Неоновый дождь

Я двигался по координатам, пробираясь сквозь шифры Тэнгу Индастриз, их барьеры вставали передо мной, словно стены из стекла, но Камень, усиливая меня, рвал их в клочья, его энергия струилась через мои вены. Здесь, в этом бесплотном мире, я ощущал себя живым, свободным от оков плоти, но тревога всё равно грызла – вдруг я найду больше, чем искал? Я отбросил эту мысль, сосредоточившись на сигнале, тянувшем меня глубже. И тут я наткнулся на него – след, слишком чёткий, слишком старый, подобно шепоту, доносившемуся из глубин веков. Камень задрожал, его жар стал обжигающим, и передо мной возникла тень: багровые глаза в пустоте, рогатый силуэт, шептавший слова на языке, которого я не знал, но чувствовал каждой клеткой, даже здесь, где клеток не было.

– Кто ты? – вырвалось у меня, голос эхом раскатился в цифровой тишине, но ответа не последовало – лишь взгляд, пронзавший меня, словно луч в темноте. Я попытался извлечь данные, пальцы в реальном мире дрогнули на терминале, но сеть сжалась, сопротивляясь, как капкан. Камень вибрировал сильнее, и я увидел имя – Они-но-Ками, высеченное алыми иероглифами на чёрной глади, возникшей передо мной, как печать древнего духа. Это был не Кодзиро, не человек, а нечто иное, и оно знало обо мне. Мой разум закружился: что скрывали Тэнгу? Что я вызвал? Его присутствие давило, его сила будила трепет – не страх, а благоговение перед чем-то, жившим дольше этого города.

Я вырвался из транса, сорвав шунты с висков, и рухнул на матрас, задыхаясь, будто вынырнул из ледяной воды. Грудь вздымалась, сердце колотилось, а Камень оставил лёгкий ожог на ладони, его тепло всё ещё пульсировало в пальцах. Я смотрел в окно, где дождь размывал огни города, и пытался осознать увиденное. Кодзиро Тэнгу не просто пропал – он слился с чем-то древним, дремавшим в сети. Сжав Камень, я ощутил его вес и понял – это был не намёк, а вызов, тянувший меня в бездну, из которой я мог не выбраться. Но отступить я не мог – не теперь, когда тень Они-но-Ками следила за мной из глубин.

Выйдя из Красного Лотоса, я встретил дождь, его холодные струи смывали запах спирта и проводов, цеплявшийся ко мне в баре. Улица бурлила: торговцы орали о товарах, их голоса тонули в гуле электробайков, оставлявших за собой шлейфы пара и света. Вывески мигали – "Ремонт киберимплантов", "Синтетический рис, два кредита" – их блики дробились в лужах, слепя глаза. Я натянул капюшон, пряча лицо от камер, торчавших на столбах, их линзы поблёскивали, словно жуки в ночи. Киберглаз мигал, сканируя толпу, но я не смотрел на лица – мысли занимала Мэйко, её слова и то, что я видел в сети. Камень Они висел у груди, его жар пробивался сквозь мокрую ткань, и я сжал его, ощущая, как он бился в такт моему сердцу.

Я шагал через проулок, где тени сгущались, а гул города затихал за стенами из ржавого железа и пластика. Дроны гудели над головой, доставляя грузы в трущобы, их багровые огоньки мелькали, подобно искрам в ночи. Я думал о Они-но-Ками, о тех глазах, что смотрели из сети, и о Кодзиро – что связывало его с этим шепотом? Мой разум тонул в вопросах, но ноги несли меня вперёд, привыкшие к этим тропам, где каждый поворот мог стать западнёй. Я почти свернул за угол, когда тень за спиной шевельнулась – три силуэта выступили из мрака, их очертания проступили в свете мигающей вывески. Киберсамураи Тэнгу Индастриз, их чёрные доспехи блестели под дождём, а татуировки в виде крыльев демона тлели багрянцем. Я замер, холод пробрал меня глубже, чем сырость, стекавшая по спине.

