Лето придёт во сне. Запад

– Хорошо, – быстро сказала я. – Что нужно делать?

– Что – хорошо? – Дэн то ли действительно не понял меня сразу, то ли захотел, чтобы я выразила своё согласие более конкретно.

– Хорошо, я согласна поехать в Сибирь, найти беглецов и привести вас к ним! Нас к ним…

Друг несколько долгих секунд внимательно смотрел мне в глаза, а потом расплылся в широкой улыбке, становясь прежним родным Дэном.

– А я и не сомневался, Малявка. Ты же боец!

Я не улыбнулась в ответ. Конечно, он не сомневался! Разве могла я отказаться, после того как мне пообещали встречу с родителями, которых я уже считала потерянными навсегда?

– Так что нужно делать?

– Сейчас нужно ложиться спать. А утром Михаил Юрьевич всё тебе скажет.

Я кивнула. По-новому огляделась вокруг, стараясь запомнить крыши окружающих меня особняков, разноцветные фонарики, причудливо подстриженные кусты и низкорослые деревья. Всё это скоро сменится бесконечной чередой вековых елей и кедров, бурелома и болот. Тайгой…

Разве что луна останется прежней.

Я вскинула голову, прищурилась на ночное светило. Луна стояла почти в зените и сияла оттуда, как золотой прожектор. Точно такая же луна висела над Оазисом в ту ночь, когда Яринка сбежала с острова, умчалась в неизвестность на крохотной лодке. Теперь умчусь я.

– Что-то не так? – спросил Дэн, разглядев печаль на моём запрокинутом к небу лице.

– Обидно, – призналась я. – Только со всеми вами снова встретилась, так долго этого ждала, и опять расставаться…

– Зачем расставаться? – удивился Дэн. – Ты что, думала, Михаил Юрьевич отправит тебя в такую даль одну? И я, и Ярина, и Ян, и, наверное, даже Ига – мы поедем с тобой!

И как я могла так ошибаться? Нет, эта сегодняшняя жёлтая и уютная луна совсем не походила на ту холодную морскую луну нашей с Яринкой разлуки.

Разумеется, спать я не пошла. Когда мы с Дэном спустились с чердака и пожелали друг другу спокойной ночи, ноги сами понесли меня к Яринке: не терпелось рассказать новости, обрадовать (или огорчить?) предстоящим новым путешествием.

Моя подруга и её любимый жили в угловой комнате второго этажа. Я сбежала по лестнице, миновала короткий коридор и уже схватилась за ручку двери, от волнения забыв постучаться, когда меня остановил раздавшийся из-за неё возглас Яна:

– Он мой отец!

Я замерла. Было слышно, как Яринка что-то ответила, но она говорила негромко, и слов я не разобрала. Зато прекрасно услышала Бурхаева-младшего:

– Да, знаю! Поэтому я отказался от него, от его фамилии, от его наследства! Но не могу допустить, чтобы он погиб из-за меня, как ты не можешь этого понять?! Нет, не хочу ничего слышать!

Я торопливо попятилась, но опоздала. Дверь распахнулась, Ян выскочил из неё; его рыжие волосы были взъерошены, а лицо раскраснелось. Не взглянув на меня, он шагнул на лестницу и заспешил вниз.

Я осторожно заглянула в комнату. Яринка стояла там, скрестив руки на груди, такая же красная и взъерошенная, как её возлюбленный. Посмотрела на меня – и я увидела знакомую сердитую складку между бровей подруги, которая почему-то вызвала во мне странный и неуместный приступ ностальгии.

– Дайка? Заходи… Слышала, да?

Я переступила порог, притворив за собой настежь распахнутую Яном дверь, ответила:

– Услышала только, как Ян про отца кричал. А что с его отцом?

Я знала, что Бурхаев, со дня нашего победоносного прибытия в этот дом, сидит в подвале (и это не могло не вызывать у меня злорадства, учитывая то, как ещё свеж был в памяти его подвал), знала, что он зачем-то нужен Михаилу Юрьевичу, но вот зачем, почему и что с ним сделают потом, меня до сих пор не интересовало.

