скачать книгу бесплатно
– Ну, тогда не имеете права запрещать, – горячится Платон и предлагает ему уйти со сцены.
Но тот не уходит, кричит:
– Я по поручению! Я из Горисполкома!
И начинается перепалка между залом и этим старичком. Но Платон уже предлагает избрать председательствующего и секретаря. Зал одобрительно шумит, на сцене уже стоит юрист-соивец Малашенко и избирают их с Платоном. Но тут выскакивает из-за кулис директор театра:
– Кто за аренду зала будет платить?
Люди загудели, а Платон спрашивает его:
– А вы дотацию от государства получаете?
– Пятнадцать тысяч…
– Деньги-то эти народные, вот часть из них и пожертвуйте на собрание общественности.
А люди уже идут к сцене, требуют слова. Платон вызывает секретаря Горкома Сергееву, просит объяснить, почему поменяли место собрания? Та что-то пытается ответить, но ее слова невнятны, путаны, шум нарастает, а с трибуны уже выступает какой-то мужчина в очках, возмущается, что весь день пытался узнать о месте собрания в Обкоме, но ему отвечали, что собрания вообще не будет. Его сменяет женщина и сразу начинает жаловаться, что жить в триста одиннадцатом квартале очень трудно, вода и воздух отравлены заводом, поэтому они не доверяют космонавту Николаеву, а хотят избрать местного кандидата Пырхова. За ней на сцену хромает старик в калошах:
– Нет демократии! – возмущается. – Предложенные Обкомом депутаты продажные и не будут думать о народе!
И говорит долго, как и все старики.
– Конкретнее, дед, по делу! – уже кричат из зала.
Он же из-за выкриков сбивается, уходит, но ему вослед аплодируют. Теперь говорит парень о СОИ, что их, мол, оклеветал в газете Илларионов, а на самом деле они… теперь он видит это!.. интеллигентные, бескорыстные люди. После него выходит экономист с автозавода и кричит:
– Надо составить обращение и собрать подписи всех присутствующих для того, чтобы потом еще раз…
– Вот и пишите, собирайте, – бросает ему Платон.
А на трибуне уже преподаватель института возмущается СОИвцами, но зал освистывает его. Снова поднимается тот экономист и пытается что-то предложить.
– Ну садитесь, садитесь, пишите, – опять Платон – к нему.
И тот усаживается прямо на сцене, начинает что-то писать. А зал шумит, электризуется, уже говорят и с мест, лезут на сцену подписываться под тем обращением, которое пишет экономист, возле него уже очередь. Но тут снова выходит старикан, который пытался закрыть собрание, хочет что-то сказать, но его никто не слушает, и он зло, беспомощно стреляет глазами, а к Платону опять подходит директор театра:
– Уборщицы работали, прибирали… чем я теперь платить им буду?
А люди уже – в зале, на сцене, перед ней… спорят, кричат и никто не хочет уходить… И все же не удалось СОИвцам в этот раз выдвинуть в кандидаты Верховного Совета своего человека, – начальство разделило, запутало людей, – но это собрание стало громкой рекламой для них.
…В очередной четверг в выставочный зал, где собрался СОИ, пожаловали два милиционера с представителем Горсовета и заявили, что собрание проводится незаконно и составили протокол, а директора выставочного зала Тамару Динарскую вызовут на административную комиссию Горсовета. Да пишут, пишут СОИвцы в центральные газеты, жалуются, что их преследуют, звонят и в Москву, но пока все напрасно. А Илларионов снова опубликовал бичующую статью в «Рабочем», и в ней Качанов и Орлов (журналист радио) – «рьяные зачинщики, рвущиеся к власти».
…Мои сны.
Совсем пустынный пляж, и только – мы с сыном. Хорошо!.. Но вдруг вижу: бегут какие-то ребятишки… их много, и вот они уже возле Глеба, окружают его, толкают, виснут на нем. Что делать? И начинаю кричать: «По-мо-ги-те!» Да и сегодня… Что снилось?.. не помню, но кричалось трудно, надрывно. «Синдром страха» – говорят психологи. Да как же ему не быть, если каждый раз в магазине удивляешься: смотрите-ка, еще макароны есть!.. ой, и копченую ставриду выбросили!.. да и яички можно достать, если хорошенько побегать. А из головы не уходит: а вдруг и эта тонкая ниточка оборвется?
…Хотят СОИвцы выдвинуть народным кандидатом и Мудровского, которого на заводе уже три цеха поддержали, но избирательная комиссия регистрировать не хочет. А Пырхов, как собкор «Советской России», уже дал интервью по центральному радио: «Местные партийные органы сопротивляются выдвижению кандидатов снизу». Да, сопротивляются. Вот и наш журналист Сомин ездил в Обком добиваться прямого эфира для Тарасова, но не разрешили, – только вместе с космонавтом Николаевым, которого выдвинули сами. И пришлось подчиниться, но в эфире Сомин задал Николаеву несколько дежурных вопросов, а все остальное время беседовал с Тарасовым.
