скачать книгу бесплатно
– Ну, Люда, давай за наших обормотов, чтобы все у них было хорошо.
Он единым махом опорожнил стопку и тут же налил себе следующую. Выпил ее уже без тостов, с сожалением посмотрел на пустую бутылку и принялся за свежую картошку, поджаренную на плохом подсолнечном масле. Вовка и Мишка, усевшись за стол, не отставали от него. А мама, уже поужинавшая, с удовольствием глядела своих мужчин. Но затем она устроила Вовке целый допрос, и с каждым его ответом, становилась все мрачнее и, наконец, заплакала.
– Ну, что плачешь, Людочка, – неожиданно ласково заговорил ее муж, – ну забыл парень, после молнии что-то, со временем пройдет, а может, и к лучшему, если бы помнил, как его Витька колотил, и сдачи бы не смог дать, как следует. Главное доктора сказали, что здоров, так что пусть гуляют, пока время есть. В следующем году уже так не получиться, на завод его возьму, пусть в учениках слесаря поработает. А ты смотри Вовка нынче тебе в восьмой класс идти, а ты не помнишь ничего, так, что придется вечерами учебники читать.
По окончанию нравоучений и мытья посуды, все уселись за стол и начали играть в лото под звуки классической музыки из репродуктора.
Через час, отец скомандовал спать, Мишка полез на верхнюю койку, а Вовка улегся вниз.
Свет был потушен, за окном была темнота и только от завода, слышался далекий скрежет работающих механизмов.
Вовка лежал, на кровати упершись взглядом в доски второго яруса, сна не было ни в глазу. Минут через двадцать, когда Мишка громко засопел, за ситцевой занавеской у родителей ритмично заскрипела кровать, вскоре раздался сдавленный женский стон, после чего оттуда также донесся храп отца.
Вовка все не мог заснуть, он все думал, что и как делать. Плыть по течению, оканчивать школу, поступать учиться дальше, или сразу пробиваться в футболе, показать себя, хотя, что значит, в это время быть футболистом, ничего особенного, только известность, с которой нет особого проку. Так ничего и, не придумав, он решил, что пока надо просто жить и только осмотревшись, предпринимать какие-либо шаги. Все же он через какое-то время, заснул, несмотря на шипение закончившего передачи радио.
Его, как и родителей разбудил рупор.
Отец и мать, переговариваясь, одевались у себя за занавеской, Мишка, спал как убитый, несмотря ни на что. В рупоре играл гимн Советского Союза.
Отец, выйдя в комнату, удивленно посмотрел на него.
– А ты чего вскочил, спал бы еще. Куда тебе торопится?
– Да, не батя, – сказал Вовка, – что-то не спится, сейчас на зарядку сбегаю, потом ополоснусь.
– Мать, ты слыхала, что сын говорит, – засмеялся отец, – а ты рыдала вчера, всех бы так молния ударяла, было бы здорово.
Между разговором отец ловко правил опасную бритву на широком кожаном ремне, и затем, намылив лицо помазком уверенными широкими движениями начал бриться.
– Хорошо, хоть во взрослого не попал, – мелькнула мысль у Вовки, – хер бы я побрился, скорее горло перерезал.
Пока отец умывался мать, успела собрать завтрак на столе, холодная вареная чечевица черного цвета и чай с ржаным хлебом. Родители быстро поели и стали собираться на работу. Заводской гудок уже гудел вовсю.
– Вова, – сказала мать, – когда, свою зарядку сделаешь, разбуди брата, вам сегодня задание распились два бревна на дрова, если не помнишь, где, что, Мишка покажет, и в магазин сходите, может сегодня сливочное масло будет, говорили что по пятьдесят грамм на человека дадут. В духовке луковый суп, не забудьте поесть.
Говоря все это, она полезла под кровать братьев и начала там что-то искать. И со звоном извлекла оттуда гитару.
– Пашка, ты посмотри, что у парней под кроватью! – упавшим голосом произнесла она.
Отец, уже стоявший у дверей быстрым шагом подошел к старшему сыну и схватил его одной рукой за грудки и легко поднял в воздух, Старая гимнастерка подозрительно затрещала, а у Вовки сперло дыхание.