– Да прекрасно всё с ним! – досадливо ответила Яринка. – Спит, жрёт, пьёт и каждый день кроет всех матом.

– А Ян чего психует тогда?

– Ян… – Яринка покосилась на закрытую дверь. – Это же всё равно его отец, понимаешь? Ян не хочет, чтобы его убили.

– Его собираются убить?

– Пока нет. Пока мы пытаемся завладеть его деньгами, и могут понадобиться бурхаевские подписи. Но ясно же, что потом эту бешеную скотину отпускать нельзя.

– Завладеть деньгами? – Мне снова стало неловко, как недавно на крыше, когда Дэн сообщил об истинной цели моего визита к беглецам. – Зачем вам… нам его деньги?

– Глупая, – грустно вздохнула Яринка. – Ни одна революция не делается бесплатно.

Ага, значит, всё-таки революция… Ладно, это пока неважно.

– То есть Бурхаева рано или поздно убьют?

– Конечно. А ты разве против?

Я вспомнила, как кричал в подвале Бранко, как там пахло моими палёными волосами, и ответила:

– Ничуть. Это давно нужно было сделать. Но Яна я тоже понимаю.

– А я нет. – Яринка начала расхаживать туда-сюда по уютной, в медовых тонах комнате. – Мне вот своего папашу вообще не жалко, пусть хоть на моих глазах подыхает. Какое значение в таких случаях имеют родственные связи? Разве не важнее, кем является человек? Если он мразь и подонок, то остальное уже не в счёт, ведь правда?

Я пожала плечами. Мои родители были во всех отношениях прекрасными людьми, и я даже гипотетически не хотела думать о том, как поступила бы на месте Яна.

Яринка перестала мерить шагами комнату и, ссутулив плечи, опустилась на краешек кровати.

– Знаешь, – сказала она после минуты молчания, – у нас с Янчиком отношения… такие… ну, равноправные. Как это раньше было принято, до Христианской революции. Мы всегда принимаем решения вместе, он не пытается мною командовать, у нас всё…

– Демократично? – подсказала я, вспомнив слова Дэна о государстве, которое он хотел бы видеть.

– Да, демократично! – подхватила Яринка. – Абсолютно. И мне это очень нравится, мы же ни разу не ссорились! А теперь он даже обсуждать ничего не хочет… Говорит, что зря мне доверился, что нужно было промолчать. А самое паршивое, что я чувствую себя виноватой! Знаю, что права, а всё равно стыдно.

Я пока ещё мало что понимала, но побоялась настырными расспросами спугнуть Яринкину откровенность, поэтому лишь заметила:

– Ян же сейчас весь психованный. Наверное, не стоит близко к сердцу принимать то, что он говорит.

– Он правду говорит. – Яринка ссутулилась ещё сильнее. – Я – единственный человек, которому он мог довериться, и я его не поддержала.

– Не поддержала в чём? – всё-таки осмелилась спросить я.

– В том, чтобы тайком отпустить Бурхаева.

Тут уже стало не до деликатности, и я подскочила на месте, как ужаленная, открыла рот.

– Что-о?! Он в своём уме?! Да если отпустить Бурхаева, он же сразу вернётся со своими дуболомами и устроит тут резню!

– Ты это понимаешь, – грустно усмехнулась Яринка. – Я это понимаю. А Ян не понимает. Он говорит, будто сумеет что-то объяснить отцу так, что тот расхочет нас убивать. Нет, ну представляешь, да?! «Папа, ты был плохим дядей, ты гадко поступал, но теперь должен стать хорошим, простить моих друзей и забыть всё, что было». И Бурхаев такой: «Да, сынок, я много думал, пока сидел в этом уютном подвале, и решил обратиться к свету».

Я не сдержалась – захихикала.

– Смешно, – так же грустно подтвердила Яринка. – Вот только Ян этого не хочет понять. Он даже слушать меня не хочет. Видела же, как выскочил?

