Заговор Феникса

– Ты можешь сказать мне, куда они отправились?

– Их курсом была система Бримм. Но если они поменяли курс, я никак не мог знать.

– Вы не последовали за ними или что-то в этом роде?

– В этом не было необходимости. Их деньги были в порядке. Они сохраняли мир, следовали правилам и ушли без всяких проблем.

Кельвин знал ответ на свой следующий вопрос, но хотел увидеть реакцию Грейди.

– Вы знали, что корабль был украден. Если бы вы сообщили о его прибытии, императорское правительство заплатило бы неплохую сумму.

– Сообщить об этом? – Грейди засмеялся. – Не интересно.

Все было так, как ожидал Кельвин. Алеатор не стал бы вмешиваться, не потому, что Харбингер был слишком силен – а он действительно был силен, – но потому, что кто-то на станции был заинтересован в благополучии Рейдена или, скорее всего, в деньгах Рейдена. Но зная Грейди так, как знал его Кельвин, он сомневался, что это был сам Грейди.

– Что ты можешь рассказать мне о людях, с которыми команда Харбингера встречалась на вашей станции? Можешь назвать их имена?

– Да, я мог бы, но это не принесет тебе никакой пользы. Они все фальшивые. Большинство людей, которые приходят сюда, не имеют честных документов. Вот почему они приходят сюда, – он пожал плечами, – но я могу сказать тебе вот что: они все были бывшими имперцами. Ни инопланетяне, ни люди из дальнего царства из божественных знаний, где-то внутри демилитаризованной зоны, и, конечно же, ни Роскосы. Только бывшие имперцы.

– Спасибо, – сказал Кельвин, вставая. – Это делает нас квитами?

– Нет. Но это начало.

Глава 13

Когда Кельвин вступил обратно на борт Ночного ястреба, Сара аплодировала.

– С возвращением, сэр. Я слышала, вы убрали сотню человек.

Он засмеялся.

– Больше похоже на тысячу.

Он повернулся к Майлзу.

– И сколько ты сказал ей, что ты убрал?

– Миллион.

Майлза отправили вперед, чтобы он вернулся один, а Кельвин смог незаметно получить диск с данными от Грейди Роскоса, содержащий всю информацию о таинственном визите Харбингера и о CERKO, которой было не так уж много. Кельвин продержался еще дольше, но Грейди настаивал на том, что это все, что он мог дать, так что Кельвин взял его за то, чего он стоил. Но, не желая выдавать свою связь с Роскосом, которая казалась бы больше, чем была, держал диск в кармане, намереваясь позже проанализировать его сам.

– Вы в порядке, лейтенант-командир? – спросила Саммерс. Она звучала почти обеспокоенной.

– Просто царапина.

Кельвин потер бинты, которые на него нацепили в клинике Алеатора. Он достал отдельный диск с данными и бросил его Шену. Он содержал всю информацию, извлеченную из трупов нападавших.

– Просканируй это, прогони эти отпечатки и достань мне все, что сможешь, на этих ребят. Я хочу знать, кто они, откуда они взялись и как они узнали, что мы имперцы.

– Как вы получили цифровые изображения их отпечатков? – спросила Саммерс после того, как Шень подключил диск к своему терминалу.

– С умом.

Кельвин не стал объяснять. Он не собирался признавать, что данные были переданы ему Роскосом. Часть Кельвина хотела скрыть и этот диск, но он знал, что печать отпечатков и проверка биографических данных нападавших – это слишком сложно в дополнение ко всему, что он расследовал.

– Нам нужно отправить рапорт в командование флота, – сказала Саммерс, – рассказав им о нападении на вас.

– Мы пока не знаем, кто за этим стоял и почему. Значит, докладывать не о чем.

Кельвин не хотел, чтобы флот начал копать информацию о нем на Алеаторе.

– Я думаю, вполне очевидно, что за этим стоит семья Роскос, – сказала Саммерс. – Я читала о них, и ничего не происходит на Алеаторе без их ведома и разрешения. Особенно что-то настолько большое.

– Мне придется с ней согласиться, – сказал Майлз. – Впервые.

Он метнул на нее злобный взгляд.

– Это кажется вероятным, – добавил Шень.

– Я не уверен, – сказал Кельвин. Он искал в своем разуме какой-то предлог. Он не собирался объяснять, что знал, что Роскос не замешан в этом, потому что знал их лично.

– Я видел нападавших. У них было обычное оружие и, похоже, они не очень хорошо знали местность. И они вели себя не так, как Роскосы. Они точно посторонние.

Кельвин думал, что они посторонние, но все остальное он выдумал. Часть его не хотела навредить расследованию, предоставив ложную информацию, но ему нужен был какой-то предлог, чтобы отложить сообщение флоту.

– Итак, мы еще раз посмотрим на это, прежде чем делать отчет.

– Ты уверен? – спросил Майлз.

– Какая часть того, что я сказал, заставляет меня звучать неуверенно? – Кельвин разозлился.

– Как скажешь.

– Саммерс, – Кельвин повернулся к своему старпому, – ваш опрос системы нашел что-нибудь?

– Да. Харбингер определенно был здесь. Двигатель сообщает о около пяти миллионах МК. Кроме того, имя корабля было занесено в список прибывших. Но это все, что у нас есть. Мы не смогли получить достаточно хороший отпечаток, чтобы точно определить, куда они направлялись. Наша лучшая догадка – где-то в Коридоре.

– Коридор, говорите? – Кельвин занял свое место на командном пункте. – Давайте попробуем Бримм.

– Какая-то конкретная причина?

– Просто догадка.

– На основании чего, лейтенант-командир?

– Мы должны с чего-то начать, и это сойдет. Теперь, Сара, возьми курс и начинай.

– Да, сэр.

Она ввела новый курс.

– Расчетное время прибытия?

– Десять часов.

– Итак, что мы будем делать в это время? – спросил Майлз.

Кельвин посмотрел от него на Саммерс.

– Мы проверим наших друзей в лазарете.

* * *

По прибытии, Кельвин обнаружил, что лазарет закрыт. Он подошел, и два солдата встали перед ним, чтобы пропустить.

Дверь открылась, и он вошел в лазарет. Это была комната среднего размера прямоугольной формы, переполненная кроватями, компьютерами и всевозможными технологиями, которые он не понимал. В дальнем углу доктор Монте Блэр гладил свою тонкую серую бороду, глядя на рентгеновский монитор и раздавая спорадические приказы другим медикам.

– Привет, – сказал Кельвин.

Монте поднял глаза и, увидев Кельвина, удивился.

– Что привело тебя сюда?

– Я хочу знать о наших раненых солдатах.

Он заметил их на двух кроватях.

У одного все еще были закрыты глаза и он, казалось, спал, но другой сидел, наклонился и провел рукой по своим коротко остриженным волосам – он казался отстраненным, почти не осознавая, что его окружает. Они оба выглядели намного лучше, чем раньше.

– Похоже, у них все хорошо, – сказал Кельвин.

– Они оба пришли в сознание – не дай этому обмануть тебя. Он не спит, просто отдыхает, – Монте покачал головой, – но и он еще не готов вернуться на службу. У Митчелла отек, и у них обоих болят голова и шея. Ничего серьезного, нет повреждений позвоночника или подобного. Они будут в порядке.

– Они готовы к допросу?

– Думаю, да. Пока полегче с ними. Через час или два они будут свободны, чтобы уйти и вернуться в штаб спецназа.

– Хорошо, – сказал Кельвин. – Я хотел бы взять у них интервью в более приватной обстановке.

Его глаза сместились от шумных машин к занятому персоналу.

– Как насчет моей каюты? – предложил доктор.

– Отлично, и я бы хотел, чтобы ты тоже там был.

– Конечно. Это же моя каюта.

Как только они собрались за закрытыми дверями, Кельвин сразу перешел к делу.

– Я хотел бы знать, как вас вывели из строя и поместили в этот контейнер, – сказал он, глядя одному из них в глаза – имя «Адамс» было пришито к его одежде, и он носил эмблему старшего сержанта.

– Я не знаю, – сказал Адамс.

– Доктор Блэр рассказал нам, что случилось, как вы нас нашли и все такое, – сказал Митчелл, другой солдат, – но мы ничего из этого не помним. Не похоже, что мы позволили бы кому-то поместить нас туда по собственному выбору. Я имею в виду, что если бы у нас кончилась вода или воздух или что-то в этом роде? – Митчелл показался резким, почти в позиции обороны.

– Я не имею в виду, что вы легко позволите себя одолеть, солдат. Я просто хочу знать, что случилось. Когда заключенный сбегает, а записи наблюдения исчезают, и на моем корабле сбивают двух лучших солдат Империи, я хочу знать, почему и как.

– Логично, – сказал Адамс. Он бросил на Митчелла взгляд, заставивший его замолчать.

Кельвин подумал, не посылал ли Адамс Митчеллу инструкции о том, как вести этот разговор, возможно, чтобы сохранить секрет.

– Хорошо, давайте вернемся на шаг назад. Вы не помните, как вас положили в контейнер. А до этого? Вы дрались? Заметили нападавшего?

Адамс медленно качал головой.

– Нет, мы не дрались. И нет, я ничего не видел. А ты видел? – он посмотрел на Митчелла, который качал головой.

Кельвин продолжал давить.

– Вы что-нибудь слышали? Шаг? Треск силового поля, отключающего питание? Что-нибудь?

– Нет.

Похоже, что они посылали друг другу сигналы о том, как ответить. Сияющие глаза, нервные взгляды, тонкий язык тела, оборонительная поза Митчелла…

Кельвин приказал одному из них выйти из комнаты, чтобы он мог поговорить с ними по отдельности.

– Хорошо, Адамс, – сказал Кельвин, – что последнее ты помнишь? Ты охранял гауптвахту, оборотень был за силовым полем, что потом случилось?

– Мы стояли на страже, как приказано, сэр.

– Как долго?

– Не знаю. Пока я не проснулся в лазарете.

– Так вы понятия не имеете, как было отключено силовое поле?

– Нет, сэр.

– Заключенный сказал что-нибудь тебе или Митчеллу?

– Нет, сэр.

– Как долго ты стоял на страже, пока твоя память не пропала?

– Не знаю, сэр.

– Черт возьми, подумай, сынок, – сказал Монте.

– Не знаю. Может, минут десять или около того. Простите, сэр. Я правда не знаю, – он сделал паузу. – Я стоял там, пистолет в руках, и это последнее, что я помню.

Кельвин посмотрел ему в лицо, особенно в глаза. Он был совершенно спокоен, глаза ровные, лицо спокойное. Даже его голос был гладким и четким. Кельвин не мог решить, должен ли он доверять ему или нет. Либо он сказал правду, либо его ложь была мастерски отработана, возможно, даже чрезмерно.

– Спасибо, Адамс. Это все.

– Да, сэр.

– Скажи Митчеллу, чтобы заходил.

Салютуя, Адамс ушел.

– Что скажешь? – Кельвин взглянул на Монте, который теперь поставил ноги на свой кофейный столик.

– Возможно, он говорит правду. Возможно потерять сознание и не вспомнить момент, когда это случилось. Как мгновение, когда ты засыпаешь. Ты не можешь вспомнить это.

Дверь открылась и вошел Митчелл. Кельвин приказал ему сесть.

– Митчелл, что последнее ты помнишь перед тем, как проснулся в лазарете?

– Я не знаю. Я не помню.

Кельвин сел. Какая странная реакция.

– Ты имеешь в виду, что не помнишь последнее, что помнишь?

– Я не знаю, – сказал он внезапно, не так хорошо собраный, как Адамс. Но он не потел и не дрожал. Просто был резким и немного бездумным.

– Очень важно, чтобы ты слушал меня внимательно, – Кельвин говорил медленно. – И отвечал правдиво и полностью. Понимаешь?

– Сэр, да, сэр.

– Что последнее ты помнишь?

– Я не знаю.

– Может, ты меня не слышишь, солдат, – голос Кельвина был заточен, – но это не то, что значит помнить. Когда я спрашиваю тебя, что последнее ты помнишь, ты говоришь мне, что последнее ты можешь придумать. Ты помнишь, как тебя отправляли на дежурство в зону гауптвахты?

– Да, сэр.

– Ты помнишь заключенного там?

– Да, сэр.

– Опиши его для меня, пожалуйста.

– Мужчина, около тридцати лет, каштановые волосы, красные глаза, светло-каштановая кожа.

– Ты заметил в нем что-нибудь необычное?

– Да, сэр. Сначала у него были красные глаза. Светились ярко-красным.

– Насколько красные?

– Красные, сэр.

– Насколько красные?

– Очень красные.

– Я сказал, насколько красные?

Солдат пожал плечами.

– Красные, как… яблоко, которое горит.

