Младший сын семьи чеболя. Новелла. Том 2

– П-председатель, потери будут слишком велики. Управленческий баланс…

– Заткни свой рот и все верни. А убытки можете переложить на клиентов.

Не то чтобы они не знали, почему председатель так поступает, но он заходил слишком далеко. Он сейчас очень походил на человека, который собирается получить все наличные и сбежать ночью прямо перед банкротством.

– Председатель, успокойтесь немного, а затем…

Стоило Ли Хакджэ осторожно сказать это, как председатель Джин замолчал и начал тяжело дышать.

– Мы уже проводим всевозможные приготовления. Валюта всех филиалов под строгим контролем.

Председатель Джин с силой махнул рукой.

– Всевозможных приготовлений недостаточно. Готовьтесь так, будто вам должно оторвать как минимум одну конечность. Вы меня поняли?

– Председатель, а вы уже поговорили с владельцем «Миракл»?

– С кем?

– С главой «Миракл», у которого есть миллиард долларов.

– Да.

Когда председатель Джин кивнул, лица всех в кабинете помрачнели.

Разговор точно не задался.

Им не кинут крепкую веревку в миллиард долларов.

– Он ответил отказом?

– Я… Даже двадцать пятого июня, когда началась война, я зарабатывал деньги и мне не было страшно, но сейчас… Сейчас я боюсь.

Странный ответ.

Интересно, что могло заставить так себя вести того, кто не пошевелится, даже когда грянет гром и молния?

– Парень с долларами еще хуже. Он и глазом передо мной не моргнул и даже угрожал мне. Впервые встречаю кого-то страшнее, чем я сам.

Ли Хакджэ, наблюдавший за председателем Джином ближе всех, не мог в это поверить. На свете есть кто-то еще страшнее, чем Джин Янчхоль?

– Дэхо.

– Да, председатель.

– Какова доля контрольного пакета акций, которой владеет «Сунъян Моторс»?

– Мы всегда сохраняем ее на уровне двенадцати процентов.

– Хакджэ, до какого максимального процента можно увеличить долю контрольного пакета акций в «Сунъян Моторс», чтобы не выйти за рамки защиты прав на управление?

Это был вопрос, которого президент Чо Дэхо никак не мог ожидать, но ответ тут же сорвался с губ секретаря Ли Хакджэ:

– Можно поднять до семнадцати процентов. Все, что выходит за рамки этого, повлияет на акции «Сунъян Лайф Иншуранс», поэтому придется скорректировать структуру акций всей группы компаний.

– На это нет времени. Просто приготовься и, как только я подам сигнал, перемести акции.

– Да, председатель.

Ни один человек понятия не имел, что происходит. Однако они ясно ощущали, что над группой компаний «Сунъян», казавшейся неприступной крепостью, нависли темные тучи, а на стенах начали появляться трещины.

* * *

Им Чханёль, назначенный девятнадцатого ноября тысяча девятьсот девяносто седьмого года вице-премьером, а также министром финансов и экономики, выразил твердое намерение «разрешить текущий кризис, не обращаясь в МВФ».

Однако через два дня, в десять часов ночи двадцать первого ноября…

Была проведена экстренная пресс-конференция, на которой объявили о заявке в МВФ на пакет помощи, который включал улучшение платежного баланса, стабилизацию стоимости валюты, либерализацию торговли, открытие рынка капитала и повышение прозрачности в корпоративном управлении, а на следующий день президент Ким Ёнсам выступил со специальным заявлением для общественности, в котором объяснил необходимость заявки на получение материальной помощи.

Это стало началом финансового кризиса.

Кредитный рейтинг Кореи упал, а комплексный фондовый индекс обвалился ниже отметки четыреста. Девяти торговым банкам приказали приостановить деятельность, а «Халла Групп» обанкротилась.

И тогда…

На офис «Миракл Инвестмент» и мобильный телефон О Сэхёна обрушился целый шквал.

– А, господин глава! Мы можем выплатить вам деньги за приобретение только после завершения слияния, не так ли? Взгляните внимательней в договор. Крайний срок переговоров – февраль следующего года. Осталось еще много времени. И почему мы должны платить в долларах? Мы дадим вам один и две десятых триллиона вон в валюте короля Седжона Великого[4], так и знайте!

О Сэхён нервно повесил трубку.

