Папина дочка

Сразу после отповеди Демидова мне его присылает ассистентка с припиской: «На случай, если вы не видели. Дайте знать, если потребуется опровержение».

Спустя час ссылку на статью, где фигурирует всё та же фотография, скидывает Настя. Сообщения не прилагается – видимо, целью было просто поставить меня в известность, что она о нём знает, – этакий упрёк.

На деле единственный человек, чьё мнение меня беспокоит по этому поводу – это Марк, но, как выясняется позже, в сплетни от жёлтой прессы он не верит.

– Решил отбить у меня девушку, пап? – развернув ко мне телефон, он скалится в шутливом упрёке. – Как-то не по-родственному, не находишь?

– Вот что бывает, если променять женщину на рыбалку, – отвечаю я ему в тон, чувствуя себя лживым мудаком.

Женщин вокруг немало, но мне по какой-то причине потребовалось пригласить на кофе именно ту, на которую положил глаз сын.

– И почему они меня с ней не сфоткали? – задумчиво произносит, окончательно давая понять, что не рассматривает меня как конкурента. – Послезавтра уезжать. Так бы хоть снимок на память остался.

– Какой ты непритязательный, – замечаю я, наблюдая за ним из-под очков.

Досадливо усмехнувшись, Марк откусывает яблоко.

– Да я пытался приглашать её на свидания. Она всегда отказывается. Похоже, во френд-зону закинула. Тренировки, катания на великах – пожалуйста, а дальше стоп.

От этих слов мне становится легче. То, что Каролина не даёт ему надежды, делает ситуацию чуть менее двусмысленной. По возвращении домой Марк быстро забудет о курортном увлечении, и жизнь вернётся на круги своя. Для нас обоих.

Каролина

К сегодняшнему ужину я готовлюсь с особенной тщательностью: шёлковая майка в драпировкой, молочно-белая юбка в пол, открытые босоножки на элегантном каблуке, три браслета-обруча.

Волосы – собрать и идеально выпрямить, что требует особых стараний и сноровки с учётом близости океана. На губы – только прозрачный блеск, а вот глаза – как следует выделить.

Нанося тушь, я ловлю себя на томительном предвкушении. Представляю, как взгляд Александра восхищённо скользит по мне и как его губы трогает улыбка признания. Ему нравится, как я выгляжу, и он понимает: мой сегодняшний образ посвящён ему.

И уже совсем не страшно, что послезавтра он возвращается домой. Если Александр сказал, что пригласит меня на кофе по возвращении из Брюсселя, он обязательно сдержит слово. В это я безоговорочно верю. Не станет такой взрослый и состоявшийся мужчина, как он, разбрасываться пустыми обещаниями.

Мама присылает сообщение, что они с папой заняли стол на террасе, значит, пора спускаться. В лифте ещё раз придирчиво разглядываю себя в настенном зеркале. Хочется, чтобы Александр запомнил меня особенно красивой.

Засунув под мышку клатч, захожу в ресторан. Мелодия виолончели, звучащая со сцены, идеально вторит моему состоянию: натянутому ожиданием, трепетно-бархатному, романтичному.

Обвожу глазами зал в поисках знакомого лица и, найдя его, ощущаю болезненный скачок в груди.

Александр здесь. Как всегда безупречно одетый и невероятно красивый с растрёпанными волосами и… не один. Напротив него сидит та самая британка с роскошными волосами. На столе стоят закуски и бокалы с вином, а ещё свечи… классическая картина свидания.

Допустим, свечи стоят не только на их столе, а вообще на каждом, но всё равно… Почему эта женщина смотрит на Александра так, словно он принадлежит ей? И почему они пьют вино, если, по его словам, Клэр ему совсем не интересна? И где Марк? На ужин он всегда выходит с Марком…

Александр отрывает взгляд от своей хищной спутницы и смотрит на меня, приросшую к месту. Сердце в груди отчаянно надрывается: бух-бух-бух!

В его глазах нет ни сожалений, ни извинений. Александр коротко кивает в знак того, что меня заметил, и снова возвращает внимание к британке.

Крепко стиснув клатч, я заставляю ноги оторваться от пола и быстро шагаю к террасе, где ужинают родители. Обманщик. Предатель. Лжец! – грохочет в висках. – За что он так со мной?

С трудом высидев полчаса, я, сославшись на недомогание, говорю маме с папой о желании вернуться в номер. Я и впрямь чувствую себя не очень хорошо: лицо горит, а тело, напротив, бьёт озноб, мысли плохо фокусируются.

