Падальщики. Книга 2. Восстание

И это тоже.

Я вижу, как страдает Калеб. Я и раньше понимала, что Тесса ему очень дорога, ведь они знакомы с детства, с самого первого дня, как он очутился здесь в возрасте девяти лет. Я же с ними познакомилась на первом курсе военной подготовки, но Тесса оттого не менее дорога мне. Слезы до сих пор накатывают перед отходом ко сну, я теперь и спать боюсь, мучимая кошмарами, где Тесс загрызают кровожадные монстры прямо на моих глазах, а я ничем не могу ей помочь – Аякс уносит меня все дальше. К слову, мы с Калебом так и не провели ни одной ночи в командирской комнате, которая досталась ему по наследству от Тесс. До сих пор спим у Горе-Федора. Его самогон башню сносит так, что вырубает в ту же секунду, как глаза закроешь. Так что Горе-Федор теперь стал нашим собственным дилером ночей без сновидений, за которые я готова пожертвовать печенью.

Честно сказать, среди других командиров и сержантов я тоже вижу горечь от потери. Пусть Тесса и была белой вороной, ее смерть подкосила многих. Никто не посмел бы оспорить ее авторитет, и вовсе не потому, что о ней с Триггером грязные слухи ходили, они-то как раз и родились в ответ на то, что он увидел в ней достойного лидера. Тесс была рассудительным и бесстрашным бойцом, знала, где лучше промолчать, а где нужно поднажать, ее мнение всегда высоко ценилось и солдатами, и командирами, и Генералитетом. И когда мы теряем таких талантливых людей, ноги подкашиваются от осознания того, что даже такие исключительные личности не останавливают злой рок от смертельного приговора. Чего уж тут о нас – простых солдатах – говорить?

– Халтурят весь день! – пожаловалась я.

И тут как по заказу Сопля снова затупил со своим жирным Барахлюшем прямо перед несущимся на них свирепым зараженным:

– Перезаряжаюсь! – крикнул Сопля.

– Нет, я первый! – ответил Барахлюш, у которого тоже заглох автомат.

– Нет я!

– Нет я!

Зараженный сожрал обоих. Очередной хлопок по моему лбу. Оба заскулили, как младенцы, из-за ужалившего разряда в грудь. Дело в том, что на время тренировки бойцы надевают на торс специальные пластины, которые пускают электрический ток по телу, когда их пересекает голограмма зараженного. Этот секундный разряд, конечно, даже отдаленно не напоминает атаку зараженного, чей кусь может кость раздробить, но это позитивное подкрепление работает у нас, как дополнительный тренировочный стимул. Эх, был бы у меня пульт, управляющий силой заряда, я бы тут всех новобранцев в кому от болевого шока ввела!

– Стоп! Заново! – кричу я. – Пока не пройдете этот уровень, черта с два попадете на обед!

Звучит пронзительный сигнал остановки симуляции. Тут же в яме включается свет, и обстановка перестает быть угрюмой, мрачной и постапокалиптической: разрушенный город превращается в то, чем он всегда и являлся – кучей коробов, зараженные испаряются по мановению кнопочки, и лишь реальность, как была дерьмовой, так ею и остается. У ребят есть пятнадцать минут, чтобы передохнуть, пока инструктора настраивают новый сценарий на той же локации. Ребята садятся на скамьи вдоль зала и хлебают воду, как загнанные баскетболисты.

– Как и у Ляжки, – вздыхает Калеб.

– И у Теслы, и у Бодхи и у Васаби! Калеб! Они все упали духом! – отвечаю я. – Пока мы были реальными Падальщиками, собирали всякий мусор и едва ли нарывались на зараженных, мы для них были героями. А теперь, когда мы участвовали в реальном бою, нам надрали зад!

– Их было больше трехсот!

– Да какая разница? Пусть их будет тысяча! Главное – итог! Нас прогнали с поверхности! Ребята поговаривают о том, что Генерал собирается вообще все вылазки запретить! Кем мы тогда станем? Еще одним отрядом внутренней безопасности? Я на это не согласна! Я пошла в отряд специального назначения, потому что верила, что мы можем все исправить, что можем вернуться на землю, что начнем жить по-человечески, а не как гниющие черви!

Меня прорвало. Наверное, так сказывается депрессия. А может усталость. А может гнев на всех и вся, на всю дерьмовую жизнь!

На фоне истеричной меня Калеб выглядит пришибленным. Черт, прости Тесс. Хреновые из нас руководители!