Да уж, видела. Выходит, что Ян, несмотря ни на что, любит отца и не переставал любить его всё это время, пусть и старался вычеркнуть из своей жизни. Можем ли мы в таком случае полностью доверять Яну? Конечно, вслух эту мысль я не озвучила, но запомнила. Внимательно вгляделась в Яринкино лицо – а не посетили ли её те же сомнения?

Вряд ли. Яринка выглядела, несомненно, расстроенной, почти раздавленной и, разумеется, виноватой. Но винила она только себя: ей бы и в голову не пришло обвинять в чём-то любимого. А тем более – подозревать. Да и мне лучше не торопиться с подозрениями.

– А что, Бурхаева можно просто взять и выпустить? – Я задала этот вопрос только для того, чтобы больше не слушать тягостную тишину, прекрасно зная, что наш недруг заперт в подвале вовсе не на банальный засов, который может отодвинуть любой желающий. И Яринка это подтвердила:

– Нельзя. Но Ян знает код замка.

Теперь мне стало по-настоящему тревожно, даже мысли о родителях отошли на задний план.

– Э… я надеюсь, он сейчас пошёл не…

– Да нет, конечно! – Яринка вскочила на ноги и снова забегала по комнате. За то время, что мы не виделись, её волосы заметно отросли и теперь густой кудрявой копной ниспадали почти до талии. Я невольно залюбовалась игрой света на ярко-рыжих локонах (мне с моим мышиным ёжиком теперь только и осталось, что любоваться чужими волосами) и не сразу поняла, что говорит моя подруга.

– Ян же был уверен, что я его пойму и поддержу! Это я-то! Будто я могла забыть, что его отец со мной в Оазисе сделал! Да я этого мудака своими руками убить готова, не то что спасать!

– Занимай очередь за мной и за Бранко, – хмыкнула я.

– Вот уж не думала, что этот старый хрен встанет между нами! – Яринка в отчаянии обхватила руками голову. – Дайка, что мне делать? Бурхаева отпускать нельзя, но и доверие Яна я терять не хочу!

– Да не сможет Ян отпустить Бурхаева! Не думаю, что это так просто.

– Непросто, – согласилась Яринка. – Но и Ян не дурак, он всё продумал…

Подруга осеклась и неуверенно покосилась в мою сторону. Я подняла вверх руку в клятвенном жесте:

– Не собираюсь выдавать твоего Яна ни Михаилу Юрьевичу, ни кому-нибудь ещё.

– Да знаю я. – Яринка заметно смутилась. – Просто… ты уверена, что тебе вообще нужно всё это знать? Ведь тогда и ты виновата будешь, что знала и не…

– Поздно, я уже знаю. – Стало даже смешно. – От деталей ничего не изменится.

– Верно. – Яринка снова села на кровать и приглашающе хлопнула ладонью по одеялу. Я пристроилась рядом.

– У нас тут… да и во всех домах Черешнино системы безопасности как в банке, – понизив голос почти до шёпота, начала рассказывать подруга. – Камеры кругом, по забору сигналка, входная калитка тоже на кодовом замке. Поэтому выпустить Бурхаева без шума и улик можно, если только обесточить на время весь дом.

– Погоди… – Я наморщила лоб. – Но ведь если обесточить дом, то кодовые замки тоже обесточатся, и тогда их не получится открыть, разве нет?

– Да, – кивнула Яринка. – Поэтому Ян один и не справится. Тут нужны два человека. Чтобы один открыл подвал, а второй сразу же выключил электричество во всём доме.

– А замок на калитке?

– Можно перелезть через забор, если сигнализация не будет работать.

Я представила себе Бурхаева-старшего: старого, грузного, одышливого – и с сомнением покачала головой:

– Забор-то метра два…

– Два с половиной, – поправила Яринка. – Но ведь можно и садовую лестницу приставить.