…Была на базаре, купила у еврея… Кстати, теперь часто вижу их там, – распродают всё, что не увезут в Израиль[39 - Массовая еврейская эмиграция из СССР началась в 1971 году. За 1970—1988 годы примерно 291 тысяча евреев и членов их семей покинули СССР.]: одежду, картины, вазочки, украшения, посуду. Так вот, купила у мужчины две изящные металлические вазочки, расписанные цветной эмалью. А еще дочкина подруга предложила нам чайный сервис, – соседи-евреи, мол, уезжают, так не возьмете ли? – и мы купили. Видела на базаре и нашего оператора Аркадия, – распродавал свои пластинки, – значит, все же решило и его семейство уехать в Израиль.
…Митинг на Кургане бессмертия, организованный СОИвцами и, конечно, выступает мой муж:
– Вот все укоряют СОИ, что мало делает. Да, мало. И поэтому с нашим мнением власти почти не считаются, а если бы нас было столько, сколько в Житомире… Там сошлось на площади около пятидесяти тысяч, тогда бы и начальство подумало.
Выступал и Орлов:
– Мало того, что против нас было массированное выступление Илларионова в «Рабочем», но еще уволили из газеты Качанова, который попытался выступить в нашу защиту.
После митинга Платон все же написал письмо в «Известия» с просьбой защитить СОИ и приложил к этому письму рукопись своей статьи. А еще для коммунистического «Рабочего» написал открытое письмо-ответ на статью преподавателя Пединститута Илларионова, в которой тот снова зло и нагло облил грязью СОИвцев, но редактор Кузнецов сказал, что едва ли напечатает.
…Брат «бунтует» свой завод – взяли его все же в многотиражку Ирмаша – публикациями в защиту Мудровского, кандидата от СОИвцев и сегодня, в конце какого-то заводского собрания, поднялся и задал вопрос начальству:
– Почему препятствуете выдвижению Мудровского?
Люди уже направлялись к выходу, но тут остановились, зашумели, кто-то предложил проголосовать здесь же. И проголосовали. Единогласно. Вот так… лишь бы не за тех, кого предлагает «руководящая и направляющая».
…В прошлый четверг СОИвцы собирались уже не в выставочном зале, а возле него, но к ним вышел художник Златоградский, парторг музея, и сказал, что и здесь собираться запрещают. Тогда пошли они в парк Толстого, стояли там, говорили, а возле них все кружили два милицейских чина. Наконец, Платон подошел к ним и говорит:
– Ну как вам не стыдно! В городе преступность растет, а вы за нами гоняетесь. Гоода через два стыдно вам будет из-за этого.
Так подполковник милицейский аж покраснел:
– Может и будет… Но служба есть служба.
…Платон встречает меня у порога:
– Ты знаешь, опять обратился я к Брону, чтобы взял в свою многотиражку, а ему в отделе кадров и сказали: Качанова брать не надо.
Так что даже в многотиражку, на полставки, и то путь закрыт моему мужу-воителю.
…И снова митинг СОИ в парке. Еще до начала Платон пошел в радиорубку, чтобы установили микрофоны, и вроде бы начали, но потом…
– Почему бросили? – кинулся к директору парка.
– У нас ремонт в радиорубке.
Платон стал возмущаться, а он:
– Идите к секретарю райкома Федорову, разрешит… подключим.
А тот где-то здесь, в парке. Нашел его Платон, сказал, но тот стал крутить, вертеть и микрофоны так и не подключили. Тогда Платон вышел на сцену, рассказал всё собравшимся, а народ и зашумел: ответьте, мол, людям! Платон опять – к Федорову, а тот выкрикнул из-под дерева.
– У меня нет полномочий.
– А полномочия совести у вас есть? – прокричал ему кто-то.
Ну, после этих слов Фёдоров и появился на сцене, начал что-то объяснять, но люди зашумели еще громче, тогда он бросил в сторону:
– Включите микрофоны.
И включили! И снова СОИвцы агитировали за Пырхова, за Мудровского, Тарасова, после чего все и проголосовали за них. А потом начали выдвигать представителей на окружное собрание в Смоленск, и аж восемнадцать человек выбрали, в том числе и Платона.
…Собрала ему вчера «узелок», чтоб там не тратиться, и он уехал. А сегодня по «Маяку» слышу: собрание в Смоленске шло одиннадцать часов, люди выдвинули в Верховный Совет аж тридцать две кандидатуры и от нашей области прошел все же космонавт Николаев, а не Пырхов.