– Триггер действительно намекает на мятеж? – зашептала я.

– Я не знаю, Бридж. Сегодня он расспрашивал про Маркуса и Фиделя – это самые ярые представители оппозиции, у них огромная популярность, народ их слушает. Но мне нечего было рассказать ему, потому я и отправил Ляжку с Легавым к Алании. Генерал меня из блока теперь уже никогда не выпустит, так что Алания – наша единственная возможность установить с ними связь.

– Крайслер уже три отряда разместил на воротах блока, скоро будут до простаты досмотр устраивать прежде, чем сможешь выйти отсюда, – сказала я.

Наращивание караулов по всей военной базе нервировало меня. Казалось, будто Генерал чувствует стремительно возрастающее недовольство населения, изможденного ограничениями и запретами, и все больше затыкает дыры, из которых воет мятежный сквозняк.

– Я не знаю, как Триггеру удалось отмазать нас перед Генералом после того бунта в деревне, но чую, что доверие Генерала к Триггеру, как и к Падальщикам, снижается. Если мы хотим что-то предпринять, это надо делать в скором времени.

– Черт, поверить не могу, что это действительно случится! Я имею в виду, месяц назад я эти революционные настроения шуточками считала, а сегодня это превратилось в реальность! – шептала я, оглядываясь по сторонам.

– Поражение в деревне бесследно не прошло, Генерал будет только рад запереть нас здесь на ближайшие несколько лет, пока не посчитает поверхность снова безопасной. К тому моменту нас уже может и в живых не оказаться.

– Не понимаю, почему Тесса не рассказывала нам о своих планах с Триггером.

Калеб тяжело вдохнул. Это стало естественной реакцией на ее имя.

– Наверное также, как и мы, считала эту идею просто шуткой.

Пока сама не погибла – хочется добавить, но я молчу.

– Если бы готовила какой-либо план, она бы нам рассказала, разве нет? – Калеб придумывает все больше аргументов, чтобы оправдать Тессу, но факт остается фактом: нам теперь никогда не узнать причины ее молчания.

Тесса всегда делилась с нами самыми интимными переживаниями, высказывала странные гипотезы относительно зараженных, не боясь выставить себя на посмешище. И сейчас мы откровенно не понимаем, почему она умолчала о договоренностях с Триггером.

– Просто Тесса знала, что мы и так Генерала не жалуем. Может, не хотела подкидывать дров в костер раньше времени? – предположила я.

– Все, что угодно может быть. Сейчас у нее уже не спросишь, – печально ответил Калеб.

Мне не хочется думать, что Тесса планировала втайне от нас совершить переворот. Ведь тогда окажется, что Фунчоза все это время был прав, когда говорил, что Триггер хочет сесть на место Генерала, а Тесса займет освободившееся место Полковника. Я не верю в это! Тесс вообще не сдались эти руководящие посты. Она была простым солдатом, и все, что она хотела, это достойного и безопасного места для людей.

– А что с Аланией? Что сказала Ляжка? – спросила я.

– Алания согласилась достать для нас совместные разработки инженеров и ученых, она встретится с Маркусом и Фиделем.

– Черт, я не хочу ее подставлять! Она и так столько пережила! – во всей этой истории больше всех было жалко именно Аланию с ее подопечными. Их насильно засунули в место, которое шатается на табурете с одной сломанной ножкой, да еще бросили в самый эпицентр!

– Никто этого не хочет! И нам всем нужно быть осторожными. Солдаты Крайслера пресекают любые попытки распространять разработки ученых. Генерал боится роста недовольства.

– Скорее, роста надежды на светлое будущее, – фыркнула я.

– Если они организуют мятеж, солдаты Крайслера их всех задавят.

– Потому жителям и нужна защита хотя бы пары отрядов.

– Падальщиков больше, чем два отряда.

Я взглянула на Калеба. Все логично складывается. Падальщики всегда были символом надежды для людей. Надежды светлой и доброй, обещающей награду в конце пути. Может, сейчас нам суждено сыграть роль защитников этой надежды? Я уверена, что, если дело дойдет до мятежа, все основные отряды Падальщиков, точно встанут на защиту исследователей, потому что мы, как никто другой, понимаем, что вернуться на землю с ружьем в руках ни к чему хорошему не приведет. Нам нужны умные мысли, нам нужны думающие мозги. А саблей помахать мы всегда сумеем.

Главные двери в зал позади нас открылись, и в проеме показался отряд Васаби во главе с Фунчозой. Его сержанты – Вьетнамская Звездочка и гигант-Рафаэлка – шагали рядом, а сзади тянулась толпа новобранцев – вечных соперников Маяка.