Угу. С одной стороны приставить лестницу, а с другой – пусть Бурхаев сам сигает. Желательно башкой вниз. Под аплодисменты собравшейся публики.

– А все будут стоять и смотреть, как Ян с отцом тащат лестницу из сада и лезут через забор? Тут же всегда народу полно! И окна…

– На следующей неделе пару ночей почти никого не будет, – ещё тише сказала Яринка. – Михаил Юрьевич собирает людей на какое-то важное задание. Здесь останутся только самые младшие и Бранко.

– Почему Ян тогда останется?

– Придумает что-нибудь. Заболел там или ещё чего.

– Чёрт!.. – Теперь ссутулилась я. Да уж, как не вовремя меня принесло к подруге! Наверное, лучше было бы действительно ничего не знать, чем сейчас пассивно ждать, пока наш враг окажется на свободе, чтобы нанести ответный – и наверняка сокрушительный – удар.

– Яринка, но ведь надо что-то делать. Мы не можем допустить…

– Конечно не можем! – вскинулась подруга. – Это же будет конец всему и всем! Ян просто рехнулся, иначе я не могу объяснить его поведение!

– А если… теоретически… рассказать всё Михаилу Юрьевичу? Что будет с Яном?

– Прикончат, наверно, вместе с папашей, – глухо ответила Яринка. – Как предателя. По закону военного времени.

Я с сомнением покачала головой. Верить в такое не хотелось, да, по правде говоря, и не верилось, но спорить с подругой я не стала, а то подумает ещё, что собираюсь выдать их. Вместо этого спросила:

– Есть какие-нибудь идеи?

– Есть, – кивнула Яринка и зло прищурилась. – Убить Бурхаева до того, как Ян успеет его выпустить.

Предложение не вызвало у меня ни удивления, ни отторжения. Убить Бурхаева ещё как стоило, и сделать это, если по-умному, нужно было уже давно. Ховрина, Бурхаева, Ирэн, Карла…

– Так давай убьём.

Яринка посмотрела на меня с надеждой:

– А как?

– Ну… может, отравить еду, которой его кормят? Ему же готовят отдельно?

Подруга медленно кивнула:

– Да. Можно попробовать. А если поймут, что это мы?

Я пожала плечами:

– Скажем, что ужасно ненавидели Бурхаева, вот и решили разделаться с ним сами. Причины для ненависти у нас обеих есть. Только сделать это нужно как можно скорее, чтобы успеть до отъезда.

– До какого отъезда? – Яринка удивлённо подняла голову.

Ах да, я же совсем забыла, зачем явилась сюда, о чём хотела рассказать!

– Мы только что говорили с Дэном, он…

Подруга слушала очень внимательно: не перебивала и не задавала вопросов – только брови её то удивлённо поднимались к волосам, то сосредоточенно хмурились. А когда я закончила и перевела дух, она вдруг просветлела лицом.

– Так вот же! Вот и выход! Конечно, я и Ян поедем с тобой! Мы поедем с тобой, и Ян не успеет выпустить Бурхаева, а потом уже будет поздно! Ты же можешь попросить, чтобы нас отправили как можно скорее?

– Наверно могу, – неуверенно отозвалась я. – Но ты думаешь, Ян поедет?

– Поедет! – отрезала Яринка. – Потому что я поеду. Ему уже пришлось однажды выбирать между мной и отцом, и он выбрал меня. Выберет снова.

– Хорошо, тогда завтра… – начала я, но тут снаружи раздались шаги, и подруга суетливо пихнула меня локтем в бок, прерывая на полуслове.

Вернулся Ян. Похоже, что он не ожидал увидеть меня здесь, возможно, даже не заметил в полутёмном коридоре, когда покидал комнату.

– О Дайка… привет.

Выглядел Ян неважно: я бы даже подумала, что недавно плакал, но его глаза не были опухшими, как это обычно бывает после слёз.