Не глядя по сторонам, чтобы, не дай бог, не натолкнуться взглядом на Александра и Клэр, я подлетаю к лифту и с остервенением тычу в кнопку. Двери кабины со звяканьем разъезжаются, сталкивая меня лицом к лицу с… Александром.

В его глазах мелькает секундное замешательство, но он быстро берёт себя в руки. Вежливо улыбнувшись, произносит своё дежурное «Каролина» и пытается меня обойти, чем приводит в окончательное негодование.

– Если Клэр не интересует тебя как женщина, почему ты ужинаешь с ней?! – выпаливаю я, сжав ладони в кулаки.

Александр глубоко вздыхает – это понятно по тому, как натягивается рубашка.

– Каролина…

– Хватит постоянно повторять моё имя! Сегодня днём ты сказал, что пригласишь меня на кофе, а вечером пьёшь вино при свечах с этой красивой британкой… ей, кстати, не помешает консультация стилиста… Цветы на платье, как и горох, редко кому идут… Но не вздумай посылать её ко мне… Я слишком предвзята…

– Я и не думал, – голос Александра звучит ровно и без малейших эмоций.

– Тогда почему…

– Потому что людям удобнее общаться с теми, кто близок им по возрасту и ценностям. Как тебе проще и комфортнее общаться со сверстниками, так и мне приятно общаться с Клэр.

Лучше бы сказал, что у меня нет вкуса или что мой образ выглядит нелепо. Почему и он, и родители вечно пытаются решить, что лучше для меня, за меня?!

– Трус! – выдыхаю я и, неловко задев его плечом, залетаю в кабину лифта.

Дрожащей рукой жму кнопку «сомкнуть двери» и отворачиваюсь, чтобы больше не видеть его лица.

Не хочу… Хватит… Хватит с меня!

18

Следующим утром я просыпаюсь в полной решимости во что бы то ни стало избавиться от своей увлеченности этим безусловно привлекательным, но совершенно непостоянным мужчиной.

Разве стоит он того, чтобы я не спала полночи и даже пару раз всплакнула, после того как мило ужинал с Клэр? Нет, и ещё раз нет! Да пусть хоть полгода проторчит в Брюсселе и отрастит себе живот, каждый день объедаясь их великолепным шоколадом.

Если мне больше не интересен Александр, то и его предложение выпить кофе по возвращению – тоже. У меня без этого будет полно дел: сходить с мамой на новую постановку «Щелкунчика», встретиться с Майей и Аделиной, записать подкаст о трендах предстоящего года, поучаствовать в марафоне «Визуализация мечты» и прочитать оставшиеся четыре книги из списка летних каникул. Через неделю я и думать забуду о нём.

Просто подумать – сложнее сделать. Стоит только Александру появиться на террасе, где мы с родителями завтракаем, сердце снова трепыхается, как пойманный в силки воробьишка. Уж слишком к лицу ему этот ансамбль из парусиновых шорт и рубашки, и очень уж стильно и брутально он выглядит с лёгкой небритостью на щеках.

Заметив, что Александр идёт к нашему столу, я плотнее надвигаю на глаза очки и углубляюсь в телефон, делая вид, что занята перепиской.

Открываю первое попавшееся диалоговое окно и торопливо печатаю: «Мне всё равно, мне всё равно, мне всё равно, мне всё равно. Сарафан в цветах – это отстой. Крупный горох тоже».

– Доброе утро! – тем временем разносится над столом.

Я крепче сжимаю корпус смартфона. Пальцы порхают на клавиатуре с удвоенной скоростью: «Клэр. Клэр. Клэр. Дурацкое имя».

– Лина, ты чем там так увлеклась? – доносится сквозь громкий бой сердца голос папы. – Поздороваться не хочешь?

Я быстро поднимаю глаза и, мазнув ими по подбородку Александра, роняю равнодушное «здравствуйте». И, чтобы не приводить в замешательство родителей, добавляю:

– Прошу прощения, у меня очень важный разговор.

«Людям удобно общаться не с теми, кто с ними одного возраста, а с теми, кто близок им по ценностям. Странно, что ты, такой взрослый и умный, об этом знаешь!!!»

Я слышу, как Александр обменивается парой дежурных фраз с родителями и желает всем хорошего дня.

Когда он уходит, я наконец перестаю отчаянно печатать и разглядываю своё отражение в погасшем экране. Симпатичное, но сильно расстроенное.