– Так-то лучше, – Кельвин расслабился. – А теперь, что последнее ты помнишь?

– Я дежурил с Адамсом. Мы стояли на страже у заключенного. И это все, что я помню.

– Как долго вы дежурили?

– Я не знаю.

– Как долго… – Кельвин сделал паузу. – …до того, как заключенный сделал свой ход.

– Я не знаю. Может, пять минут, может, десять.

– Он что-нибудь говорил кому-нибудь из вас в любое время?

– Я не знаю.

– Что значит, ты не знаешь?

– Я имею в виду, я не помню, сэр.

– А если бы ты мог прикинуть?

– Я бы сказал нет. Я так не думаю. Или, если бы он это сделал, я бы его не услышал. Он действительно не выглядел разговорчивым.

– Кто-нибудь еще заходил на эту палубу или проходил мимо?

– Нет, сэр.

– Нет, или ты не помнишь?

– Нет, сэр, никто не заходил.

Кельвин барабанил пальцами по столу рядом с ним.

– Хорошо, спасибо, Митчелл. Ты свободен.

Митчелл попрощался и ушел.

– Один человек с амнезией – это одно, – сказал Кельвин, глядя на Монте еще раз, – но два человека забывают одно и то же в одно и то же время, не кажется ли это невероятным?

– Да, кажется, – признался Монте. – Если только ни один из них не смотрел в правильную сторону. Ты не можешь вспомнить то, чего не видел.

– Может быть, – сказал Кельвин, все еще задаваясь вопросом. – Или, может быть, их обманом заставили опустить силовое поле, и им обоим слишком стыдно признаться в этом. Так что они удобно ничего не помнят.

– Наши солдаты обучены лучше.

– Надеюсь, что так. Единственный логический вывод, который я вижу, – сказал Кельвин, – это то, что кто-то отпустил ликана. Как еще можно отключить силовое поле и записи с камер наблюдения стереть?

– Думаешь, эти солдаты специально отпустили пленника, а потом попытались его спрятать?

– Может быть, а может и нет, – сказал Кельвин. – Они не были в том положении, чтобы переключать записи с камер наблюдения, – он сделал паузу, – но кто-то это сделал. Либо кто-то работал с Митчеллом и Адамсом и полностью сотрудничал с ними, либо организовал их снос и запихивание в тот контейнер.

– Тебе не кажется, что если бы они были соообщниками-конспираторами, то вероятность того, что их обоих случайно назначат охранять заключенного, немного мала? – спросил Монте.

– Если только тот, кто назначил их охранять заключенного, не был в этом замешан.

– Майор Дженкинс? – Монте засмеялся. – Ни за что!

Кельвин согласился, что это прозвучало абсурдно. Он знал Дженкинса достаточно долго, чтобы быть уверенным в его характере, и он никогда, ни при каких обстоятельствах, не пойдет на компромисс с собственным подразделением, чтобы позволить опасному заключенному бродить на свободе. Но Кельвин понял, что всегда есть небольшой шанс, что он ошибается.

– Вы, представители крыла Intel, всегда слишком много видите в вещах. Иногда сигара – это просто сигара.

– Иногда, – сказал Кельвин, – но не всегда.

Он молча согласился с доктором. Ни у кого из этих подозреваемых не было мотива отпустить Тристана. И никто из них не мог знать заранее, что Тристан будет на корабле. Это был тупик.

– Это может быть амнезия, – сказал Монте. – Что важно установить здесь, так это то, что заставило их забыть?

Кельвин потер подбородок.

– Может это какой-то наркотик?

– Не знаю. У меня смешанные чувства по поводу этой гипотезы, – сказал Монте. – Дать кому-то наркотик, предназначенный для введения в действие позже, может быть довольно неточным, особенно если вы хотите, чтобы он воздействовал на двух людей разного размера в одно и то же время и одинаково. Это не так просто, как кажется в кино. Скорее всего, произойдет то, что один солдат упадет раньше другого. А у того, кто все еще стоит, будет достаточно времени, чтобы предупредить кого-нибудь.

– А как насчет того, когда дантист вырубил меня, чтобы вырвать зубы мудрости? Я погас, как свет, всего через несколько секунд.