– Привет. – Я торопливо поднялась. – И пока, уже ухожу. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – в унисон ответили Яринка и Ян, и получилось это у них так слаженно и дружно, что я вдруг преисполнилась уверенности: нынешняя размолвка, чем бы она ни закончилась, не разрушит любовь моей лучшей подруги и её избранника.

Глава 8

Дикая Дарья Сергеевна

Но и на этом сегодняшняя слишком бурная ночная жизнь не закончилась. Стоило мне закрыть за собой дверь Яринкиной комнаты и выйти на лестницу, как навстречу шагнула массивная мужская фигура, и я невольно отшатнулась, узнав Белёсого.

Вообще-то его появление вовсе не было неожиданностью. За время, которое я провела в этом доме, мы уже не раз сталкивались, и я знала, что Белёсый теперь тоже живёт здесь. Знала ещё, что тут он и останется, поскольку его миссия в приюте – ждать моего возвращения – успешно завершена. И пусть для меня было загадкой, почему Михаил Юрьевич и остальные начали вдруг доверять бывшему охраннику, я в свою очередь уже достаточно доверяла им, чтобы смириться с таким решением. Тем более нравилось мне это или нет, а Белёсый сыграл важную роль в нашем с Бранко спасении. Это он предупредил моих друзей о готовящейся засаде, благодаря чему они сумели не только вытащить нас из бурхаевских лап, но и заполучить самого Бурхаева. Спросите, как он мог кого-то предупредить, если сообщал о моём возвращении, уже сам будучи пленником? А вот так и мог: произнеся специально оговорённые для подобных случаев словосочетания, на которые в обычной ситуации никто не обратит внимания. Примерно, как, если вместо «всё хорошо» сказать «хорошо всё», собеседник будет знать, что на самом деле ничего не хорошо. В общем, не сильна я в этих шпионских играх, да и какая разница? Существование Белёсого под одной крышей со мной (благо, крыша достаточно большая) меня не напрягало. До сегодняшнего дня.

– Тихо-тихо, чего ты такая шуганая? – улыбаясь во все свои тридцать два огромных зуба, Белёсый поднял перед собой ладони в успокаивающем жесте. – А ещё говорят – огонь и воду прошла.

Я не стала интересоваться, кто про меня такое говорит. Спросила сразу:

– Что тебе нужно?

Белёсый стал серьёзным, помялся с ноги на ногу.

– Да вот, разговор один есть. Может, зайдём ко мне в комнату?

При мысли о том, чтобы оказаться с ним наедине в замкнутом пространстве, меня передёрнуло. Это не укрылось от глаз Белёсого: уголки его губ разочарованно опустились.

– Слушай… Дайка, – после недолгой и неловкой паузы сказал он, – я знаю, что ты меня терпеть не можешь, но мы же теперь в одной лодке, верно? Надо как-то уживаться.

– Так живи, разве я тебе мешаю?

– Не мешаешь. – Белёсый вздохнул, снова помялся и сказал прямо: – Но я попросить хотел, чтобы ты взяла меня с собой. Я завтра вызовусь добровольцем, а ты не будешь возражать, лады?

Я поспешно взялась рукой за перила, инстинктивно ища точку опоры, потому что сразу поняла, куда именно просится со мной Белёсый. Это что же, моя карма – обо всём узнавать последней?!

– И… зачем ты мне там нужен? – Я постаралась сделать вид, будто меня совсем не удивила такая его осведомлённость о готовящемся путешествии.

Внизу, на лестнице, раздались чьи-то голоса, и мы оба вздрогнули.

– Ну, не хочешь зайти ко мне, давай хоть просто отойдём, – буркнул Белёсый и зашагал по коридору в сторону, противоположную комнате Яринки и Яна.

Немного поколебавшись, я последовала за ним, и мы оказались у небольшого окна с торцевой стороны дома. Мельком глянув в него, я заметила, что снаружи по-прежнему сияет луна, такая яркая, что почти затмила собой свет многочисленных цветных фонариков Черешнино. Время наверняка давно перевалило за полночь, а я, вместо того чтобы выспаться перед завтрашним важным разговором с Михаилом Юрьевичем, точу тут лясы с придурком Белёсым!