…И вернулся Платон из Смоленска. Сидит на кухне и рассказывает:
– Пырхов выступил со своей предвыборной платформой неудачно, поэтому уже с половины речи зал начал шуметь. – Чтобы как-то взбодрить его упавший дух, ставлю перед ним чашку с крепким чаем и кубышку с мёдом. – А его доверенным лицам и вообще слова не дали, – смотрит на плачущие мокрым снегом окна. – Но я все ж прорвался на трибуну, выкрикнул: «Вот когда вас прижмут к стене, тогда и вспомните, как другим не давали говорить! Это ваше собрание – похороны демократии»!
Встретились СОИвцы в Смоленске еще и с журналистом Политковским из «Взгляда», пообещал тот, что приедет к нам делать материал.
…Как-то позвонил Платону незнакомый человек и предложил приехать к нему, – сообщит какие-то ценные сведения. И рассказал: в Москве состоялась демонстрация в поддержку избрания народным кандидатом Бориса Ельцина и вначале разрешили проведение только митинга в каком-то парке, но администрация вдруг ввела за вход платные билеты, да по целому рублю! Но люди все равно собрались, пошли по улице Горького и по дороге образовалась огромная колонна.
…Ура! Шестерых СОИвцев пригласили в Горисполком! Со стороны Обкома было столько же и настаивали они, чтобы СОИ занимался только экологией.
– Нет, – сопротивлялся Платон: – Надо активизировать людей, пробуждать в них гражданскую совесть.
Не понравилось это представителям власти, и тогда Саша Белашов восстал:
– Вы что, газет не читаете? Ведь Михаил Сергеевич Горбачев тоже призывает к политизации масс.
Так что «продуктивного» диалога не получилось, но все же признают, признают понемногу СОИ как альтернативную общественную силу.
…Прихожу с работы вымотанная!.. Платон смотрит «Время», бросает:
– Сейчас расскажу что-то.
И чуть позже рассказывает:
– Сегодня встречаю редактора нашего Литобъединения Якушенкова, а он и говорит: получили, мол, письмо из «Рабочего» с твоей характеристикой, подписанное самим Кузнецовым, редактором газеты. Показать?
И читаю: «Ответственному секретарю отделения Союза писателей СССР тов. Якушкину А. К. и главному редактору отделения Приокского книжного издательства тов. Поскову Н. И. Сообщаем вам, что литератор Качанов П. Б. два года работал в редакции областной газеты „Рабочий“ в качестве общественного корреспондента. Периодически выполнял поручения редакции, готовил к печати материалы на разные темы. При этом, не всегда выполняя свои обязанности честно и добросовестно, порой допускал заведомые ошибки. Часто в этих статьях допускалась односторонность в анализе фактов, а также явная тенденциозность. Присутствуя на редакционных летучках, тов. Качанов часто вел себя неподобающим образом, допускал выпады против сотрудников газеты и демагогические высказывания, а 17 февраля этого года грубо оскорбил коллектив редакции, бросив ей в лицо: „Вы не коммунисты, а партбилетчики“ и тому подобные выражения. За такое бестактное, грубое поведение, а также за многочисленные ошибки и искажения в его статьях, редколлегия единогласно исключила тов. Каченовского из числа своих общественных корреспондентов. И.О. общественного секретаря газеты „Рабочий“ Мельник В. С.»
Да-а, хорошо же редакция закрепила свою победу над журналистом Качановым!
…Первое мая. День прекрасный! Почти жарко, деревья в пестрой зелени, трава густая, яркая, – хоть коси! – и среди нее желтые поляны одуванчиков. Удивительно ранняя весна. И сегодня праздник – «День международной солидарности трудящихся». Вырядились мы с Платоном во «фраки» и пошли к «полтиннику» – так у нас прозвали кинотеатр «50 лет комсомола» – вроде бы там должны собраться СОИвцы, чтобы «зеленой колонной» снова пройти перед трибунами. Но у «полтинника» их не оказалось, только мимо, выкрикивая что-то из машины с мегафоном, промелькнул Саша Белашов. Ну и ну! Демократ и с мегафоном!.. свободно, по улицам?! Такое у нас впервые. Подходим к милиционеру:
– Где здесь формируется колонна «зеленых»?
– А их нет, – отвечает мужчина, стоящий рядом. – Они сами отказались идти.
– Сами? – спрашиваю удивленно.