– Это из банка «Чэиль»?

– Верно. Такой шум поднялся. Они ноют по двенадцать раз на дню.

– А должны ныть вместе с исключительным предложением, тогда было бы, о чем подумать.

– И то верно. А ведь это сам глава, а не ребенок какой-нибудь. Эх!

О Сэхён покачал головой, как будто говоря, как глава банка жалок.

– А у тебя как все идет? Председатель Джин все еще занят расчетами?

– Да. Похоже, он не собирается рассчитываться со мной как попало, хоть я и его внук. Как же он страшен.

– Как бы он иначе стал чеболем? Ты сам-то только хуже, но никак не лучше него. Только и думаешь, как бы побольше забрать у дедушки… – О Сэхён подошел ко мне с заговорщической улыбкой. – Слушай, Доджун, а если обменный курс вырастет еще больше и достигнет отметки две тысячи вон?

– Могу только спасибо сказать. Ведь три триллиона вон превратятся в пять, не так ли?

– Вот и я говорю. У тебя активов на пять триллионов вон. И это в двадцать лет. Что ты чувствуешь? – Передернув плечами, он толкнул меня в плечо.

– Не дразните меня. Я и сам схожу с ума, потому что хочу с этими деньгами уехать в Европу и играть там в благородного лорда.

– Так ты можешь это сделать.

– Дядя, как думаете, кем быть лучше – богатым европейским лордом, у которого только денег много, или председателем чеболя, контролирующим страну?

О Сэхён облизнулся, а затем отошел назад и сел.

– Эх, какой же ты скучный.

– Подождите еще совсем чуть-чуть. Я стану председателем корейского чеболя, а вам позволю наслаждаться пенсией, словно вы европейский лорд.

Вся страна погрязла в трауре из-за финансового кризиса, а мы вдвоем весело фантазировали и смеялись.

* * *

Секретарь Ли Хакджэ открыл дверь, и в кабинет председателя кто-то вошел. Председатель Джин, сидевший на диване для общения с посетителями, собирался было встать, но тут же сел обратно.

– Премьер-министр прислал мальчика на побегушках? Как он вырос.

Услышав недовольные слова председателя Джина, мальчик на побегушках, который медленно вошел в кабинет, тут же подбежал, встал с ним рядом и поклонился.

– Вы все не так поняли, председатель. Ситуация серьезная, и за премьер-министром наблюдает множество глаз, поэтому у него не было выбора. Он попросил меня передать его извинения.

– Ладно, я понял. Садись быстрее.

Помощник министра Ким Сонсу сел на диван, опустив голову.

– Ты ведь знаешь причину, по которой я просил премьера о встрече?

– Конечно, председатель.

– Я слышал, что МВФ согласовали поддержку в размере пятидесяти пяти с половиной миллиардов долларов. И этот, то ли Камдю, то ли Камгун[5], дал вчера обещание, верно?

Вместо ответа помощник министра Ким Сонсу только заморгал.

– Ты… Не знаешь, что ли?

– Председатель, дело не в этом, п-просто… Откуда вы узнали? Это случилось вчера, нет, сегодня ранним утром…

– Не спрашивай, кто служит мне глазами и ушами, а просто отвечай. Я прав?

– Да, это так.

– Сколько составит первый транш?

– Пять и шесть десятых миллиарда долларов. Мы решили тут же влить деньги в экономику.

– Не знаю, куда пойдут эти деньги, но «Сунъян Групп» нужно получить полтора миллиарда долларов. Справитесь?

Помощник министра Ким Сонсу, на чьем лице отразилось, в каком затруднении он находится, вежливо положил руки на колени.

– Председатель, это немного… Первым делом мы решили передать эти деньги коммерческим банкам. Желающие снять деньги несут свои аккредитивы и выстраиваются в длинные очереди. Чтобы предотвратить дальнейшие банкротства, мы должны сначала обеспечить деньгами их.

– Собираетесь первым делом спасти крошечный бизнес?

– Да.

– Уходи.

– П-председатель.

Помощник министра Ким, сидя на самом краешке дивана, обливался холодным потом.

– За дурака меня держишь? До выборов осталось всего ничего, верно? Вы подумали, что стоит сказать о своей поддержке чеболей, как число голосов тут же обрушится вниз, и поэтому решили первым делом объявить, что поможете малому и среднему бизнесу. Думали, я не догадаюсь о ваших планах?