– Это действительно сильная общая анестезия. С помощью такой анестезии можно достичь полного бессознательного состояния в мгновение ока с гарантированной потерей памяти. Но ее нужно вводить незадолго до того, как пациенты – простите, солдаты – окажутся без сознания, и возникнут всевозможные сложности. Например, человек может легко перестать дышать, или, если было введено неверное количество, у него может быть опасно высокое кровяное давление. Не говоря уже о том, что анестезия должна поддерживаться в течение длительного времени. Это было бы опасно и сложно.

– Что насчет тупых травм? – спросил Кельвин. – Ну, знаешь, удары по голове?

– Их синяки и травмы были недостаточно тяжелыми, чтобы предположить это, – сказал Монте. – И это может привести к травмам шеи и позвоночника. Может быть, преступника не волновало бы долгосрочное здоровье наших солдат, но, независимо от того, заботился он об этом или нет, ни Митчелл, ни Адамс не испытали бы такого ушиба, который могбы привести к длительной травме. Так что, учитывая это, возможно, у преступника был какой-то мотив, чтобы сохранить наших людей целыми и невредимыми. Если это так, то вырубать их тупым предметом аккуратно и точно кажется столь же вероятным, как и ликан, использующий какую-то магическую способность, чтобы сделать все это.

– Так какова тогда рабочая теория?

– У меня нет рабочих теорий. Я просто латаю людей и придумываю способы, как заставить их чувствовать себя лучше. Как они окажутся на одной из моих больничных коек – это их дело.

Глава 14

Кельвин уставился на результаты своего поиска в базе данных, касающиеся отпечатков пальцев, которые ему дали Роскосы – принадлежащих Якоби и тем, кто напал на Кельвина на Алеаторе.

Якоби не было настоящим именем человека, что уже было известно Кельвину. Отпечатки Якоби совпали с отпечатками Титуса Антония, молодого бунтаря, еще моложе Кельвина, с ужасно криминальным прошлым. Видимо, до таинственного прибытия на Алеатор-1 и помощи Кельвину Титусу удалось вырваться из тюрьмы и бежать из исправительной колонии Андрикус, так что был открыт ордер на его арест. Большинство его преступлений были мелкими: кража, воровство, вандализм, нападение и тому подобное. Единственная настоящая черная метка в его досье, та, что посадила его в тюрьму, – это членство Титуса в CERKO. Но так как организация официально считалась несуществующей, то в настоящее время ни один императорский маршал не преследовал его.

После полной проверки информации о Титусе, Кельвин перешел к каждому из погибших. Некоторые из отпечатков были бесполезны, потому что Роскос не был очень осторожен в получении образцов, как головорезы, которым не хватало соответствующей подготовки, так что Кельвин занялся тем, что у него было.

Личное прошлое таинственных мертвецов было не таким уж похожим, как догадывался Кельвин: многие из них были с разных планет, и их возраст варьировался в пределах одиннадцати лет, но одна вещь была последовательна. Все они отбывали срок в исправительной колонии Андрикус за связь с CERKO, и их приговоры пересекались. Некоторые были условно-досрочно освобождены, а другие сбежали вместе с Титусом. До тюремного заключения их всех окружили во время операций по борьбе с действиями СЕRКО Тармозе Бета.

Титус сказал, что эти нападавшие были членами CERKO, и, судя по тому, насколько хорошо они были экипированы, казалось, что CERKO не так уж и не существовала. Может быть, они даже лучше организованы, чем раньше. То, что такая громкая террористическая организация могла снова быть активной без ведома крыла Intel, было тревожным, почти таким же тревожным, как и тот факт, что они хотели смерти Кельвина, по крайней мере, предположительно. Он казался такой случайной, произвольной мишенью. Тем не менее, они заранее знали, что он будет в Алеаторе, и кто он такой. Может быть, Рейден и его таинственные союзники подбросили их туда, чтобы убить Кельвина и замедлить преследование…

Кое-что еще выделяется. Нападение, несмотря на то, насколько хорошо оно было подготовлено и профинансировано, было небрежным. Это соответствовало профилю CERKO, чтобы сорвать операцию, но все равно не имело смысла, как они были достаточно хорошо подготовлены, чтобы вытащить его, но умудрились так полностью провалиться. Их информация была хорошей. Они знали, что он будет там. Они знали, кто он. У них было оборудование, чтобы убить его. Так почему же они так плохо с этим справились? Впервые после того, как он столкнулся со смертью, Кельвин сомневался, что они вообще собирались убить его.