Внезапно разозлившись, я сложила руки на груди и резко спросила:

– Давай, говори, чего надо, и побыстрее!

– Да я уже сказал, чего надо. – Белёсого не возмутила моя резкость: он снова улыбался. – Ответ за тобой.

– Откуда ты вообще узнал, что я уезжаю? – Любопытства сдержать не удалось, увы.

– Так кому ещё знать, как не мне? – вроде как даже обиделся Белёсый. – Это же я нашёл твоих родителей.

– Ты?! – Лунный свет померк в моих глазах.

– Ну а кто ещё? Я работал в охране приюта, а где, по-твоему, хранятся данные о воспитанниках? Не буду врать, будто разузнать всё было просто, но, как видишь, я справился.

– Зачем? – глупо спросила я: ничего другого не пришло в голову.

– Ну-у… – Белёсый помялся. – Если честно, то не ради тебя, конечно. Мне сказали, я сделал. Так что можешь не благодарить.

Благодарить я и не собиралась, но всё-таки от сердца отлегло: очень не хотелось бы ходить в должницах у этого человека.

– Ну ладно. Нашёл, так нашёл. А со мной-то тебе зачем ехать?

– Слушай! – Белёсый начал раздражаться. – А давай это моё дело, а? Может, я Сибирь посмотреть хочу, когда ещё шанс выпадет? Может, просто на одном месте сидеть надоело.

– Не-а. – Теперь заулыбалась я: сдержанно, но злорадно. – Видишь ли… Сергей. Я тебе не доверяю. Так что либо ты говоришь, чего ради тебе приспичило тащиться с нами – и тогда я подумаю, – либо спокойной ночи.

Белёсый картинно закатил глаза:

– Будь проклят день, когда я с тобой связался!

– А я тебя и не просила связываться! – парировала я, и мы замолчали, сверля друг друга злыми взглядами.

Белёсый сдался первым:

– Да ладно тебе, Дашк… Дайка. Давай уже, что было, то прошло? Кто старое помянет… Я с тобой в открытую, ну и ты зла не держи. Понимаешь, мне ведь в прошлой моей жизни ничего не светило: без образования выше зачуханного охранника не подняться, как ни пыхти. А здесь, в подполье нашем, перспективы хоть и призрачные, но есть, ага? Тут уже можно барахтаться, лапками бить, авось да масло получится. Если всё выйдет, как задумано, то во главе новой власти встанут те, кто в этой заварухе с самого начала был. Сечёшь?

Я молча моргала, и, не дождавшись ответа, Белёсый продолжал:

– Может, ты сама догадываешься, а может, по малолетству-то и нет, но твоя роль во всём этом сейчас не последняя. Если тебе удастся объединить нас с дикарями, это будет решающая… решающий… Короче, тогда уже и можно всё начинать по-настоящему, ага?

Белёсый азартно ударил кулаком о раскрытую ладонь и с воодушевлением уставился на меня.

– То есть ты хочешь… – Я соображала по-прежнему медленно, но суть начала улавливать. – Хочешь поучаствовать в чём-то важном, чтобы потом, когда начнётся делёжка власти, урвать свой кусок?

Белёсый поморщился:

– Ну, не совсем. На кусок власти я не рассчитываю, не того полёта птица, однако оказаться поближе к тем, кто будет у этой самой власти, вполне возможно, если заранее подсуетиться. А тут такой шанс, сама понимаешь. Ну так что – берёшь меня в команду?

А на кой хрен ты там нужен? Это единственное, что пришло мне на ум в ответ на такой идиотский вопрос. Нет, ну серьёзно, зачем я буду брать с собой в долгое и, скорее всего, трудное путешествие того, кого на дух не переношу? Мне же в его присутствии каждую секунду будет некомфортно! Неужели этот придурок сам не понимает?

Придурок не понимал. Смотрел на меня с радостным нетерпением, словно ждал появления Деда Мороза, и чуть ли не потирал руки.