– Н-нет.

– Вот зря я с вами церемонился… Когда вам не хватает денег на избирательную кампанию, вы бежите опустошать мои карманы, а когда мне что-то нужно, набиваете чужие? Кто вообще так ведет расчеты?

Председатель Джин попал в яблочко, и помощник министра Ким Сонсу снова лишился дара речи.

– Помощник Ким, а когда будет второе вливание? – спасая из трудной ситуации Ким Сонсу, спросил Ли Хакджэ, который до этого только молча наблюдал.

– В конце декабря. Сразу после Рождества.

– А сумма?

– Два миллиарда долларов.

Председатель Джин громко хлопнул по подлокотникам дивана.

– Тогда дайте хотя бы это. Договорились?

Председатель Джин поднялся, как будто их разговор окончен.

– Председатель.

– Что? У тебя еще что-то осталось?

– Как я могу вам обещать?

– Тогда зачем ты пришел? Я думал, ты получил достаточно полномочий от премьер-министра, поэтому вообще с тобой заговорил. Если со мной сейчас общался человек, у которого нет никаких прав, просто знай, что твоя карьера госслужащего окончена. Подумай хорошенько, прежде чем открыть рот.

Вот он, момент, когда государственный служащий чувствует, что его гордость максимально задета.

Человек без полномочий.

В организации, где людей делят в зависимости от их полномочий, отсутствие оных означает, что этот человек ничего собой не представляет, и с ним нет смысла иметь дело.

– Председатель, я не могу вам этого пообещать. И премьер-министр тоже… Нет, даже сам президент не даст подобного обещания. Разве это не станет возможным только в том случае, если на президентских выборах победит правящая партия и передаст бразды правления дальше? Если же их получит оппозиция, это будут просто пустые слова.

– Так победите! Я ведь дал вам деньги, чтобы вы победили на выборах. Почему вы не можете выиграть после стольких вложений? Даже если просто ткну пальцем с закрытыми глазами, в половине случаев я попаду в номера один, так почему вы не можете победить?

Предвыборная борьба не что иное, как гонка нос к носу. Никто не мог предсказать, кто выиграет, а кто проиграет, и такая ситуация будет продолжаться и дальше.

Помощник министра Ким Сонсу, который не мог ответить и не знал, куда ему себя деть, перевел взгляд на секретаря Ли Хакджэ, молча прося его о помощи.

Когда тот слегка кивнул, помощник министра набрался смелости и проговорил:

– Да, председатель. Мы обязательно выиграем и отплатим за вашу доброту.

– Хватит подлизываться, уходи. Позаботься, чтобы два миллиарда долларов оказались у меня в кармане.

Когда помощник министра Ким Сонсу, продолжая кланяться, тихо удалился, председатель Джин первым делом вздохнул.

– Судя по тому, как осторожничает премьер-министр, игре конец.

– Отчет отдела разведки говорит, что они идут близко друг к другу, но оппозиция немного опережает.

– А что с занозой в заднице? Ты с ним встретился?

– Да.

– И что?

– Все упрямится, не желая уходить в отставку.

– Щедро сыпет соль на раны. Разве он не знает, что ничего не выйдет, даже если он украдет голоса номера один, став номером три? Это же не значит, что у него будет другая возможность. Ну разве он не дурак?

– Никто не остается в здравом уме, ввязавшись в избирательную кампанию. Когда они видят своих сторонников, только сильнее уверяются в том, что удастся стать президентом.

Мужчины обменялись взглядами, в которых отражалось, насколько жалким они считают такое поведение.

– Кстати, мог бы немного позаботиться об этом помощнике министра Киме.

– Я и без того положил коробку в багажник его машины.

– Правильно сделал. Он ездит туда-обратно, и все его ругают, должно же хоть что-то поднимать ему настроение.

Когда атмосфера в кабинете председателя немного успокоилась, Ли Хакджэ осторожно заговорил:

– Председатель, не могли бы вы сказать, кто владелец «Миракл»? Я готов встретиться с ним и попросить о сотрудничестве.

– Не нужно. С ним я сам разберусь, а ты посети лагерь оппозиции. Раздай им несколько бутылок с витаминными напитками и скажи пару слов. Например, если они дадут нам два миллиарда долларов, Федерация корейской промышленности будет активно сотрудничать со следующим правительством.