Но что еще они могли из этого извлечь? Зачем нападать на агента крыла Intel, если не для того, чтобы убить его? Отпугнуть его от погони? Нет, это никогда не сработает. Может, это был кто-то, кто хотел, чтобы это выглядело так, будто Рейден пытался убить своего преследователя?

Или, может, CERKO действительно пытались убить его и просто облажались.

Титус был ключом к этой загадке. Он носил старую морскую форму, возможно, чтобы привлечь внимание Кельвина. И он, как и другие, был связан с CERKO. И он был замешан в побеге из тюрьмы, который освободил добрую дюжину бывших солдат CERKO. Он был таким же скупым оперативником CERKO, как и остальные, по крайней мере, в какой-то момент времени, что помогло объяснить, почему потенциальные убийцы Кельвина, похоже, доверяли Титусу…

Нет… Кельвин кое-что понял из воспоминаний. Первая группа солдат CERKO, которые сопроводили Кельвина из казино, они доверяли Титусу. До того момента, когда Титус убил их. Но вторая группа, с которой они столкнулись, женщина и мужчина за углом, открыли огонь, не сказав ни слова, и убили Титуса – своего человека! Они намеревались убить его все это время, чтобы помочь убрать операцию? Или они каким-то образом знали, что Титус предал их? Возможно, они открыли огонь, потому что видели Кельвина еще живым? Кельвин постучал по столу, удивляясь. Всегда больше вопросов, чем ответов…

Через несколько минут он открыл защищенное соединение с Алеатором-1, зашифрованное с помощью собственных операционных кодов Алеатора, к которым у Кельвина был доступ, а у его экипажа – нет. Он дал соответствующие ключевые фразы для подключения непосредственно к Грейди.

– Что я могу сделать для тебя, Кельвин?

– Я просмотрел некоторые из пакетов, которые ты мне дал, – сказал Кельвин, когда извлек диск с данными из своего компьютера и запер его в ящике. – И я обнаружил, что все причастные были подключены к CERKO. Единственный мертвый парень, который не причастен, был моим солдатом, чье тело, я полагаю, на пути к его семье.

– Да, оно в первом классе. Империя переслала деньги несколько часов назад. Что касается CERKO, это меня не удивляет. Мы слышали слухи о них тут и там. Пока у меня нет ничего для тебя, кроме пары зацепок о том, как эти парни сюда попали. Незарегистрированные частные суда. Они прибыли как минимум на двух разных кораблях. Мы заперли их оба. Может быть, был третий, но если так, то мы его еще не нашли. Это все, что у меня есть для тебя.

– Есть идеи, кому принадлежат эти корабли?

– Нет, они были найдены брошенными.

– Очень жаль.

– Что-нибудь еще?

– Да, скорее всего, один или несколько их оперативников выжили. Либо сбежав от своих людей, либо не участвуя в нападении за пределами казино. Может, он был соучастником, а не солдатом. Кто-то, кто разместил их или дал им указания или информацию. Если это так, то этот человек или группа может все еще быть на станции, особенно если вы следите за всеми кораблями, которые уходят. Отступите и узнайте, где эти ребята останавливались, с кем они разговаривали, просмотрите все записи камер наблюдения, которые у вас есть. И посмотрим, сможешь ли ты что-нибудь найти.

– Я знаю, как управлять своим нарядом. Когда мы найдем их, мы прижмем ублюдков к стене.

– Попробуй получить от них какую-нибудь информацию, прежде чем прижимать их к стене.

– Да, да.

– И последнее. Я хочу знать, контактировал ли кто-нибудь из этих оперативников CERKO в какой-то момент с командой, прибывшей на борт из Харбингера. Даже на секунду. Или они могли связаться с Харбингером с вашей станции. Я должен знать, связаны ли они.

– Хорошо, для тебя я тщательно проверю.

– Спасибо. Дай мне знать, когда что-нибудь найдешь.

– Взаимно.

Передача закончилась, и Кельвин подпер голову руками. Он все еще был немного напуган перестрелкой, но ничего такого он раньше не видел. Вероятно, он никогда не привыкнет к такому насилию, но он знал, как разделить его на части и справиться с ним.

Он возобновил анализ данных, находившихся перед ним, и, как только он закончил просмотр файла Титуса еще раз, название Тармоз Бета выделялось.

Он подключился к коммутатору.