– Сейчас задушит, – мелькнула мысль. Между тем Павел Александрович побагровел и, продолжая легко держать сына на весу, закричал:
– Ты, что воровать начал, признавайся, да я тебе сам руки выдерну, если что. У Фомина сын вором стал! Признавайся! – и тряхнул Вовку еще раз. Тот, полузадушенный, махал руками не в силах ответить, и только пронзительный вопль проснувшегося Мишки спас положение.
– Папка, ему летчик гитару в больнице подарил! Не бей его!
Отец разжал руку, и Вовка почти упал на пол, Он стоял, растирая шею, а отец со смущенным видом стоял рядом.
– Пашка, вот ты так всегда, сначала не разберешься, и дров наломаешь, – сказала ему жена, она стояла красная от волнения и тяжело дышала, – я думала ты его сейчас задушишь.
Тем временем отец, подозрительно смотря на сына, спросил:
– Так за какие такие заслуги тебе гитару подарили?
– Ну, я песни в палате спел, летчику понравилось он, и подарил мне гитару, у кого хочешь, можешь в больнице спросить, – обиженно сказал Вовка, – А вчера, просто после драки забыл про нее, хотел ведь на стену повесить.
– Так, так, – задумчиво сказал отец, – слыхал раз, как ты в компании во дворе на чьей-то гитаре тренькал и песню орал, за такое пение я бы ноги выдернул, а не инструмент немецкий дарил.
Вместо ответа сын взял гитару из рук матери, уселся на табурет и сделал пару проигрышей.
– Ах ты шкет сопливый! – в полном восторге воскликнул Павел Александрович, – когда и успел так научиться. Ну, прости, погорячился, ладно пора на работу, а придем домой, ты уж тогда нам тогда сыграешь, и споешь.
Когда родители ушли, Мишка слез со своей верхотуры и сказал:
– Слушай, я думал тебя батя задушит, ну и видуха у него была. Я чуть не обоссался от страха.
От перенесенного волнения Вовке уже не хотелось никуда бежать на зарядку.
– Ай, ладно, мать сказала пару бревен на чурки распилить, вот и зарядка будет, – подумал он.
– Ну, Миха, спасибо, что крикнул, а то я даже слова не мог вымолвить, – поблагодарил он брата, – ты знаешь, мама сказала, чтобы мы дрова напилили, и в магазин сходили, давай сразу сейчас чаю попьем и с утреца дрова распилим.
Мишка скорчил недовольную гримасу, но промолчал.
Чайник, поставленный на старую обгоревшую замызганную электроплитку с открытой спиралью, еще до ухода матерью, начал только пошумливать. Братья заправили кровати. Вовка нашел гвоздь и молоток с помощью Мишки и повесил гитару на стенку рядом с планшетами. Затем они пили чай, мирно разговаривая о том, о сем. После чая они вышли во двор, бревна были видны издалека, это были старые телеграфные столбы, сгнившие снизу. Братья вытащили из дровяника старые козлы и пилу, рассматривая, их старший брат понял, что их батя особым трудолюбием дома не отличался, козлы были ушатаны, а пила тупая и нуждалась в разводке и заточке.
– Мишка, а где у бати напильники и другой инструмент, спросил он у брата.
– Так вон ящик в углу сарая лежит, там все и есть. К счастью несколько напильников и плоскогубцы там присутствовали, поэтому с полчаса было посвящено пиле. Мишка пристально следил за ловкими руками брата и только один раз высказал свое удивление вслух.
– Вовка, точно тебе молния в нужное место стукнула, и Витьку побил, на гитаре играешь, и даже пилу точишь, ловчее, чем батя.
Затем они водрузили столб на козлы и работа закипела, первое время у них не получалось вовремя ритмично тащить пилу на себя, но затем после непродолжительной перепалки дело пошло. Через час около дровяника лежала куча ровных чурок, и братья, довольные собой, стали собираться в магазин. Глянув на будильник, Вовка обнаружил, что еще только десятый час.
– Во, точно, кто рано встает, тому бог подает, – подумал он, сейчас сбегаем в магазин и займусь своими делами.
Но так просто слетать в магазин не получилось. Народ, возбужденный слухами о сливочном масле, столпился у магазина в необыкновенном количестве. Карточки на масло давали только семьям с детьми, но такие были почти все, и сейчас стоявшие в очереди люди были озабочены, по сколько масла будут давать на одну карточку. Счастливцы, которые занимали очередь уже с шести утра, начали понемногу появляться с товаром и вскоре все узнали, что дают по пятьдесят грамм на ребенка. Очередь шла быстро, и к двенадцати часам парни, получив свои сто грамм масла и две буханки хлеба, пошли домой, с чувством исполненного долга.