– Эй, Жижа! Какого хрена? Сейчас наше время! – крикнул Фунчоза, завидев нас, оккупировавших тренажер

– Вали к черту! Мы не уйдем отсюда, пока не отработаем сценарий! – ответила я ему.

– Вы должны были закончить до двух! Уже два ноль семь! Я тебе семь минут подарил! – настаивал Фунчоза.

– Придешь в следующий день! Времени на тренировки у нас хоть лопатой греби. До конца следующего месяца никаких вылазок не планируется, – ответил Калеб.

– О, ну конечно! Ты же у нас новый любимчик Триггера! Он тебе все разрешит!

– Заткнись, Фунчоза!

– Куда он повел тебя этим утром? Может, в любимый ресторан с видом на море?

Триггер сегодня опять вызывал Калеба к себе, и, разумеется, это не осталось незамеченным остальными. Окружавшие Фунчозу солдаты посмеивались за нашими спинами. А сидящие в яме новобранцы Маяка навострили уши, чуя запах жаренного. Когда Маяк и Васаби оказываются в одном помещении, напряжение всегда резко скачет вверх по температурной шкале, как будто сам воздух начинает нагреваться. Солдаты присягают на верность одному командиру и костьми лягут во имя его чести. По крайней мере, так задумано. Хотя, смотря на нынешних молокососов, типа Сопли и Барахлюша, сдается мне, что свирепости в защиту своего командира от них не дождешься. Скорее случайную подножку.

– Ты нарываешься, Фунчоза! – Калеб свирепел с каждой попыткой Фунчозы подразнить его.

Я обернулась и нашла глазами Вьетнамскую Звездочку – единственный оплот надежды на то, что в Васаби еще есть уравновешенные. Она ответила жестким взглядом и легонько кивнула. Мы без слов друг друга поняли: назревает конфликт. Он назревал уже давно. С Тесс попытки Фунчозы вывести ее из себя не прокатили, потому что она умела проглатывать обиды и быстро остывала. Она считала, что внутренние междоусобицы бессмысленны и затратны на ресурсы в условиях выживания, а потому четыре года умудрялась притворяться стеной, о которую глухо разбиваются подколы Фунчозы. Но не все обладают стальными нервами, как Стальная Стерва. Черт подери, Тесс! Как же тебя не хватает!

– Тогда расскажи нам всем, о чем вы там шушукаетесь за закрытыми дверями! Мы все хотим послушать!

Я краем глаза видела, как Калеб начал разминать кулаки.

– Не твоего ума дела, кретин! – процедил он сквозь зубы.

Я положила руку на его плечо. Но он остался глухим к моему бессловесному призыву контролировать свою ярость.

– Тормунд, остынь, – Вьетнам мягко придержала Фунчозу за локоть.

Я слегка расслабилась. У меня хорошие отношения со Вьетнамом, будучи новобранцами мы частенько тусили в поварском цеху за проделки, там и подружились, там же она и подарила мне веру в то, что Васаби еще обладает достаточным уровнем интеллекта и осознанности, чтобы оставаться полезным.

Фунчоза смерил нас предостерегающим взглядом и произнес:

– Ну и хрен с вами.

Вьетнам – единственная, кому удавалось хоть как-то сдерживать безумие Фунчозы. Оно и понятно – у нее отец тоже умалишенный.

Фунчоза уже разворачивался и начал уходить, когда бросил фразу:

– Триггер поменял одну шлюшку на другую. Маяк только и делает, что сосет у него.

К сожалению, ее услышал Калеб, и ртутный термометр взорвался.

Он вскочил на ноги так молниеносно, что я даже опомниться не успела, как он подбежал к Фунчозе развернул того за плечо и с силой вмазал прямо в нос. Послышался смачный хруст, из носа Фунчозы тотчас же брызнули кровавые струи. Но он быстро пришел в себя и пошел в ответную атаку на Калеба.

– Твою мать! – выругалась Вьетнам и закатила глаза.

Тут же тревожную тишину симуляторного зала взорвал радостный ор десятков солдат. Новобранцев охватил бурный восторг от того, что их длительное предвкушение боя между командирами наконец-то вылилось в реальность. Они начали распространять потрясающую новость среди своих:

– Маяк с Васаби дерутся!