– Я подумаю, – наконец выдавила я, отводя глаза.

Улыбка сползла с лица Белёсого, бледная физиономия вытянулась:

– Даш… Дайка, да ты чего? Я не подведу! Мы же теперь в одной упряжке! Тем более всё равно кто-то взрослый должен с тобой поехать!

– Дэн поедет. – Я пожала плечами. – И, наверное, Ян. Они совершеннолетние.

– Совершеннолетние ещё не значит взрослые, – самодовольно возразил Белёсый. – Тебя должен сопровождать кто-то с богатым жизненным опытом и с головой на плечах.

Для меня это прозвучало совершенно неубедительно, и я лишь упрямо повторила:

– Я подумаю.

– В конце концов, – видимо, поняв, что пора пускать в ход тяжёлую артиллерию, насупился Белёсый, – это я спас тебя и твоего голубоватого дружка из того подвала. Я нашёл твоих родителей. Не хочешь меня отблагодарить?

Я отвесила глубокий поклон, чуть не стукнув Белёсого головой в живот и заставив попятиться.

– Спасибо тебе, добрый человек! От меня и от голубоватого дружка!

– На здоровье, – с отвращением буркнул Белёсый. – Ну так чё? Работаем?

– Я подумаю, – ответила я и, насладившись выражением бессильной ярости на бледной роже, двинулась к лестнице.

Сергей качнулся было ко мне, словно хотел остановить силой, но в последний момент отпрянул и лишь проводил злым взглядом.

Вообще-то я планировала сразу лечь спать, чтобы хорошо отдохнуть перед важным завтрашним днём, но после встречи с Белёсым планы пришлось изменить. И вместо того чтобы вернуться в свою комнату, я снова зашагала вверх по лестнице, туда, где в мансарде, как истинно творческий человек, поселился мой недавний попутчик и товарищ по несчастью Бранко.

Дверь открылась сразу, едва я робко постучала по ней костяшками пальцев. Будить приятеля не хотелось, но и ждать до завтра терпения не было. К счастью, Бранко не спал и даже не удивился моему позднему визиту.

– Привет, бэби, – чуть устало сказал он и посторонился, пропуская меня в комнату. – Поговорить хочешь?

– Откуда ты знаешь? – Я огляделась в поисках чего-нибудь, на что можно присесть, но в просторной мансарде не обнаружилось ничего, кроме хлипкой раскладушки, вешалки и нескольких коробок с беспорядочно торчащими из них вещами.

– А я тебя давно жду. – Бранко отошёл к широкому окну, почти заменяющему одну из стен. – Но ты, видимо, очень занята, бэби.

Я растерялась. Тон Бранко был сухим и печальным, стоял он, повернувшись ко мне спиной, а обращался к лунному пейзажу за окном. Я попробовала прокрутить в голове события последних недель и понять, чем могла обидеть друга, но ничего подобного в памяти не нашлось. Разве что…

– Бранко, ты обижаешься на то, что мы в машине тебя не сразу освободили? Но там же такой кипиш был, всё из головы…

– О боже, да при чём здесь это?! – почти простонал Бранко и всё-таки повернулся ко мне лицом. – Глупая!

– А что? – Теперь я совсем не знала, что думать. – Что я сделала?

– Да ничего ты не сделала, в том и проблема! – Бранко сел на раскладушку и уставился на меня с мрачным интересом. – Ты вообще хоть раз за это время подумала, что будет дальше? Я уж не буду спрашивать, подумала ли ты обо мне, о том, что должен делать я, оставшись в чужой стране без документов и денег?

Я моргала. Само по себе то, что Бранко вдруг напустился на меня, уже сбивало с толку, но ещё больше поразила открывшаяся истина: а ведь он прав! За то время, что минуло с моего появления здесь, я не интересовалась ничем! Не спрашивала ни о чём, не задумывалась о будущем, не жалела о прошлом, не делала выводов и не строила планов. Но разве у меня не было на то веской причины?