– Луковый суп был выхлебан и Мишка захотел удрать на улицу, пока его брат мыл посуду. Но был пойман за шкирку, прямо у дверей.
– Ту куда намылился без меня, – поинтересовался Вовка.
– Да мне с тобой надоело, – прямо высказался младший, – то одно надо сделать, то другое, а мы бы уже в футбол сыграли пару раз и на Волгу пошли. А тут сиди с тобой.
– Миха, – проникновенно сказал брат, глядя ему в хитрющие глаза, – а тебе меня не жалко? Я ведь ничего не помню, куда идти, кто у меня друзья, кто враги. Давай договоримся, ты меня приводишь на пустырь, если там играют пацаны, я с ними знакомлюсь, может, там мои друзья будут, я то ведь их не узнаю. Ну, а после этого можешь со своими друзьями играть, я ведь вижу, что тебе до жути приключениями хочется похвастать, но смотри не переусердствуй.
Мишка несколько повеселел после этих слов.
– Слушай Вовка, гитару с собой возьми, там все обалдеют, когда ты заиграешь, – тут же предложил он.
– Нет уж, мне пока вчерашних приключений хватило, жалко же будет такой инструмент о чью то башку сломать, сказал старший брат и пошел переодеваться.
– Миха, а у меня плавки были, – крикнул он, застегивая застежки на сандалиях.
– Есть, конечно, они на веревке во дворе висят, – сообщил тот в ответ. Они закрыли дом и тропинкой между домами направились к пустырю. Когда они вышли к месту, которое считалось футбольным полем, там было около трех десятков детей самого разного возраста от пяти лет до шестнадцати, многие пришли со своими братьями и сестрами, за которыми надо было присматривать, и теперь они, гоняя мяч, одним глазом глядели, что там творят их младшие родственники.
Когда Фомины подошли, игра прекратилась. Все собрались вокруг братьев и забросали их вопросами. Отношение было предупредительно уважительное, а пара человек и вовсе бросали очень опасливые взгляды.
– Понятно, – вздохнул Вовка про себя, – уже знают про Графа, а и хорошо, больше уважать будут.
– Ну, здорово мужики, – сказал он, – придется мне со всеми по новой знакомиться, так я и не вспомнил ничего.
После его слов раздался всеобщий вздох удивления.
Но, тем не менее, процедура знакомства была начата, все было, как у людей, рукопожатия и объяснения кто есть кто. Но вот, когда к нему подошел невысокий светловолосый крепыш и представился Славкой, Мишка быстро сказал.
– Вовка это же твой друг лучший, вы в школе за одной партой сидите.
Вовка после этих слов, вновь пожал тому руку и сказал:
– Слава, прости, так получилось, не помню ни хрена. Надеюсь, что мы с тобой будем и дальше дружить, мне все кажется, что вспомню хоть что-нибудь.
– Конечно, Фома, я ведь видел, как тебя тряхануло, тут все забудешь, неудивительно нисколько.
Вовка повернулся к Мишке.
– Ну, давай, беги к своим друганам, но на Волгу без меня не ходи, понял?
Мишка только замотал головой и удрал к своим одногодкам, которые соблюдали дистанцию и не лезли в разговоры старших.
– Ну, вот Слава, давай теперь ты начинай мне объяснять все с начала, кто здесь кто, с кем играем, да и вообще про наш класс расскажи?
Тот улыбнулся.
– Надеюсь, ты в футбол не разучился играть?
Его собеседник засмеялся.
– Да, нет, почему-то это не забылось.
– Ну, тогда давай знакомиться по-настоящему.
Через пятнадцать минут Вовка уже знал, кто в какой команде, и за кого он сейчас будет играть. Особо он имена не запоминал, надеясь, что за время игры это произойдет само собой. Один из парней, взял на себя судейство и даже бегал с настоящим жестяным свистком. Мяч был старый драный и по форме, больше напомнил ему яйцо, чем шар.
И вот игра началась. Через несколько минут Вовка убедился, играть здесь никто не умел, все, когда получали мяч, начинали бегать с ним, как придется, об игре в пас понятия никто не имел, а уж про что-то другое и тем более, так же не было разбивки на защиту и нападение, короче, все играли везде. Вместо ворот лежали несколько камней, которые вратари, во время игры незаметно сдвигали, что периодически приводило к шуму и ссорам. Тем не менее, он смог себя показать. Несколько раз, отбирая мяч, он легко обводил бегущих навстречу ему мальчишек, и спокойно закатывал мяч в ворота, как стоячего обводя и вратаря.
Поэтому минут через двадцать игра завершилась, потому, что другая команда стала предъявлять претензии, что треснутый молнией Фома стал слишком шустрым и пусть он лучше судит игру, а то так совсем нечестно.
И хоть ему совсем этого не хотелось, следующую игру пришлось судить ему. Когда же все убегались и сидели на траве около, избеганного до голой земли, поля, откуда-то к их грязной компании подошли несколько девчонок. Они, как все девчонки, начали загадочно хихикать, и болтать, но их взгляды все время останавливались на Вовке.
Он тихо спросил у Славки.
– Слушай, а чего вон та рыжая девочка с косами длинными все на меня глазами зыркает.
Славка засмеялся.
– Это же Нинка Скобарева, она сзади тебя за партой сидит, самая любопытная девка в классе. Думаешь чего они прибежали, уже все знают, что ты Графа вырубил, так, что готовься, они за тобой теперь ходить будут, ты ведь герой у нас.
Вовка в Славкином голосе без труда определил нотки зависти, к нему. Но решил промолчать и не накалять остановку.
– А рядом с ней это кто, с темными волосами симпатичная такая?
– Ну, это наша красавица, Ленка Климова. Только она забита давно. Жбан, сказал, чтобы к ней никто не подходил, увидит отметелит.
– А Жбан это кто?
– Ну, Вовка с тобой теперь не соскучишься, Жбан это десятиклассник один Генка Жбанов. Он с прошлого года, как у Ленки титьки стали расти, в нее втюрился и сказал, чтобы к ней никто не подходил. А сам то, зубы гнилые, дурак дураком, но здоровый. Ха, ты же зассал Ленку зимой на Новый год на вальс пригласить, может, вспомнишь?
Ходил, ходил вокруг, а как поглядел на Жбана, так и испугался.
В это время Нинка Скобарева громко заявила, обращаясь к Ленке:
– Ой, ладно, и чего ты нас сюда притащила, тоска здесь смертная, мелкота мячик пинает. Пошли лучше на пляж, там хоть позагорать можно да искупнуться.
Вовка в этот момент обдумывал, что сказать своему, так называемому другу. Что-то он ему не очень понравился. Настоящий друг вряд ли бы стал так завидовать, что его приятель отколотил своего врага и по поводу девиц тоже вряд ли бы стал подкалывать.
– Нет, – все же решил он, – пока нет других вариантов, будем дружить, а там посмотрим. Когда он услышал громкие Нинкины слова, то сразу понял их подоплеку.
Он вскочил и обрадовано сказал:
– Девчонки вы на пляж, а можно и мы с вами пойдем?
Те переглянулись, как бы советуясь друг с другом, как будто только, что не провоцировали мальчишек.
– Ну ладно, – снисходительно сообщила Нинка, – можете идти с нами, только, чур, ты расскажешь, как дрался с Графовым.
– А кто вам такое сказал, – удивленно раскрыл глаза Вовка. Он сделал это так естественно, что Славка засмеялся, а девочки растерянно смотрели на него.
– Да, что вы его слушаете, придуряется он, – басом сказала третья девчонка, которая была на голову выше своих подруг, и к тому же на ней, единственной из всех был сейчас повязан пионерский галстук.
На вопросительный взгляд Славка с готовностью шепнул:
– Это наша председатель совета пионерского отряда Ирка Петрова. Она совсем стукнутая на голову, Учится на одни пятерки, плачет, когда четверку поставят. Видишь у нее галстук шелковый, так все время ходит, выделывается.
– Вы чего там шепчетесь, – с подозрением глядя на них, спросила Ирка, – а ты Фомин, оказывается драчун, ну ничего до школы остался месяц, и в сентябре, как раз будет время разобрать твое поведение. Мы ведь в октябре будем вступать в комсомол, так, что смотри.
– Ира, скажи, пожалуйста, – тут же спросил ее Вовка, – откуда ты узнала, что я якобы дрался с Графовым.