– Каролина, с тобой всё в порядке? – мамина рука участливо ложится на моё колено. – Что у тебя за переговоры такие, если ты ничего вокруг не слышишь?

Продолжая смотреть перед собой, я через силу выдавливаю:

– Кое-что срочное по учёбе.

Дзынь!

Я машинально перевожу взгляд на телефон и накрываю рот ладонью в неверии. Пришло сообщение от Леона.

«Лина, у тебя всё в порядке?»

Кажется, я окончательно утратила контроль над разумом, если отправила ему весь тот бред, что только что напечатала.

После обеда я, оставив телефон в номере, иду гулять по пляжу в надежде на то, что шум волн и мокрый песок сумеют немного погасить хаос, творящийся внутри. В одну минуту мне хочется раз и навсегда вырезать из памяти любое воспоминание об Александре, включая любимый момент с туберозами; в другой – экстренно зашагать на северную часть пляжа, разыскать его и извиниться за вчерашнюю вспышку, выразив надежду, что приглашение на кофе остаётся в силе.

Последнего я, разумеется, делать не буду. Как бы сильно меня к нему ни тянуло, если его выбор – Клэр, пусть с ней и остаётся. Как-нибудь переживу.

Шмыгнув носом, я дырявлю песок большими пальцами до тех пор, пока они полностью не исчезают.

Неужели это и есть та самая любовь, о которой все говорят? Очень сомнительное чувство. В один миг способно вознести тебя к небесам, заставив порхать с облака на облако, а в другой – с размаху шмякает о землю, да так сильно, что носом идёт кровь.

– Каролина!!!

Откинув с лица упавшие волосы, я оборачиваюсь. Навстречу спешит Марк. Льняная рубашка полностью расстегнута, обнажая загорелый торс; шорты симпатично болтаются чуть ниже талии; ноги босые.

– Привет. – Я пытаюсь улыбнуться, но выходит слабо. – Куда торопишься?

– К тебе, – остановившись в полуметре, он щурится от солнца. – Увидел, что ты гуляешь, и решил подойти. Мы завтра с утра уезжаем.

Пусть это уже не новость, но становится ещё тоскливее. Марк нравится мне. И, если бы обстоятельства сложились немного иначе, я могла бы с ним дружить.

– Тогда желаю вам счастливого полёта. Хочу поблагодарить тебя за тренировки и твоё терпение. Ты научил неспортивную девушку вставать на доску. Это достойно медали.

– Тебя было приятно учить, – улыбка Марка весёлая и грустная одновременно. – Не хочешь сходить на ужин в японский ресторан? Ты, я и много-много суши.

– Я сегодня не в духе и вряд ли смогу быть хорошей компанией, – я ласково трогаю его плечо. – Не обижайся, пожалуйста, ладно?

– Ладно. – Всё ещё улыбаясь, он опускает на глаза солнечные очки. – Если захочешь встретиться дома – пиши. Я буду рад.

Кивнув, я машу ему рукой на прощанье и продолжаю вдоль кромки воды. Нос щекочет от подступающих слёз, в груди тяжело-тяжело. Кажется, будто подходят к концу самые лучшие дни моей жизни.

На ужин с родителями я решаю не идти, сославшись на то, что плотно поела в обед, и остаюсь лежать в номере.

По телевизору идёт какое-то кулинарное шоу на французском, на коленях лежит раскрытая книга, в руке зажат телефон, но ни на чём не выходит сосредоточиться. Перед глазами, как приклеенная, застыла картина того, как Александр, восхищённо глядя в глаза Клэр, целует ей руку.

Почему фантазия подкидывает мне именно этот кадр, не имею ни малейшего понятия. Думаю, они могут заниматься чем-то гораздо более смелым: например, купаться голыми в океане или целоваться, лёжа на песке.

Не выдержав мучительного натиска воображения, я вскакиваю с кровати, втискиваю ноги в сланцы и спускаюсь в лобби за ромашковым чаем. Ещё одной бессонной ночи мне не выдержать, тем более что завтра в качестве реабилитации меня ждёт длительная терапия шоппингом. Курортная капсула сама себя не составит.

– Camomile tea, please, – говорю я пареньку-мулату за стойкой. И, чтобы скрасить ожидание, разворачиваюсь лицом к залу, принимаясь изучать одежду сидящих.

Вон та дама в ярко-красном платье и полосатой накидке в морском стиле наверняка итальянка. Так сочно сочетать цвета умеют только они. А та угловатая женщина в костюме, вероятно, француженка. В ней угадывается парижский шик.