Ревущие в экстазе новобранцы побросали все свои дела, выбрались из ямы и за долю секунды собрались на втором этаже, окружив место битвы и громко болея за своих командиров. Наконец-то их мечта сбылась! Командиры двух ярчайших отрядов Падальщиков схватились врукопашную! Как такое пропустить?! Те, у кого на руках были планшеты, тут же включили онлайн-трансляцию и начали снимать кровавое действо. Кто-то уже вопил посреди толпы, принимая ставки, причем в пари участвовали и зрители онлайн. Я закатила глаза. Во все времена человеку только и надо хлеба да зрелищ!

А Фунчоза уже набивал синяки на ребрах Калеба. Тот выполнил захват и нагнул Фунчозу вперед, выбив из него дух коленом, а потом навалял локтем между лопаток.

– Раф! Останови их! – кричала Вьетнам.

Лысый громила-сержант уже побежал разнимать, но тут я встала ему поперек пути.

– Ну уж нет! Пусть разберутся!

– Ты чокнулась? Они ж поубивают друг друга! – завопила Вьетнам.

– Ну и отлично! Быстрее сообразят, что друг другу не по зубам! – ответила я.

Рафаэлка обернулся на Вьетнам, мол, что прикажешь делать? Я уставилась на Вьетнам, понимая, что Рафаэлку я ни в жизнь не одолею. Но если эта азиатка имеет мозги, то должна понять, что Тессы больше нет, а это значит, что когда-нибудь Маяку придется схлестнуться с Васаби врукопашную. И пусть уж лучше это случится сейчас, когда они друг на друга еще не столько злости накопили, как через пять лет. Им необходимо выпустить пар. В итоге Вьетнам качнула головой, и Рафаэлка отступил.

А в это время парни намыливали друг друга похлеще боксерской груши. Фунчоза выполнил захват и повалил Калеба на пол. Тот кувыркнулся вбок и подрубил Фунчозу под щиколотки. Любитель манги упал на пол, и Калеб тут же сел на него сверху и начал избивать прямо по лицу. Никогда я еще не видела столько лютой ярости в Калебе! Он бил так, словно хотел дыру в бетонной стене проломить. Но тут Фунчоза сделал ногами захват ножницами и зажал голову Калеба между бедрами. Калеб вытянул руку вперед и со всей силы ударил в гортанный хрящ. Фунчоза закряхтел и тут же слез.

В этот момент из ямы на второй этаж вбежали всполошенные дикими воплями два инструктора и кинулись разнимать бойцов. Мы прыгнули на их пути.

– Они должны разобраться!

– Не вмешивайтесь! – кричали мы с Вьетнамом.

Удивительным образом наши мыслительные фибры совпали в этот момент. Кто знает, может скоро мы на один цикл настроимся и станем сестрами по менструациям.

Инструктора – мужики пятидесяти лет – посмотрели за наши спины, где два парня наматывали друг другу морды на кулаки под свирепые завывания толпы, переглянулись и лишь осуждающе покачали головами, мол, эти молокососы совсем крышу потеряли! Но отступили, потому что когда-то давно тоже были такими же безбашенными горделивыми молокососами и начищали друг другу репу не хуже нас.

Вокруг командиров собралось плотное кольцо болеющих солдат с планшетами в руках, снимающих эпохальный бой на видео, чтобы потом продавать друг другу за бесстыжую цену в носки или заточенные лезвия для бритвенных машинок. Отряд Васаби подбадривал Фунчозу, который пересчитывал коленями ребра моего парня. Отряд Маяк кричал Калебу, чтобы тот выполнил захват бедра. Дело говорят, Калеб! Хорош играть роль набивной груши!

– Ты дерешься, как сучка! Мамочка Тесса не научила кулачки сжимать? – подначивал Фунчоза, отплевываясь кровью.

Калеб перехватил очередной удар Фунчозы, зажав его бедро.

– Не смей произносить ее имя! – орал Калеб в гневе, брызжа кровавыми слюнями не меньше Фунчозы.

А потом встал на колено и сделал подсечку, перекинув противника через свою голову. Но тот быстро вернулся на ноги, и бой продолжился.

Они мусолили друг друга уже минут десять. Видно было, что толпа начинает уставать от нескончаемого боя, конца которого не видно. Эти двое действительно не уступали друг другу ни в силе, ни в ловкости. Но болельщики не расходились, всем хотелось знать, кто в итоге окажется сильнее: Маяк или Васаби? На чью сторону упадет мячик, символизирующий полное право чморить проигравшую сторону впоследствии?

Мне уже самой кажется, что я успею поседеть, прежде чем они… Ан-нет! Вот близится решающий момент.