Он стреляет в меня глазами, но ничего не отвечает. Идем дальше. Возле остановки видим все же одного СОИвца, стоящего с плакатом, в котором объясняется, почему обкомовская больница должна быть передана народу и рядом с ним прямо на траве лежит развернутая тетрадь, в которой желающие оставляют свои подписи «за»… А людей необычно много! Стоят у обочин, приветствуя колонны, идут рядом с ними. Но возле Площади партизан их останавливают, – дальше только в колоннах! – и поэтому мы, обходя площадь Ленина, где «демонстрируются» перед трибунами, пробираемся оврагами, через Судок, через сквер Маркса и выходим, наконец, к банку, где снова вливаемся в колонны, но уже «отработавшие», – люди не спеша бредут по дамбе, несут на плечах свернутые знамена, транспаранты и я вдруг позади слышу негромкий мужской голос:
– Не люблю я эти демонстрации. Идешь, как арестованный через строй милиционеров и гэбэшников.
Оглядываюсь. Сзади – двое мужчин со свернутыми плакатами подмышкой.
– Чего ж тогда ходили, – улыбаюсь, – если не любите?
Один осторожно усмехается:
– Надо ж было отдать долг государству.
– А вы ему ничего не должны, – бросаю.
– Это оно вам должно, – добавляет Платон.
Ничего не отвечают, но чуть позже обгоняют нас, оборачиваются, рассматривают.
…В Москве заседает первый Съезд народных депутатов СССР[40 - Съезд народных депутатов СССР открылся 25 мая и в первый же день избрал Горбачёва Председателем Верховного Совета СССР.], и среди них – Борис Ельцин, – всё же избрали его! А мы о нём только и знаем, что критикует решения Партии. Конечно, говорят на съезде и правду, но все же ощущение, что съехались «еще те», – захлопывают демократов и самого яркого из них академика Андрея Сахарова, а в конце ему вообще не хотели давать слова, но Горбачев настоял. Вышел тот, стал зачитывать свою резолюцию, проговорил отведенные по регламенту пять минут и «те» начали снова хлопать.
…Звонили Виктору из Обкома партии и расспрашивали: чем он недоволен, что все пишет и пишет в центральные газеты? Ну, он и высказал: почему СОИвцев выгнали на улицу?.. почему и там преследуют?.. почему не дают возможности защититься в прессе?.. почему единственного журналиста, выступившего в их защиту, уволили из газеты и даже направили в писательскую организацию грязную характеристику на него? Обещали разобраться, позвонить еще раз.
– Разберитесь, – пригрозил братец, – иначе буду писать и самому Горбачеву.
…Вчера Платон ходил к тому ответственному секретарю, который подписал его характеристику, – «Чтобы посмотреть ему в глаза», – и тот сказал: составлял, мол, ее Атаманенко, член Союза писателей, а ему велел только подписаться.
– И вы подписали? – возмутился Платон: – Но это же подлость!
– А когда вы писали свои критические статьи, ведь из-за них тоже кого-то увольняли! – ответил.
Встретил Платон и Нестева в коридоре, который тоже проголосовал за его увольнение, – а ведь когда-то почти друзьями были! – так он пригласил его к себе в кабинет и говорит:
– Хочу тебе помочь. Звонил мне редактор многотиражки, ищет сотрудника…
– Во-первых, – прервал его Платон, – давайте будем на Вы, а во-вторых… Нет, не нужна мне ваша помощь, не хочу быть обязанным… Вам.
– Да я и сейчас проголосовал бы за снятие тебя с работы, – разозлился тот и поправился: – Вас… И с характеристикой тоже согласен.
– А не считаете ли Вы, что поступаете так же, как те, которые в тридцать седьмом подписывались под доносами, после которых невинных расстреливали?
Нет, он так не считает… Вот так и поговорили… почти друзья когда-то.
…Сегодня Платон сам звонил редактору многотиражки Ирмаша, – там есть место в газете, – и вначале тот вроде бы согласился его взять, а потом отказал. Ходил муж и в Обком к зав. сектором печати Артюхову, а тот и начал:
– Ты же оскорбил всех в «Рабочем»… да и мест сейчас нет даже в многотиражках, вот только если в Злынку…
Но со Злынкой мы подождем.
…И все же подал Платон иск на «Рабочий» за свое увольнение – впервые журналист судится с газетой. Сегодня вызывали его к судье и, пришедшие от газеты Нестиков и Атаманенко, сказали ей, что он их всех оскорбил. Но судья заявила, что оскорбление вообще не может быть причиной для увольнения. Предварительно назначили суд на пятницу.
…Летучка. Все эти дни обдумывала: как не поддаться эмоциям и разбить Носову спокойно, аргументировано? И, казалось, что эмоции улеглись, но… Как только заговорила:
– Мне пришлось быть участницей события, которое освещала Носова, так вот… – И меня понесло: – В ее словах было много грязи.
Передо мной злой маской возникает ее некрасивое лицо: