скачать книгу бесплатно
Когда сели пить чай, Мишка был поставлен в известность о колке дров, но воспринял это стоически, и только горестно вздохнул.
После хилого завтрака Вовка полез в коридоре в щиток, выкрутил пробку, в которой был вставлен медный жучок, и под комментарии младшего брата быстро прикрепил розетку к стене. Затем они отправились к дровянику. Где лежит колун, Вовка уже знал, и, вооружившись им, начал колку. Высохшее дерево кололось с трудом, но, тем не менее, дело двигалось. Мишка таскал наколотые дрова в сарай, старательно уворачиваясь от разлетающихся поленьев. Дров оказалось совсем немного, поэтому работа была завершена в рекордные сроки…
После краткого перерыва, была принесена вода, а затем они взяли список, который оставила мать, карточки и отправились в магазин.
Когда они подошли туда, оказалось, что Климова уже там. Она, видимо уже заняла очередь, и теперь стояла немного поодаль, ожидая их.
– Ну, наконец, то соизволил придти, – ядовито сказала она, – сам сказал, что с утра будешь ждать.
Младший брат, навострив уши и открыв рот, смотрел на них.
– Ты Мишуня иди, занимай очередь, а мы поговорим, – сказал Вовка и подтолкнул того в сторону магазина. Мишке до смерти не хотелось уходить, а послушать о чем будут говорить брат и девушка, но пришлось идти.
– Лена, прости, у нас были дела, да вообще то сейчас еще утро. Вон магазин еще не открыт.
– Фомин, тебе не кажется, что ты нахал? – спросила Лена, – ты, что теперь будет все время пользоваться тем, что я чувствую себя виноватой перед тобой?
– Кажется, – сказал тот, улыбаясь, – но буду пользоваться, когда еще так повезет.
– Ленка рассмеялась, и в этот момент была так хороша, что Вовка открыл рот.
– Ладно, тогда рассказывай, что мы будет сегодня делать? – спросила она.
– Так, будем делать все, как вчера. После магазина по домам. Потом мы с Мишкой пойдем на футбольное поле. Хочешь, приходи пораньше, посмотришь, как я играю, а потом отправимся на пляж. Только сегодня мы в баню идем, так что как вчера не удастся позагорать, – ответил он.
К Вовкиному удивлению, Лена согласилась и сказала, что обязательно придет. Между тем магазин открылся и вся очередь начала заходить вовнутрь, поэтому разговор пришлось прервать.
Когда они пришли на пустырь, Мишка немедленно убежал к своим одноклассникам и оттуда уже слышался его звонкий голос. Сегодня на пустыре народа было поменьше.
Но, тем не менее хватило, что бы собрать две неполные команды.
Вовкино появление было встречено с радостью, и немедленно разгорелась перепалка, в какой команде он будет играть. Пришлось даже кинуть жребий. И только тогда этот вопрос был решен. Как ни странно Вовка запомнил тех, с кем вчера играл и уже безошибочно называл всех по именам.
Когда игра была уже в разгаре, краем глаза он заметил тоненькую фигурку Лены Климовой, которая пришла на этот раз одна и сейчас внимательно следила за перипетиями игры. Вот только он не заметил молодого мужчину, спортивного вида, который внимательно наблюдал именно за его игрой.
Сегодня Вовке не везло, хотя его команда выиграла с разгромным счетом, но это случилось только потому, что половина другой команды следила именно за ним. И сейчас он усилено массировал свои голеностопные суставы, которым неоднократно доставалась от сандалий и ботинок противников.
– Очень больно? – послышался девичий голос. Он поднял голову, рядом стояла Климова и сочувственно улыбалась.
– Ну, как сказать, в раздумье протянул парень, – бывало и больней.
В это время к ним подошел мужчина, наблюдавший за ходом игры.
– Ты ведь Володя Фомин, не так ли? – сразу перешел он вопросам.
– Ну, да, а что вы хотите?