Ли Хакджэ один раз поклонился и вышел из кабинета председателя.

Джин Янчхоль, оставшись один в своем кабинете, взял со стола лист бумаги.

– Семнадцать и семь десятых процента, значит…

Максимальная доля, которую можно вложить в «Сунъян Моторс».

Влияние в размере семнадцати и семи десятых процента, да еще и не просто за один миллиард долларов, а лишь за возможность обменять воны на такую сумму валюты.

Конечно, внук сказал, что после слияния вернет все в состав «Сунъян Групп», но председатель уже знал, что это невозможно. Парень, скорее, из тех, кто полученное распихивает по карманам, а не возвращает обратно.

Ему не было жалко. Если разделить акции поровну между всеми пятью детьми, можно отдать и двадцать процентов. Просто придется перескочить через сына и отдать их напрямую внуку, который уж очень способный.

Однако председатель Джин не мог избавиться от беспокойства, которое тяжелым грузом лежало у него на душе.

Когда он смотрел на внука, ему нередко казалось, что смотрит в зеркало.

Как только он что-то получал, то ни за что никому не позволял отнять это у него, а еще он знал радость, которую испытываешь, когда сам что-то отнимаешь у другого.

Ясно, что семнадцать и семь десятых процента – это не конец, а только начало.

Если внук, в характере которого ставить расчеты выше кровного родства, нацелился на «Сунъян Групп», оставшиеся дети и внуки, скорее всего, будут изгнаны и станут настоящими бедняками.

Конечно, такой внук сделает «Сунъян Групп» еще более огромным и великолепным замком, но он ни за что не поделится правом войти в этот замок.

Председатель Джин покачал головой.

– Но если посмотреть, как он заботится о своем отце, он умеет и глубоко привязываться.

Он достаточно глубоко думает, чтобы, несмотря на юный возраст, воплотить мечту своего отца в реальность.

Нужно сбросить с себя тревоги.

В текущей ситуации первым делом следует беспокоиться о группе, а не о детях, не так ли?

Ему хотелось утешить себя тем, что, даже если компанию у него отнимут, грабителем окажется не кто иной, как его внук.

* * *

– Вот, это наиболее крепкие ребята. Если им удастся преодолеть этот кризис, больше проблем не будет.

Я взял список, который передал мне О Сэхён, и посмотрел на имена.

– Если смотреть на них только с точки зрения бухучета, у кого самый лучший потенциал?

– Конечно, тот, кто на самом верху списка. У них хорошие технологии, поэтому рентабельность высокая. Ты ведь не собираешься поглощать только за счет размера?

– Конечно, нет.

Самым первым в списке значилась «Тэа Констракшен».

Пятое место в рейтинге строительных компаний.

Я бы хотел купить «Тэхён Констракшен», но почти сразу отказался от этой идеи, поскольку эта компания занимает второе место в деловых кругах и сможет выдержать финансовый кризис с помощью реструктуризации.

– Автомобили и строительство… Хорошее сочетание, хе-хе.

– Разве первым шагом на пути к становлению крупной компанией является не строительство?

– Но, думаешь, «Тэа Констракшен» рухнет? У них есть некоторые собственные резервы, а еще они получают много заказов из-за границы.

– Дядя, вы все еще мне не верите? Говорю же, единственные в нашей стране, кто может справиться с этим кризисом самостоятельно, – это «Сунъян» и «Тэхён». Остальные не больше, чем огоньки свечи перед ветром.

– Даже в таком случае «Тэа Констракшен» сможет выжить, получив всего лишь небольшую поддержку от правительства!

Я не стал опровергать возражения О Сэхёна.

У меня не было причин пускать слюни на компанию, если она хотя бы не настолько крепка, как эта. И не было никакой необходимости изо всех сил показывать свою жадность.

После кризиса девяносто седьмого года в Республике Корея настанет эпоха закона джунглей. До сих пор мы жили в мире, где хищники, которым было трудно спрятаться на лугу, сосуществовали с травоядными. Но с этого момента мы будем жить в джунглях, где немногочисленные хищники беспощадно покажут зубы и громко заревут.

Теперь, когда я решил стать королем этого места, мне остается лишь действовать без сучка без задоринки.

– Давайте посмотрим.

Сказав только это, я встал.

Нужно закончить с дедушкой вопрос о поглощении.

Я вышел из офиса в Ёыйдо и сел в машину.

– Помощник Ким, едемте в дом председателя.

– Да.

Помощник менеджера Ким Юнсок набрал скорость. Из-за роста цен на бензин количество транспорта значительно снизилось, и водить машину стало более комфортно.

– Юный господин, судя по тому, что я выяснил к текущему моменту, а также по информации, собранной руководителем Син Сокхо, слежку к вам приставили из «Хансон Ильбо».

– Той самой «Хансон Ильбо», с которой мы скоро должны породниться?

– Да.

– Вы уверены?

Результат оказался абсурдным. Я думал только о внутренних врагах, но уже и снаружи появился кто-то, кто пускает слюни.

– Честно говоря, я узнал об этом чуть раньше, но сообщил вам с опозданием, так как был осторожен, ведь скоро эти люди могут стать родственниками председателя.

– Вот как?

– Кроме того, председатель тоже уже знает. Отдел разведки и служба безопасности сообщили ему обо всем, но он только приказал сделать вид, что они ничего не знают. Поэтому и мы тоже укрепились в своей уверенности.

Он уже все знает, но делает вид, что в неведении!

Что он задумал?

Неужели он думает, что «Хансон Ильбо» настолько безобидны, что ему не нужно о них волноваться, сколько бы они ни брыкались? Или он проявил осторожность, потому что скоро породнится с ними?

Нужно учиться на каждом из подобных крошечных решений, которые принимает дедушка.

Собрать мелочи, оценить, а затем использовать – это и есть тактика и стратегия.

В тот момент, когда я подумал, как бы намекнуть дедушке об этом, машина подъехала к особняку.

Прежде чем выйти из машины, я достал корпоративную карту «Хансон Ильбо».

– Устройте с помощью этого корпоративный ужин для всех сотрудников департамента стратегии. О деньгах не беспокойтесь и оторвитесь хорошенько.

Очень приятно быть добрым за чужой счет.

* * *

– Что скажешь? Этого должно хватить.

Я смотрел на числа, написанные убористым почерком на листе бумаги. Суммарная доля от контрольного пакета акций «Сунъян Групп».

Семнадцать и семь десятых процента.

Акции «Сунъян Групп» и восемь компаний «Аджин Групп» объединяются в одну. И эта объединенная компания принадлежит мне.

Я не стал спрашивать, почему именно семнадцать и семь десятых процента, каковы причины и обоснование этого числа. Я должен был задать только один вопрос:

– Дедушка, это размер сделки? Или наследство?

Его брови дернулись, но он тут же рассмеялся.

– Вот же негодник! У твоей жадности вообще есть предел? Ха-ха-ха.

Когда дедушка, какое-то время громко похохотав, перестал смеяться, я наконец услышал ответ. Тот, который хотел услышать.

– Сделка. Наследство? С чего от меня что-то наследовать? Я дам наследство только своим детям. А ты получишь его от своих родителей.

– Мой отец не чеболь, как дедушка, так что ожидать особо нечего…

– Вот настолько тебе повезло. Аха-ха-ха.

Возможно, это значило, что и с отцом он немного поделится.

За это тоже спасибо.

– Это мое второе, но последнее предложение. Быстро ставь печать и давай мне миллиард долларов.

Я взглянул в сверкающие глаза дедушки и подумал, что он, кажется, действительно спешил. Так что я отказался от мысли снова начинать переговоры, где каждый бы тянул и толкал в свою сторону.

Если я скажу здесь еще что-то, это его ранит. В большом озере даже маленький камешек вызывает рябь. Даже крепкая привязанность подобна тонкому льду, который может треснуть от одного-единственного разочарования. Я не должен совершать ошибок, которые могли бы расколоть этот лед.

– Да, мы подготовим один миллиард долларов по курсу тысяча шестьсот вон, – послушно ответил я, и он весьма удивился.

– Что вас так удивило? Я всегда был на вашей стороне, дедушка. Вы пошли на такую уступку, так что и я не стану больше жадничать.

Я ожидал увидеть на лице дедушки радость, но вместо этого оно стало коварным.