Точно! Вот мой парень лежит на полу, а Фунчоза пытается оторвать ему бионическую руку. Я стукнула ладонью по лицу. Если не Фунчоза, то инженера убьют Калеба за повреждение роботизированной руки. Они ее лет пять собирали, причем даже сегодня постоянно улучшают, внедряя то тут, то там усовершенствованные контакты передачи нервных импульсов и нейронных сигналов. И если это чудо принести сотворившим его родителям в разломанном избитом и окровавленном виде, то тебя точно вздернут.

И тут раздался восторженный ор удовлетворенной зрелищем толпы. Фунчоза сорвал-таки руку с крепления и вознес ее к потолку, как трофей. Васаби неистово завопили в экстазе.

– Да! Да! Кто здесь Конан? Кто здесь царь горы? – орал Фунчоза с окровавленной физиономией.

Он махал конечностью перед изнемогающей толпой, и, если бы рука не была искусственной, зрелище было бы жутким.

Отряд Маяк неистовствовал. Калеб кричал от боли – нервные окончания требовали вернуть механизированного друга. Сжав челюсти, командир пытался собрать остатки сознания и сил, лежа в крови на полу. Ребята орали на него, чтобы тот не оставлял честь посрамленной.

– Оторви ему голову!

– Вырви кишки!

– Откуси ему пенис!

Так, кто выкрикнул последнюю непристойность? Кто это был? Ах, ну конечно! Сопля! Еще один мудозвон!

Калеб, шатаясь, встал на ноги и вперил яростный взгляд в ненавистного противника. Короткая культя до локтя так смешно выглядела, когда он ею двигал. Я уже знала, что произойдет дальше. С одной рукой у Калеба просто нет иного выхода. Я зажмурилась.

Калеб разбежался и воткнулся в живот Фунчозе, пронес его на себе пару метров и в следующую секунду оба сгинули в яме.

Тотчас же крики толпы стихли, и в симуляторном зале наступила непривычная тишина.

– Твою мать! – снова выругалась Вьетнам, и мы обе подбежали к обрыву.

Сзади нас собралась остальная толпа. Пораженные исходом боя, ребята выглядывали через плечи друг друга, прыгали, толкались, пытаясь разузнать, остались ли командиры в живых после падения. Шесть метров – высота небольшая, но ребра поломать точно могут.

Идиоты валялись на полу без движения. Рядом валялась бионическая рука… в движении. Видимо, при падении повредился какой-то провод, и теперь она извивалась, как змея. Ох, Калеб, лучше бы тебе сейчас помереть, чем идти со всем этим к инженерам. Тебя там линчуют за такое отношение к чуду инженерной мысли!

– Чего встали? Помогите им! – взревела на своих Вьетнам.

– А вам что? Специальное приглашение нужно? Слышали сержанта! Живо на помощь! – крикнула я на своих.

Новобранцы толпой тут же поспешили вниз. Бой окончился, и они больше не соперники, не болельщики, а простые новобранцы, которые подвергаются одной и той же муштре, дрессировке и закалке, как и во всех других отрядах специального назначения. Инструктора приказывали всем расступиться и никого не трогать, пока сами не осмотрят командиров.

– Я победил? Я победил, да? Я вот прям чувствую, что победил! – пришел в себя Фунчоза.

На его лице не было живого места, все залито кровью из носа, изо рта, из рассечений на лбу и скулах, глаза уже наполовину заплыли, а губы опухали, как медленно надувающиеся сосиски.

– Не шевелись! Ключица сломана! – констатировал инструктор, осматривающий его повреждения.

Фунчоза закатил глаза и восторженно затараторил:

– Есть! Есть! Есть-есть-есть!

Он колотил кулаком в воздух, будто получил подарок на Рождество.

– Спасибо, Господи! Спасибо! Я знал, что ты существуешь! – благодарил Фунчоза, из-за опухающих губ его речь становилась все менее внятной.

– Черт, я встряла, – сокрушенно произнесла Вьетнам.

Мы остались вдвоем на втором этаже и наблюдали за тем, как солдаты внизу помогали нашим парням. Там внизу стоял галдеж обсуждающих бой солдат, а мы наблюдали за тем, как единство Падальщиков начало давать первые трещины.

– А ты-то тут причем? – не понимала я.

– Да мы поспорили, что, если когда-нибудь случится драка между ними, мы делаем пирсинг. Я ставила на переломы конечностей, он – на переломы костей торса. Я проиграла.

– А ставки какие?