– Ну, во-первых я физорг нашего завода зовут меня Юрий Александрович, так вот Володя, ты наверняка, знаешь, что наша партия и правительство и лично товарищ Иосиф Виссарионович Сталин, уделяют огромное внимание развитию в нашей стране физкультуры и спорта. А вот, что ты не знаешь, в этом году нам пришла директива организовать заводскую футбольную команду. Ты, конечно, по возрасту еще нам не подходишь, но мы тут с директором завода и профкомом обговорили и решили, что нам нужна еще молодежная команда, которая будет резервом нашей основной. Поэтому, я который день обхожу вот такие самодеятельные игровые площадки и агитирую игроков, которые выделяются на общем фоне.
– И много вы таких игроков нашли, – спросил Вовка с интересом?
– Вполне достаточно и даже с избытком, – в тон ему ответил физорг, – я и тебя уже видел недели две назад, но тогда ты на меня впечатления не произвел, а сегодня временами показывал, что-то похожее на игру. Это правда, что тебя молния ударила?
– Да было дело, – сказал Вовка и задрал майку.
– Однако! – воскликнул Юрий Александрович, – но все равно, если пройдешь наших эскулапов, то я тебя возьму, а там посмотрим. Ты то, как согласен?
Да я согласен, вот только вам надо с моим отцом поговорить, он хотел, чтобы я десять классов закончил, и пошел учиться на инженера. А так ведь мне придется поступить рабочим на завод.
– Послушай парень, – серьезно посмотрел ему в глаза физорг, – ты будешь работать, получишь рабочую специальность, и сможешь угостить девушку мороженым, – тут он кинул взгляд на Лену, – на свои заработанные деньги, которые не надо клянчить у родителей. Притом у тебя будет укороченный рабочий день еще два года, хватит времени на тренировки, и притом, никто не мешает тебе идти в вечернюю школу. А потом все равно ты пойдешь служить в армию. И подумай сам, кем там будет служить хороший футболист? Конечно, если ты им станешь, – оговорился он под конец.
– Хорошо, Юрий Александрович, – я согласен, легко сказал Вовка, – ваше дело переговоры с моим отцом.
– А он у тебя в партии?
– Да, он с 42 года коммунист.
– Ну, какие тогда проблемы, позовем в партком, сообщим о чести, которой удостоился его сын, думаю, проблем не будет.
– Хрен его знает, будут они у вас или нет, Павел Александрович человек настроения, – подумал Вовка.
На этом они распрощались, договорившись, что дальнейшее ему расскажет отец, и Юрий Александрович целеустремленным шагом двинулся дальше.
– Вова, так, что с нами не будешь учиться? – разочарованно спросила Лена, – а как же я?
– Ох, ничего себе, моя девушка расстроилась, что не будет мордобоя, – восхитился он.
Лена, ну, что ты, мы же может встречаться и без школы, я могу даже в гости к тебе приходить, – нахально предложил он.
– Хорошо, мы еще поговорим об этом, а пока давай пошли быстрее, там видишь, рыжие косы Скобаревой торчат, – нетерпеливо сказала Климова.
В это время к Вовке подлетел Славка.
– Ты, что уже уходишь, а мы с парнями идем в водонапорную башню, Сашка Плесковский у отца мелкашку взял и патронов тридцать штук. Пошли, может и нам раза по три выстрелить дадут.
Вовка посмотрел на Лену, которая с тревожным выражением лица следила, как к ним подбираются ее заклятые подруги, и с сожалением сказал:
– Не Слава, как-нибудь в другой раз.
– Ну, и дурак, другого раза может и не быть, – сказал Славка и побежал к четырем парням, ждавших его неподалеку.
После этого Вовка и Лена, взявшись за руки, побежали и скрылись из вида разыскивающих их подруг, и в той стороне некоторое время были слышны затихающие возмущенные Мишкины вопли.
– Погодите и я вами!
Накупавшаяся троица сидела в тени кустов, потому что июльское солнце жарило со страшной силой, и, кроме того, они надежно защищали их от нескольких девчонок, которые уже пару раз проходили мимо, периодически пытаясь докричаться до Климовой.
Мишка увлеченно строил замок из песка, который бы при своих сверстниках строить не стал. А Вовка с Леной болтали за жизнь. За последний час Вовка узнал о своих одноклассниках столько, сколько вращаясь только среди парней, просто никогда бы не услышал. Вот только сведения эти были ему теперь почти ни к чему. Свидетельство об окончании семи классов у него было, и на завод его могли взять, хоть завтра. Так, что в школу он этой осенью не идет. Он не сомневался, что отец, не пойдет против партийного комитета, и разрешит все, что там попросят. Конечно, не очень улыбалась перспектива плыть по течению, но в настоящий момент ничего лучшего у него и не было.
Рассуждая про себя, он не забывал болтать с Леной, шутил, рассказал несколько анекдотов, которые не сильно выходили за рамки этого времени.
Поэтому, когда наступило время идти домой, Ленка поднялась с песка неохотно, и, натягивая через голову платье, сказала:
– Никогда не думала, что с мальчишкой буду сидеть и болтать, лучше, чем с подружкой. Ты оказывается Фомин еще тот болтун.
Они вместе дошли до поселка.
Дома был кавардак, с постелей снято все постельное белье, которое горой лежало на полу. Павел Александрович бережно строгал хозяйственное мыло, в большой оцинкованный бак, с краями, проржавевшими от старости.
– Где черти вас носят, – недовольно сказал он, – знаете же баня сегодня. В это время мама начала скидывать белье в бак, залила его водой, и сказав:
– пусть замокнет, – закрыла крышкой.
Сумки в баню были давно готовы, и они отправились в путь. Когда семейство Фоминых вышло на улицу, таких семейств, шло в баню не один десяток. Все вежливо здоровались друг с другом, и продолжали, не спеша, идти по краю пыльной дороги.
– Батя, – зашептал Мишка, – ну давай хоть раз быстрее пойдем, хоть кого-нибудь обгоним.
– Я тебе обгоню, – лаконично ответил отец, – как придем, так придем, баня пока кто-то будет мыться, не закроется.
– Ага, а пар, ты сам все время говоришь, что пару не хватило.
– Ну, это такое дело, сынок, пару вишь, всегда не хватает.
Они зашли в почти полностью заполненный вестибюль, люди сидели на стульях, ступеньках лестницы, и даже на своих сумках. Мама прошла к кассе, у которой, как ни странно, народа не было, и купила четыре билета.
После этого они разошлись, отец с сыновьями занял очередь в мужской гардероб, а мать в женский. Настало томительное время ожидания. Время от времени со второго этажа спускался распаренный побритый мужичок вальяжно подходил к стойке гардероба и протягивал алюминиевый номерок на шнурке. В ответ ему выдавалась кепка, или куртка, и потом он нырял в темный проход, откуда раздавались мужские голоса и звяканье пивных кружек. Счастливчик из очереди срочно отдавал гардеробщику какую-нибудь вещь, и почти бегом устремлялся наверх. Не прошло и трех часов, как Фомины получил два номерка, двинулись наверх.
В раздевалке в три ряда стояли шкафчики с номерами. Мишка бегущий впереди быстро нашел нужные, соответствующие номеркам гардероба.
Сумки были поставлены на пол шкафчиков, грязная одежда сложена в пакет, достаны лыковые мочалки и куски стирального мыла. И, наконец, батя, развернув главный пакет, вытащил сухой дубовый веник.
– Ты Лександрыч, я гляжу, веников на год вперед сушишь, – сказал, улыбаясь, раздевающийся рядом мужчина, – лето на дворе можно и свежий нарвать, он духовитей будет.
– Ага, – скептически ответил батя, – духовитей – это да, а вот лист как сопли липнуть на теле будет. Я уж лучше прошлогодним побьюсь.
Его старший сын из своего опыта, гораздо большего, чем у отца и его соседа, мог бы многое добавить по этому поводу, но благоразумно промолчал.
– Вовка, сходи-ка к тетке Марье, пусть наши шкафчики закроет, сказал отец и встал, собираясь идти в мыльню.
Тот отправился к выходу из раздевалки и дошел до стола, за которым пила чай неопрятная старуха, равнодушно взирающая на мужские муди.
– Э-э, здравствуйте, батя шкафчики просил закрыть, – сказал он бабке, даже не поднявшей на него взгляда. Вместо ответа она вздохнула, встала и взяла ключ, представляющий ручку с короткой изогнутой углом толстой проволокой. Она прошла за ним вставила проволоку в дырку на дверце и поворотом ручки, закрыла его, потом второй.
– Номерок не потеряй, тетеря, – сказала она Вовке, увидев. что тот вертит его на пальце.