– Что ты еще задумал? Я выгляжу настолько слабым, будто могу поддаться на твои сладкие речи?

Чего-чего, а догадливости старику точно не занимать.

Глава 7

Корзина для шопинга

– Переговоры уже завершены. Сегодня восьмое число, и обменный курс составляет тысяча триста сорок две воны за доллар. А вы купили у меня их за тысячу шестьсот. Разве могут у меня быть какие-то скрытые намерения?

– Курс вполне может перевалить за две тысячи вон. К тому времени, как твой миллиард долларов попадет в мои руки, ты можешь потерять много денег.

– Думаете, курс правда вырастет до двух тысяч?

Нужно проверить, насколько хорошо способен давать прогнозы Институт экономических исследований «Сунъян Групп». Правдивы ли слухи о том, что здесь собрались самые умные люди?

– Вероятность, что курс поднимется до двух тысяч двухсот вон, более девяноста процентов. Это прогноз докторов наук в Институте. Их прогнозы не всегда сбываются, но иногда они бывают правы.

Дедушка украдкой взглянул на меня, чтобы оценить реакцию.

– А что? Подумал о том, что сумма вырастет до двух тысяч вон, и стало жалко?

– Я ведь тоже вам уже говорил, что курс перевалит за две тысячи вон. Но мне совершенно не жаль. Я ведь ваш внук? Я не настолько мелочен, чтобы только и думать, как бы принести дедушке убытки.

– Знаю, что ты не мелочен. Но ты бы не стал оставаться в убытке. Что? Какое-то дополнительное условие?

Если разыгрывать невинность перед сообразительным человеком, это только пробудит в нем ненужную осторожность. Раз уж мы об этом заговорили, нужно все выложить.

– Я бы хотел попросить о двух услугах.

– Так и знал. Хорошо. Говори. Посмотрим, будет ли этого достаточно только для того, чтобы компенсировать твои потери, или же ты нацелился на еще большую выгоду.

Я разложил приготовленную заранее карту перед любопытствующим дедушкой.

– Это же карта Сеула?

– Да. Взгляните на области, которые я обвел красным.

Дедушка, внимательно осмотрев больше десятка отмеченных мест, поднял голову.

– И что здесь?

– Общественная земля, которая принадлежит городу Сеулу.

– Общественная земля?

– Да, и я бы хотел купить ее подешевле.

– Хм… Просишь меня надавить на мэра Сеула?

– Нет. До конца его срока осталось всего шесть месяцев. Нам нужно попросить, точнее, потребовать это у следующего мэра.

При слове «потребовать» глаза дедушки сверкнули.

– Ты случайно не мужа тети имеешь в виду?

– Именно.

– Нет.

Он отодвинул карту, как будто больше ничего не хотел слышать.

– Я буду финансировать выборы дяди. Когда он станет мэром Сеула, то продаст мне общественную землю, а вам, дедушка, останется только надавить на депутата района, где находится земля, чтобы он дал согласие на продажу. А может быть, даже давить ни на кого не придется, – продолжил я, сделав вид, что не услышал твердого отказа дедушки.

– Но разве я не сказал «нет»?

– Оправдание для этого хорошее. Если город Сеул продаст всю землю для некоммерческого использования, чтобы собрать средства в ситуации национального экономического кризиса, общественное мнение не будет против.

– Ха! Вот же парень!

– Можете сказать, почему вы так этого не хотите?

– Он из семьи Чхве, а не из семьи Джин. Разве это не достаточная причина, чтобы быть против?

Как и ожидалось, только мужская линия крови имеет значение. Кровь дочери уже не принадлежит семье.

Я сморозил глупость, сделав вид, что не понял:

– Мэр Сеула не может как-то повлиять на «Сунъян Групп».

– Зять Чхве ударился в политику, потому что это пришло в голову его жене. А он всего лишь ее марионетка.

Джин Союн намеревалась скрыть свой недостаток рождения дочерью при помощи политической власти.

Среди корейских политиков очень мало тех, кто выступал против председателя Джина.

Не нужно даже глядеть в микроскоп или через увеличительное стекло, чтобы увидеть, сколько у «Сунъян Групп» обходных путей и ухищрений. Однако все закрывают на это глаза и делают вид, что ничего не видят. А если кто-то об этом и упоминает, информацию тут же закапывают обратно.