Их лидер шагнул вперёд, его катана гудела, плазменное лезвие отбрасывало голубые искры на асфальт. Лицо покрывали шрамы, будто вырезанные карта сражений, а глаза горели красным – импланты, делавшие его машиной смерти. Я сжал кулаки, киберрука скрипнула, готовая к схватке. Камень нагревался, его пульс ускорился, и я чувствовал его шепот – не словами, а током, струившимся по нервам, предупреждая, что я влез в игру, правил которой не знал.

– Ты лезешь не в своё дело, охотник, – прорычал он, голос низкий, как рокот машин над городом. – Отдай Камень Они. Он наш.

Я посмотрел ему в глаза, киберглаз зафиксировал его движения, и ответил, сдерживая гнев:

– Он мой. И я не ваш слуга. Если Тэнгу хотят его, пусть сами попробуют забрать.

Мои слова хлестнули его, и я заметил, как его губы дрогнули в усмешке. Он поднял катану, её лезвие загудело громче, и двое других двинулись ближе, их оружие – сплав стали и плазмы – сверкало во мраке. Я отступил, ощущая, как дождь стекал по рукам, и понял – слов больше не будет. Они не просили – они брали, а я был для них лишь помехой.

Схватка вспыхнула мгновенно: лидер рванулся ко мне, катана резанула воздух, и я уклонился, ощутив жар лезвия у щеки. Киберрука взлетела, блокируя удар второго, металл зазвенел, искры осыпали асфальт. Я двигался быстро, импланты гудели от нагрузки, но их было трое, и каждый выпад выжимал из меня силы. Их дыхание, тяжёлое и ровное, смешивалось с шумом дождя, а глаза горели холодом, напоминая сеть, где я встретил Они-но-Ками. Камень пульсировал, его жар обжигал грудь, и я знал – он ощущал угрозу так же остро, как я.

– Ты не понимаешь, с чем связался, – бросил лидер, его катана снова рванулась ко мне, и я отскочил, лезвие прошло в волоске от горла.

– Может, и так, – выдохнул я, – но я не сдам его.

Я схватил дымящийся дрон, валявшийся у стены – старый трюк из трущоб, – и швырнул его в них. Он взорвался с треском, окутав проулок дымом, и я бросился прочь, ноги скользили по мокрому асфальту. Их крики гремели за спиной, но я не оглядывался – бежал, пока тени не поглотили меня, а дождь не смыл следы. Прислонившись к стене заброшенного склада, я задыхался, сжимая Камень, его тепло успокаивало меня. Слова лидера эхом звучали в голове: "Ты не понимаешь, с чем связался". Я знал достаточно, чтобы понять – Тэнгу Индастриз были не единственными игроками, и эта ночь стала лишь первым шагом в игре, конца которой я не видел.

Флэшбек: Первая тень "Тэнгу Индастриз"

Кайто шагал по узкому переулку нижнего города, где дождь лил без устали, превращая асфальт в гладь, отражавшую дрожащие блики вывесок. Их свет – пурпурный, лазурный, ядовито-жёлтый – плясал в лужах, рождая иллюзию зыбкого мира, где тени сливались с сыростью и полумраком. Воздух был густым, пропитанным запахом влажного бетона, палёного масла от жаровен, шипевших под навесами, и резким выхлопом электрокаров, гудевших моторами, прокладывая путь сквозь людской поток. Капюшон его куртки был натянут низко, пряча лицо от камер, поблёскивавших на углах зданий, их линзы следили за каждым движением, подобно глазам стервятников, высматривающих добычу. Он двигался быстро, но без суеты, каждый шаг отдавался глухим стуком, растворяясь в шуме переулка.

Внезапно тень за спиной дрогнула. Кайто замер, ощутив, как холод пробежал по спине – не от дождя, струившегося по его лицу, а от инстинкта, предупреждавшего об угрозе. Три фигуры выступили из мрака, их очертания проступили в свете мигающей вывески с иероглифами "Сакура-24". Это были люди "Тэнгу Индастриз" – киберсамураи, чьи чёрные доспехи блестели под ливнем, словно полированный обсидиан, а татуировки в виде крыльев демона тлели багрянцем, пробиваясь сквозь ткань их плащей. Они скользили бесшумно, но их присутствие давило, будто воздух сгущался перед ударом молнии.