– Если выиграю я, то он делает прокол в головке пениса. А если выигрывает он, то я вставляю кольцо в пи…

– Я даже слушать этого не хочу! – я вознесла в воздух руку, чтобы она заткнулась.

Как же меня достали эти гребанные извращенцы!

Обоих командиров аккуратно подняли с пола и целыми толпами понесли в медицинский блок, не забывая снимать на видео каждую сломанную и рассечённую деталь их тел. Солдаты проявляли невиданные доселе таланты репортерского красноречия, комментируя все, что происходит, чтобы потом выложить в свои блоги и продавать видео подписчикам.

– В моих руках бионическая рука командира Калеба, посмотрите, сколько крови на ней! А вот и сам командир, кажется… кажется… нет, не кажется, он действительно показывает мне средний палец и пытается что-то сказать.

– Месяц… месяц будешь унитазы драить, – прохрипел Калеб.

– Меня только что приговорили к чистке дерьма на целый месяц, но черт возьми! Этот бой стоил того! Да!

– Да!

Солдаты снова взревели, как армия варваров, прославляющих беззаконие и террор.

Я поспешила к лестнице.

– Эй, Жижа! – позвала Вьетнам.

– Чего тебе? – огрызнулась я.

– Ты ведь знаешь, я против Тесс никогда ничего не имела.

Я остановилась и обернулась. Серьезность на лице Вьетнама говорила сама за себя.

– Просто хочу, чтобы вы с Калебом знали, что я на вашей стороне, – закончила она и поспешила к противоположному выходу.

Глава 3. Аякс

25 декабря 2071 года. 12:00

Тесса

– Когда ты сказала, что надо перевернуть сорокатонный танк, я не думал, что ты всерьез говоришь про сорокатонный танк.

Мой брат смотрел на поверженного Аякса с восхищением и озадаченностью. Я понимала, какие мысли крутятся в его голове. В моей крутились те же самые: это невозможно, это нам не под силу, у нас не хватает ни инструментов, ни людей, ни мозгов. Однако, зараженные тоже не имели ничего из вышеперечисленного. У них была лишь сила и сплоченность, и им удалось невозможное.

После завтрака из отеля в поход двинулись самые заядлые энтузиасты. Всем очень хотелось увидеть воочию то чудо, про которое я рассказала. Мы даже Кейну ничего не сообщили. Почему-то нам всем казалось, что технической проблемой мы должны заняться сами, ведь Кейн и так уже многое сделал, к тому же его из лаборатории за уши не вытянешь.

Зелибоба и Перчинка, разумеется, узнали Аякс и очень обрадовались, увидев старого друга. Зелибоба его обнял, Перчинка погладила пушку, как питомца. Такое у нас отношение к этим бронированным исполинам: мы им всем своими жизнями обязаны. В самые яростные столкновения с зараженными, именно Аяксы спасали наши задницы.

Остальные же с любопытством и трепетом разглядывали машину, которую впервые видели. Из шестнадцати человек лишь мы с братом да Боб с Полиной являлись выходцами из Желявы, а потому Аяксов знаем с детства. Они, как и сами Падальщики, стали символом Желявы. Остальным же эти машины разве что по Хроникам знакомы, а потому восхищение огромным бронированным зверем на их лицах было искренним. Как и ошеломление от того, что эту трёхметровую махину можно перевернуть вверх тормашками.

БМП весит тридцать тонн, она может перевозить до десяти тонн груза, внутри расположены сидения для отряда из семнадцати солдат, на деле же в день эвакуации в машины пихали и по сорок человек, так что теперь максимальное человеко-измещение Аякса проверено опытным путем, можно учебники дополнить. Мощность двигателя Аякса составляет порядка восьмисот лошадиных сил, а толстая броня защищает даже от прямых танковых снарядов. Несколько минут ребята просто молча осматривали машину со всех сторон, поражаясь человеческому гению, создавшему чудо.

Я же рассматривала мир вокруг. Мир, в котором я потеряла свою человеческую форму.

В горы пришел циклон, который запирал Падальщиков на Желяве на два долгих зимних месяца, и в данный момент погода решительно заявляла о своих назревающих осадках, которые похоронят деревню под плотным снежным четырехметровым пластом. Наверное, лишь крыши высоких двухэтажных кирпичных амбаров останутся на поверхности, они станут единственным опознавательным знаком того, что когда-то здесь обитало еще одно чудо помимо Аякса – здесь жили люди во времена, когда поверхность для людей была смертельно опасной.