пять дней в году проводили бы, зарывшись с головой в своды законов.

– Давай-ка немного поговорим. Это не займет много времени.

Что-то в их лицах было необычное. Кажется, я примерно догадывался, о чем пойдет речь.

– Дождун, мы специально зашли, чтобы кое о чем тебя спросить. Ты не против?

– Конечно, говорите.

Старшекурсники сделали по глотку пива, глубоко вздохнув.

– На самом деле мы втроем устроились на работу в финансовые компании, но одна из них обанкротилась, а две других прислали уведомления об аннулировании приема. Говорят, в этом году не смогут нанять новых сотрудников…

Как же быть?

Наверняка эти ребята выбрали те компании, потому что они предлагали высокую зарплату, но в конце концов окончат университет безработными. А вот если бы они отдали предпочтения крупным корпорациям, зарплата была бы ниже, зато, по крайней мере, они бы не остались совсем без работы.

– А, не пойми нас неправильно. Мы не просим тебя нас куда-то устроить. – Старшекурсники, похоже, таким образом истолковав горечь, возникшую на моем лице, торопливо замахали руками. – Финансовый кризис. Как думаешь, что в итоге случится? Ты ведь знаешь намного больше нашего? Все же вокруг тебя витает много высококачественной информации.

– У нас нет другого выбора, кроме как снова рассылать заявки о приеме на работу… Но, честно говоря, если и через год будет такая же ситуация, лучше вообще сменить направление. Например, начать готовиться к экзамену по частному или административному праву.

Из-за вопроса старшекурсников вокруг стало тихо. Все навострили уши и уставились на мой рот.

Что я должен сказать?

Раскрыть им правду? Или же утешить?

Хоть они уже выпускники университета, но в обществе не иначе, что дети. Среди студентов они строят из себя взрослых, говоря, что уже отслужили и ушли в запас, но за стенами вуза не представляют собой почти ничего.

Смогут ли эти молодые ребята прочувствовать всей кожей глубокую правду, если я расскажу им, что произойдет в будущем?

Однако мне было трудно просто отмахнуться от старшекурсников, смотревших на меня полными надежды глазами, посчитав их незрелыми детьми.

– Вот что я думаю… Вам лучше отказаться от поиска работы и готовиться к экзаменам по частному или административному праву. Вы ведь все это время много учились, верно? Еще не поздно, так что лучше начать подготовку как можно быстрее.

Старшекурсники не получили ответа, на который надеялись, и по их лицам расплылось разочарование.

– Хочешь сказать, и в следующем году тоже будет сложно найти работу из-за кризиса?

В следующем году?

Теперь трудно будет всегда.

С каждым годом устроиться на работу будет все сложнее. И выпускники Сеульского Национального университета не исключение.

– Все, кто уже работает, будут уволены, не говоря уже о найме новых сотрудников. Грядет волна сокращений под предлогом корпоративной реструктуризации.

– С-сокращений?..

– Да. Даже крупные компании уволят по меньшей мере тридцать процентов сотрудников. Этот кризис не просто нехватка ликвидных средств. Наша страна уже в состоянии экономического банкротства.

Молчание старшекурсников разошлось по всему бару. Шум вокруг постепенно начал стихать.

– Теперь «рабочие места на всю жизнь» исчезнут. Компании смогут в любой момент увольнять сотрудников, и появится новое понятие «внештатные работники».

– Внештатные? Что это такое?

Новая концепция, возникшая в ту эпоху. Внештатные работники.

Как бы ее объяснить?

В этот момент мне на глаза попался ходящий по залу официант. Я указал на него пальцем.

– За этого парня на подработке компания платит подоходный налог?

– Думаю, нет.

– А что насчет выходного пособия?