В перестройке. 1987—2000

скачать книгу бесплатно


– Это что еще за обвинение?

– Носова, дайте мне говорить, – перебиваю ее. – Побудьте хотя бы пять минут в положении СОИвцев, которых вы оклеветали. – Она выкатывает глаза, ехидно смеется, и тогда совсем срываюсь: – Вы воспользовались тем, что трибуна у вас, а не у них! Вы оболгали бескорыстных и честных людей, обозвав их черносотенцами. – Она вскакивает, выбегает из зала. Говорить без нее? И продолжаю: – Носова считает себя честным журналистом и честным коммунистом, но если бы и впрямь была таковой, то пригласила бы СОИвцев в студию и в открытой полемике доказала свою правоту. – У Корнева выкатываются глаза, он пытается прервать меня, а я почти кричу: – И как она могла так кощунствовать, сказав, что академик Сахаров поддержал бы ее! Она же воспользовалась его добрым именем для клеветы на порядочных людей, которые сбрасываются по копейке, чтобы издать вот этот «Вестник правды»!

И поднимаю его над головой. Что-то говорит мне Корнев, машет рукой Афронов, шумит летучка, возвращается в зал Носова с какими-то листками… текстом своей передачи?.. трясет ими над головой, орет, но Корнев уже подводит итог:

– Да, Носова отличный журналист, она корректно говорила о СОИ. – И почему-то усмехается: – Но почему Галина Семеновна все так горячо восприняла?

И предлагает отметить ее передачу. Афронов согласно кивает, бросает в зал:

– Кто против, кто воздержался? Никого? Вот и хорошо.

И все поднимаются.

…Встречался Платон в Обкоме с секретарем по идеологии Погожиным и еще кем-то и вначале говорил им о СОИ, о том, что ее зажимают, не дают помещения для проведения собраний, а потом стал даже выговаривать, что не идут на диалог с ними, не отдают людям свою больницу и приводил в пример Астраханский Обком, который уже отдал. Потом и о себе рассказал, – об увольнении, о характеристике «Рабочего», о том, что никуда не берут на работу, даже в многотиражку, а Погожин опять:

– Но вы же оскорбили журналистов, назвав их рабами.

Вот иногда и думается: нет, не победить нам этих паразитов, которые сидят на нашей шее и пьют кровь! Вот когда высосут всю, только потом и… От всего этого особенно страшно бывает ночами, – всё усложняется, гнетёт, давит, – поэтому днем пытаюсь заниматься самогипнозом… как сейчас: вот сижу за столом, предо мной – чашка с крепким чаем, мед, звучит тихая мелодия на флейте, а я смотрю в окно и… Какой солнечный, радостный день! Ощути все это, вбери в себя! Ну, еще раз, еще!.. И живительный ток уже бежит, наполняет, шумит где-то в темени, бьется в висках…

…И состоялся суд. От «Рабочего» пришли Атаманенков и мой однофамилец Сафонов. Еще раз попытались облить Платона грязью, – он, де, со всех работ увольнялся со скандалами, – и тогда Платон отдал судье свою статью о СОИ, из-за которой его уволили, а она, прочитав её, сказала:

– Не вижу в ней ничего такого, из-за чего надо увольнять журналиста. И тем более не вижу, что в «Рабочий» поступило более сорока писем, в которых люди возмущаются статьей Илларионова против СОИ.

Удивительная женщина!.. И решение суда пока отложили, – дело неординарное, впервые журналист судится с газетой и поэтому надо проконсультироваться в Москве.

…Веду «Эстафету» Сомина: он берет интервью у Илларионова, того самого, который упорно клевещет на СОИ в «Рабочем». Да и сейчас обвиняет их в политизации требований, в том, что агитируют в автобусах, пишут листовки, пытаются создать альтернативную партию.

– А что, разве это запрещено конституцией? – прерывает его Сомин.

Илларионов вначале пытается как-то выкрутиться, но тут же снова нападет:

– Их программа (держит ее в руке) и деятельность создают трамплин для чьей-то политической карьеры!

Сомин опять перебивает:

– Но их программу никто не читал, поэтому вначале надо её обнародовать, обсудить всенародно. – Илларионов вроде бы соглашается. – Но у СОИ нет своей трибуны, – уточняет Лев Ильич.

И предлагает, – опять же в духе закона! – дать СОИвцам возможность выступить в открытой дискуссии на телевидении. Ах, какой же Лев Ильич молодец! Так здорово прижал Илларионова к борту, что тот снова вынужден согласиться.

…Понедельник. На летучке говорю о том, что Сомин отлично провел интервью, что его позиция была явно перестроечной, а вот у Илларионова – чисто партийной, – зажать рот, «не пущать!», разогнать! И после меня выступающих не было, вот только Корнев ввернул:

– Плохо, что Сомин не предупредил Илларионова, какие вопросы будет ему задавать.

– А почему он должен предупреждать? – вскинулась я.

– Да, почему? – встрепенулся и Лев Ильич.

И «Эстафету» все же отметили.

Ну что ж, для нашего руководства это – шаг вперед.

…Ходил Платон на встречу СОИвцев с «Рабочим». И шла она целых пять часов! Но вначале пришло начальство во главе с первым секретарем Обкома Анатолием Построченковым и сразу село в президиум, а когда Платон предложил кого-то и из СОИвцев, то Кузнецов, редактор газеты, оборвал его. Ну, после этого Саша Белашов поднялся и сел за стол президиума. Выступал, конечно, и Платон, говорил о том, что уволили его за то, что защищал СОИ, что было уже два суда, которые он выиграл, но «Рабочий» даже не извинился перед ним. На эти его слова обкомовцы никак не отреагировали, а когда кто-то из СОИвцев предложил Построченкову уйти в отставку, то Платон опять:

– Может, вы все же отдадите обкомовскую больницу городу, чтобы лечиться вместе с народом, о котором, как говорите, так много заботитесь?

На что Построченков промямлил: он, де, лично болеет редко, да и не было еще указания сверху об отмене этих больниц, вот когда поступит… Так что «диалог состоялся», как сейчас принято говорить в прессе и это значит, что не только в Берлине рухнула стена[41 - Берлинская стена – Комплекс инженерно-технических сооружений, существовавших с 13 августа 1961 г. по 9 ноября 1989 г. на границе восточной части территории Берлина.], столько лет разделяющая страну надвое, но и стены, разрывающие всех нас, тоже дают трещины.

…Состоялось и третье заседание суда по иску журналиста Качанова к газете «Рабочий». Присудили: восстановить уволенного на работе, но без компенсации, потому что журналист в это время подрабатывал. (Вот если б сидел и помирал с голоду, то…) Странный закон. Ходил Платон и к судье и та сказала ему по секрету, что на прокуратуру было сильное давление Обкома.