А смуглый мужчина…

Мои глаза округляются. Так, стоп, а почему рядом с ним Клэр? И почему перед ними стоят коктейли, а колени недвусмысленно соприкасаются? При том что ещё вчера она проникновенно смотрела на Александра!

Задержав дыхание, я продолжаю наблюдать за ними, чтобы убедиться: мне не показалось. Клэр открыто флиртует с ним, а смуглый мужчина, по виду араб или турок, с готовностью ей отвечает, трогая её то за руку, то за ногу.

Нахмурившись, я отворачиваюсь. Как она могла променять Александра на него? Или Клэр настолько развязна, что решила совместить интерес к обоим мужчинам, даже не боясь, что Александр это увидит?

Или же…

Догадка осеняет меня так внезапно, что я вздрагиваю. Или же он мне не соврал, и Клэр действительно не интересует его как женщина!

Да-да, тогда всё сходится… И он вовсе не лжец и не предатель… Может быть, она сама к нему подсела, а он просто не сумел отказаться. Может быть, обиделся на то, что я проводила время с Марком.

Забыв про ромашковый чай, я со всех ног несусь в номер. Скандальный план зреет в голове за какие-то секунды. Мне и Александру необходимо встретиться. Времени у нас мало, поэтому надо сделать это прямо сейчас.

19

Я залетаю в номер так стремительно, что дверь с размаху ударяется в стену, а зеркальный шкаф-купе испуганно дребезжит.

Наматываю несколько кругов по номеру, срываю с волос резинку и, застыв, смотрю на свое отражение в стеклянных балконных дверях, за которыми сгущается полумрак.

Нет, так не пойдет. Укладка утратила свой лоск, и яркий макияж теперь выглядит нелепо. Скинув халат, спешу в душ – исправить это недоразумение.

Теплая вода немного гасит мой пыл, но не настолько, чтобы изменить планы. Смыв с кожи остатки мерцающего масла, которым я старательно натирала ноги в надежде впечатлить Александра, я скребу лицо конжаковым спонжем, и, замотавшись в полотенце, оцениваю внешний вид.

Да, так гораздо лучше. Крапинки веснушек, появившиеся от солнца, выглядят вполне мило, а загар, позолотивший лоб, подбородок и щеки, выступает достойной заменой любимому скульптору. Остается придумать, что надеть.

Задумчиво остановившись у шкафа, я пробегаюсь глазами по многочисленным вешалкам. Шелковое платье – слишком пафосно и неуместно, сарафан – слишком по-дневному, футболка и шорты – слишком по-пляжному…

Раздраженно тряхнув головой, я лезу в телефон в расчете, что папка избранных фотографий подкинет мне идею для образа. Взгляд по привычке цепляется за иконку уведомлений – на данный момент их уже больше двухста. Час назад я выложила фотографию вечернего лука, и реакции не заставили себя ждать.

Не удержавшись, решаю заглянуть в комментарии: доза поддержки и позитива мне сейчас не повредит. Улыбаюсь.

Ну какая же ты красавица! – это Лия.

Восторг!

Подскажите бренд юбки, пожалуйста!

И мне!

Вы мой любимый блогер! Такая стильная!

Шла бы лучше работать, а не жопой перед зеркалом крутила!!!

Последний отзыв я, не раздумывая, удаляю, а автора добавляю в черный список. Блог и есть моя работа, пусть и в удовольствие: я трудилась над его развитием пять лет и вот недавно отечественные бренды стали заказывать у меня рекламу. Сначала я работала с ними по бартеру: я им продвижение, они мне – одежду, а год назад выставила условие: сотрудничаю только за деньги. Леон сказал, что я все сделала правильно, и папа тоже поддержал.

Подскажите, как вы ухаживаете за волосами?

Стильная – просто вау!

Следующий комментарий, написанный на английском, заставляет сердце заколотиться сильнее.

A stylish, refined beauty that stays in the memory (стильная, утонченная красота, которая остается в памяти – перевод автора)

Отправитель RD.

В животе появляется знакомое ощущение томления. Перед глазами моментально возникает картина, как Александр сидит на кровати с телефоном в руках и печатает это сообщение.

Швырнув смартфон на подушку, я снова подлетаю к шкафу. Подсказка получена.

Забыв о вешалках, я открываю ящик с нижним бельем. Белый кружевной комплект идеально подойдет: подчеркивает загар и не противоречит отсутствию макияжа. Сверху – только халат, волосы распустить, ноги вдеть в отельные тапочки. Образ, самый смелый и провокационный из всех, что у меня были, готов. Теперь осталось только застать Александра в номере.

Учащенный пульс волнительно вибрирует под кожей весь путь до пятого этажа. Александр как-то упоминал, что они с Марком живут рядом: у него номер пятьсот восемь, а у Марка пятьсот десять, а я зачем-то запомнила.

Стоя в лифте, пытаюсь придумать, что буду делать, если мне не откроют. Вдруг Александр вышел прогуляться или, так же как и я, спустился в лобби, чтобы заказать чай.

Вариант вернуться обратно ни с чем не подходит, а другого не придумывается; поэтому я твердо решаю: Александр будет на месте и мы непременно встретимся. Когда я чего-то очень настолько сильно хочу – так оно и случается. Точка.

Остановившись у нужной двери, стучусь. Глаза гипнотизируют золотистые цифры на табличке, пульс стремительно набирает силу: биение крови отчетливо ощущается под скулами, в животе и на запястьях.

Секунды капают мучительно медленно. Я в отчаянии покачиваюсь на пятках. Нет-нет-нет. Он там, внутри. По-другому просто быть не может.

Но вот ручка дергается вниз, слышится щелчок открывшегося замка и в следующее мгновение я вижу Александра. Из легких вырывается выдох облегчения. Разумеется, он был в номере.

– Каролина? – темные брови сближаются между собой. – Случилось что-то?

Едва ли я его разбудила. Заспанным он не выглядит… Выглядит как всегда отлично. Свободная белая футболка с широким горлом ему очень идет, как темно-синие шорты.

– Привет… – от волнения мой голос звучит тихо и немного хрипло. – Можно войти?

20

Лицо Александра становится растерянным – всего на мгновение, но я успеваю заметить. Все мои чувства до предела обострены. Он выглядит так, словно перспектива остаться со мной наедине приводит его в замешательство.

– Ты, что, не один? – переспрашиваю я, впившись в ладони ногтями. Пожалуйста, пусть это будет не так. Пожалуйста-пожалуйста. Иначе не знаю, как это переживу.

– Разумеется, я один, – нахмурившись, Александр делает приглашающий кивок и отступает в сторону. – Входи.

Нервы, собранные в тугую ракушку, медленно расслабляются. Слабо улыбнувшись, я бесшумно переступаю порог и проскальзываю в номер.

Он точь-в-точь как родительский: слева гостиная, справа за дверью спальня с двойным выходом на террасу.

Едва слышно работает кондиционер, на журнальном столике раскрыт ноутбук, рядом с ним – бокал красного вина.

Мой взгляд машинально падает на большой темно-синий чемодан, стоящий в углу. В левой половине груди болезненно екает. Уже собрал вещи.

– Я тебя отвлекла? – спрашиваю я, обернувшись. Пальцы машинально теребят пояс халата: не считая того ужина в ресторане, мы впервые находимся наедине в замкнутом помещении, и Александр уж слишком пристально на меня смотрит.

– Не слишком. Я отвечал на письма.

Не слишком – это хорошо, – думаю я, ощущая новый прилив решимости.

– Я тут поняла… – Расправив плечи, я заставляю себя смотреть ему в глаза. – Нехорошо, что я на тебя накричала вчера и назвала трусом. Ты ведь завтра уезжаешь. А еще я сегодня видела Клэр с другим мужчиной…

Я делаю паузу, следя за реакцией Александра. Не похоже, что эта информация его расстроила: поза не меняется, взгляд остается таким же прямым и сосредоточенным.

– …и поняла, что зря набросилась с обвинениями. Ты ведь сказал, что она тебе неинтересна. Так вот, я тебе верю и прошу прощения за свою несдержанность. – Я виновато дергаю плечами. – Почему-то рядом с тобой мне сложно контролировать эмоции. Я часто смущаюсь и легко взрываюсь, чего обычно со мной не бывает.

Жесткие черты Александра заметно смягчаются, уголки губ приподнимаются.

– Все бывает, Каролина. Извинения приняты.

– Спасибо. Но мне все же было бы спокойнее, если бы ты повторил, что Клэр не интересует тебя как женщина.

– Она действительно меня не интересует.

– Ясно…

Я отворачиваюсь к распахнутым дверям террасы, чтобы спрятать улыбку. Выходит, я и впрямь зря себя накрутила.

– Здесь так красиво. Не будете скучать? – Вглядываясь в синеющий полумрак, я молюсь, чтобы Александр подошел ко мне сзади и обнял.

– В городе ждут дела. А так, конечно, буду.

– Я тоже, – на выдохе роняю я. – Очень сильно.

– Каролина…

Пальцы берутся за пояс халата и решительно тянут. Майя и Аделина постоянно говорят о сексе: как здорово им заниматься с тем, кто по-настоящему нравится. Мол, это особая степень доверия и близости.

До Александра мне никто не нравился, а потому что и секс не сильно заботил – в мире и без него существует много вещей, доставляющих удовольствие: одежда, вкусная еда, массаж. Но сейчас, стоя в его номере, я окончательно понимаю: с кем, если не с ним? Когда, если не сейчас? Ведь завтра он уезжает.

Халат распахивается, дуновение кондиционера холодит горящую кожу. С трудом сглотнув, я оборачиваюсь и дергаю плечами. Тяжелая ткань беззвучно валится на пол.

Взгляд Александра прокатывается по мне тяжелой кипящей волной, оставляющей после себя невидимые ожоги. Становится душно: невозможно ни подвинуться, ни вздохнуть. Белье я намеренно выбрала такое, чтобы не оставлять простора для воображения.

– Каролина, оденься, – его голос глухой и надломленный. На мое тело Александр больше не смотрит – только в глаза.

– Почему? – я делаю упрямый шаг вперед. – Я пришла, чтобы заняться с тобой сексом. Хочу оставить что-то на память себе и тебе.

– Малыш, это плохая идея, – хрипло произносит он, качнув головой.

– Почему? – повторяю я. – Я тебе не нравлюсь?

– Ты мне нравишься. Но помимо этого, есть куча других факторов…

– И ты мне тоже нравишься, – перебиваю я. – Даже больше… Думаю, я в тебя влюблена. У меня никогда такого не было раньше, даже близко… Когда смотришь на человека и тебе нравится в нем абсолютно все. Как он выглядит, как разговаривает, как ведет себя, как смеется…

Слова вылетают сами собой, желая объяснить, доказать, уверить, что мои чувства – не сиюминутная придурь. Что он, Александр, именно тот, кто мне нужен, и если по его же собственным словам я ему нравлюсь, тогда нет повода от меня отказываться.

– …мне совершенно все равно, что ты старше… Тебе же было хорошо со мной на том ужине – такое не сыграть.

Александр в два шага подходит ко мне, но, увы, не для того, чтобы заключить в объятия, а чтобы поднять халат и торопливо набросить мне его на плечи – как платок на клетку с попугаем.

Его лицо оказывается прямо надо мной.

– Малыш, мне сорок, а тебе всего двадцать. Как бы приятно нам ни было общаться – это слишком большая разница. По возрасту ты гораздо больше подходишь Марку, чем мне.

– Хватит называть меня «малыш»! – гневно шиплю я, задрав голову. – Я стою перед тобой в прозрачном белье, и ты точно видишь, что никакой я не ребенок. Какая разница, сколько тебе лет, если ни к одному своему сверстнику я не испытывала того, что чувствую к тебе! И мне не интересен Марк, точно так же как тебе не нравится Клэр!!!

Темные глаза мечутся по моему лицу: от глаз к губам, от губ к щеке, затем к подбородку. В венах громыхает адреналин напополам с возбуждением. Александр тоже хочет меня, просто боится признаться. Я же чувствую!

– Я знаю, что нравлюсь тебе, – я делаю крошечный шажок вперед, которого оказывается достаточно, чтобы положить руки ему на плечи. От этого касания тело заходится в эйфории. Как же по-мужски он пахнет, и каким твердым и горячим ощущается. – Слышишь? Знаю. И я знаю, что ты пишешь мне под ником RD в соцсетях…

Я непроизвольно встаю на цыпочки, чтобы почувствовать его дыхание: глубокое, учащенное, пахнущее ночным океаном и немного – вином.

– Ты ошиблась, – сипло возражает Александр, глядя мне в глаза. – Я ничего тебе не писал.

От растерянности мои пятки вновь сливаются с полом. Что значит не писал? RD не его ник? Я была уверена, что это сокращение от Rudnev Development… И то, что аноним владеет английским, тоже сходилось: Александр прекрасно его знает – в этом я имела возможность убедиться.

– Но…

Александр мягко снимает с себя мои ладони и отступает назад.

– Каролина. Я допускаю, что в какой-то момент ты мной увлеклась, но это пройдет, едва ты вернешься в город. Я считаю тебя очень красивой женщиной. Такой, какой хочется обернуться вслед. Но между нами никогда ничего не будет. Слишком большая разница и слишком много «но».