Лидер шагнул ближе. Его лицо скрывал глубокий капюшон, но глаза – два узких огонька жадности – горели во тьме, словно маяки в ночи. Заговорив, он выдал голос, низкий, как рокот двигателей, сотрясавших городские улицы:

– Ты Кайто, тот, кто носит Камень Они?

Кайто застыл. Дождь стекал по его щекам, смешиваясь с потом, проступившим на висках, но настоящий холод сковал его изнутри. Он не понимал, о чём речь, но слово "Камень" резануло слух, подобно лезвию, оставляя смутное предчувствие, зревшее в груди. Его правая рука – киберпротез, заменивший плоть, – сжалась в кулак, металл тихо скрипнул под напряжением.

– Не знаю, о чём ты, – ответил он, стараясь держать голос ровным, почти равнодушным, хотя внутри всё дрожало, как провод под током.

Якудза усмехнулся, и свет вывески высветил шрамы на его нижней челюсти – следы битв, вырезанные на коже годами схваток в этих закоулках.

– Не лги, охотник. Нам известно о твоём прошлом. О твоей сестре. О том, что ты натворил. "Тэнгу Индастриз" давно наблюдают за тобой. Камень Они отметил тебя, и ты не скроешься от нас.

Кайто ощутил, как тепло шевельнулось у груди – там, где под курткой лежал артефакт, укрытый от чужих взглядов. Его пульс ускорился, подстраиваясь под невидимый ритм камня. Он промолчал, но тишина сказала больше слов. Якудза отступили, их шаги растворились в шуме дождя, фигуры растаяли в тенях, оставив за собой лишь едкий привкус угрозы, повисший в воздухе.

Кайто остался один. Дождь стучал по капюшону, стекая по краям, а блики вывесок отражались в его глазах, где теперь проступала тревога. Прислонившись к мокрой кирпичной стене, он размышлял о том, что произошло. Его жизнь изменилась в этот миг – неуловимо, но бесповоротно. Камень Они стал его бременем, а "Тэнгу Индастриз" – тенью, преследовавшей его, пока не добьётся своего.

Он двинулся дальше, шаги гулко отдавались в пустоте переулка, где сырость пропитала всё, от стен до воздуха. Вывески мигали над головой, их свет дробился в лужах, создавая мозаику, напоминавшую осколки старых голограмм, виденных им в детстве. Город жил своей жизнью: голоса торговцев, предлагавших товар, тонули в рёве машин, оставлявших за собой шлейфы пара, а дроны гудели вверху, доставляя грузы в трущобы, их огоньки мелькали, подобно искрам в ночи. Кайто натянул капюшон ниже, его киберглаз мигал, фиксируя движение толпы, но мысли были заняты словами якудза, эхом звучавшими в голове.

Камень лежал у груди, его тепло пробивалось сквозь ткань, и Кайто сжал его, ощущая, как оно струилось по пальцам, успокаивая нервы. Он не знал, откуда взялся этот артефакт, но чувствовал – он был больше, чем просто вещь. Его присутствие давило, словно груз, притянутый к нему судьбой, и слова лидера "Тэнгу" только подтверждали это. Они упомянули сестру и прошлое, о котором он не говорил даже с самим собой. Что они знали? Какую игру затеяли? Кайто шагал, не останавливаясь, но внутри всё кипело, вопросы кружились, подобно ветру, гнавшему мусор по переулкам.

Он свернул за угол, где тени сгущались, а шум города затихал за стенами из ржавого металла и пластика. Дождь барабанил по плечам, капли стекали по куртке, оставляя холодные дорожки на коже. Кайто прислонился к стене, выщербленной временем, и закрыл глаза, прислушиваясь к ритму города – гул машин, далёкие крики, стук воды по асфальту. Камень пульсировал в такт этому ритму, его жар смешивался с холодом ночи, рождая дрожь, пробегавшую по телу. Он понимал – это был не конец, а начало чего-то, что остановить он не мог. "Тэнгу Индастриз" не отступят, и их угроза была лишь первым выстрелом в войне, о которой он ещё не знал.

Кайто открыл глаза, взглянув на вывеску "Сакура-24", её свет мигал, отбрасывая блики на мокрый асфальт. Он вспомнил, как однажды, в другой жизни, смотрел на подобные огни с сестрой, мечтая о будущем, которого не случилось. Теперь эти огни стали частью его настоящего – мрачного, сырого, полного теней. Камень у груди нагревался, словно реагируя на его мысли, и Кайто сжал его крепче, ощущая, как тепло растекалось по ладони, будто ток, гудевший в проводах. Он не понимал, что связывало его с этим артефактом, но чувствовал – оно знало больше, чем он сам.

Он вернулся в свою квартиру поздно, когда дождь превратил улицы в зеркала, отражавшие дрожащие огни города, похожие на рои светлячков в тумане. Его убежище пряталось в старом жилом блоке, где стены гудели от сырости, а воздух был пропитан запахом ржавчины и палёного пластика. Дверь скрипнула под толчком, её петли застонали, и Кайто вошёл в тесное пространство, ставшее его логовом. Тишина царила здесь, нарушаемая лишь гулом техники и далёким рокотом улиц. Он сбросил мокрую куртку на стул, ощущая, как холод впивался в кожу, и опустился на край матраса, глядя в пустоту.

Камень висел у груди, его тепло струилось сквозь ткань, и Кайто вытащил его, положив на стол. Его чёрная поверхность ловила свет лампы, алые жилы тлели, словно угли в остывающем костре, и он ощущал его взгляд – молчаливый, но цепкий, как тень, ждущая своего часа. Он достал нож, лежавший рядом, и провёл пальцем по лезвию, проверяя остроту – старый ритуал, успокаивавший нервы. Мысли о "Тэнгу Индастриз" кружились в голове: их слова, их угроза, их знание о его прошлом. Что они искали в камне? Почему он стал их целью? Кайто сжал кулаки, металл киберруки загудел, и отбросил сомнения. Это была не просто встреча – это был вызов, и он должен был понять, что стоит за ним.

Он лёг на матрас, чувствуя, как пружины кололи спину, и закрыл глаза, пытаясь отогнать тени прошлого, проступавшие в памяти. Дождь стучал по окну, его ритм сливался с гулом города, и Кайто прислушивался к нему, ощущая, как Камень у груди бился в такт. Его тепло смешивалось с холодом ночи, рождая странное чувство – смесь тревоги и решимости. Он не знал, что ждёт впереди, но понимал – пути назад нет. "Тэнгу Индастриз" знали о нём больше, чем он хотел, и их тень будет расти, пока он не найдёт ответы. Кайто сжал Камень, его жар растёкся по пальцам, и он шепнул в пустоту:

– Что ты такое?

Ответа не было, лишь тишина, нарушаемая дождём, но он чувствовал – Камень слышал его, и это было началом чего-то, чего избежать он не мог.

ГЛАВА 2: "ЦИФРОВАЯ БЕЗДНА"

Я пробирался к заброшенному храму на окраине Ниппон-Сина, где город утопал в серой дымке, а его сияние растворялось в пустошах, тянувшихся к горизонту, теряясь в пелене над рукотворными островами. Дождь лил без устали, его ледяные струи стекали по капюшону, просачиваясь под куртку, оставляя на коже ощущение липкой влаги, напоминавшей мне о ночах, проведённых в подворотнях, когда надежда ещё теплилась в груди. Улицы здесь были тесными, загромождёнными обломками старых машин и ржавыми пластинами, гнавшимися ветром вдоль пути, словно пепел, кружившийся над кострами моего детства. Вдалеке высились шпили корпораций, их стеклянные грани рассекали небо, подсвеченные тусклым сиянием, но здесь, у подножия мегаполиса, царила мгла, прорезаемая лишь редкими отблесками вывесок, мерцавших, как угасающие маяки в ночи. Я шагал медленно, ботинки чавкали в лужах, отражавших бледные огни, и каждый звук отдавался гулом в пустоте, окружавшей меня. Это место было рубежом – между городом и его памятью, между мной и тем, во что я превратился.