– Не бабуля, не потеряю, – ответит тот и пошагал в мыльню. В большом гулком зале мылись несколько десятков мужчин и детей самого разного возраста, не было только самых мелких. Пока Вовка ходил, его брат и отец уже нашли себе место и на лавке стояли три шайки с положенными туда мочалками. Места эти уже были окачены кипятком и слегка парили. Батя обвел глазами зал и не найдя больше свободных тазов в своем запарил веник. Номерки были привязаны к ручкам шаек.
– Ну, что орлы, пошли в парилку, – сказал отец.
– Да ну ее, там страшно, ничего не видно, шум такой, все кричат, можно я здесь посижу, буду мыться, честно! – начал ныть Мишка.
Отец посмотрел, махнул рукой.
– А, сиди, а то, как в прошлый раз не дашь посидеть нормально, пошли Вовка.
Они зашли в дверь парной и замешкавшему Вовке сразу крикнули сверху:
– Эй, пацан, двери закрывай!
Да, пожалуй, такой парилки ему видеть не приходилось. К ее обустройству отнеслись очень просто, про сухой пар здесь никто знал. Под, возвышающимися к потолку сиденьями, из стены торчала труба с вентилем, откуда с шумом, клубами тумана вырывался пар. В этом пару было почти ничего не видно, одна лампочка под стеклянным колпаком не могла хорошо осветить эту камеру пыток. И на всех ступенях сидели и хлестали себя вениками десятка полтора мужиков. Кто есть, кто можно было разглядеть только с полуметра, но старшего Фомина узнавали по размерам.
– О Пашка, зашел, ну давай к нам на верхотуру залазь! И сынка привел, правильно, о ни… себе, это что у него от молнии, что ли, – разошелся один дедок, увидев Вовкину спину.
– И вечно ты Ермолаич, лезешь с вопросами своими, – прогудел с верней полки здоровый черноволосый амбал, – Пашка, давай сюда сразу наверх, и сынка волоки, будем его по-нашему лечить, по-деревенски.
Они уселись на горячую, мокрую, широкую скамью, Некоторое время сидели молча, ожидая, пока кожа даст пот. Но во влажном пару, было трудно определить этот момент.
– Нет, конкретно, – эта парилка Вовке не нравилась, очень влажно, душно. Но другой, увы, не пока не было.
Он посидел среди мужиков, без особого желания попарил себя веником.
Мужики, же от души нахлестывая себя вениками, разговаривали о том, о, сем. Как вдруг один из них сказал:
– Слушайте, собрался в баню выхожу на улицу, а к Плесковским черный «воронок» подъезжает…
Все на мгновение замолчали, потом уверенный голос Ермолаича нарушил тишину.
– Да что вы, робя, приуныли, что там с Мишки взять, работает на своем компрессоре, и знать больше ничего не знает. Может, перепутали с кем?
Постепенно разговор оживился, всем хотелось, чтобы у Мишки, который, видимо был известен всему поселку, все было хорошо.
Но в Вовкиной, сейчас почти фотографической памяти звучали Славкины слова:
– Сашка Плесковский взял у отца мелкашку пострелять.
Ему вдруг надоело в парной, он вышел и присоединился к Мишке, который сидел около тазика и валял дурака.
С его приходом брат оживился и начал кое-как мыться. Вскоре к ним присоединился и отец. Он был мрачен, и несколько раз выругался, а Мишка словил подзатыльник. Они помылись до красноты натерли друг другу спины и, ополоснувшись пошли одеваться. Увидев очередь в парикмахерскую, отец чертыхнулся и направил свои ноги в буфет. Мама, как и следовало, ожидать, еще не появлялась.
Буфет также был полон народа, но из этой очереди Павла Александровича уже было не оторвать За стойкой стояла огромная буфетчица, увидев Фомина, к которому была явно неравнодушна, она воскликнула:
– С легким паром, Павел Александрович, вам, как всегда?
И тут же налила ему две кружки жигулевского, причем шапка пены была не в пример меньше чем у его предшественников.
Парням было куплено по бутылке ситро, они подошли к одной из пустых бочек, во множестве, стоявших в зале и принялись за питье.
Краем уха Вовка слышал разговор стоявших за соседней бочкой.