Храм возвышался в одиночестве, его очертания проступали в полумраке, подобно тени, упрямо цеплявшейся за землю. Его стены, некогда яркие, потускнели от времени, оплетённые лозами, вившимися вокруг старых антенн, торчавших из крыши, как рёбра давно погибшего существа. Статуи у входа, высеченные из гранита, стояли неподвижно, их черты стёрлись под напором ветра и воды, но слабые голографические кольца всё ещё дрожали над их головами, питаясь от потрескавшихся панелей, свисавших со стен, словно обрывки забытых знамён. Я замер перед ними, всматриваясь в их пустые глазницы, и ощутил, как холод пробирал меня глубже, чем сырость. Это был не тот храм из моего прошлого, но он дышал той же смесью старины и машинерии, пронизывавшей Ниппон-Син. Я вспомнил гул улиц, сливавшийся с шорохом листвы в садах детства, и веру в то, что я мог изменить судьбу. Теперь этот храм стал моим укрытием, точкой входа в сеть, и я шёл сюда не с надеждой, а с тяжестью, давившей на плечи сильнее рюкзака, висевшего за спиной.

Я толкнул массивные двери, их древесина, пропитанная влагой, застонала, выпуская облако пыли и запах плесени, смешавшийся с резким ароматом ржавчины и прогорклого топлива. Внутри царила тьма, лишь лунный свет, пробивавшийся сквозь разбитые окна, отбрасывал длинные полосы на каменный пол, где ещё угадывались следы былых обрядов – тёмные пятна от смолы, выцветшие линии от лампад. Зал был почти пуст: алтарь в центре, покрытый грязью и паутиной, стоял как немой страж ушедших лет, а стены, лишившись украшений, обнажали провода, тянувшиеся по ним, словно жилы, исчезавшие в потолке, где свисали остатки старых светильников. Я сбросил рюкзак на пол, его содержимое – терминал, шунты, катушки проводов – звякнуло, разорвав тишину, и принялся раскладывать снаряжение. Мои руки двигались уверенно, привыкшие к этому действу: я подсоединил терминал к генератору, найденному в углу, его низкий рокот оживил пространство, а экран вспыхнул зеленоватым светом, отражая моё лицо – наполовину живое, наполовину стальное, с киберглазом, тлевшим багрянцем в сумраке.

Камень Они висел у груди, его жар струился сквозь промокшую ткань, и я достал его, держа в ладонях с трепетом, объяснить который не мог. Его чёрная гладь блестела, как поверхность пруда в ночи, а алые линии мерцали слабо, подобно искрам, дремавшим под золой, и я чувствовал его взгляд – невидимый, но проникавший вглубь меня. Я уложил его в центр алтаря, в выемку, где некогда покоились святыни, и подключил к терминалу тонким проводом, загудевшим от тока. Мой киберглаз просканировал его, улавливая слабые всплески энергии, и я ощутил, как его ритм слился с моим – тяжёлым, как стук молота в заброшенной мастерской. Это место стало моей последней ставкой в игре с Тэнгу Индастриз, и я понимал – сеть ждала меня, подобно зверю, затаившемуся в засаде.

Я лёг на каменный пол у алтаря, ощущая, как его сырость просачивалась сквозь куртку, впиваясь в спину холодными пальцами. Руки дрожали, подсоединяя провода к вискам – острые иглы нейрошунтов вонзились в порты, вживлённые в кожу годы назад, и я скривился от укола, отдавшегося болью в затылке. Киберглаз мигнул, синхронизируясь с машиной, и я закрыл глаза, погружаясь в сеть. Это было падение в пропасть – стремительное, оглушающее, когда реальность таяла, оставляя лишь мрак, вспыхнувший светом, залившим меня целиком. Я оказался в цифровом Ниппон-Сине, и его величие обрушилось на меня: бесконечные туннели из света простирались вперёд, их стены дрожали, словно живые, переливаясь сапфировыми и изумрудными тонами, сливавшимися в багрянец у горизонта. Потоки данных струились под ногами, тёмные и бездонные, как реки в горах моего детства, их поверхность рябила от слабых импульсов кода. Башни из информации вздымались вокруг, их контуры растворялись в дымке, а тени давно угасших сознаний мелькали в углах, их шёпот доносился до меня, подобно ветру, гнавшему пыль по пустошам.

Я ощущал свободу здесь, в этом бесплотном царстве, где тело не тяготило меня, где я был больше, чем человек с железной рукой. Но тревога грызла изнутри – опасение, что я найду не только Кодзиро Тэнгу, но и её след, ускользавший от меня в каждом погружении. Камень Они был со мной, его тепло пульсировало в ладонях, и я сжал его, чувствуя, как его сила текла через меня, подобно току, гудевшему в проводах. Мой аватар – силуэт в длинном плаще, скрывавшем киберруку, – шагнул вперёд, следуя координатам, переданным Мэйко. Я пробирался сквозь слои сети, её преграды вставали передо мной, словно зеркала, дрожавшие под моим взглядом, но Камень разрывал их, его мощь была древней, необъяснимой, и я ощущал её жар даже здесь, где тепла не существовало. Каждый прорыв отзывался в сознании лёгкой болью, как укол иглы, и я вспоминал голоса из прошлого – эхо улиц, где я скитался, ища спасения. Я отгонял эти образы, но они цеплялись ко мне, подобно лозам, опутавшим стены храма.

Я углублялся дальше, минуя обрывки информации – старые записи, кружившиеся вокруг, как клочья ткани в бурю, угасающие файлы, мерцавшие, словно фонари в тумане, и куски кода, шептавшие на языках, которых я не понимал. Это был хаос сети, её суть, где всё, бывшее важным, превращалось в прах, уносимый течением. Мой киберглаз улавливал слабые сигналы, и я чувствовал, как пространство становилось плотнее, будто невидимая рука сжимала его. Я остановился, всматриваясь в пустоту, и ощутил, как тишина обрела вес, обволакивая меня, словно плащ, пропитанный сыростью. Это было не вторжение кода, не сбой – это было что-то живое, древнее, и я чувствовал его дыхание, как порыв ветра, пробиравший меня до глубины души, хотя души здесь не было. Камень задрожал в моих руках, его пульс ускорился, и я понял – я приближался к чему-то, чего не предвидел, к бездне, вглядывавшейся в меня, и я знал, что она видела меня так же ясно, как я её.

Мои мысли закружились: кого я искал? Кодзиро Тэнгу, Они-но-Ками, или себя? Я сжал Камень крепче, его жар стал обжигающим, и шагнул в эту тьму, манившую меня, подобно шёпоту из детства. Дождь за стенами храма гремел всё громче, его рокот проникал сюда, сливаясь с моим дыханием, становясь частью меня. Это было погружение не только в сеть, но и в самого себя, в ту часть, что я скрывал под слоями металла и боли. Я вспоминал улицы, где бродил мальчишкой, их запахи – уголь, дождь, палёный пластик – и спрашивал себя, бежал ли я от прошлого или искал его. Камень пульсировал, как маяк в ночи, и я следовал за ним, понимая, что обратного пути нет – ни из сети, ни из этого храма, ни из того, кем я стал.

Цифровой Ниппон-Син раскрывался передо мной в своём хаотичном великолепии, подобно городу, жившему своей тайной жизнью. Туннели света, окружавшие меня, дрожали, их стены сплетались из потоков данных – лазурных, нефритовых, пурпурных, перетекавших друг в друга, как краски на мокром холсте. Реки тёмного кода струились под ногами, их поверхность рябила от слабых всплесков, и я видел в них тени – не своё отражение, а силуэты, мелькавшие в глубине, словно рыбы в чёрных водах залива. Башни информации вздымались вокруг, их очертания растворялись в дымке, подсвеченной багровым сиянием, как зарево над горизонтом в бурю. Это была сеть – не просто машина, а сущность, дышавшая, шептавшая, следившая, и я ощущал её ритм, сливавшийся с моим. Мой аватар двигался вперёд, ведомый координатами, но каждый шаг отзывался в сознании дрожью, предупреждая, что я вступал на запретную землю.

Камень Они был со мной, его тепло пульсировало в ладонях, и я сжимал его, ощущая, как его энергия струилась через меня, подобно реке, разбивавшей камни. Его мощь разрывала преграды сети – зеркала из света и кода, дрожавшие под моим взглядом, их поверхность трескалась, словно стекло под прессом. Я находил следы Кодзиро Тэнгу – слабые отголоски, кружившиеся в пустоте, как пепел в бурю: низкий голос, отдававшийся эхом, образ крылатой маски, мелькавший в тенях, но всё это было искажено, словно кто-то переписал его суть, оставив лишь тень былого величия. Мой киберглаз фиксировал их, записывая в память, но я понимал – это был не тот Кодзиро, не человек, которого мне поручили извлечь. Это было отражение той силы, что я встретил раньше, глубинной и знакомой, и Камень чувствовал её лучше меня. Его ритм ускорился, жар стал обжигающим, и я ощутил, как сеть сгущалась, становясь плотной, как воздух перед грозой.

Я замер, всматриваясь в пустоту, и ощутил, как тишина обрела вес, давя на плечи, словно плащ, пропитанный влагой. Мой разум закружился: я искал Кодзиро, но вместо него находил лишь осколки, указывавшие на нечто знакомое, но пугающе иное. Камень задрожал, его алые линии вспыхнули ярче, и передо мной выросла стена – не из света, а из мрака, чёрная, как небо над пустошами, но пульсирующая, подобно живому сердцу в ночи. На её поверхности проступили иероглифы, высеченные багрянцем, тлевшие, как угли в сумраке: Они-но-Ками. Мой аватар застыл в этой бесконечной пустоте, и холод пробрал меня – не телесный, а тот, что жил в памяти, что я носил с собой с той первой встречи. Я уже видел это имя, эту силу, но теперь она стояла передо мной, как печать древнего духа, вглядывавшегося в меня из глубин веков, и я знал – это был не просто Кодзиро.

– Кто ты на самом деле? – вырвалось у меня, голос раскатился эхом по туннелям сети, но ответа не последовало – лишь взгляд, пронзавший меня, словно луч, резавший сталь в мастерских трущоб. Я шагнул ближе, сжимая Камень, и услышал шёпот – низкий, гулкий, проникавший в разум, как ветер в узких проходах: Ты вернулся ко мне, носитель. Это был не Кодзиро, а нечто большее, использовавшее сеть как своё тело, как храм, что я однажды осквернил. Мой киберглаз мигнул, пытаясь уловить этот голос, но он был повсюду и нигде, частью сети, частью меня. Я чувствовал, как Камень откликался ему, его жар становился почти невыносимым, и я понял – он вёл меня сюда не ради поиска, а ради встречи с тем, что поглотило Кодзиро, с тем, что я уже видел в тенях той ночи.

Я попытался извлечь больше данных, пальцы в реальном мире дрогнули на терминале, стоявшем в храме, но сеть сопротивлялась, её туннели сжимались, словно капкан, захлопывавшийся на мне. Передо мной возникли образы – рогатая тень в цифровой дымке, поднимавшаяся из глубины, её глаза горели багрянцем, как огни в ночи, а руки – если это были руки – тянулись ко мне, подобно теням из легенд, что я слышал в детстве. Это был Они-но-Ками, тот же, что явился мне раньше, но теперь я видел его яснее, и он знал меня, знал Камень, знал мою вину. Мой разум закружился: что Тэнгу Индастриз сотворили с Кодзиро? Растворили его в этом существе? Или он сам стал им, отдав себя древней силе? Камень вибрировал сильнее, его энергия текла через меня, и я ощущал, как сеть дрожала, будто сам Ниппон-Син чувствовал его присутствие.